Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Религия. Психология. ЗОЖ

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка Подписчиков 423 RSS
←   Сентябрь 2022   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней 4 выпусков (1-2 раза в месяц)


Открыта: 26-09-2008
Адрес автора: religion.celovekireligia-owner@subscribe.ru

Автор
Елена Преображенская

Статистика

423 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Человек и религия в современном мире: Молчащие миссионеры


ЧЕЛОВЕК И РЕЛИГИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Выпуск 346/2022-09-04

Доброго времени суток. Хочу предложить вашему вниманию статью Михаила Завалова "Молчащие миссионеры" (написана в 2005 г.).

Молчащие миссионеры (отец Кириак и брат Шарль де Фуко)

1. "На краю света". Загадка о. Кириака

Есть у Лескова рассказ, который из всей русской литературы, малой и великой, достаточно уникален. Все там строится на чисто христианской - и никакой другой - "интриге", все там - о путях христианства на земле, причем на земле Российской. При этом рассказ почти лишен нравоучений, а по прочтении его реальность кажется только сложнее, чем раньше, еще таинственней (и в эпилоге перед Тайной склоняются и отнюдь не благочестивые слушатели этого рассказа в рассказе). Он называется "На краю света".

Я не ставлю задачу пересказывать его "близко к тексту" или извлекать отсюда плоские практические выводы (да и разных тем в этом небольшом, на 60 страниц, тексте затронуто целое море). Обращу внимание лишь на некоторые интересные черточки из жизни главного героя, к которым я увидел поразившие меня параллели совсем в другом месте...

Гости, собравшиеся за чаем у архиерея, заводят разговор о "неспособности русского духовенства к миссионерской проповеди" и о том, что "чужеземные миссионеры положительно должны иметь у нас большой успех", поскольку православные едва ли "понимают Христа" и положение духовенства "заставляет их толковать все... слишком узко". Задетый за живое, архиерей вспоминает прошлое, когда, горя миссионерской ревностию (будучи "от природы нраву пылкого"), он, только что туда назначенный, отправился в свою епархию в отдаленной губернии, заселенной дикарями-язычниками.

Приехав, он пытается навести порядок, наблюдает трагикомические кошмары местной "духовной" жизни (вполне похожие на многие сегодняшние реалии того же жанра), негодует, наказывает, реорганизует...

И, конечно, думает о миссионерстве. Трезво изучив местные "кадры", он в результате находит лишь одного-единственного годного к подобному делу кандидата. Это и есть главный герой повествования, тихий и простой иеромонах, отец Кириак, который, как говорят о нем сообитатели-монахи, "к делу проповеди не годится, а если и годится, то, хоть его убей, не хочет идти к диким проповедовать".

Только он один из всех знает местный язык. Он же пользуется любовью - и мирян, и братий захудалого монастыря, где обитает, и местных "дикарей". К своему изумлению архиерей узнает, что на досуге отец Кириак мастерит "уборчики" - бусы-самоделки, которые дарит языческим детям. Посещает шаманов, заключенных в тюрьму, - с калачиками. Язычники даже приходят к нему судиться: "Разбери... по-христосикову".

Оказывается, в прошлом это был успешный миссионер. Но в какой-то момент "принес в алтарь мирницу и дароносицу и говорит: "Ставлю и не возьму, доколе не придет час". Что сие значит? - пытается понять епископ. А кроткий о. Кириак упорно молчит и отвечать отказывается... Нетерпеливый архиерей требует объяснений настойчивее, иеромонах отвечает невнятно - мол, "это страшное". Архиерей грозит наказаниями - кроткий упрямец не боится...

Постепенно - на уроках туземного языка, которые иеромонах дает владыке, - загадочный о. Кириак разговаривается: "Из Египта-то языческого я вывесть - выведу, а Чермного моря не рассеку и из степи не выведу, а воздвигну простые сердца на ропот и к преобиде Духа Святого".

Упоминает о. Кириак и такой повторяющийся печальный сюжет: вот приходят новообращенные в город и видят - как там, во всех возможных пороках, живут "настоящие" христиане, и удивляются: а так можно? "Как же ты отвечаешь?" - спрашивает архиерей. "Ничего не говорю - плачу только".

"Будут и крещеные, которые услышат "не вем вас", и некрещеные, которые от дел совести оправдятся и внидут, яко хранившие правду и истину", - говорит, совсем уже поражая архиерея, кроткий "еретик". И рассказывает необыкновенно теплую притчу, перекликающуюся с другой, евангельской:

- Ну, вот мы с тобою крещены, - ну, это и хорошо; нам этим как билет дан на пир; мы и идем и знаем, что мы званы, потому что у нас билет есть.

- Ну!

- Ну а теперь видим, что рядом с нами туда же бредет человечек без билета. Мы думаем: "Вот дурачок! напрасно он идет: не пустят его! Придет, а его привратники вон выгонят". А придем и увидим: привратники-то его погонят, что билета нет, а хозяин увидит, да, может быть, и пустить велит, - скажет: "Ничего, что билета нет, - я его и так знаю: пожалуй, входи", да и введет, да еще, гляди, лучше иного, который с билетом пришел, станет чествовать. (Тут неизбежно вспоминается и еще один "билет" - Ивана Карамазова, хотя роман Достоевского написан на несколько лет позже.)

Только архиерея все эти рассуждения не убеждают, он жаждет деятельности. А в соседней епархии, как назло, зырянин-миссионер дает показательную - просто стахановскую - статистику обращений: сколько ни возьмет крестиков - все "раскрестит", и еще не хватает. А Кириак тому ужасается. Почему, спрашивается?

Это на протяжении рассказа остается загадкой, "интригой".

В конце концов, архиерей берет с собою о. Кириака и едет в тундру - удостовериться во всем на месте, - и там с ним происходит переворот (и там же умирает о. Кириак, а потом его могила у ручья становится местом поклонения у "дикарей")...

Вернувшись из путешествия, архиерей собирает миссионеров-лентяев, да в пояс им поклонясь, говорит:

- Простите меня, отцы и братия, что вашу доброту не понимал.

- Бог, - говорят, - простит.

А собравшимся за чайным столом рассказчик возвещает: "Вы думаете - плохи наши архиереи! Что они делают? Ничего они, наши архиереи, не делают... Поцените же вы господа, хоть святую скромность православия и поймите, что верно оно дух Христов содержит, если терпит все, что Богу терпеть угодно. Право, одно его смирение похвалы стоит; а живучести его надо подивиться и за нее Бога прославить".

Вывод, как всегда у Лескова: понимай как хочешь.

Автор уверял, что его рассказ основан на реальных событиях, но Лесков был не чужд мистификации. Архиерей, несомненно, списан с архиепископа Нила Исаковича (1799-1874), миссионера, который составил грамматику бурято-монгольского языка и переводил на него Евангелие. Он же - автор одной из первых в России книг по буддизму, и вообще - один из образованнейших иерархов своего времени. С ним Лесков действительно общался незадолго до смерти епископа. А вот был ли прототип у о. Кириака - неизвестно.

"На краю света" написан в 1875 (хотя действие на три-четыре десятилетия раньше), а во Франции в это время жил довольно беспутный молодой человек из аристократической фамилии де Фуко, чья жизнь странным образом перекликается с историей лесковского героя. 

Продолжение следует 

Ведущая рассылки Елена Преображенская

 Мы в социальных сетях: Телеграм Вконтакте 
 Сайты: Путь в бесконечность Независимый исследователь Записки бунтаря
В избранное