Здравствуйте!
Обновился сайт "Владимир Высоцкий". Приглашаю Вас в
виртуальный кабинет Владимира Семеновича!
http://geocities.com/kalmykova_2000/vysotsky/
"Песня летчика" вошла в спектакль "Звезды для лейтенанта"
Московского театра имени Ермоловой, а затем - в спектакль
Ленинградского театра имени Ленинского комсомола по той же
пьесе.
"Песня самолета-истребителя" имела варинты названия: "Смерть
истребителя в тринадцати заходах", "Я - "ЯК"-истребитель".
ДВЕ ПЕСНИ ОБ ОДНОМ ВОЗДУШНОМ БОЕ
________________________________
I. Песня летчика
Их восемь - нас двое, - расклад перед боем
Не наш, но мы будем играть!
Сережа, держись! Нам не светит с тобою,
Но козыри надо равнять.
Я этот небесный квадрат не покину -
Мне цифры сейчас не важны:
Сегодня мой друг защищает мне спину,
А значит - и шансы равны.
Мне в хвост вышел "мессер", но вот задымил он,
Надсадно завыли винты,-
Им даже не надо крестов на могилы -
Сойдут и на крыльях кресты!
Я - "Певый", Я - "Певый", - они под тобою!
Я вышел им наперерез!
Сбей пламя, уйди в облака - я прикрою!
В бою не бывает чудес.
Сергей, ты горишь! Уповай, человече,
Теперь на надежность строп!
Нет, поздно - и мне вышел "мессер" навстречу,-
Прощай, я приму его в лоб!..
Я знаю - другие сведут с ними счеты,-
Но, по облакам скользя,
Взлетят наши души, как два самолета,-
Ведь им друг без друга нельзя.
Архангел нам скажет: "В раю будет туго!"
Но только ворота - щелк,-
Мы Бога попросим: "Впишите нас с другом
В какой-нибудь ангельский полк!"
И я попрошу Бога, Духа и Сына,-
Чтоб выполнил волю мою:
Пусть вечно мой друг защищает мне спину,
Как в этом последнем бою!
Мы крылья и стрелы попросим у Бога,-
Ведь нужен им ангел-ас,-
А если у них истребителей много -
Пусть пишут в хранители нас!
Хранить - это дело почетное тоже,-
Удачу нести на крыле
Таким, как при жизни мы были с Сережей
И в воздухе и на земле.
II. Песня самолета-истребителя
Я - "ЯК", истребитель, - мотор мой звенит,
Небо - моя обитель, -
А тот, который во мне сидит,
Считает, что он - истребитель.
В этом бою мною "юнкерс" сбит -
Я сделал с ним, что хотел, -
А тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел!
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал, -
А тот, который во мне сидит,
Опять заставляет - в штопор!
Из бомбардировщика бомба несет
Смерть аэродрому, -
А кажется - стабилизатор поет:
"Мир вашему дому!"
Вот сзади заходит ко мне "мессершмитт", -
Уйду - я устал от ран!..
Но тот, который во мне сидит,
Я вижу, решил - на таран!
Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..
Но мне не гореть на песке, -
Запреты и скорости все перекрыв,
Я выхожу из пике!
Я - главный, а сзади... Ну, чтоб я сгорел! -
Где же он, мой ведомый?
Вот он задымился, кивнул - и запел:
"Мир вашему дому!"
И тот, который в моем черепке,
Остался один - и влип, -
Меня в заблужденье он ввел - и в пике
Прямо из мертвой петли.
Он рвет на себя - и нагрузки вдвойне, -
Эх, тоже мне - летчик-ас!..
Но снова приходится слушаться мне, -
Но это - в последний раз!
Я больше не буду покорным - клянусь! -
Уж лучше лежать на земле...
Но что ж он не слышит, как бесится пульс:
Бензин - моя кровь - на нуле!
Терпенью машины бывает предел,
И время его истекло, -
И тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит! Наконец-то лечу налегке,
Последние силы жгу...
Но что это, что?! Я - в глубоком пике, -
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я не много успел, -
Но пусть повезет другому!
Выходит, и я напоследок спел:
" Мир вашему дому!"
1968
____________________________________________________________
ЕНГИБАРОВУ - ОТ ЗРИТЕЛЕЙ
Шут был вор: он воровал минуты -
Грустные минуты, тут и там, -
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.
В светлом цирке между номерами
Незаметно, тихо, налегке
Появлялся клоун между нами.
В иногда дурацком колпаке.
Зритель наш шутами избалован -
Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
И кричит: "Да разве это клоун!
Если клоун - должен быть смешной!"
Вот и мы Пока мы вслух ворчали:
"Вышел на арену - так смеши!" -
Он у нас тем временем печали
Вынимал тихонько из души.
Мы опять в сомненье - век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой, -
Клоун, правда, слишком мрачноватый -
Невеселый клоун, не живой.
Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки.
Мы потом смеялись обалдело,
Хлопали, ладони раздробя.
Он смешного ничего не делал, -
Горе наше брал он на себя.
Только - балагуря, тараторя -
Все грустнее становился мим:
Потому что груз чужого горя
По привычке он считал своим.
Тяжелы печали, ощутимы -
Шут сгибался в световом кольце, -
Делались все горше пантомимы,
И морщины - глубже на лице.
Но тревоги наши и невзгоды
Он горстями выгребал из нас -
Будто обезболивал нам роды, -
А себе - защиты не припас.
Мы теперь без боли хохотали,
Весело по нашим временам:
Ах, как нас приятно обокрали -
Взяли то, что так мешало нам!
Время! И, разбив себе колени,
Уходил он, думая свое.
Рыжий воцарился на арене,
Да и за пределами ее.
Злое наше вынес добрый гений
За кулисы - вот нам и смешно.
Вдруг - весь рой украденных мгновений
В нем сосредоточился в одно.
В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь - и тишина
Слишком много он взвалил на плечи
Нашего - и сломана спина.
Зрители - и люди между нами -
Думали: вот пьяница упал
Шут в своей последней пантомиме
Заигрался - и переиграл.
Он застыл - не где-то, не за морем -
Возле нас как бы прилег, устав, -
Первый клоун захлебнулся горем,
Просто сил своих не рассчитав.
Я шагал вперед неутомимо,
Но успев склониться перед ним.
Этот трюк - уже не пантомима:
Смерть была - царица пантомим!
Этот вор, с коленей срезав путы,
По ночам не угонял коней.
Умер шут - он воровал минуты -
Грустные минуты у людей.
Многие из нас бахвальства ради
Не давались: проживем и так!
Шут тогда подкрадывался сзади
Тихо и бесшумно - на руках
Сгинул, канул он - как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?..
Только я колпак ему - придумал, -
Этот клоун был без колпака.
1972
Из воспоминаний Марины Влади:
"Среди твоих любимых артистов есть один, нежность к которому
у тебя безгранична. Его зовет Енгибаров. Он молод, в нем все
прекрасно. Он тоже своего рода поэт, он заставляет смеяться
и плакать публику - и детей и взрослых. Этот волшебник украл
пальму первества у стареющего Олега Попова и других
традиционных ковровых клоунов. Он работает в минорных тонах.
Никаких тортов с кремом в лицо, красных носов, полосатых
штанов, огромных ботинок. Разбивая тарелки, он переключает
публику с бешеного хохота на полную тишину, а потом
удивляешься, что у тебя стоит ком в горле, - и вот уже люди
вынимают носовые платки, чтобы украдкой вытереть слезы. Этот
удивительный атлет творит чудеса на арене, и если тебе
удается на несколько секунд сделать "крокодила на одной
лапе", то он без видимого услия может больше минуты
оставаться в таком положении. Мы часто встречаемся в цирке в
компании добряка Никулина, который так любит детей, что
десятками катает их на своей машине по Москве. В ваших
отношениях чувствуется взаимное восхищение.
Однажды тебе звонят, и я вижу, как у тебя чернеет лицо. Ты
кладешь трубку и начинаешь рыдать как мальчишка, взахлеб. Я
обнимаю тебя, ты кричишь:
- Енгибаров умер! Сегодня утром на улице Горького ему стало
плохо с сердцем, и никто не помог - думали, что пьяный!
Ты начинаешь рыдать с новой силой.
- Он умер, как собака, прямо на тротуаре!"
____________________________________________________________
------------------------ВОСПОМИНАНИЯ------------------------
Алла Демидова "ОН ЖИЛ ТАК - И ПИСАЛ ТАК..."
(Продолжение)
" Так о чем же вспомнить? И как рассказать?..
Как-то уже после смерти Высоцкого раздался телефонный
звонок - взволнованный мужской голос: "Не бросайте трубку, я
приехал издалека. Скажите, Высоцкий жил так, как писал?" Я
ему в ответ: "Скажите, а Пушкин жил так, как писал?" И может
быть, несколько резко, но только потому, что не знала, как
ответить, добавила: "Вот если вы для себя найдете ответ на
вопрос - так ли Пушкин жил, как писал, вы найдете ответ и на
вопрос о Высоцком."
Приходят бесконечные письма с такими же вопросами.
Бесконечные объяснения в любви к нему. А пишут нам - тем,
кто знал его. Мне кажется, можно составить отдельный сборник
стихов, посвященных Высоцкому. Во всяком случае, только у
одной меня их сотни...
Упрекают нас, работавших с ним вместе, что не уберегли,
что заставили работать в тяжелом предынфарктном состоянии.
Трудно оправдываться, но иногда я думаю: а разве можно
удержать руками взлетающий самолет, даже если знаешь, что
после взлета он погибнет Его несло. Я не знаю, какая это
сила и как она называется: судьба, предопределение, миссия?
И он - думаю, убеждена! - тоже знал о своем конце, знал, что
сердце когда-нибудь не выдержит этой нечеловеческой
нагрузки и бешеного ритма. Но остановиться он не мог.
От него всегда веяло силой и здоровьем. Как-то раз на
одном концерте он объявил название песни: "Мои похороны", -
и в зале раздался смех. После этого он запел: "Сон мне
снился..."
Тема жизни и смерти - тема "Гамлета". Спектакль у нас
начинался с того, что выходили могильщики, рыли могилу,
бросая настоящую землю на авансцене, откапывали череп А
заканчивался он словами Гамлета-Высоцкого, умирающего на
фоне задней белой стены:
Ах, если бы время я имел...
Но смерть - тупой конвойный
И не любит, чтоб медлили...
И столько бы сказал!..
Дальше - тишина... "
(Продолжение следует)
____________________________________________________________
До скорых встреч. Счастливо!
************************************************************
