> 5. Перемены

>Я часто думаю, что апостол Павел был, говоря нынешним языком, «жаворонком». Разумеется, он мог и не спать ночами, когда это было нужно. Одна из самых знаменитых историй о Павле в Деяниях рассказывает о том, как апостол беседовал с учениками в горнице, находившейся довольно высоко, а один из его слушателей, юноша, заснул и упал из окна. Павел, не потеряв самообладания, спустился к нему, убедился, что с ним всё в порядке, и продолжал свою беседу до утра (Деян 20:7-12).

>Но в его посланиях есть немало мест, которые косвенно указывают на то, что Павел относился к «жаворонкам», то есть мог с радостью проснуться до восхода солнца и, подобно серферу, использующему энергию волны, питать мощью и надеждой начинающегося рассвета свои мысли, молитвы и действия. «Разве вы не знаете, который час? — спрашивает он. — Ночь почти прошла, наступает день! Хватит спать, пора просыпаться!» (см. Рим 13:11–12). «Пробудись, спящий! — призывает он. — Восстань из мертвых, и Мессия озарит тебя светом!» (см. Еф 5:14). И вот, вероятно, самый яркий из подобных отрывков:

Что же касается времен и сроков, братья, то вы не нуждаетесь в том, чтобы вам об этом писали. Ведь вы сами прекрасно знаете, что День Господень придет внезапно, как вор в ночи. Когда люди будут говорить: "Всюду мир и безопасность!" — тогда и нагрянет на них гибель, как внезапно начинаются схватки у роженицы, и не спастись им бегством!
Но вы, братья, не во тьме, и свет того Дня вас не застанет врасплох, словно вор. Ведь вы все сыны света и дня. Мы не принадлежим ночи и тьме. Так не будем спать, как остальные! Будем бодры и трезвы! Ведь по ночам спят сонливцы, и пьяницы напиваются по ночам. А мы, принадлежащие свету дня, будем трезвы, облечемся в панцирь веры и любви, наденем шлем надежды на спасение! Потому что Бог предназначил нам не ярость гнева, а спасение, которое мы получим через Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас, чтобы мы — бодрствуем ли, спим ли смертным сном — жили вместе с Ним. Поэтому ободряйте друг друга и друг друга созидайте, что вы, конечно, и делаете.

> (1Фес 5:1-11)

>Конечно, Павел здесь действительно создал удивительную смесь из разных метафор. Вам надо бодрствовать, потому что вор может забраться в дом. Вам пора пробудиться, потому что наступает утро. А вдобавок у женщины начинаются роды, так что не стоит пьянствовать, но нужно облечься в броню…

>За этими риторическими образами утра в своей «густой» речи Павел передает одну важнейшую мысль, которая показывает, насколько сильно подход первых христиан к добродетели напоминает представления окружающего языческого мира, а одновременно — насколько радикально он от них отличается. «Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения». У нас есть цель, telos, — это новый день, который уже наступает; мы можем двигаться к цели с помощью привычек сердца, ума и тела, которые готовят нас стать людьми этого дня — совершенными и обновленными людьми. Вероятнее всего, Первое послание к фессалоникийцам — одно из самых ранних посланий Павла, но здесь уже присутствует зрелая мысль, которую он развивает в других местах, та мысль о добродетели, которая по прошествии нескольких веков займет важное место в христианском мышлении и позволит пересмотреть классические античные представления о добродетели и радикальным образом их преобразить. Вера, надежда и любовь, по мнению Павла, — основные черты характера человека, который в нынешнее время, в терпении и нравственном труде, предвосхищает конечную цель, исполнение замысла о человечестве. (Обратите внимание на призыв «трезвиться». Эта способность не приходит к нам спонтанно. В свое время мы еще вернемся к этой теме.)

>Во Христе, как думает Павел, мы уже имеем конечную цель. И потому в каком-то смысле день уже наступает, хотя, в другом смысле, он еще остается в будущем. Конечно, Павел ничего не знал о нарушениях суточного ритма при перелетах, но здесь он говорит о чём-то подобном. Как если бы он сел в самолет на рассвете и с большой скоростью полетел на запад, где еще царствует ночь, и приземлился в другой стране перед рассветом. Его тело и ум знают, что день уже наступил, хотя окружающие его всё еще ожидают рассвета. Это образ христианина, живущего в свете нового дня Царства Божьего — Царства, которое пришло на землю через Иисуса, — пока прочие люди всё еще ворочаются в своих постелях. В понимании Павла христианская добродетель, в центре которой (о чём он пишет и здесь, и в других местах) стоят вера, надежда и любовь, состоит именно в формировании привычек сердца, нужных для дневной жизни, в мире, где всё еще царствует ночная тьма. И здесь нам снова, как и в предыдущей главе, следует вспомнить об одной важной вещи: всё, что мы сейчас будем говорить о нравственной жизни в понимании Павла, нужно рассматривать исключительно в контексте благодати Божьей. Никогда Павел не мог бы подумать (как можно подумать, читая Аристотеля), что нравственная жизнь сводится к самосовершенствованию, когда человек принимает решение освоить набор определенных качеств и затем находит в себе нужные способности и энергию, чтобы должным образом изменить свою жизнь.

>Вероятно, Павел не сомневался в том, что в принципе человек способен изменить свою жизнь к лучшему. Немало людей, быть может, поживших какое-то время в разврате и моральной грязи, открыли, что можно жить лучше и счастливее, и приняли решение навести порядок в своей жизни. Это лучше, чем ничего. Но подобные нравственные усилия, сказал бы Павел, порождают новые искушения, влекут за собой гордость, самодовольство, жадность и множество других подобных вещей. И даже самые глубокие языческие моралисты — Аристотель, Сенека и другие — не могли решить одну загадку: почему человек способен говорить другим о том, как им нужно жить, но сам не в силах этого выполнить. Как считал Павел, вера, надежда и любовь уже даны нам во Христе Святым Духом и потому мы можем ими жить. Но для этого нужно трудиться. А чтобы трудиться, ты должен захотеть жить при свете дня. Тебе нужно понимать, как «работает» твоя нравственная жизнь. Тебе надо понять смысл всех этих вещей. И тогда, с помощью сознательных и целенаправленных усилий, тебе нужно формировать такие привычки сердца, ума, души и поведения, которые будут поддерживать жизнь веры, надежды и любви. Иными словами, тебе нужно будет осваивать особую христианскую добродетель.

>Если мы помним о том, что день уже наступает и что он несет новую жизнь и новые возможности, мы правильно поймем представления Павла о добродетели. Кроме того, такой контекст позволяет избежать конфликта между идеей добродетели и общеизвестным богословским утверждением Павла о том, что мы получаем оправдание и, в итоге, спасение благодатью через веру.

>Сами же представления Павла о приближении нового дня, об оправдании, о вере и о христианской жизни стоят в более широком богословском контексте. Для Павла вся христианская жизнь, вера, мышление и поступки лежат в контексте созидательного (совершающего новое творение) и спасительного действия единого истинного Бога, открывшегося в Иисусе Мессии и действующего через Духа Иисуса, через Святого Духа. Тринитарные представления Павла (открыто им сформулированные или выраженные косвенно) были предметом многочисленных исследований, так что мы здесь не будем в них углубляться. Ограничусь лишь одним замечанием: если бы мы спросили Павла, как он сам понимает конечную цель, telos, всей нашей жизни веры, он мог бы ответить «воскресение» либо «новое творение» — но не менее вероятен и другой, быть может, более глубокий ответ: «сам Бог».

>«У нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него», — пишет Павел коринфским христианам (1Кор 8:6). И это выражение «мы для Него» перекликается с тем, что он говорит, завершая одну из самых великих своих дискуссий: «<Ибо всё от Него, через Него и для Него!>» (Рим 11:36). Это тесно связано с повторяющейся фразой в первой главе Послания к Колоссянам, хотя здесь в центре стоит Иисус Христос: все вещи были созданы «Им и для Него» (1:16), всё примирилось «через Него и с Ним» (1:20*). У Павла в центре картины всегда стоит Бог, и, размышляя о новом человечестве, обновленном творении, о мире, восстановленном Божьей любовью и спасительной справедливостью и наполненном славой, нам не стоит забывать о сути всех эти вещей, которая заключается в том, что «будет Бог всё во всём» (1Кор 15:28).

>Но если мы заменим такие смыслы telos, как «счастье», «процветание» или, в христианской версии, «воскресение», «новое небо и новая земля», на «сам Бог» и зададимся вопросом, как это влияет на всю систему мысли, породившую представление о добродетели, мы найдем, что Павел здесь мало отличается от иудея I века, впитавшего в себя древние тексты Израиля. Если конечная цель — это сам Бог Творец, то человек не должен раствориться в Боге, утратив свою личность, но он должен снова начать отражать образ Божий во всей полноте и совершенстве: от Бога — миру, а затем от мира — Богу. Иными словами, стать царем и священником.

>И Павел действительно размышляет о восстановлении образа Божьего в человеке. Люди дня, в понимании Павла, принимают решения и формируют свой характер в нынешнем мире, думая о конечной цели — о самом Боге, — «обновляясь в познании по образу Создавшего» их (Кол 3:10). Эти слова входят в самое глубокое размышление Павла о христианской добродетели в послании, обращенном к христианской общине в Колоссах.