СКРЫТЫЕ РЕЗЕРВЫ НАШЕЙ ПСИХИКИ.
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА.

25.10.05. Выпуск 111
« Важная вещь обладать умом, но неизмеримо важнее – уметь управлять им».
Глава XVI ГОСПОДСТВО НАД СОБОЮ
Из книги Орисон Свет Марден
«СТРОИТЕЛИ СУДЬБЫ ИЛИ ПУТЬ К УСПЕХУ И МОГУЩЕСТВУ

Уважаемые читатели, тысяча извинений по поводу не выполненного обещания в лапидарном стиле рассказать о проделанной нами работе. Подводить такие промежуточные итоги очень важно. Работая над формированием архива первой рассылки (Голос и успех. Три секрета настройки голоса), я обратил внимание, что такие начинания имели место. Также установил, что некоторые выпуски пропали. Беда в том, что в архиве на http://subscribe.ru/author/-рассылки некоторые выпуски не открываются или их нет вообще. Вообще нет 1,2,3,4 выпусков. В просмотренной сотне не открылись следующие выпуски: 57,88,89. Если у кого-то они сохранились, то буду рад получить вначале весточку об этом, а потом и сами выпуски. После того, как архив будет полностью сформирован, то я его выложу на сайте.
Итак, что же будет представлять этот архив, какова сверхзадача моей работы.
В одной фразе звучит это так: помочь каждому человеку самореализоваться.
Сейчас я все более и более убеждаюсь, что голос – наш самый большой друг и помощник. На днях, 23.10.05. выступал на закрытие крупного международного шахматного турнира (мемориал М.И. Чигорина) и рассказывал о роли пения в борьбе за мировое шахматное первенство. Связь четко прослеживается. Поющие шахматисты дольше поддерживают свой высокий спортивный уровень. Смыслов В.В. в 63 года успешно участвовал в борьбе за мировую корону и споткнулся только на Каспарове, ставшим в том цикле чемпионом мира. Сейчас ему за 80, но он полон сил, энергии и здоровья. Смыслову В.В. уже в зрелом возрасте стал подражать венгерский гроссмейстер Л.Портиш.
Наш Андрей Соколов, участник претендентских матчей на мировое первенство был большим любителем пения под гитару и на все турниры брал с собой инструмент. Когда югославский гроссмейстер С.Глигорич услышал игру и пение А.Соколова, он в сердцах воскликнул, что если б он знал об этом раньше, то стал бы чемпионом мира. Рассказ мой дополнялся пением песен. Было спето шесть песен, в том числе и песня Высоцкого «Кони привередливые», о которой Каспаров говорил и писал, как о главном помощнике в первом матче с Карповым. Напомню, как все это было. Матч начался 10 сентября 1984 года и должен был играться, пока один из соперников не выиграет 6 партий. Ничьи не в счет. После первых 9 партий счет был 4:0 в пользу Карпова. Затем произошел обмен ударами, и счет в 32 партии стал 5:1 в пользу Карпова. Каспаров оказался на краю пропасти, как поется в этой песне. Никто не мог поверить, что Каспарову удастся удержать ситуацию. Но произошло невероятное. В 47 и 48 партиях Каспаров одерживает победы, и 9 февраля 1985 года матч был прерван при счете 5:3 в пользу Карпова. Я подробно останавливаюсь на шахматах лишь потому, что шахматы являются лучшей моделью изучения человека в стрессовой ситуации. Малейшая потеря внимания может обернуться проигрышем партии, от результата которой дальнейшая судьба шахматиста. Проигрыш решающей партии оборачивается незаживающей душевной раной. В современных шахматах профессиональных шахматах все эти тенденции еще более усилились. Шахматы на профессиональном уровне представляют собой сплошной стресс. Этот Чигоринский мемориал, в котором я также участвовал еще более и более меня убеждал в этом. Для непосвященных в тонкости шахматного ремесла сообщу, что соревнования в них представляют своеобразную пирамиду «покруче» в прямом и переносном смысле, чем пирамида МММ. Более 30 лет назад всем играющим шахматистам стали присваивать коэффициенты Эло, по имени математика придумавшего эту пирамиду. На вершине пирамиды шахматисты с коэффициентом за 2700, а внизу любители вплоть до 1600. В этом Чигоринском турнире играл молодой человек с коэффициентом 1664. Этот участник каким-то образом умудрился сделать ничью с участником имеющим коэффициент более 2200 и тем самым понизил своему сопернику коэффициент Эло более, чем на 50 пунктов. Я слышал реплику этого участника, который сетовал, что теперь ему более года надо играть чтобы восстановить былой коэффициент. Это я говорю к тому, что сейчас все или почти все шахматисты озабочены не самой игрой, а своим коэффициентом. Творчество, риск, красота исчезли из шахмат. Остался голый прагматизм и стрессы от потери призов и коэффициентов. Судите сами. На турнир приехало 22 гроссмейстера, еще более международных мастеров, а призов всего было 15. Поскольку плотность результатов была очень высокая, то только двое победителей, набравших 7 очков из 9 партий разделили сумму первого и второго приза
(100 + 75):2= 87.5 тыс.рублей. Следующие за победителями 15 человек набравших по 6.5 очков получили по 16 тыс. рублей. Те, кто набрал по 6 очков остались без призов. Среди них почти все профессиональные шахматисты, имеющие коэффициент за 2500. Это гроссмейстерский уровень. Об этом подробно пишу, чтобы родители и молодежь представляла, что представляют собой современные профессиональные шахматы. Это пирамида, на вершине которой комфортно себя чувствуют два-три десятка человек с коэффициентом в районе 2700, а остальные несколько десятков тысяч только могут мечтать об этой вершине и завидовать этим счастливчикам.
Продолжу начатую мысль о проделанной за эти годы работе. Мне хотелось убедить вас, что занятия голосом пробуждают потребность в самосовершенствовании, а самосовершенствование пробуждает потребность в развитии голоса. Доказывал этот тезис на примере Ф.И.Шаляпина. В молодости он ничем особенным не отличался, но, будучи по натуре любознательным и «настырным» в хорошем понимании этого слова, он встал на путь саморазвития и сумел впитать в себя все самое ценное в творческом плане. Именно это, а не занятия голосом сделали из него величайшего певца. Вот это и не хотят понять наши вокальные педагоги. Но еще раз повторяю: занимается пением профессионально ничтожно малая часть населения, и речь идет не о них. Важно, чтобы каждый человек пробудил в себе дремлющую потребность пения. Я бы сказал так: «Кто не поет, тот не живет, а существует». Призыв к пению - вот главная цель моих выпусков обеих рассылок.

А сейчас начнем новую тему: персоналии.
Откроем ее жизнеописанием Леонардо да Винчи. Поможет мне в этом книга Д.С.Мережковского ВОСКРЕСШИЕ БОГИ ЛЕОНАРДО да ВИНЧИ.
Биографические моменты жизни гения достаточно известны и мы сконцентрируем внимание на творческих моментах.
Ниже цитируемые мысли принадлежат Леонардо.
- Если хочешь быть художником, оставь всякую печаль и заботу, кроме искусства. Пусть душа твоя будет как зеркало, которая отражает все предметы, все движения и цвета, само оставаясь неподвижным и ясным.
Из дневника ученика:
«Какие у него глаза, бледно-голубые и холодные, точно лед; какой тихий, приятный голос, какая улыбка. Самые злые, упрямые люди не могут противиться вкрадчивым словам его, если он желает склонить их на да или нет.
Намедни, войдя в мою келью, учитель сказал: «Джиованни, обратил ли ты внимание на то, что маленькие комнаты сосредотачивают ум, а большие возбуждают к деятельности.

— Советую тебе думать не о том, как лечиться, а как сохранить здоровье, чего ты достигнешь тем лучше, чем более будешь остерегаться врачей, лекарства которых подобны нелепым составам алхимиков.
И прибавил с веселой, простодушно-лукавой усмешкой:
— Еще бы им, обманщикам, не богатеть, когда всякий только для того и старается накопить побольше денег, чтобы отдать их врачам, разрушителям человеческой жизни!

Учитель говорит: «Все прекрасное умирает в человеке, но не в искусстве».
«Тот, кто презирает живопись, презирает философское и утонченное созерцание мира, ибо живопись есть законная дочь или, лучше сказать, внука природы. Все, что есть, родилось от природы и родило в свою очередь науку о живописи. Вот почему говорю я, что живопись внука природы и родственница Бога. Кто хулит живопись, тот хулит природу».
«Живописец должен быть всеобъемлющ. О художник, твое разнообразие да будет столь же бесконечно, как явления природы. Продолжая то, что начал Бог, стремись умножить не дела рук человеческих, но вечные создания Бога. Никому никогда не подражай. Пусть будет каждое твое произведение как бы новым явлением природы».
«Для того, кто владеет первыми, общими законами естественных явлений, для того, кто знает,— легко быть всеобъемлющим, ибо по строению своему все тела, как человека, так и животных, сходствуют».
«Берегись, чтобы алчность к приобретению золота не заглушила в тебе любви к искусству. Помни, что приобретение славы есть нечто большее, чем слава приобретения. Память о богатых погибает вместе с ними; память о мудрых никогда не исчезнет, ибо мудрость и наука суть законные дети своих родителей, а не побочные, как деньги. Люби славу и не бойся бедности. Подумай, как много великих философов, рожденных в богатстве, обрекали себя на добровольную нищету, дабы не осквернить души своей богатством».
«Наука молодит душу, уменьшает горечь старости. Собирай же мудрость, собирай сладкую пищу для старости».
«Я знаю таких живописцев, которые бесстыдно, на потеху черни, размалевывают картины свои золотом и лазурью, утверждая с высокомерною наглостью, что могли бы работать не хуже других мастеров, если бы им больше платили. О, глупцы! Кто же мешает им сделать что-нибудь прекрасное и объявить: вот эта картина в такую-то цену, эта дешевле, а эта совсем рыночная,— доказав таким образом, что они умеют работать на всякую цену».
«Нередко алчность к деньгам унижает и хороших мастеров до ремесла. Так, мой земляк и товарищ, флорентинец Перуджино дошел до такой поспешности в исполнении заказов, что однажды ответил с подмосток жене своей, которая звала его обедать: «Подавай суп, а я пока напишу еще одного святого».
«Малого достигает художник не сомневающийся. Благо тебе, если твое произведение выше, плохо, если оно наравне, но величайшее бедствие, если оно ниже, чем ты его ценишь, что бывает с теми, кто удивляется, как это Бог им помог сделать так хорошо».

«Терпеливо выслушивай мнения всех о твоей картине, взвешивай и рассуждай, правы ли те, кто укоряет тебя и находит ошибки, если да — исправь, если нет — сделай вид, что не слышал, и только людям, достойным внимания, доказывай, что они ошибаются.
Суждение врага нередко правдивее и полезнее, чем суждение друга. Ненависть в людях почти всегда глубже любви. Взор ненавидящего проницательнее взора любящего. Истинный друг все равно что ты сам. Враг не похож на тебя — вот в чем сила его. Ненависть освещает многое, скрытое от любви. Помни это и не презирай хулы врагов».
«Яркие краски пленяют толпу. Но истинный художник не толпе угождает, а избранным. Гордость и цель его не в блистающих красках, а в том, чтобы совершилось в картине подобное чуду: чтобы тень и свет сделали в ней плоское выпуклым. Кто, презирая тень, жертвует ею для красок,— похож на болтуна, который жертвует смыслом речи для пустых и громких слов».
«Больше всего берегись грубых очертаний. Да будут края твоих теней на молодом и нежном теле не мертвыми, не каменными, но легкими, неуловимыми и прозрачными, как воздух, ибо само тело человеческое прозрачно, в чем можешь убедиться, если через пальцы посмотришь на солнце. Слишком яркий свет не дает прекрасных теней. Бойся яркого света. В сумерки или в туманные дни, когда солнце в облаках, заметь, какая нежность и прелесть на лицах мужчин и женщин, проходящих по тенистым улицам между темными стенами домов. Это самый совершенный свет. Пусть же тень твоя, мало-помалу исчезая в свете, тает, как дым, как звуки тихой музыки. Помни: между светом и мраком есть нечто среднее, двойственное, одинаково причастное и тому и другому, как бы светлая тень или темный свет. Ищи его, художник: в нем тайна пленительной прелести!»
Так он сказал и, подняв руку, как бы желая запечатлеть эти слова в нашей памяти, повторил с неизъяснимым выражением:

Он обвел пальцем очертания пятен, и в самом деле, к изумлению моему, я увидел в них то, о чем он говорил.
— Может быть, многие сочтут это изобретение нелепым,— продолжал учитель,— но я, по собственному опыту, знаю, как оно полезно для возбуждения ума к открытиям и замыслам. Нередко на стенах, в смешении разных камней, в трещинах, в узорах плесени на стоячей воде, в потухающих углях, подернутых пеплом, в очертаниях облаков случалось мне находить подобие прекраснейших местностей с горами, скалами, реками, долинами и деревьями, также чудесные битвы, странные лица, полные неизъяснимой прелести, любопытных дьяволов, чудовищ и многие другие удивительные образы. Я выбирал из них то, что нужно, и доканчивал. Так, вслушиваясь в дальний звон колоколов, ты можешь в их смешанном гуле найти по желанию всякое имя и слово, о котором думаешь.

Сравнивает морщины, образуемые мускулами лица во время плача и смеха. В глазах, во рту, в щеках нет никакого различия. Только брови плачущий подымает вверх и соединяет, лоб собирается в складки, и углы рта опускаются; между тем как смеющийся широко раздвигает брови и подымает углы рта.
В заключение сказал:
— Старайся быть спокойным зрителем того, как люди смеются и плачут, ненавидят и любят, бледнеют от ужаса и кричат от боли; смотри, учись, исследуй, наблюдай, чтобы познать выражение всех человеческих чувств.
Чезаре сказывал мне, что мастер любит провожать осужденных на смертную казнь, наблюдая в их лицах все степени муки и ужаса, возбуждая в самих палачах удивление своим любопытством, следя за последними содроганиями мускулов, когда несчастные умирают.
— Ты и представить себе не можешь, Джиованни, что это за человек! — прибавил Чезаре с горькой усмешкой.— Червяка подымет с дороги и посадит на листок, чтобы не раздавить ногой,— а когда найдет на него такой стих,— кажется, если бы родная мать плакала, он только наблюдал бы, как сдвигаются брови, морщится кожа на лбу и опускаются углы рта.
Учитель сказал: «Учись у глухонемых выразительным движениям».
«Когда ты наблюдаешь людей, старайся, чтобы они не замечали, что ты смотришь на них: тогда их движения, их смех и плач естественнее».
«Разнообразие человеческих движений так же беспредельно, как разнообразие человеческих чувств. Высшая цель художника заключается в том, чтобы выразить в лице и в движениях тела страсть души.
Помни,— в лицах, тобою изображаемых, должна быть такая сила чувства, чтобы зрителю казалось, что картина твоя может заставить мертвых смеяться и плакать.
Когда художник изображает что-нибудь страшное, скорбное или смешное,— чувство, испытываемое зрителем, должно побуждать его к таким телодвижениям, чтобы казалось, будто бы он сам принимает участие в изображенных действиях; если же это не достигнуто,— знай, художник, что все твои усилия тщетны».
«Мастер, у которого руки узловатые, костлявые, охотно изображает людей с такими же узловатыми, костлявыми руками, и это повторяется для каждой части тела, ибо всякому человеку нравятся лица и тела, сходные с его собственным лицом и телом. Вот почему, если художник некрасив, он выбирает для своих изображений лица тоже некрасивые, и наоборот. Берегись, чтобы женщины и мужчины, тобой изображаемые, не казались сестрами и братьями-близнецами ни по красоте, ни по уродству — недостаток, свойственный многим итальянским художникам. Ибо в живописи нет более опасной и предательской ошибки, как подражание собственному телу. Я думаю, что это происходит от того, что душа есть художница своего тела: некогда создала она и вылепила его по образу и подобию своему; и теперь, когда опять ей нужно, при помощи кисти и красок, создать новое тело, всего охотнее повторяет образ, в который уже раз воплотилась».
«Заботься о том, чтобы произведение твое не отталкивало зрителя, как человека, только что вставшего с постели, холодный зимний воздух, а привлекало бы и пленяло душу его, подобно тому как спящего из постели выманивает приятная свежесть летнего утра».
Вот история живописи, рассказанная учителем в немногих словах: «После римлян, когда живописцы стали подражать друг другу, искусство пришло в упадок, длившийся много веков. Но явился Джиотто — флорентинец, который, не довольствуясь подражанием учителю своему, Чимабуэ, рожденный в горах и пустынях, обитаемых лишь козами и другими подобными животными, и будучи побуждаем к искусству природою, начал рисовать на камнях движения коз, которых пас, и всех животных, которые обитали в стране его, и наконец, посредством долгой науки, превзошел не только всех учителей своего времени, но и прошлых веков. После Джиотто искусство живописи снова пришло в упадок, потому что каждый стал подражать готовым образцам. Это продолжалось целые столетия, пока Томазо — флорентинец, по прозвищу Мазаччио, не доказал своими совершенными созданиями, до какой степени даром тратят силы те, кто берут за образец что бы то ни было, кроме самой природы — учительницы всех учителей».
«Первым произведением живописи была черта, обведенная вокруг тени человека, брошенной солнцем на стену».
Учитель сказал:
— Не опыт, отец всех искусств и наук, обманывает людей, а воображение, которое обещает им то, чего опыт дать не может. Невинен опыт, но наши суетные и безумные желания преступны. Отличая ложь от истины, опыт учит стремиться к возможному и не надеяться, по незнанию, на то, чего достигнуть нельзя, чтобы не пришлось, обманувшись в надежде, предаться отчаянию.

Учитель сказал:
— Художник, сила твоя в одиночестве. Когда ты один, ты весь принадле жишь себе; когда же ты хотя бы с одним товарищем, ты себе принадлежит! только наполовину или еще менее, сообразно с нескромностью друга. Имея несколько друзей, ты еще глубже впадаешь в то же бедствие. А если ты скажешь: я отойду от вас и буду один, чтобы свободнее предаваться созерцанию природы,— я говорю тебе: это едва ли удастся, потому что ты не будешь в силах не развлекаться и не прислушиваться к болтовне. Ты будешь плохим товарищем и еще худшим работником, ибо никто не может служить двум господам. И если ты возразишь: я отойду так далеко, чтобы вовсе не слышать их разговора,— я скажу тебе: они сочтут тебя за сумасшедшего — и все-таки ты останешься один. Но если непременно хочешь иметь друзей, пусть это будут живописцы и ученики твоей мастерской. Всякая иная дружба опасна. Помни, художник, сила твоя — в одиночестве.
Теперь я понимаю, почему Леонардо удаляется от женщин: для великого созерцания нужна ему великая свобода.

ХI
Леонардо сообщил ему слова Антонио Джустиниани о лисьей хитрости, которой будто бы он, Макиавелли, собирается учить кур, о волчьих зубах, которые он хочет вставить овцам.
— Что правда, то правда! — добродушно рассмеялся Никколо.— Раздразню я гусей — отсюда вижу, как честные люди готовы будут сжечь меня на костре за то, что я первый заговорил о том, что делают все. Тираны объявят меня бунтовщиком народа, народ — приспешником тиранов, святоши — безбожником, добрые — злым, а злые возненавидят меня больше всех, потому что я буду им казаться злее, чем сами они.
И прибавил с тихою грустью:
— Помните наши беседы в Романье, мессэр Леонардо? Я часто думаю о них, и мне кажется иногда, что у нас с вами общая судьба. Открытие новых истин всегда было и будет столь же опасно, как открытие новых земель. У тиранов и толпы, у малых и великих — мы с вами везде чужие, лишние — бездомные бродяги, вечные изгнанники. Кто не похож на всех, тот один против всех, ибо мир создан для черни и нет в нем никого, кроме черни. Так-то, друг мой,— продолжал он еще тише и задумчивее,— скучно, говорю я, жить на свете, и, пожалуй, самое скверное в жизни не заботы, не болезни, не бедность, не горе,— а скука...
Молча спустились они по западному склону Палатино и тесной грязной улицей вышли к подножию Капитолия, к развалинам храма Сатурна — месту, где некогда был Римский Форум.

(это говорит Мона Лиза-В.Б.)
— Мессэре,— молвила она,— помните то место в Священном Писании, где Бог говорит Илии пророку, бежавшему от нечестивого царя Ахава в пустыню, на гору Хорив: «Выйди и стань на горе пред лицом Господним. И вот Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы — пред Господом; но не в ветре Господь. После ветра — землетрясение; но не в землетрясении Господь; после землетрясения — огонь; но не в огне Господь. После огня — веяние тихого ветра,— и там Господь». Может быть, мессэр Буонарроти силен, как ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом. Но нет у него тишины, в которой Господь. И он это знает и ненавидит вас за то, что вы сильнее его — как тишина сильнее бури.

Неужели весь труд его жизни — только обман и великая любовь — не дочь великого познания?
Он прислушивался к вою, визгу, грохоту вьюги. И ему приходили на память слова Макиавелли: «Самое страшное в жизни не заботы, не бедность, не горе, не болезнь, даже не смерть,— а скука».

Рано поутру приехал во Флоренцию.
Осенняя, тусклая, серая — казалась она ему особенно милой, родственной, напоминавшей Джиоконду. И день был ее — туманный, тихий, с влажно-тусклым, как бы подводным, солнцем, которое давало женским лицам особую прелесть.
Он уж не спрашивал себя, как они встретятся, что он ей скажет, как сделает, чтобы больше никогда не расставаться с нею, чтобы супруга мессэра Джиокондо была ему единственной, вечной подругой. Знал, что все устроится само собою — трудное будет легким, невозможное возможным,— только бы свидеться.
«Главное, не думать, тогда лучше выходит,— повторял он слова Рафаэля.— Я спрошу ее, и теперь она скажет мне то, что тогда не успела сказать: что нужно, кроме любопытства, чтобы проникнуть в последние, может быть самые чудные, тайны Пещеры?»
И такая радость наполняла душу его, как будто ему было не пятьдесят четыре, а шестнадцать лет, как будто вся жизнь была впереди. Только в самой глубине сердца, куда не досягал ни единый луч сознания, под этою радостью было грозное предчувствие.

Папа, уступая просьбам брата своего, Джульяно Медичи, заказал Леонардо небольшую картину.
По обыкновению мешкая и со дня на день откладывая начало работы, художник занялся предварительными опытами, усовершенствованием красок, изобретением нового лака для будущей картины.
Узнав об этом, Лев X воскликнул с притворным отчаянием:
— Этот чудак никогда ничего не сделает, ибо думает о конце, не приступая к началу!
Придворные подхватили шутку и разнесли ее по городу. Участь Леонардо была решена. Лев X, величайший знаток и ценитель искусства, произнес над ним приговор: отныне Пьетро Бембо и Рафаэль, карлик Барабалло и Микель-Анжело могли спокойно почивать на лаврах: соперник их был уничтожен.
И все сразу, точно сговорившись, отвернулись от него; забыли о нем, как забывают о мертвых. Но отзыв папы все-таки передали. Леонардо выслушал его так равнодушно, как будто давно предвидел и ничего иного не ожидал.
В тот же день ночью, оставшись один, писал он в дневнике своем:
«Терпение для оскорбляемых то же, что платье для зябнущих. По мере того как холод усиливается, одевайся теплее, и ты не почувствуешь холода. Точно так же во время великих обид умножай терпение — и обида не коснется души твоей».

Д.М.Панченко Леонардо и его эпоха в изображении Д.С.Мережковского (отрывок)

Джованни и стоящий за ним автор повсюду остерегаются соблазнов. Для Мережковского искомая гармония — некий хитроумный синтез, в движении к которому очень важно избежать порочной односторонности всех других путей. Даже в искусстве Микеланджело и Рафаэля он подчеркивает опасную (!) односторонность («и пагубнее для грядущего искусства, чем разлад и хаос Микель-Анжело, была эта легкая гармония Санцио, академически мертвое, лживое примирение»). Между тем ренессансный мыслитель менее всего подозрителен к «не своему». Он готов примирить — и не от безразличия, а от энтузиастического отношения к бытию во всем его многообразии — Моисея, Христа, Магомета, Платона и Зороастра. При ренессансном приятии бытия те антитезы, из которых исходит Мережковский, снимаются, теряют значение.
Художник эпохи Возрождения, по самой своей профессии — и созерцатель и мастер. Он сам готовит краски, сам орудует резцом. По средневековой традиции он должен быть сведущ не только во всех искусствах, но также в инженерном деле. А с середины XV века, когда вместе с открытием линейной перспективы формируется новый вкус и в живописи господствует стремление «подражать природе», у него есть веские причины изучать геометрию и оптику, производить анатомические вскрытия и вникать во все богатство природных явлений. И вот, будь то постройки, будь то машины, будь то картины, искушенный мастер разнообразит и украшает мир, подражая Природе и Творцу.

О насущном

Ближайшие тренинги.
Речевой двухдневный тренинг «Голос и успех. Три секрета настройки голоса» 29-30 октября с.г. Москва Центр «Разумный Путь»
Начало презентации в 12.00. Цена 8900 рублей. При предоплате 2000 рублей до 22.10.05 цена 6900 рублей (2000+4900=6900)

Предоплата в Центр «Разумный Путь»(350-30-90) либо на счет указанный на сайте www.bagratide.com

Певческий двухдневный тренинг пройдет 26-27 ноября в Караоке-Бум. Цена 10500 рублей.
При предоплате 2000 рублей до 19.10.05. цена 8500 рублей (2000+6500=8500)

Адрес клуба: ул. Новослободская д.46 (м.Новослободская)
Телефон для записи на тренинг 8-910-420-82-15 (Ирина)

Очевидно, придется вернуться к испытанной старой схеме оплаты тренингов.
Новая пока не приживается.

НОВОСТИ
Давно зревшая идея о подготовке кадров для проведения тренингов начала осуществляться.
Напомню, что эту идею я пытался неоднократно осуществить на факультете
психологии Петербургского университета, но это мне не удалось.
И вот по окончанию первого певческого тренинга лед тронулся. Один из ...предложил начать подготовку этих кадров в Москве.
У всех желающих так или иначе связать свою жизнь с голосом появился великолепный шанс. Подготовкой тренеров будет заниматься ваш покорный слуга.
Для обучения на тренерских курсах обязательно наличие музыкального слуха ( иначе тренер не будет слышать ошибки ученика)
Предпочтение будет выстроено по следующей нисходящей: 1.имеющие высшее музыкальное образование 2.имеющие высшее педагогическое образование 3. имеющие высшее образование. 4. Люди творческих профессий без высшего образования. 5. Энтузиасты, прошедшие тестирование и собеседование у автора методики.

Краткую информацию о себе присылайте на e-mail kdelu@yandex.ru Максу Андрианову, который возьмет на себя все организационную часть тренингов.
Сообщайте контактный телефон.
Следите за информацией в рассылках.

Последняя новость.

Желающие пройти тренинг по цене 2 тыс. рублей могут делать заявки.В случае недобора участников на речевой тренинг 29-30 октября в "Разумном Пути"

(350-3090), можно провести тренинг по цене 2 тыс. рублей.

Будьте в Голосе! Владимир Багрунов