МИР НОВОСТЕЙ

2 ноября 2009 г.

Уголовное дело за невозврат кредита -
способ скрыть некомпетентность сотрудников банка?

В Америке провинившееся предприятие могут довести до банкротства. У нас же картельные меры всё больше касаются не самой фирмы, а её руководителя
Генеральный Директор не может быть одновременно и юристом, и бухгалтером, и финансистом. Поэтому он и создает на предприятии аналитические, юридические и прочие отделы, сам же контролирует общий вектор работы и развития предприятия. Однако по российским законам Генеральный Директор несет ответственность и за юриста, и за рядового менеджера, и за финансиста. В этом пункте российское право отличается от западного. В американском праве, например, существует такое понятие, как уголовная ответственность юридических лиц. Норма применяется давно (первый судебный процесс над юридическим лицом прошел в Америке 100 лет назад), и понятно, почему она появилась: ведь претензии властей могут касаться деятельности предприятия, а в нем много ответственных лиц и невозможно выделить одно конкретное. Предприятие, конечно, нельзя посадить, но его можно оштрафовать на любую сумму и даже довести до банкротства.
В России другая ситуация. У нас судьба предприятия, а точнее его Генерального Директора, находится в руках милиционера.

Схема привлечения к ответственности за незаконное получение кредита

В Уголовном кодексе есть статья 176 «Незаконное получение кредита». Сегодня ее все чаще применяют к руководителям1. Так, недавно по этой статье осудили Генерального Директора ЗАО «МТС-Сервис» (об этом сообщено на сайте Прокуратуры г. Белгорода 3 марта 2009 года). В виде наказания избрали штраф — 60 тыс. руб. Или другой пример — Генеральный Директор холдинга «Кристалл-Групп», в который входил Чернянский сахарный завод. В сентябре этого года его приговорили к трем годам и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении (подробнее см. ниже).
С точки зрения следствия процесс взятия кредита выглядит так: Генеральный Директор дает распоряжение всем службам сфальсифицировать отчетность предприятия, чтобы ввести в заблуждение банк. Для этого главный бухгалтер «подделывает» бухгалтерский баланс, различные формы отчетности по активам, долгам предприятия. Кредитный комитет банка рассматривает отчетность, анализирует показатели и одобряет выдачу кредита. Потом, предположим, на предприятии происходит дефолт, кредит не погашается. Генерального Директора обвиняют в том, что кредит он взял незаконно, «подделав» отчетность. Но как можно подделать бухгалтерский баланс, который регулярно сдается в налоговую инспекцию? Можно, конечно, умолчать об уже взятых кредитах и таким образом улучшить показатели компании, но ведь кредитному комитету банка нетрудно это проверить. Другое дело, если банк заинтересован в выдаче кредита вне зависимости от показателей компании. Но тогда банк — соучастник, а не потерпевший. Очевидно, что эта статья просто используется для преследования конкретного Генерального Директора. Кстати, из общения с банкирами следует, что не в их интересах возбуждать уголовные дела в отношении руководителей (только если эти люди не являются явными мошенниками), так как в этом случае банк вряд ли сможет вернуть выданные деньги.

Рассказывает практик

Сотрудник российской лизинговой компании (на условиях анонимности):
— Надо понимать, что причины невозврата денег банкам и лизинговым компаниям могут существенно различаться: встречаются настоящие мошенники, которые берут кредит только для наживы, а бывают предприятия, которые не могут расплатиться из-за кризиса.
Наша главная цель — вернуть деньги, поэтому в отношении руководителей, компании которых оказались в трудном положении, мы не заинтересованы возбуждать уголовные дела. С такими клиентами стараемся договориться, идем на реструктуризацию долгов2. Если же понимаем, что компания не сможет выкарабкаться, предпочитаем возвращать средства через процедуру банкротства.
Если видим, что имеет место мошенническая схема, обращаемся в милицию с заявлением о возбуждении уголовного дела. Сейчас начали подавать такие заявления и по проблемным кредитам. Например, у нас был клиент — вполне надежная компания. Из-за рейдерской атаки бизнес рухнул, в итоге Генеральный Директор попал в такое положение, что не может вернуть кредит. Он пытался нормализовать ситуацию, но, когда понял, что его подставил партнер, решил сбежать.
К таким инструментам, как уголовное давление, прибегают все-таки в последнюю очередь, и применяется оно в отношении отъявленных мошенников. Проблема здесь еще в том, что возбудить уголовное дело по статье 176 «Незаконное получение кредита» очень сложно: доказать злой умысел почти невозможно. Поэтому банки и лизинговые компании предпочитают обосновывать возбуждение уголовного дела по статье 159 «Мошенничество» — она более действенная. Ведь если предприятие получило кредитные деньги (средства поступили на счет), а потом по выписке видно, что они сняты, то есть их куда-то вывели или использовали не на те цели, то это фактически является мошенничеством и банку больше не надо ничего доказывать.
Возможно, другие банки (скорее, крупные) чаще обращаются к статьям Уголовного кодекса для преследования тех, кто не возвращает кредит. И прецеденты, конечно, есть. Но, на мой взгляд, они так поступают в первую очередь для отчетности перед собственником (мол, мы сделали все, что могли). А в целом банку не выгодно, если Генеральный Директор или собственник сидит в тюрьме. Это значит, что деньги банк не получит никогда. А банки все же пытаются вернуть активы.

Кому выгодно посадить Генерального Директора

Сегодня статья 176 УК РФ становится удобным способом захвата предприятия, ведь при рейдерской атаке главное — нейтрализовать Генерального Директора, который часто еще и владелец бизнеса. Руководитель компании, судя по российской правоприменительной практике, — самое уязвимое лицо. К нему относятся претензии всех органов. Часто, возбуждая уголовное дело, следователи подбирают Генеральному Директору соучастника, например главного бухгалтера, и называют их преступной группой3. На практике почти любое экономическое дело совершается организованной группой, собранной из работников компании. Получается, что при сегодняшнем отношении правоохранительных органов к бизнесу, при их активном участии в переделе собственности Генеральный Директор — очень рискованная профессия. Ситуация с Юрием Рудаковым, руководителем Чернянского завода, — типичная. Следствие не принимает в расчет ни наличие в банке кредитного комитета, одобряющего сделку, ни финансистов и бухгалтеров завода, готовящих документы для банка. Во всем виноват только Генеральный Директор.

Пример из практики

Ирина Зорина — дочь Юрия Рудакова, бывшего Генерального Директора холдинга «Кристалл-Групп», в состав которого входили Чернянский сахарный завод (Чернянский район Белгородской области), а также сельскохозяйственные предприятия и предприятия по переработке сельхозпродукции. Юрий Рудаков руководил заводом (а позднее и всем холдингом) более 20 лет. Однако вот уже почти два года он находится в белгородском СИЗО № 1 по обвинению в организации незаконного получения кредита и уклонении от уплаты налогов. В настоящее время Ирина Зорина выступает со стороны защиты своего отца.

Вот рассказ Ирины:
— Локомотивом холдинга, который возглавлял Юрий Рудаков, выступал сахарный завод. В целях экономической эффективности год за годом холдинг расширялся: присоединялись различные предприятия — сырьевые, мясокомбинат, молокозавод, ремонтно-механический завод (всего — 17 юридических лиц). Модернизировалось производство, проводилась работа по расширению ассортимента продукции (освоено производство фигурного сахара-рафинада, продукции HoReCa), предприятие прошло аккредитацию по стандарту ISO. Для реализации проектов использовались кредитные ресурсы с коротким сроком погашения, «длинных» кредитов банки не давали. Кредиторами выступали банки (среди них крупнейшие — Сбербанк, ВТБ) Белгородской, Воронежской, Курской областей, с которыми холдинг работал много лет.
Сахарный завод был градообразующим предприятием, сумма уплачиваемых им налогов составляла около 60% налоговой базы Чернянского района. До 2007 года завод был одним из немногих предприятий, не относящихся ни к одному из монополистов сахарной отрасли, и являлся одним из лучших заводов России. Но 2006 год оказался неудачным: оптовая цена на сахарный песок резко снизилась и удерживалась на низком уровне в течение трех лет. Себестоимость превысила отпускную цену, оборотных средств не хватало.
До ареста. В течение 2007 года отец активно искал инвесторов, занимался реструктуризацией долгов. С некоторыми банками было подписано соглашение о реструктуризации, ведь банки напрямую заинтересованы в возврате вложенных средств. Сбербанк участвовать в реструктуризации отказался, он пошел своим путем.
Арест и судьба предприятия. В ноябре 2007 года Сбербанк инициировал возбуждение уголовного дела в отношении Юрия Рудакова по факту организации незаконного получения кредита (ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 176 УК РФ). Также Рудакову вменялась и часть 3 статьи 159 «Мошенничество», но ее доказать следствию не удалось. Статья 176 — это статья средней тяжести, удерживать по ней в СИЗО можно только полгода. По прошествии полугода Рудакову было предъявлено обвинение еще по одной статье — 199 УК РФ (п. «б» ч. 2), предусматривающей наказание за уход от налогов в особо крупных размерах.
С ноября 2007 года начались допросы руководителей и сотрудников холдинга. Дальше все произошло очень быстро. Рудакова изолировали, руководители входящих в холдинг предприятий вынуждены были признать свои предприятия банкротами. Однако, по оценкам тех же банков, даже при такой высокой кредитной нагрузке (3,1 млрд руб.), стоимость активов холдинга составляла 4,2 млрд руб. Несмотря на это, сахарный завод, как и все структуры холдинга, прекратил работу. Менее чем за год процедуру банкротства ввели во всех 17 обществах холдинга.
Основным кредитором Чернянского сахарного завода выступал Сбербанк (кредиторская задолженность — более 600 млн руб.). Балансовая стоимость завода составляла примерно 2,8 млрд руб., однако после череды неудавшихся торгов завод был продан всего за 137 млн руб. Очевидно, что при такой цене даже Сбербанк не смог покрыть убытки, не говоря об остальных кредиторах. Это наводит на мысль, что сахарный завод и был целью, а Сбербанк выступил только инструментом. Ведь логически и экономически банку не было никакого смысла таким образом решать проблему: выданный им кредит был в четыре раза больше объявленной продажной цены завода.
Обвинение. Обвинение построено на устных показаниях свидетелей — бывших топ-менеджеров, которые заявили, что лишь исполняли указания Генерального Директора, и в итоге были освобождены от ответственности в связи с деятельным раскаянием. По мнению следствия, незаконное получение кредита состоит в том, что руководитель знал о плохой финансово-экономической ситуации холдинга и тем не менее давал указания брать кредиты. Но для одобрения каждого кредита собирался кредитный комитет, он оценивал бухгалтерскую и управленческую отчетность, декларации, сотрудники банка подписывали решение о выдаче. То есть банк не мог не знать о ситуации в холдинге, к тому же, по словам сотрудников банка, холдинг являлся одним из ключевых клиентов. Как же можно обвинять человека в том, что кредиты брали незаконно? Но в деле Рудакова банк занимает позицию обманутой стороны (несмотря на то что холдинг работал с ним более пяти лет).
После года и трех месяцев знакомства с материалами дела и полугодовых судебных заседаний Рудаков признан виновным в незаконном получении пяти кредитов в белгородском филиале Сбербанка на общую сумму в 640 млн руб. Приговор — три года и шесть месяцев колонии-поселения. Также в течение трех лет Рудакову запрещено занимать руководящие должности.
Итог. Сахарный завод простаивал год, 1000 человек были без работы, налоги в бюджет не платились (сегодня предприятие в аренде, работает не на полную мощность, на производстве занято примерно 400 человек). Конечно, у завода были проблемы, но даже аудиторы и экономисты считали, что производство не следовало останавливать, нужно было лишь обязать отца реструктурировать долги. Уголовное дело было возбуждено в результате просрочки оплаты по одной кредитной линии. Задолженности по остальным четырем образовались после изоляции Рудакова — в результате полной парализации работы обществ. А что может сделать предприниматель, находясь в заключении?
Дело Рудакова показывает, что, несмотря на все указания президента о мерах, обеспечивающих нормальную работу бизнеса, пока ничего не действует. И если раньше для парализации деятельности предприятия заинтересованные лица обычно прибегали к статье 159 «Мошенничество», то сегодня можно констатировать, что в ход пошла еще одна статья — 176-я «Незаконное получение кредита».

Как Генеральному Директору защитить себя

Чтобы обезопасить себя, прежде всего Вы должны быть очень осторожны. При совершении сделки всегда рассматривайте, как ее последствия могут использовать враги (пусть пока и не существующие). Также внимательно следите за всеми кредиторскими задолженностями, чтобы, воспользовавшись ими и инициировав процедуру банкротства, на Ваше предприятие не вошли рейдеры. Если чувствуете, что компания не сможет вовремя погасить долг, сами обращайтесь в банк с предложением о реструктуризации. Кроме того, внимательно относитесь к уставным документам, периодически проверяйте, не появился ли у Вашей компании новый учредитель. Как ни банально это звучит, но нужно быть уверенным в чистоте своего бизнеса, ведь доказывать свою правоту легче, когда она есть.
Если же все-таки на Вас заведено уголовное дело, то предельно внимательно выбирайте адвокатов. Они должны работать исключительно на Вас, а не на правоохранительные органы, как это часто бывает. И если Вы уверены в своей правоте, то пытайтесь придать Ваше дело гласности. В любом случае занимайте активную позицию.

Экспертное мнение

Евгения Уткина, юрист коллекторского агентства «ЭтАп»:
— Помимо статьи 176, в Уголовном кодексе есть еще одна статья — 177-я («Злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности»), о которой Генеральным Директорам также не стоит забывать. Одно время юристы считали статью 177 «мертвой». Слишком много было препятствий для ее применения. Однако сейчас можно говорить о ее реанимации. Дело в том, что раньше расследованием дел по статье 177 занимались правоохранительные органы, а сейчас полномочия по проведению предварительного следствия делегировали сотрудникам Федеральной службы судебных приставов (ФССП). По статистике ФССП за 2008 год, в производстве дознавателей ведомства находилось более 250 уголовных дел по статье 177 и было вынесено более 20 обвинительных приговоров (для сравнения: в 2007 году имелся лишь единственный прецедент привлечения к уголовной ответственности по этой статье).
Возбудить дело по статье 177 могут, если после вступления в силу соответствующего судебного акта руководитель организации продолжает злостно уклоняться от погашения кредиторской задолженности в крупном размере. Под крупным размером понимается сумма свыше 250 тыс. руб. (ст. 169 УК РФ). А злостное уклонение означает, что должник не выполняет обязанности, возложенные решением суда, и при этом пытается скрыть имущество, передать его третьим лицам, уничтожить или фальсифицировать документы, содержащие сведения о наличии и движении денежных средств или иного имущества. Кстати, эти действия могут быть расценены как препятствия деятельности судебного пристава-исполнителя. Тогда руководителя могут привлечь к уголовной ответственности по другой статье — 312 УК РФ, а кроме того, возбудить дело по статье 159 «Мошенничество» (см. таблицу).
Однако если руководитель не уклоняется от исполнения обязательств и не чинит препятствий судебному приставу-исполнителю, но при этом средств для погашения долга действительно нет, то статья 177 УК РФ применяться не может. В целом лучше постараться уладить все споры с кредиторами до вынесения судебного решения. С любым кредитором можно договориться о наиболее приемлемом для обеих сторон способе погашения задолженности.
"Аргументы и факты" - автор Яна Яковлева



Энергетический коллапс возможен в любую секунду

Российская энергетика готовится к зиме. На сегодняшний день проверено около половины (более 400) энергопредприятий, и большинство из них получили паспорт готовности, сообщил заместитель директора по техническому контроллингу ОАО "Системный оператор Единой энергетической системы" Виктор Охотин. Недочеты обнаружены лишь у 14 компаний, которые в основном относятся к изолированным энергосистемам в таких регионах, как Сахалин, Камчатка, Магаданская область. Охотин выразил надежду, что отрасль в целом к зиме уже готова. Выделены пять регионов (Хакассия, Тюмень, Кубань, Сахалин и Приморье), где по разным причинам возможны повышенные нагрузки на электросети и разработаны мероприятия, направленные на минимизацию этих рисков.
В текущем году "зимовка" энергосистем вызывает повышенный интерес на фоне недавней катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС. По мнению члена-корреспондента РАН, заведующего отделом института машиностроения им. А.А.Благонравова Николая Махутова, вся отечественная электроэнергетика сегодня представляет собой один большой проблемный участок. Он напоминает, что во времена СССР государство придерживалось стратегии накапливания резервов в энергетике вообще и электроэнергетике в частности на уровне, как минимум, 10%-15%. Сейчас этот накопленный в советские годы резерв постепенно исчерпывается, а в ряде случаев уже исчерпан полностью. Недостаточный ввод новых энергомощностей увеличивает нагрузку на оставшиеся объекты и ведет к их ускоренному износу. Получается замкнутый круг.
В Минэнерго говорят, что оценка состояния объектов энергетики является объектом пристального внимания ведомства. Нынешние собственники энергетических компаний прекрасно понимали, какое оборудование получают. И министерство намерено жестко следить за тем, чтобы владельцы не просто эксплуатировали приобретенные мощности, но и вкладывались в их развитие.
Вместе с тем, модернизируя отрасль нельзя забывать о рисках, которые возможны в том числе и по причине эксплуатации пусть даже нового, но неподходящего оборудования. Тем более когда речь идет о западных технологиях. "Ориентация на зарубежные технологии вынужденная, но она неправильная", – считает Николай Махутов. Некогда СССР был мировым лидером по поставкам крупного энергетического оборудования. В стране еще остались некоторые из тех производств, и их надо развивать. По словам Махутова, главная проблема заключается в отсутствии единой налаженной системы управления для стратегически важных энергетических объектов. Означает ли это, что России грозит энергетический коллапс, поинтересовалась корреспондент "Yтра" у Николая Махутова.
– Вопрос очень интересный, в частности, потому, что, скажем, Канада и США пытаются создать единую энергосистему, страны ЕС тоже. А мы имевшееся у нас наследие пытаемся расчленить. Ясно, что и там, и там определенные риски могут быть, их надо посчитать. Коллапс возможен. Мы даже знаем, когда можно было бы такого коллапса ожидать. Он уже был: примерно 15 лет назад в Канаде и США возникли мощные гелеомагнитные бури, и в одну секунду вся энергосистема была разрушена. Пострадали системы управления, передающие системы. Мы пока были избавлены от такого рода явлений. Но хотели бы обсудить такую возможность, в частности, в этот осенне-зимний период.
– То есть, коллапс возможен уже этой зимой?
– Он всегда возможен. Он может случиться уже через секунду. Надо знать, как от него защититься. Одна из простейших защит: если есть глубокая научная информация по началу этих процессов, можно временно снизить нагрузки на электросети, на всю энергетическую систему. Может быть даже в каких-то зонах, где ситуация была чрезвычайно напряженной. Сейчас это может быть в районе Сибири. Ее на какое-то время, может быть, надо будет просто выключить. Сознательно, аварийно, с большим риском – для того, чтобы избежать еще большего риска.
– То есть, вы знаете примерное время, когда это ожидается?
– Мы знаем, что к этому надо готовиться. А вот время оценить – это как раз задача.
– Иными словами, необходимо взаимодействие различных научных структур, которого сегодня не существует?
– Конечно. Государство должно дать сигнал ученым о необходимости решения таких задач, чтобы они высказали свои идеи и мысли. А дальше уже с учетом этих идей оно будет принимать решения. И они будут совсем не теми, которые власти готовы принять сейчас.
– А сейчас вам звонят из министерств хотя бы с предварительными запросами?
– Ведомства, отрасли, люди, конечно, обеспокоены. Звонят, спрашивают, интересуются многие. Но это задача стратегических рисков. Это не задача частных лиц, компаний и даже министерств. Это задача государства.
УТРО.Ру - Мария ТРИФОНОВА