Кто такой Антон Ла-Вей? Лос-анджелесская выставка рассказывает о жизни «черного папы» сатанизма

Весной 1967 года в «Розовом дворце» Джейн Мэнсфилд на бульваре Сансет в Холмби-Хиллз некий папарацци по имени Уолтер Фишер сделал несколько снимков актрисы и основателя Церкви Сатаны Антона Ла-Вея. На одной из лучших фотографий в этой серии Мэнсфилд на коленях стоит на коврике из шкуры тигра и смотрит на восковой череп, который держит в руках. Ла-Вей стоит на коленях у нее за спиной, у него на голове рогатый колпак, а на шее — нелепо огромный медальон с выгравированной сатанинской печатью Бафомета; он раскрыл свой черный плащ с блестящей подкладкой, словно вампир из дешевого фильма ужасов, готовящийся схватить невинную жертву.

Меньше чем через месяц Мэнсфилд умерла. А Ла-Вей лишь еще прочнее утвердился в анналах американской популярной культуры.

Дэнни Фуэнтес, основатель художественной галереи Lethal Amounts в г. Уэстлейк, наткнулся на фотографии Фишера в недавно изданной книге под названием California Infernal. Увиденное его заворожило. Помимо фотосессии с Мэнсфилд, в книге также были представлены снимки Ла-Вея, сделанные Фишером в гостиной «Черного дома», его резиденции и штаб-квартире на Калифорния-стрит в Сан-Франциско, на которых основатель сатанизма совершает некий ритуал в окружении обнаженных женщин; снимки сатанинского «крещения» дочери Ла-Вея Зины, а также сатанинских обрядов венчания и похорон; и снимки Ла-Вея возле склепа Мэрилин Монро на кладбище в Уэстлейке. В одной из фотосессий Ла-Вей рассматривает коллекцию кинематографических реликвий в доме Форреста Акермана — писателя-фантаста и редактора журнала Famous Monsters of Filmland.

Фотографии ритуалов пользовались особенным спросом в мужских журналах.На этих снимках, часть которых никогда прежде не публиковалась, во множестве представлены интимные части человеческих тел и знойные взгляды преуспевающего религиозного лидера. Ла-Вей использовал шокирующие детали, тщательно продуманную эстетику, заимствованную из самых разных источников, от фильмов немецких экспрессионистов до комиксов о Флэше Гордоне, и черный юмор, чтобы придать чертовски сексуальную окраску гуманистической философии. Как он сам говорил, «сатанист без чувства юмора вызывал бы отвращение, он был бы невыносим».

Яркая индивидуальность Ла-Вея и его увлечение сексуальной свободой 1960-х годов сделали его невероятно популярным среди голливудских звезд — в том числе Мэнсфилд, Сэмми Дэвиса-младшего и Либераче, — которые хотели придать пикантность своим фотографиям, и которых, вероятно, привлекали его идеи о плотском раскрепощении. Ла-Вей, начинавший с оккультных семинаров, которые проводил в гостиной своего дома в Сан-Франциско, оказался за столом с одной из самых знаменитых блондинок Голливуда в роскошном ресторане «Ла-Скала» в Беверли-Хиллз, а потом, в 1975 году, стал техническим консультантом на съемках дрянного фильма ужасов The Devil's Rain, в котором снимались Эрнест Боргнайн, Уильям Шатнер и молодой Джон Траволта. Его «Сатанинская библия» вышла в свет в 1969 году — в том самом году, когда якобы связанные с сатанизмом убийства, совершенные Чарльзом Мэнсоном, отрицательно повлияли на привлекательность поклонения сатане, — но это не помешало многим поколениям угрюмых 12- и 13-летних подростков приносить домой эту книгу, чтобы позлить родителей и получить от этого удовольствие. Влияние Ла-Вея ощущается во всей современной металлической и панк-музыке, хотя сам он предпочитал классическую музыку, польки и песни девичьих групп 1960-х годов.

С тех пор, как в 2012 году Фуэнтес открыл свою галерею, он хотел сделать какой-то проект, посвященный Ла-Вею, так что находка фотографий Фишера прямо накануне 20-й годовщины со дня смерти так называемого «черного папы» показалась ему чем-то вроде сатанинского аналога божественного провидения. Фуэнтес не принадлежит и никогда не принадлежал к Сатанинской церкви, хотя в молодости — примерно в том же возрасте, когда многие непокорные молодые люди начинают ставить под сомнение авторитет родителей и веру, в которой были воспитаны, —заинтересовался философией сатанизма.

Фуэнтес — гомосексуалист, а сатанизм считает, что быть гомосексуалистом нормально, тогда как христианство в этом вопросе непреклонно. Первая из Девяти Сатанинских Заповедей, изложенных в начале Сатанинской библии гласит: «Сатана олицетворяет потворство, а не воздержание!» А в №8 говорится: «Сатана олицетворяет все так называемые грехи, поскольку они ведут к физическому, умственному и эмоциональному удовлетворению!»

Как только Фуэнтес получил права на использование фотографий Фишера, организовав перелет в США шведского коллекционера вещей, связанных с Ла-Веем, по имени Альф Вальгрен, он начал готовиться к выставке под названием «Disobey», которая должна была состояться в Голливуде всего на одну ночь, на Хэллоуин.

Когда Фуэнтес начал связываться с родными и друзьями Ла-Вея, а также с некоторыми известными сатанистами, некоторые люди отказались участвовать в проекте, что создало некоторые проблемы. Многие люди относятся к наследию Ла-Вея собственнически и не всегда готовы договариваться.

Фуэнтес говорит, что вел переговоры с Гленном Данцигом, предлагая выставить фотографии Ла-Вея из огромной коллекции мужских журналов за 1960-е годы, которую якобы собрал фронтмен группы Misfits. Легендарный эксцентричный кинематографист, 90-летний Кеннет Энгер (автор предисловия к книге California Infernal) захотел встретиться лично, а акционист и провокатор Стивен Джонсон Лейба обещал привезти собственные произведения и совершить обряд очищения. Старшая дочь Ла-Вея Карла сообщила, что приедет из Сан-Франциско и привезет с собой несколько реликвий, в том числе обломки подлинного «Черного дома», который был разрушен в 2001 году. Ди-джеем будет музыкант Мэтт Скиба.

«Думаю, самое крутое в Сатанинской церкви — время, когда все произошло, „Ребенок Розмари“, сатанинская паника и всякие жуткие колдовские штуки в духе Чарльза Мэнсона, тогда она выглядела пугающе и нарочито вульгарной, — говорит Скиба, фронтмен групп Alkaline Trio и Blink-182, который уже примерно 15 лет принадлежит к Сатанинской церкви. — Это было удивительно и романтично, и те дни давно миновали. Для меня именно в этом настоящий смысл сатанизма, и Антон был двигателем этой эстетики».

Ла-Вей создал религию, в которой к бессмертию ведет потворство плотским желаниям, и можно сказать, что в каком-то смысле он обрел бессмертие. «Думаю, именно благодаря своей непокорности и бунтарству он стал и через 20 лет после смерти продолжает быть культурной иконой. И его образ, конечно, тоже, — написала Карла Ла-Вей в электронном сообщении после длинного телефонного разговора. — Ему хватило смелости выступить против лицемерия в религии и всех аспектах жизни». Через 20 лет после смерти Антон Ла-Вей продолжает жить — и споры не стихают.

С тех пор, как Фуэнтес взялся за устройство выставки, он неоднократно подчеркивал, что «не говорит ни о чьей философии и не пытается переписать историю — речь идет только о влиянии популярной культуры». Сказать просто, но на каждую школьную металлическую рок-группу, которая использует образ козлоголового Бафомета, потому что он выглядит круто и пугающе, приходится один настоящий сатанист, который относится к Ла-Вею как к гуру, едва ли не как к отцу.

«Это религия или, по крайней мере, нечто такое, к чему люди относятся очень серьезно. Я знаю, что для многих людей это чувствительный вопрос», — говорит Фуэнтес.

Суть Сатанинской церкви, которую Антон Ла-Вей создал в последнюю апрельскую ночь 1966 года — Вальпургиеву ночь, как ее называют язычники, — сплошь и рядом понимают превратно. В молодости Ла-Вей ездил по ярмаркам и путешествовал с бродячими цирками в качестве музыканта, играющего на каллиопе и органе, и укротителя больших кошек, и обладал чутьем на то, как «заставить простаков расстаться с деньгами», о чем Питер Гиллмор пишет в предисловии к недавнему переизданию Сатанинской библии. Чрезмерная театральность этой религии, обнаженные женщины и дружба Ла-Вея с пошлыми и манерными голливудскими звездами позволяет людям считать его в лучшем случае акционистом, а в худшем — беспринципным барышником. По сути, сатанизм — это философия брутальности и самосохранения, но разве она вдруг станет менее интересной, если убрать из нее голые бюсты, сатанинские рога и устрашающие обряды?

За минувшие годы христиане внесли свой вклад в популяризацию сатанизма, возбуждая неприязнь к нему и распространяя о нем небылицы в церквях и телевизионных программах — от Geraldo до Talk Back Боба Ларсона. Нет, сатанисты не приносят в жертву младенцев и животных; об этом написано на 89-й странице Сатанинской библии. (Ла-Вей любил животных, какое-то время у него был тигр, которого звали Тогаре; когда соседи в Сан-Франциско устали слушать его рев, животное отдали в приют Типпи Хедрен для больших кошек.) Сатанисты даже на самом деле не поклоняются сатане: «Человек, равно как и животное, является божеством для сатаниста».

Неизменно прагматичный Ла-Вей считал взаимосвязь сатанизма и христианства взаимно полезной, даже симбиотической. В 1993 году в документальном фильме Ника Бугаса Speak of the Devil (на YouTube есть видеозапись, которая выглядит так, словно ее оцифровали с кассеты VHS) Ла-Вей говорит: «Думаю, мы оказали религиозному сообществу большую поддержку и укрепили гораздо больше, чем разрушили — по крайней мере, в том, что касается так называемых „последних времен“. Сатанинская церковь явно послужила уколом в руку — своего рода омоложением».Далее он продолжает: «На самом деле, христиане — единственные, кто верит в антропоморфного сатану или в сатану как реальное существо, которое проникает в их жизнь и заставляет делать какие-то вещи, и которое можно использовать в качестве козла отпущения… Мы верим, что нужно отвечать за собственные поступки». Ожидается, что сатанисты сами будут контролировть себя; если в их убеждениях есть что-то от современного либертарианства, это не случайно — оккультизм Ла-Вея был вдохновлен Алистером Кроули, однако в его идеях относительно индивидуализма чувствуется сильное влияние Аин Рэнд.

...

Сегодня, если вы слышите о сатанизме в новостях, речь, скорее всего, идет о Сатанинском храме — стремительно набирающей силу группе политических активистов, которая возникла в 2012 году и имеет мало общего с церковью Ла-Вея. Как самопровозглашенная «ассоциация политически грамотных сатанистов, секуляристов и поборников индивидуальной свободы», Сатанинский храм был создан с целью противостоять стремлению христиан проникнуть в светскую жизнь и на каждый уровень правительства. Если какая-то христианская церковь хочет разместить текст десяти заповедей в здании, которое содержится на деньги налогоплательщиков, — прекрасно, но Сатанинский храм будет добиваться того, чтобы рядом поставили статую Бафомета с головой козла и обнаженной человеческой грудью.

«Многие думают, что мы просто жаждем привлечь к себе внимание, или троллим христиан, или еще что-то в таком духе, но на самом деле все гораздо серьезнее», — говорит Али Келлог, представитель лос-анджелесского филиала Сатанинского храма. Питер Гиллмор, нынешний глава Сатанинской церкви не раз высказывался против действий Сатанинского храма, в особенности против установки религиозных монументов, потому что сатанизм всегда был атеистической религией.

В настоящий момент Сатанинский храм главным образом отстаивает права женщин — в частности, на совершение аборта. (Подан иск в Верховный суд штата Миссури.) Если Ла-Вей и был феминистом, то эта разновидность феминизма уже устарела — идеологически она очень далека от этого более современного ростка сатанизма. В Сатанинской церкви женщины выступали, в основном, в роли ритуальных объектов. А в 1971 году Ла-Вей написал книгу под названием The Satanic Witch, в которой учил женщин, как им получить от мужчин все, что захочется, пользуясь своей сексуальностью. Даже тогдашние феминистки сочли эту книгу проблематичной. «Проблематичная — очень подходящее слово», — говорит Келлог.

В конечном счете, Ла-Вея просто не интересовала политика. Музыкант Бойд Райс, выступающий под сценическим именем Нон, подружился с Ла-Веем и в конце 1980-х стал магистром Сатанинской церкви. Он рассказывает: «Антону было все равно, кто заказывает музыку. В его глазах политика была сплошной показухой. Твоя жизнь радикально меняется не вследствие решений и действий политиков, а только в результате твоих собственных решений и действий. И точка».

Альф Вальгрен, 48-летний компьютерщик, проживающий в г. Уппсала, Швеция, — не сатанист. Он говорит, что ему в принципе не нравится любая религия, но при этом он стал одним из самых известных коллекционеров реликвий, связанных с именем Ла-Вея. После смерти папарацци Уолтера Фишера, Вальгрен приобрел все имущество фотографа, чтобы стать владельцем снимков Ла-Вея, в том числе фотосессии с Мэнсфилд. В недавней беседе по Скайпу Вальгрен рассказал, что в конце 1990-х нашел в книжном магазине шведский перевод Сатанинской библии, а по мере того, как развивался Интернет, начал покупать реликвии на сайтах, таких как eBay. Со временем он начал сотрудничать с другом Ла-Вея сатанистом Карлом Абрахамссоном, и в 2016 году они вместе составили из фотографий Фишера книгу California Infernal. И однажды Вальгрену позвонил Дэнни Фуэнтес.

...

Отправляясь в первую за 20 лет поездку в США, Вальгрен везет с собой сатанинский медальоны, изготовленные подружкой Ла-Вея Дианой Хегарти (матерью Зины Ла-Вей); оригинальные карандашные рисунки, подписанные Ла-Веем; рекламные и кинематографические плакаты; а также примерно 150 фотографий Фишера. Он также представит материалы Ника Бугаса и личные снимки, сделанные Хегарти и Бланш Бартон — священницей Сатанинской церкви, которая впоследствии стала сожительницей Ла-Вея. Вальгрен по-прежнему активно скупает фотографии и артефакты, связанные с Ла-Веем, пересылая их непосредственно Фуэнтесу в Лос-Анджелес.

Ла-Вей говаривал, что сатанистами рождаются, а не становятся, поэтому, привлекая новых людей, он ориентировался на тех, кто уже следовал сатанинским принципам, а не пытался обращать людей, исповедующих иные вероучения. Одна из реликвий, которые Фуэнтес приобрел для выставки, представляет собой религиозную брошюру Сатанинской церкви, выглядящую как сложенная 10-долларовая купюра, — такие Ла-Вей распространял в Сан-Франциско. (Если вы когда-нибудь работали официантом в США, особенно в южных штатах, вам наверняка давали христианскую версию такой брошюры в качестве «чаевых».) На внутреннем развороте напечатан следующий текст: «Ты грешник! Сатанинская церковь проповедует не воздержание, а потворство. Если хотите узнать о расписании занятий и прочих мероприятий, пишите или звоните». Далее значились полное имя Ла-Вея, его адрес и реальный телефонный номер.

Ла-Вей открыто говорил об отвращении, которое он испытывал к людям в целом, хотя и понимал, какую сложную проблему такое отношение порождает. В книге Speak of the Devil он пишет: «Я не хочу людей, мне не нужны люди, мне в общем-то не нравятся люди, и все-таки я понимаю, что люди, по сути, интересуются во многим теми же вещами, которые интересуют меня, и которые я делаю, так что с моей стороны будет лицемерием сказать, что я не люблю людей, потому что, не будь людей, которым нравилось бы то, чем я занимаюсь, и которые не проявляли бы к этому интереса, мне не было бы смысла этим заниматься».

Ему нравились люди, которых он считал особенными в том или ином отношении — талантливые, или эксцентричные, или и то, и другое сразу. Сэмми Дэвис-младший был чернокожим, который принял иудаизм, и при этом принадлежал к Крысиной стае, состоявшей из одних белых. Мэнсфилд была увядающим секс-символом Голливуда, и быстро теряла заметность на фоне зарождающейся сексуальной революции. Либераче эпатировал людей своим гомосексуализмом задолго до того, как его ресторанно-театральная аудитория созрела до того, чтобы принять подобный образ жизни.

«Это не были обыкновенные, рядовые люди, — говорит Карла Ла-Вей. — Они обладали талантом к музыке, разделяли одну и ту же философию, это не были средние серые люди с улицы».

Взаимоотношения Ла-Вея с Мэнсфилд остаются наиболее памятными — возможно, из-за того, что имели место незадолго до ее трагической гибели. Всего через несколько дней после его визита в «Розовый дворец» Мэнсфилд и ее адвокат/любовник Сэм Броди погибли в страшной автокатастрофе близ г. Билокси, штат Миссисипи, и стремительно разнесся слух, что причиной их гибели стало проклятие, наложенное на Броди Ла-Веем. Что бы вы ни думали о действенности сатанинских проклятий, имя Ла-Вея было накрепко связано с этой историей. Дэвид Эберсоул и Тодд Хьюз, которые в 2013 году спродюсировали документальный фильм Room 237, исследуют взаимоотношения Мэнсфилд и Ла-Вея в новом документальном фильме Mansfield 66/67; Кеннет Энгер, который будет выступать на выставке «Disobey» перед избранной аудиторией (билеты уже все распроданы), — один из тех, у кого кинематографисты взяли интервью.

Ла-Вей до конца жизни искал дружбы с людьми, которые казались ему интересными — в частности, с музыкантами. Он не ходил на их выступления, но приглашал приглянувшихся артистов заглянуть к нему в гости после гастролей в Сан-Франциско. Он даже соглашался поужинать с ними, если они хотели; по словам Эберсоула и Хьюза, он предпочитал рестораны Izzy's Steakhouse и Olive Garden. Карла Ла-Вей с удовольствием вспоминает эти встречи — особенно тот случай, когда Мэрилин Мэнсон привел с собой Трэйси Лордз.

В 1988 или 1989 году Ла-Вей отправил двух ведьм, чтобы они привезли к нему звезду датского черного металла Кинга Даймонда (он же Ким Петерсон) по окончании концерта в Сан-Франциско. Петерсен спросил, куда они поедут, чтобы предупредить менеджера, но ведьмы отказались отвечать. Ему запомнились черно-серый фасад дома и пара доберманов во дворе, но самой запоминающейся частью этого визита стало посещение ритуальной комнаты Ла-Вея. Хозяин сказал Петерсону, что комната 18 месяцев стояла закрытой, чтобы в ней накопилась энергия. Петерсон помнит ощущение, что ему в спину горящими глазами смотрят исполненные зависти ведьмы, которым войти в ритуальную комнату позволено не было.

«Завязался разговор, и, я думаю, мы провели там не меньше полутора часов, — вспоминает Петерсен. — Я не хотел выглядеть маленьким мальчиком, все время кивающим головой и повторяющим слова за взрослым. Я спросил: „Можно я начну и расскажу вам, что я думаю о сатанизме, о вашей книге и о том, что вы для меня сделали?“» После разговора Ла-Вей снял свой символ Бафомета и вложил его в ладонь Петерсена.

Ла-Вей редко писал от руки, но одно письмо он Петерсену послал. «Это весьма уважаемый человек, к которому я испытываю величайшее почтение, — говорит тот. — Было необычайно интересно познакомиться с ним и убедиться, что он совершенно серьезно относится к книге, которую написал, что он не выдумал эти вещи, чтобы написать книгу».

Петерсен не предоставит то письмо для выставки «Disobey», потому что всегда носит его с собой.

Когда в октябре 1997 года Ла-Вей скончался от легочной эмболии, осложнения ревматического заболевания сердца, в опубликованном газетой «Вашингтон Пост» некрологе говорилось: «Родственники сообщили, что г-н Ла-Вей умер 29 октября, но по какой-то причине в свидетельстве о смерти значится дата 31 октября, Хэллоуин. Загадочность усугубляется тем, что родственники, по их собственным словам, скрывали его смерть целую неделю, чтобы не отвлекать его последователей от важного праздника».

Но если дата его смерти вызвала некоторые споры, есть и более серьезные вопросы.

Первоначально было объявлено, что первосвященницами Сатанинской церкви станут наравне дочь Ла-Вея Карла и Бланш Бартон — его биограф, сожительница и мать его младшего сына Сэйтана Ксеркса Ла-Вея. Однако после споров по поводу законности завещания Ла-Вея и сути его действительных последних пожеланий, Бартон стала magistra templi rex Сатанинской церкви, а Карла ушла в раскол и основала Первую сатанинскую церковь. Она приобрела известность благодаря тому, что ежегодно устраивала в Сан-Франциско празднование «черного рождества». Младшая дочь Ла-Вея, Зина, выступавшая в роли публичного лица сатанизма в 1980-х годах, покинула Сатанинскую церковь в 1990 году. Теперь она носит фамилию мужа, Шрек, практикует тантрический буддизм и живет в Берлине. Сын Зины Стэнтон Ла-Вей живет в Лос-Анджелесе, и его бракосочетание, состоявшееся 6 июня 2006 года стало значимым событием, хотя на веб-странице Сатанинской церкви говорится, что он «не имеет никакого отношения к Сатанинской церкви, и эта организация не считает его выразителем отцовской философии».

Биография Карлы на той же веб-странице обвиняет ее в том, что она «отстранилась» от отца после рождения последнего ребенка, но это, по ее словам, нелепо («Мне было 43 года… я была взрослым человеком», — говорит она).

Увязнуть во внутренних разборках Сатанинской церкви, в запутанных межличностных отношениях и непрекращающихся склоках, вероятно, неизбежных для религии, построенной на идее приоритета собственных интересов перед всем остальным, — однако Фуэнтес, словно заезженная пластинка, повторяет, что выставка «Disobey» посвящена культурному наследию Ла-Вея. Но даже в этом случае все непросто.

Похоже, Ла-Вея тянуло к людям со скандальной репутаций, а их — к нему. Акциониста Стивена Джонсона Лейбу, близкого друга Ла-Вея, который будет совершать на выставке ритуал очищения, критиковали за то, что в своих творениях он использовал свастику. (Он называет себя коренным американцем и считает, что нельзя приписывать нацистам исключительные права на знак, который некогда широко использовали американские индейцы.) Друг Ла-Вея Бойд Райс прилетит на выставку из Денвера и привезет с собой каталог фирмы Johnson Smith Company, который когда-то подарил ему Ла-Вей. В 1980-х Райс непродолжительное время якшался с Бобом Хайком из расистской организации «Американский фронт», поэтому его имя было удалено из рекламы выставки, когда владельцы галереи, фирма Black Rabbit Rose, получили по электронной почте жалобу. Отвечая на вопрос о своих отношениях с Хайком, с которым он сфотографировался для центрального разворота журнала Sassy, посвященного неонацистам, Райс ответил: «Я никогда не принадлежал к этому движению как таковому. Я никогда не был его членом. Я общался с тем парнем 15 минут 30 лет назад». Фуэнтес, постоянно подчеркивающий свою гомосексуальность и латиноамериканское происхождение, очень хотел видеть Райса в числе участников и официально не отменял высланное ему приглашение.

Каталог товаров, выпускаемых Johnson Smith Company, был одним из самых любимых предметов Ла-Вея. В документальном фильме Speak of the Devil, он называет его своей «гедеоновской библией» и говорит: «Я по-прежнему кладу его рядом с собой, ложась спать». Ла-Вей считал, что эта книга, изобилующая рецептами наподобие вонючих бомб с запахом лимбургского сыра и еще более мерзких веществ или поддельного «диктофона», который впивается вам в палец при нажатии кнопки, — идеальный пример «бесчеловечного отношения человека к человеку».

«Она научила меня тому, что люди, по сути, очень склонны к садизму — по крайней мере, в этом отношении — и им нравится мучить других тварей, и вот я вижу пример фирмы, которая неплохо на этом наживается», — говорит он в документальном фильме.

Похоже, выставка получится довольно всесторонним рассказом о Ла-Вее, и ее организация дала Фуэнтесу время подумать, что именно сделало этого человека таким привлекательным, и что обеспечило ему популярность в умах людей.

«Думаю, дело было в реакции, и во многом это было связано с тем что движение новой эры было на пике расцвета. Это было лето любви, поколение хиппи и гражданских прав было на пике силы, начиналась борьба за права женщин, гомосексуалистов и тому подобных. Было совершенно очевидно, что пришло новое поколение, и что эти дети отвергают идеи своих родителей, — говорит Фуэнтес о второй половине 1960-х годов. — Ла-Вей смог понять, как полезно дополнить это яркими образами и некоторой театральностью. Ему удалось нащупать по-настоящему безумную идею и очень успешно ее продать. Думаю, эти времена уже давно прошли; не думаю, что нечто подобное можно сделать еще раз».

За минувшие годы Фуэнтес устраивал выставки в честь многих икон шоу-бизнеса, но сейчас ему впервые приходится беспокоиться о магических влияниях: «Я просто не хочу, чтобы на меня наложили какое-нибудь проклятие».

— LA Weekly, 25.10.2017

Савитри Дэви: мистическая фашистка обрела новую жизнь благодаря ультраправым

Савитри Дэви — мистик, любительница кошек, поклонница Гитлера и сторонница арийского мифа, — казалось, просто не могла не кануть в безвестность после своей кончины 25 лет назад. Но благодаря усилению радикального правого движения ее имя и образ сегодня вспоминают все чаще, пишет Мария Маргаронис.

В 2012 году, просматривая веб-страницу греческой партии «Золотой рассвет» в поисках материала для статьи, я наткнулась на фотографию женщины в синем шелковом сари на фоне пламенеющего закатного неба, которая внимательно разглядывала бюст Гитлера.

Как эта явная индуска оказалась на веб-странице откровенно расистской партии, которая ставит своей целью изгнание из Греции всех иностранцев? Этот вопрос жил где-то в глубине моей памяти до тех пор, пока имя «Савитри Дэви» вновь не выплыло наружу на волне роста крайне правых политических движений в Европе и Америке.

В наши дни на неонацистских форумах нетрудно найти дискуссии, посвященные сочинениям Савитри Дэви — особенно книг «Молния и Солнце», в которой развивается теория о том, что Гитлер был аватарой (воплощением) индуистского бога Вишну, и «Золото в печи», которая призывает истинно верующих уповать на возрождение национал-социализма. На американском ультраправом вебсайте Counter-Currents хранится обширный архив электронных документов, отражающих жизнь и деятельность Савитри Дэви.

Постепенно с ее взглядами знакомится и широкая общественность — благодаря таким лидерам американских правых, как Ричард Спенсер и Стив Бэннон (бывший главный стратег Трампа и председатель совета директоров Breitbart News, ухватившийся за предложенное Савитри Дэви толкование истории как бесконечно повторяющейся битвы добра со злом, в котором она была единодушна с фашистскими мистиками XX века).

Музыкальные группы, играющие в стиле «темный металл», и американские правые радиостанции смакуют идею Кали-Юги, темного века индуистской мифологии, конец которому, по мнению Савитри Дэви, должен был положить Гитлер.

Кто же была эта Савитри Дэви, и почему ее идеи сегодня обретают новую жизнь? Несмотря на сари и имя, она была европейкой, родилась в 1905 году в Лионе в семье матери-англичанки и отца-греко-итальянца и в детстве носила имя Максимиани Портас. С ранних лет она презирала любые формы эгалитаризма. «Красивая девушка и уродливая девушка не равны», — заявила она в интервью журналисту, которого в 1978 году послал к ней известный ниспровергатель Холокоста Эрнст Цюндель.

Увлекшись греческим национализмом, она в 1923 году приехала в Афины. Ее приезд совпал с прибытием тысяч беженцев и перемещенных лиц, оказавшихся в Греции после неудачной кампании в Малой Азии, в которую страна ввязалась в самом конце Первой мировой войны. Она винила западных союзников в унижении Греции и в несправедливых, как она считала, санкциях, наложенных на Германию Версальским договором. В представлении Савитри и Греция, и Германия были жертвами, которых лишили права воплотить в жизнь законное желание объединить территорию, населенную родственными по крови народами. Такая точка зрения вкупе со страстным антисемитизмом, который Савитри, по ее словам, почерпнула в Библии, привела к тому, что девушка очень быстро стала считать себя национал-социалисткой.

Она говорила, что Гитлер — вождь Германии, но его желание уничтожить европейских евреев и восстановить в законных правах «арийскую расу» сделало его и ее «фюрером».

Как и другие известные антисемиты, начиная с XVIII века, Савитри обвиняла иудео-христианство в уничтожении славы Греции и мифической древней арийской утопии. В начале 1930-х она отправилась в Индию в поисках сохранившихся остатков языческого прошлого Европы, руководствуясь убеждением, что кастовая система, запретившая смешанные браки, позволила сохраниться в тех краях чистокровным ариям. (Бывший глава Ку-Клукс-Клана Дэвид Дюк, посетивший Индию в 1970-х годах, разделял с ней это заблуждение.)

Поведение европейки, путешествующей поездом в четвертом классе, был настолько необычен, что британские колониальные власти установили за ней негласное наблюдение. Но Савитри не имела никаких контактов с британцами в Индии до начала Второй мировой войны, когда она стала передавать полученные от них сведения японцам. Она изучила индийские языки, вышла замуж за брамина (которого считала арием, как и саму себя) и разработала хитроумную идеологию, объединившую нацизм с индуистской мифологией. Согласно ее учению, Гитлер был человеком, опередившим свое время, которому суждено положить конец Кали-Юге и возвестить начало нового золотого века превосходства ариев.

В 1930-х годах в Калькутте Савитри работала в Индуистской миссии — теперь это тихое провинциальное святилище, а в те дни здесь находился центр индуистского национализма и миссионерства. Политизация религиозных общин в Индии при британских властях создала благоприятные условия для роста движения Хиндувта, приверженцы которого настаивали, что индусы — истинные потомки ариев, и что Индия — страна индусов.

Савитри предложила свои услуги директору Миссии Свами Сатьянанде, который (как и многие индусы до обретения страной независимости) разделял ее восхищение Гитлером и позволял ей сочетать выступления в защиту расовой чистоты индусов с нацисткой пропагандой. Савитри ездила по стране, читала лекции на хинди и бенгали, щедро пересыпая свои рассуждения об арийских ценностях цитатами из Mein Kampf.

В 1945 году, потрясенная крахом Третьего Рейха, она вернулась в Европу, чтобы добиваться его возрождения. О своем приезде в Англию она рассказывает в книге «Длинноусая и двуногая богиня» — детской сказке, главная героиня которой, кошка, любит нацизм так же, как и она сама. У этой кошки по имени Гелиодора «не было „человеческих чувств“ в обычном смысле слова… С самого раннего детства она была слишком глубоко потрясена тем, как человек обращается с животными… чтобы испытывать какую-либо симпатию к людям, страдающим за то, что они евреи».

Савитри всегда недвусмысленно говорила, что предпочитает животных людям. Как и Гитлер, она была вегетарианкой. Она смотрела на мир как бы издалека, и ее больше интересовали глубокие природные закономерности, которые она видела, чем человеческая жизнь. Во время посещения Исландии она две ночи провела на склоне извергающегося вулкана Гекла. «Изначальный звук творения — это „ом“, — писала она. — Вулкан каждые две или три секунды повторяет: „ОМ! ОМ! ОМ!» И земля все время дрожит у тебя под ногами».

В 1948 году Савитри удалось проникнуть в оккупированную Германию, где она распространила тысячи пронацистских листовок, в которых говорилось: «Однажды мы снова воспрянем и восторжествуем! Надейтесь и ждите! Хайль Гитлер!»

Много лет спустя она рассказывала, что была рада, когда британские оккупационные власти ее арестовали, потому что это приблизило ее к лишенным свободы нацистским «товарищам». Во время тюремного заключения, которое было недолгим, благодаря вмешательству ее мужа при посредничестве индийского правительства она близко сошлась с бывшей охранницей из концлагеря Берген-Бельзен, осужденной за военные преступления, «очень красивой женщиной, блондинкой примерно моего возраста». Ходили слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации Савитри. Ее брак с Азитом Мукхерджи, как утверждали, был целомудренным, поскольку они не принадлежали к одной касте. Нацистка Франсуаза Диор, племянница известного модельера, которая финансировала нацистов, утверждала, что была любовницей Савитри.

В последние годы жизни Савитри Дэви вернулась в Индию, где, судя по всему, в наибольшей степени чувствовала себя дома. Она жила на тихой улочке в Дели, в квартире над гаражом, и посвятила себя заботам об уличных котах: каждое утро она надевала золотые украшения, которые по традиции носят замужние индийские женщины, и отправлялась кормить животных хлебом и молоком.

Она умерла в доме своей подруги в Англии в 1982 году. Ее прах был предан земле со всеми подобающими расистскими почестями. По некоторым сведениям, ее похоронили рядом с известным американским нацистом Джорджем Линкольном Рокуэллом.

Сама Савитри Дэви в Индии уже почти забыта, однако индийский национализм, который она поддерживала и пропагандировала, переживает бурный рост, что сильно беспокоит племянника Савитри, левого журналиста Суманту Банерджи. «В своей книге „Предостережение индусам“, изданной в 1939 году, она советовала индусам развивать „дух организованного сопротивления во всем индусском мире“, — говорит он. — Объектами этого сопротивления должны были стать мусульмане, которые, по ее словам, представляли угрозу для индусов. И этот же самый страх можно увидеть в людях сегодня».

Хиндувта является официальной идеологией правящей партии Бхаратья Джаната, к которой принадлежит премьер-министр Нарендра Моди. Сторонники этих идей утверждают, что мусульмане и секуляристы подорвали силу индийской нации. Хотя официальные представители партии осуждают насилие, мятежи, которые привели к разрушению мечети Бабри в Айодхья в 1992 году, и нынешняя волна нападений на мусульман и инакомыслящих — иногда приводящих к человеческим жертвам — говорят об обратном.

В США идеи расистов, антикоммунистов и фундаменталистских проповедников близкого апокалипсиса в сочетании создали плодородную почву для заигрываний ультраправых групп с оккультным нацизмом и индуистскими предсказаниями. Как и в Индии, традиционный страх правящих кругов потерять власть, стал мощным фактором распространения этих идей.

«Начиная с середины президентского правления Обамы, самым важным фактором в глазах многих людей, присоединившихся к „Движению чаепития“ [англ. Tea Party movement, консервативно-либертарианское политическое движение в США], была идея о том, что белых людей отстраняют от власти, — говорит аналитик и писатель Чип Берлет. — Крайне правые и организованные группы сторонников превосходства белой расы подпитываются тем, что многие белые граждане США боятся, что их постепенно вытесняют и унижают».

Деятельность Савитри Дэви является частью истории как националистического движения в Индии, так и европейских и американских крайне правых. Ее эпатажные, эксцентричные сочинения содержат — в неприукрашенном и непричесанном виде — все основные идеи: что людей можно разделить на «расы», которые не должны смешиваться друг с другом; что некоторые этнические группы превосходят остальные и имеют больше прав; что эти высшие группы находятся в опасности; и что темные времена, в которые мы живем, окончатся лишь тогда, когда эти группы вернут себе власть и вновь установят на земле мифический золотой век.

— BBC News, 29.10.2017