Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

С Дхармой Будды по жизни

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 224 RSS
←   Август 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 27-03-2006
Адрес автора: religion.buddhadharma-owner@subscribe.ru

Автор
Ольга Сова

Статистика

224 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

С Дхармой Будды по жизни


Будьте здоровы и счастливы!

 

ОдноврЕмеЕнно – мой ответ Гришковцу

Часть 1

Я тут все думала-думала, про что же написать следующий выпуск (это все потому, что только один человек честно написал и предложил, чтобы я проинтерпретировала «Пролетая над гнездом кукушки», за что ему спасибо).

 

И я вспомнила, что (правда, не сейчас, правда, некоторое время назад), разные люди в моем русскоязычном окружении много говорили про Евгения Гришковца. А у меня такая бывает история с русской культурой: иногда видишь в ней просто буддистские вопросы. Но не видишь буддистских ответов. То есть вот иногда пьесу Чехова смотришь и хочется крикнуть героям: «Практикуйте! Практикуйте медитацию! И больше не будете так страдать!». То есть просто удивительно, как иногда русская литература точно попадает в те же проблемы, о которых говорил Будда. Но на Чехова я не кричу, потому что, во-первых, нечего актеров пугать, а во-вторых, у Чехова там все разрешается на совершенно другом уровне и в другом пространстве и не с теми людьми, которые страдали на сцене. Так что свои буддистские ответы на Чехова я держу при себе.

 

А вот Гришковцу с удовольствием отвечу. Тем более что он уж совсем явно задает именно ТЕ вопросы. Хочется поблагодарить человека и актера.

 

Итак, «ОдноврЕмЕнно».

 

Мы уже достаточно поговорили про медитацию, чтобы сейчас долго не останавливаться на том, что это замечательная идея Гришковца про ОдноврЕмЕнно выражает суть медитации. То есть это слово ясно показывает, что настоящий момент единичен, он может быть только одноврЕменно или одновремЕнно. И выбор за мной. Надо выбрать. И так я создам настоящий момент. И другой аспект медитации, который спектакль ясно показывает – это то, что пока ты сидишь (стоишь, лежишь, ходишь – Будда говорил, их всего 4 состояния – того, как я могу быть в настоящий момент), в это же время что-то делают и все остальные. Вместе. Все. И я тоже. И Гришковец очень хорошо говорит о том, что это не хорошо и не плохо, и не нормально, а просто есть.

 

Еще он хорошо говорит о языке. Помните – «Недавно я узнал одну вещь». И потом он деконструирует каждое из этих слов, показывая, что сами по себе они ничего не значат, а значат только относительно других слов, явлений и состояний. И вообще они просто результат договора между людьми, которые договорились, что слово «вещь» может обозначать не только предмет, но и предмет разговора (как я ловко, а?). Другой его хороший пример – это «Он взял и побежал». Хотя на самом деле никто ничего не брал. Такие обороты есть и в других языках, иногда даже буквально, например, ‘ He took off to the sky ’ – Взял и улетел на небо. Так что понятно, что язык не относится напрямую к тому, что описывает. Это такой Договор, согласие между людьми, которые пользуются языком.

 

Разобравшись так почти со всеми словами предложения, которое начало спектакль, Гришковец посвящает основную часть своего действа разбору коротенького слова «я», которое он сначала откинул, как вроде бы в объяснениях не нуждающееся: ну вот он, я: стою, говорю. Но потом весь спектакль задается вот тем самым вопросом: «Кто я?» «Где я?»

 

Показывает анатомические таблицы. Это природа. Мое тело – это часть природы. И подчиняется всем тем же физическим законам, которые правят в природе. И с ними не поспоришь. Что еще интереснее: согласно разным физиологическим исследованиям, то, что происходит с телом, влияет на наши настроения и мысли. Что мы едим – влияет, занимаемся физкультурой или нет, осанка – влияет. Мы можем контролировать такие вещи, но есть вещи, которые не можем. И здесь остается только смириться. У женщин это естественно получается легче. Мне было бы интересно послушать, как удивлялся бы Гришковец процессам, которые протекают в его теле, если бы он был женщиной! Вот сколько было бы сюрпризов! Мы не контролируем природу, и чем раньше это поймешь, тем лучше. Но то, что я не могу контролировать физиологические процессы, это еще не значит, что тело – это не «я». Кто сказал, что «я» все контролирует? Может, я – это мой мозг? – задается вопросом Гришковец. Но после того как понимает, что мозг иногда отказывается служить, признает, что мозг – он тоже «мой», а не «я».

 

И потом как-то резко Гришковец переходит к потребности «чтобы тебя любили и уважали. Просто за то, что ты есть. Какой бы ни был». И потом – через одновременность (что все вместе «Штирлица» смотрим) – к состраданию (немецкий солдат так же завязывал ботинки, как я) – и опять к тому же желанию: «Чтобы мне вот сейчас, немедленно, мне, на моем диване, у меня дома, в моем городе, в моей стране, в моем времени немедленно стало хорошо. Причем, не лучше и не получше, а просто хорошо». Вот это оно и есть. Дхарма. В настоящем моменте все дышат вместе со мной. И все желают одного – чтобы было хорошо. И чтобы любили. Что одно и то же. Причем Гришковец высказывает одну очень трудную для меня мысль в Дхарме: «Любить можно только то, что остановить нельзя». Я, например, хочу, чтобы все оставалось по-прежнему: мой город, мой дом, и чтобы Новый Год каждый раз был таким же волшебным, как тот, когда мне было 12 лет… Но труп любить невозможно. Можно любить только то, что протекает мимо тебя именно в настоящий момент.

 

И перед самым финалом Гришковец опять упирается в язык: мы в нем заперты. Мы можем сказать только то, что можно сказать.

 

«Что я могу про это все говорить, сказать?» «Я знаю, как надо было сказать, но не получилось. Надо было на одну секунду выбежать и убежать. Но я знал заранее, что не получится, как надо. Я хочу, чтобы мне дали время, чтобы меня послушали, чтобы мне были рады. А надо вот так. Но так не будет. Но, прежде всего потому, что я так не хочу. И даже как-то не по-человечески».

 

И это Дхарма. И даже Дзен. Так сделал Будда однажды. Вместо словесной проповеди он поднял цветок и улыбнулся. И Махакашьапа понял и улыбнулся в ответ. Так началась линия передачи Дзен (с той оговоркой, что, как мы помним из «Священной книги оборотня», эта такая линия передачи, где передавать нечего). И здесь вот небольшая разница между искусством (спектаклем Гришковца) и религией («Цветочной Проповедью» Будды). Или даже больше: разница между «по-человечески» и «как надо». Или нет? Может быть, этот вопрос и есть самый большой, может быть, определяющий для человека…

 

Так как же насчет «я»? Где оно там пряталось, между анатомическими таблицами, самолетами, которые вот в данный момент летают, и записями себя на видео? Гришковец не делает последнего шага. Он уже все сказал, и остается только подытожить: вот, это и есть «я». И больше ничего. «Я» - это то, что стоит и говорит. «Я» - это то, что спрашивает «кто я?» «Я» - это то, что думает, что «я» - в мозгу. Сознание, между прочим, согласно Дхарме, это просто шестое чувство, наряду со зрением, слухом, осязанием, обонянием и вкусом. Так что мозг – это не более «я», чем мое зрение.

 

Как правильно отмечает Гришковец, мы все играем по правилам, определенным не нами. Например, нам кажется, что раз есть субъект высказывания, ему должен соответствовать субъект реальности. Например, раз «Я думаю», то должен быть этот «я». Но это вовсе не необязательно. Это просто языковая конвенция. Например, помните, в фильме «Доживем до понедельника» герой Тихонова (что-то он во второй раз за этот выпуск возникает) сетует на то, что в безличных предложениях есть какая-то безысходность. «Моросит», «темнеет». Некого винить. Но ведь в английском языке есть кого винить. “ It rains ”, “ it is getting dark ”. А кто этот “it” ? И чего он раздождился?

 

Мы продолжим эту тему в следующем выпуске рассылки, а пока

 

 

Жду писем с критикой, замечаниями и предложениями на sdharmoypozhizni@yahoo.com

 

Счастья и здоровья,

 

Ольга Сова.

 
В избранное