ЧЕЛОВЕК И РЕЛИГИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Выпуск 91/2010-10-03

Уважаемый подписчики!

Мы продолжаем выпуск нашей рассылки. Прошу прощения, что не удавалось делать регулярных выпусков последние три месяца. Помехой была загруженность другими делами (а летом к этому прибавилась ещё и жаркая погода). Напомню, что ранее мы публиковали в наших выпусках, помимо обзора различных новостей, части нашего сборника статей духовной тематики и книгу по истории экологической этики. Сейчас мы хотим продолжить это. Те, кто не читал раньше или уже не помнит и хотел бы вспомнить, могут посмотреть предыдущие части нашего сборника на сайте по ссылке: Е.Преображенская, А.Грайцер. Религия без любви, а части книги по истории экологической этики по ссылке: История экологической этики.

РЕЛИГИЯ БЕЗ ЛЮБВИ. Когда религия становится безумием
Часть 4. Игры и маски религии (продолжение)

Суть раздела: Религиозные сообщества, некоторые в большей мере, некоторые в меньшей, обособляются от мира, превращаясь тем самым в сектантство. Чем больше сообщество замыкается в самом себе, тем больше внутри него складываются различные специфические стереотипы мышления и поведения, не только принимаемые в качестве нормы, но и считающиеся обязательным признаком верующего человека. Человек, оказывающийся внутри такой среды, выглядит «белой вороной» и чувствует себя чужим до тех пор, пока не осваивает эти стереотипы, начиная их повторять. Только тогда он делается «своим» в этом сообществе. Как бы это ни казалось странным и абсурдным, но на практике именно так и происходит «воцерковление».

Подлинная религия – это не стереотип, а связь человека с Богом, которая осуществляется в душе. Стереотип же – это совсем не то, что в душе. Стереотип –  это игра, когда люди играют свою роль, словно актёры на сцене. Стереотип – это маска, которую надевают, чтобы не быть осуждёнными и быть принятыми. Душа при этом может оставаться пустой, её содержание никого не волнует: главное – соблюдёно всё внешнее. Стереотип – это не богоугодное дело, а фарс, над которым Небеса (да и не только Они, но и умные люди тоже) смеются.

В разных религиозных конфессиях существуют разные стереотипы. Некоторые из них – специфические, свойственные лишь этой конкретной конфессии, некоторые – удивительно похожи друг на друга.

Напомню, что в качестве наглядной иллюстрации мы использовали избранные части повествования автора, выступившего на просторах Интернета под псевдонимом Eothain, который красноречиво описал опыт своего пребыванеия в среде евангельских христиан-баптистов России. Однако, как мы неоднократно подчёркивали, подобные в той или иной мере примеры можно наблюдать в самых различных религиозных конфессиях.

 Eothain. Архипелаг ВСЕХБ (окончание избранных частей повествования)

Итак, о чем это все? О том, что Церковь, столп и утверждение Истины, стараниями современных фарисеев превращено в закрытый клуб, тайное общество наподобие масонской ложи, в систему, для которой каждый человек - винтик, кирпич в стене. Человек сам по себе не значит ничего в этой совершенно бездушной системе. То светлое и доброе, что должно было бы быть там, цинично растоптано и заменено уродливым фетишем, который чем-то напоминает реальность, но из этой реальности выхолощено что-то самое главное. Эта система архипелага настроена на то, чтобы всех заставить играть в некую игру, странную игру по странным правилам, и играть со всей жестокой серьезностью. Ибо ставка в этой игре - жизнь, и не просто жизнь, а жизнь вечная. Поиграем?

В выдающемся фильме Г. Данелия "Кин-дза-дза" с чрезвычайной достоверностью обозначена нелепость архипелагоподобных фетишей. Как пацакам положено носить бессмысленный колокольчик в носу, так и в архипелаге под страхом танклюкации женщинам положено носить тряпочки на голове. Как там делают "ку" перед желтыми штанами, так и в архипелаге приседают перед званием епископа. Именно перед званием - сними с епископа желтые штаны, на него никто и внимания не обратит, разве что заставят надеть цак и отправят в пепелац.

И всем этим нелепым выдуманным условностям придается очень большое значение, ибо это - правила игры, им нужно подчиняться. Как в тюрьме. В "мире" какой-нибудь "вор в законе" – всего лишь уголовник, а в зоне – ну, сами понимаете. Поиграем? Ну-ка, кто первый наденет желтые штаны? Время пошло.

… Присматриваясь к людям в общине ЕХБ, я обнаружил нечто совершенно изумительное, и это было тем более изумительно, чем это было противоречиво. Понятно, что та же социальная амбициозность, которая делала из людей общественников, толкала людей на активность и в среде ЕХБ, только здесь понятие «амбициозность» подменялось понятием «духовность», то есть побуждения к активности отождествлялись с духовностью и всячески одобрялись. Таким образом, выделившаяся ЕХБшная бюрократия оказалась не просто случайными людьми, но и людьми со смещенными понятиями, принимающими за духовное то, что имело несколько иную природу.

С другой стороны, для бюрократии их социальный статус означает все. И именно поэтому именно представители "служителей" защищают и будут защищать архипелаг любыми методами, ибо именно с архипелагом связана их социальная идентификация, они зависимы от архипелага. Игра стала настолько реальной, что уже все смешалось, истинное и выдуманное, понарошку и всерьез.

"Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?" Евангелие от Иоанна, гл. 5 ст. 44

К чему это я? Да к тому, что архипелаг - это ничто, иллюзия, самообман, пустота, игра. Это детище Сталина с самого зачатия до наших дней служит исключительно для одной единственной цели - для комфортного оправления естественных религиозных потребностей населения. Все служения, восхваления, молитвы - это лишь красивые слова, абсолютно без содержания, пустой звон. Конечно, все это мутировало, обросло побрякушками, изменило название, обрело видимость демократии и гласности, но по сути осталось тем, чем и было всегда. И оскал Веельзевула заметен очень немногим.

На пути ко Христу встал архипелаг.

Изменилось ли что-то сейчас? Да пожалуй, что и нет. Игра продолжается, правила все те же. Разве что теперь общественники стали поумнее - поняв, что меньшими усилиями можно поиметь побольше, подались в бизнес определенного рода, а назад вернулись лишь откровенные неудачники. От осознания, что собственная ущербность уж слишком заметна, неожиданно распространилась мода на этническую ЕХБшность, - теперь собственную недалекость легко можно назвать "самобытностью". Это интереснейшее богословское открытие архипелага нового времени дает очень удобную возможность заткнуть рот всем оппонентам, объявив их "растленными западниками". Теперь на все "почему" есть удобный ответ, который могут выучить даже те, у кого не удалось с бизнесом, - мол, это наша самобытность, наше сермяжное христианство. И все. Гордый самобытец отстоял свое право учить бабок косметике.

Элемент самообмана, который присутствует в архипелаге на каждом шагу и позволяет лицезреть все мерзости архипелага в радужном свете, не обошел и самого главного: средний самобытный абориген уверен о себе, что он что ни на есть служит Богу, а не отправляется религиозно. Неудивительно и это. Иисус Христос сказал как-то своим ученикам, что даже убивающие их будут думать, что тем служат Богу (Евангелие от Иоанна, 16:2); тем более и ЕХБшники уверены в том, что они служат именно Богу, но искренность заблуждения их не оправдывает, ибо это - добровольное заблуждение, самоинтоксикация. Это одно из правил - играть надо серьезно.

Tear down the wall!

"Если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их..." - точь в точь повторяют евангельскую фразу (Евангелие от Матфея, 23:30) современные фарисеи архипелага. Не были бы сообщниками в инструктивных письмах. Не были бы сообщниками в поздравлениях "отцу народов". Не были бы... Таким образом, они сами против себя свидетельствуют, что являются сыновьями тех самых, кто строил архипелаг, кто возводил стену. Дополняйте же меру отцов ваших!

Меня мутит от вопросов типа "Что делать?" или "Кто виноват?". Что-то унизительно-рабское есть в этих вопросах: люди настолько привыкли жить с Драконом, что и Ланселота принимают за нового дракона. Чего ожидают люди, задавая такие вопросы? Что кто-то другой примет за них решение, как в архипелаге, приедет что-то епископоподобное и все объяснит? Нет, время взять ответственность на себя. Это за аборигенов архипелага решают съезды и конференции, епископы, пресвитеры и кто-то там еще, это для них выдумываются бессмысленные девизы, это для них пишутся всевозможные инструктивные письма. Но не таков удел свободного человека, личности, христианина. Раб ищет виноватых, ему главное найти, кого обвинить: евреев, либералов, чукчей, время. Найти виноватых нужно, чтобы оправдать себя. Смелость нужна, чтобы признать свою вину. Смелость нужна, чтобы увидеть вещи такими, как они есть. Смелость нужна, чтобы принять решение и ответственность за него.

Тот, кто сидит и ждет, пока ему скажут, что делать, пока ему скажут, его научат, ему покажут, за него сделают, пригоден только для архипелага. Черви уже готовы для тех. Архипелаг его породил, архипелаг его и сожрет. Архипелаг не знает жалости, ему нужны те, кто "always doing what he is told". Он живет ими, использует их, пожирает их и оправляется ими. Без игры в архипелаг у них нет сил для жизни.

Христианству чуждо понятие толпы. Толпы, которая терпеливо ожидает, пока придет некто, вылезет на броневичок и картавым языком скажет, что делать. А потом толпа с криками "Зиг хайль!" или "Сердечно благодарим!" (примечание: стереотипная фраза в конце богослужения) пойдет послушно исполнять волю долгожданного лидера. Толпа сделает все... Началом является простой вопрос "Что делать?", который, кстати, органически связан с "Кто виноват?", ибо первым ответом на "Что делать?" обычно является "Расстрелять виноватых!".

Ответственность является частью личности; "Секрет человека в чувстве ответственности, - писал Вацлав Гавел из тюрьмы в "Письмах Ольге". - Человек является личностью не потому, что имеет ответственность, а имеет ответственность потому, что является личностью". Бесхребетные подобия людей являются питательной средой не только для всевозможных "измов" – на их основе вырос и архипелаг. Именно то множество серых пассивных делателей взрастило и вскормило его. Боязнь ответственности убивает повернее пистолета; тот, кто отказался мыслить и принимать решения, убил себя как личность, став религиозным ничем. Бог искал только одного человека, кто бы встал в пролом, только одного (книга Иеремии). Имеет ли значение один человек? У Бога - огромное, в архипелаге - никакого.

И вот еще интереснейшая вещь - мне неоднократно приходилось выслушивать обвинения в богохульстве - что якобы я, описывая события в таком ракурсе, этим хулю Бога. Хочу сказать, что эти сказки-страшилки я не воспринимаю всерьез - пусть ими пугают тех, кто настолько увлекся игрой, что не в состоянии вообще ничего понять, а для более-менее мыслящего человека весь абсурд подобных обвинений просто очевиден. Но они мне интересны, ибо и они являются средством порабощения тех, кто еще отваживается мыслить. Подумать только - поставить под сомнение мудрость "отцов-основателей" равносильно богохульству! Страх перед мыслями входит в подсознание, и таковой гуманоид полностью разучивается что-нибудь решать и думать (кто-нибудь помнит "Примус" Лозы?); ибо перед каждой мыслью неминуемо встает вопрос "А не грешно ли?". На этом стоит архипелаг, и на этом он еще долго будет стоять. Надо быть личностью, чтобы иметь смелость мыслить самому, мыслить самостоятельно. Существует огромная разница между христианством и игрой в христианство. Последнее является чем-то вроде "змеиного масла", которое шарлатаны продавали как средство от всех болезней. Это масло давало лишь ложное утешение, не помогая нисколько, разве что в деле опустошения собственных карманов.

Другим распространенным обвинением в мой адрес было, что я "не люблю братство". При этом очень заметно, что выдающие сию глубочайшую фразу не имеют представления, ни что это за "братство", ни что означает его "любить". Обычно подобными фразами человек реагирует на угрозу его зонам комфорта; это некий защитный механизм, доказывающий как реальность угрозы, так и признание моей правоты, хоть и подсознательное, неосознанное. Человеку хочется услышать то, что углубит его опьянение и отодвинет неминуемое похмелье; скажите ему, что у него все хорошо, а если что-то и не так, то это "не так" носит временный и поверхностный характер, а с каждым днем все становится лучше и лучше. Скажите, и он забудется в опьянении несуществующим миром, хотя бы еще на немного. Тем горче будет похмелье.

И в дороге дальней
От мечты хрустальной
Нам осталось битое стекло.

Людям нравятся учителя, льстящие слуху, это ни для кого не секрет, так было и во дни пророков, так продолжается и до наших дней. Когда же человеку укажут, что его зона комфорта смертельно больна и прогнила до основания, то очевидно, что это не то, что он хочет слышать; но все дело-то в том, что он и сам это знает где-то в глубине, только не имеет смелости в себе в этом признаться. Это-то отрицание и вызывает защитную реакцию, выражающуюся в нелепых обвинениях о нелюбви к мистическим братствам. И попытки убедить себя в том, как все хорошо и как мы дружно работаем над искоренением отдельных недостатков, терпят серьезный урон от простого взгляда на реальное состояние вещей; это все вызывает как невротическое раздражение, так и судорожные поиски фигового листа ("А у других лучше?", "Маразм!", "А ты сам плохой!", "Устарело все!", "Искажено все!", "Невозрожденный!"). Надо сказать, что эти панические поиски выглядят очень нелепо, и, наверное, самой большой нелепостью является этот бессмысленный религиозный штамп - "Братство не любишь!".

Автор Послания к Евреям призывал выйти за стан к Христу, нося Его поругание. Настало время идти за стан. Настало время покинуть архипелаг. Пусть мертвецы играются своими мертвыми игрушками, пусть умиляются от поцелуйчиков, наслаждаются властью, примеряют штаны, любуются собой, тешат себя, придумывают новые лозунги и запреты - пусть. Время уйти от всего этого, уйти к Христу, проснуться, как от кошмарного сна, освободиться от этого ненужного груза нелепостей и условностей, отказаться от всех домиков и монополий, увидеть, что они - всего лишь пластмассовые фигурки и картонные карточки. Христос - это реальность. Для того, чтобы быть с Христом, надо жить в реальности. Другого не дано.

Сколько лет сражений, сколько лет тревог,
Я не знал, что уйти будет легко.
Нас зовут в окопы - скоро третий звонок,
Только мы от них уже далеко.
Там, где находится Южный Край Земли,
Там край где уже не свернуть.
Там у причала стоят мои корабли,
В назначенный день мы тронемся в путь.
Мы выходим из круга, мы выходим на свет -
Это знак, что команда уже собралась.
Мы узнаем друг друга после долгих лет
По улыбке и по цвету глаз.
Дорога в небо лежит по прямой,
Дорога в небо - дорога домой,
Дорога в небо и все позади
И только свет на пути.
Машина Времени,"Дорога в небо"

Теперь о вопросах "Для чего?" и "Зачем?"; без них, собственно, и невозможно закончить. Почему-то создается впечатление, что я все время хочу насолить кому-то, или за что-то борюсь, или что-то разоблачаю, или мечтаю что-то разрушить. Отнюдь. Я не питаю никакой ненависти к людям архипелага, мне их где-то жаль, хотя где-то они у меня вызывают отвращение. Да, именно на этих людях лежит вина в том, что "сами не вошли и входящим воспрепятствовали" - сотни изгнанных из церквей и тысячи не пришедших в церковь - на их совести. Они будут судьями их.

Единственно, что я хочу, так это чтобы люди посмотрели вокруг себя открытыми глазами, увидели вещи такими, как они есть; но ни в коей мере я не считаю себя ни пророком, ни вообще кем-то, - да и писал я все это просто для себя, даже и не думая о том, что все это кто-то когда-то будет читать. А что растормошил чью-то идиллию спокойной жизни, так я этому только рад.

"Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит Тебя Христос". /Конец повествования/

На этих словах завершается повествование Eothain «Архипелаг ВСЕХБ». Это повествование мы читали в качестве примеров стереотипов сектантства, свойственного не только данному сообществу, но в больше или меньшей мере всем религиозным сообществам. Основным лейтмотивом идеологии сектантства, как уже было отмечено, является твёрдая убеждённость в особенности, богоизбранности, духовности своей религиозной среды с постоянным порицанием и осуждением окружающего мира.

Напомним, что это повествование мы читали в продолжение рассказа Саши Грайцера о христианском форуме Jesuschrist.ru:

«… Особенно любят форумляне ругать и осуждать  мир, вернее, ту его часть, что находится за пределами Форумляндии. Дело в том, что между Форумляндией и остальным миром до сих пор существует железный занавес, несмотря на то, что в других странах подобный занавес давно уже снят, как  и открыта Берлинская стена. Из-за этого занавеса большинству форумлян просто неизвестно то, что в реальности происходит  по ту сторону, и они судят о  мире со слов своих пастырей.

То и дело приходилось слышать, как форумляне цитируют друг другу фразу: «Весь мир лежит в грехе и во зле» и пугают ею не только своих детей, но и друг друга. Бывшие форумляне, которые волею обстоятельств живут за пределами Форумляндии, считаются в ней ее врагами и им объявлена анафема (проклятие).

Вообще Форумляндия официально декларирует себя открытой демократической страной, желая, вероятно, хорошо выглядеть перед внешними странами, фактически являясь при этом страной с авторитарным режимом, который сами форумляне называют теократией (властью Бога).

Форумляне - большие патриоты и считают, что  их страна - самая лучшая из всех остальных, а они сами - достойнее всех остальных, умнее и благороднее, чем, вероятно, немало тешат свое самолюбие».

Продолжение сборника статей следует...

Родерик Нэш. ПРАВА ПРИРОДЫ. История экологической этики (продолжение)

Глава II. Позеленение Религии

Теология природного мира утверждает присущее достоинство животного и растительного мира. Такая теология заявляет о том, что природный мир обладает такими же правами на свою присущую целостность, что и человеческий мир, что люди преступают границы дозволенного, уничтожая скалы, деревья, воздух, воду, почву, животных, подобно тому, когда они убивают других людей".
Аллан Р. Броквэй, 1973

Имеют ли люди этические обязательства по отношению к горам? Большинству американцев, по прежнему пропитанных идеями, исторически доминировавшими в христианстве, этот вопрос вообще не представляется уместным. Если наступит такое время, когда такой вопрос любой значительной группе из нас уже не будет представляться смешным, мы, возможно, окажемся на пороге изменений ценностных структур, благодаря чему мы будем способны остановить растущий экологический кризис. Будем надеяться на то, что у нас есть еще достаточно времени.
Линн Уайт, 1973

По завершению своего уникального начертания этики земли в "Альманахе песчаного графства", О. Леопольд пришел в отчаяние от поверхностного характера американского природоохранного движения 1940-х годов. Экономические, а не этические критерии по прежнему определяли политику. "Пытаясь сделать природоохранное движение легким, - писал Леопольд, - мы сделали его тривиальным". Причиной этого, как он полагал, было то, что люди не были готовы интеллектуально к "расширению своих этических взглядов с человеческой сферы до сферы природной". Леопольд утверждал, что "философия и религия еще ничего не слышали" о включении природы в сферу моральности. Однако, следующее поколение теологов и философов будет обращать на эту проблему значительно больше внимания. И действительно, к 1980-м годам стало возможным разглядеть, как выразился Чарльз Райх, "позеленение" этих обеих областей. "Подобно тому, как идеи Джона Локка легли в основу первой волны демократических революций, экологическая философия и так называемая "экотеология" стали интеллектуальной основой для революционного расширения значения природоохранного движения".

Главным попечителем и хранителем этики всегда была церковь. Даже в нашу эпоху большинство американцев продолжают за ответами на вопросы, что является правильным и неправильным, обращаться к той или иной религии. Гарольд В. Вуд отмечал: "В среде простых людей именно религия является главнейшим фактором, определяющим моральность". Мораль интеллектуальных и политических лидеров также вытекает из того восприятия религии, которое пусть и не связано напрямую с официальной церковью, можно считать религиозным. Поэтому, когда американская религия стала обращать внимание на отношения между людьми и природой, она тем самым оказала экологической этике значительную поддержку. На пути такой переориентации стояли вековые теологические устои, но определение этих преград уже было началом процесса "позеленения".

Современная дискуссия о сопротивлении западной религии экологической этике определилась с эссе "Исторические корни нашего экологического кризиса", написанного в 1967 г. Линн Уайт. В ней Уайт поставила перед собой задачу понять, почему её цивилизация эксплуатировала природу в такой степени, что её собственное качество, если не выживание, оказалось под угрозой упадка? Развитие науки и технологии способствовало появлению орудий и средств, "не благоприятствующих" экологическому благополучию, но почему они были использованы в таком разрушительном духе? Объяснение этому Уайт нашла в истории идей, в особенности той концепции, согласно которой эксплуатация людей нежелательна, тогда как природу эксплуатировать можно и нужно. Где же западное общество обрело дуалистическую этическую систему, так резко различающую людей и природу? Уайт отвечала, что в иудео-христианской традиции.

Именно иудейство и христианство, утверждала Уайт, противопоставили людей и природу. Согласно святым текстам этих религий люди являются хозяевами, а не представителями природного мира. Созданные по божьему образу, уникальные своим обладанием души и ожиданием спасения, люди явно стали выше других жизненных форм. Более того, согласно Уайт, евреи и христиане верили, что весь мир создан исключительно для того, чтобы им пользовался человек. Обращаясь к описанию создания мира в Библии, она писала: "Бог сотворил все явно на благо человеку: ничто в мире не было создано для какой либо иной цели, кроме как служению человеку... Христианство является наиболее антропоцентричной религией всех времен". В доказательство этому, Уайт цитирует первые страницы из Ветхого Завета, где описывается как бог, создав человека "по своему подобию", наказал своему любимому детищу "плодиться, размножаться, наполнять землю и покорять её; господствовать над рыбами в море и птицами в воздухе, и всеми существами, двигающимися по земле". Каждое существо считалось созданным для служения человеческим потребностям. Люди были буквально царями зверей; все другие существа по иудео-христианской иерархии считались низшими. Чтобы устранить всякие сомнения, после Потопа Бог подтвердил Ною обещание поддерживать его статус господина над другими существами: "Все звери полей, птицы небес, рыбы морей, все ползучие гады будут подчиняться тебе... Я даю тебе все". Иначе говоря, господство человека было полным и безраздельным. Уайт считала, что так христиане и иудеи хотели оправдать свою произвольную эксплуатацию природы. Полноценных перемен в отношениях между природой и человеком не произойдет до тех пор, "пока мы не откажемся от христианской аксиомы, утверждающей, что природа существует лишь для того, чтобы служить человеку".

Задержавшись на мгновение в своем обвинении, Уайт отмечает, что она кажется "говорит вещи, нелицеприятные многим христианам". В этом её многие поддерживают, но большое число "экологически добросовестных" евреев и христиан ополчились против тезиса Уайт. Очень часто эта реакция принимала сильную эмоциональную окраску. Многие критики Уайт считали её чем-то вроде еретика, забывая, что писала она в первую очередь как историк.

Как ученый, интересующийся историей идей, Уайт знала, что задавать следует вопросы не о том, что означает христианство, а о том, что оно означало для конкретного общества в конкретное время и конкретном месте. Другими словами, её подход был прогматичным: как использовалась иудео-христианская традиция? Уайт соглашается с тем, что христиане 1960-х могут проявить большую заботу об окружающей среде в силу своего понимания Генезиса. Так же она согласна с присутствием в Библии основы для экологической деятельности. Но в то же время она утверждает, что почти две тысячи лет христианство таким образом не действовало. Вместо этого, люди использовали Библию с целью оправдания эксплуатации природы в том же духе, в каком сторонники рабства использовали её для оправдания эксплуатации определенных классов людей. Современные христиане, отмечала Уайт, больше не считают Библию оправданием для рабовладельцев, и подобные идеи в отношении природы, вероятно, также могут быть осуществлены. Божье откровение, в конце концов, считается процессом бесконечным. "Возможно, - заключает Уайт, - Святой Дух шепчет что-то нам".

Наиболее убедительным доказательством тезиса Уайт о том, что традиционное христианство противилось этическому отношению к природе, является речь, применяемая в Библии. Лингвисты иврита проанализировав Генезис 1 : 28, обнаружили в нем два функционирующих глагола: "Kabash", ("покорять") и "Radah" ("владеть" или "править"). Во всем Ветхом Завете "Kabash" и "Radah" используются для обозначения яростного нападения или подавления. Тем самым вырисовывается образ завоевателя, попирающего своей ногой шею поверженного врага, требуя абсолютного подчинения. Оба эти слова используются также для обозначения процесса порабощения, и поэтому христианство могло расценить Генезис 1 : 28, как божественную заповедь людям покорять всю природу. Разумеется, такая интерпритация оказалась полезной уловкой, оправдывавшей эксплуатацию природы, к которой христианство обращалось многие века.

Помимо критики дуализма, противопоставившего людей и природу и давшего им право на её эксплуатацию, Линн Уайт в 1967 г. выступила с критикой христианского отвергания анимизма. В дохристианские времена люди практически повсеместно верили в то, что каждая часть природной среды обладает сознанием или духом. Пантеизм, например, отождествлял с природными объектами и процессами различных богов. Одним из наиболее известных богов является греческий Посейдон и римский Нептун - бог моря. Люди, придерживающиеся таких убеждений, природу считали святой, и Уайт полагала, что эти убеждения способствовали развитию у людей почитания природы.

Анемизм можно понимать, как своего рода расширенную сферу морального внимания. Этическая уместность не завершалась на боге, ангелах, святых и других людях. Все было святым. Ничто не было, как говорил Мартин Бобер, "этим". К природе люди относились, как к тому, с чем возможны личные отношения, подобные отношениям с другими людьми. Благодаря анимизму, отношения людей с природой были подобны отношениям типа "я - ты".

Иудейство и христианство изменили все это. Первой заповедью этих жестко монотеистических религий было указание поклоняться никакому иному богу или идолу кроме Иеговы, отцу небесному. Даже Иисус был сыном этого высшего божества, и тем самым иерархия (эта беда экологических и социальных реформаторов) в христианстве была установлена свыше. Природные объекты могли быть созданы богом, но они не были богами, и не обладали душами. Современные христиане согласны с тем, что факт божественного сотворения всего сущего должен быть достаточной причиной для почитания природы, но их древние и средневековые предшественники отсутствие анилизма восприняли, как позволение эксплуатировать природу. Так как люди сделали природу эксплуатируемым объектом, не имеющим отношения к их религиозной и этической жизни, прежние препоны, подкрепляемые страхом или моральностью, утратили всю функциональность. Уайт утверждает, что "уничтожив языческий анимизм, христианство сделало возможным эксплуатацию природы в духе равнодушия к чувствам природных объектов". Обычай рубить рождественские елки, возможно, связан с деятельностью древних христианских евангелистов, рубивших святые рощи северной Европы, где язычники поклонялись множеству богов.

В кратком эссе Уайт не могла подробно исследовать христианские идеи, касающиеся окружающей среды. Но на основе изложенного можно судить о степени враждебности религии к метемпсихозу. Душа доброго христианина была предназначена лишь для небес, а не для тела растения или животного. Медведь или дерево не могли быть чьей-то перевоплотившейся бабушкой. Эти убеждения позволили устранить те препоны, которые сдерживали языческие аппетиты в отношении эксплуатирования природы. Отделенная от человеческой сообщности и её этической защиты, природа была полностью открыта перед алчностью человека. Интересно, что один из первых американских толкователей прав природы Эдвард П. Эванс основывал часть своей расширенной моральной философии на возможности метемпсихоза.

Уайт также ничего не говорила о традиционном христианском взгляде на природу, как на проклятую землю, противоположности раю.Но эта идея, присутствующая как в Ветхом Завете, так и Новом Завете, в значительной степени способствовала устранению уважения к природе на период в более чем 2 тыс. лет. В начале осваивания американского континента, как продемонстрировали пуритане, единственным видом реагирования христиан на дикую природу и её обитателей было покорение и, в случае с индейцами, обращение в свою веру.

Линн Уайт в своем коротком эссе также ничего не говорит о "высшей" нацеленности христианства, мало связанной с мирскими делами. Все помыслы христиан были о небесах, предполагаемом месте их происхождения и, как они надеялись, месте их окончательного проживания. Земля уже не была матерью, а рассматривалась как своего рода дом на полпути к раю, где христиане подвергались испытаниям, и который они покидали со смертью. Людвиг Фейербах, теолог, живший в XIX веке, утверждал, что "природа, мир в глазах христиан не представляли ценности и интереса. Христиане думают лишь о себе и спасении своей души". И действительно, христиане считали, что земля долго не просуществует. Мстительный бог уничтожит её и всю неискупленную природу наводнениями, засухой или огнем. Разумеется, такая эсхатология не могла быть основой для какой-либо экологической этики. Зачем заботиться о том, что должно быть уничтожено?

Понимая всю пагубность для экологии подобных идей иудео-христианской традиции, современные лидеры американской религиозной мысли и практики имеют возможность обратиться к одному из трех вариантов решения этой проблемы. Они могут обратиться на восток, к азиатским вероисповеданиям, всегда проповедовавших единство с природой и придерживавшихся этической философии, не ограничивающейся лишь людской сферой. Они могут вспомнить о сильных анимистических традициях американских индейцев, для которых целые экосостемы были святыми и поэтому достойными этического уважения. Реформаторы также могут обратиться и к базовым еврейским и христианским убеждениям и интерпретировать их согласно требованиям этической системы, которая не исключает природу. "Позеленение" американской религии - развитие того, что называется экотеологией - подразумевает объяснение и в некоторой степени синтез этих трех вариантов.

Наш основной блог ЖЖ "Религиозный гуманист"

Ведущая рассылки Елена Преображенская

До следующих виртуальных встреч!

Будьте успешны и счастливы!