Сор истории

Источник: http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=587801

Аргументация и предательство на шемякином суде

Цель идеологии новоявленных «демократов» – заставить народ принять теперешнюю безобразную жизнь со страху перед «ужасами прошлого».

Имитаторы от истории Н.Сванидзе и Л.Млечин потерпели полное поражение в передаче «Суд времени», но шемякин суд над советской историей продолжается. Рассказывает свои фальшивые истории Млечин, осчастливливает публику Сванидзе, рыдает над «преданной армией» НТВ, занялся «десталинизацией населения» специальный чиновник, озаботился выносом тела Ленина из Мавзолея шустрый депутат. Антисоветская пропаганда – это и есть идеология сегодняшней российской власти, другой идеологии она не имеет. Цель этой идеологии – заставить народ принять теперешнюю безобразную жизнь со страху перед «ужасами» прошлого. Жрецы власти будут бесчисленное количество раз повторять свои фокусы, чтобы привлечь на свою сторону молодых, не знающих истории людей. Поэтому важно разоблачать фальшивки, загримированные под «доказательства».
Одним из тяжелейших обвинений в адрес Сталина является отсутствие готовности нашей страны к войне. В передаче «Суд времени. Сорок первый» в качестве доказательства личной вины Сталина Л.Млечин привел высказывание маршала Василевского о переоценке Сталиным советско-немецкого договора и как следствие неготовности армии, а также слова главкома ВМФ Н.Г.Кузнецова: «Передвижения противника были известны. У Сталина не было системы в деле руководства войсками в начале войны… Это привело к лишним жертвам». В передаче принимал участие сын А.И.Микояна, ближайшего спод­вижника Сталина, уважаемый летчик-испытатель С.А.Микоян. Со ссылкой на отца (т.е. фактически от его имени) С.А.Микоян говорил об уверенности Сталина в том, что Гитлер не будет воевать на два фронта и не нападет на Советский Союз, пока не захватит Англию; что 20 июня имелось уже достаточно много фактов о близости гитлеровской агрессии, на которые Сталин не обращал внимания; якобы А.И.Микоян говорил Сталину, что следовало готовить войска, и если была бы команда привести войска в боевую готовность, «было бы другое дело». Выходило, что ближайшие соратники Сталина и военачальники отлично знали и понимали то, чего никак не мог сообразить Сталин. «Уже два года шла мировая война!» – патетически воскликнул Млечин. Мало того, он поставил в вину Сталину то, что границы страны были отодвинуты ценой советско-немецкого договора: «Если бы три недели сопротивлялась Польша, было бы время для подготовки к войне!»
Не знаю, из какого контекста взяты слова Н.Г.Кузнецова. Во всяком случае, он лично имел право на жесткую критику действий главнокомандующего в самом начале войны, поскольку вопреки действующим приказам раньше всех привел флот в боевую готовность и дал отпор гитлеровцам. Не понимаю, почему такой заслуженный человек, как С.А.Микоян, считает, что обеляет память своего отца. Если кто-то перечил грозному
вож­дю и пострадал за это, он достоин сочувствия. Но если уж находился рядом и просто держал до лучших времен фигу в кармане, это уважения не вызовет. Как сказал один из зрителей, порядочному человеку выступать на стороне Сванидзе–Млечина, что в помойку залезть. А зрителей передачи на противоположной стороне, посчитавших, что в военном 41-м году сталинская система выстояла, ни много ни мало – 81%. Даже из зала (редкий случай) больше половины: помнят, видимо, воевавших родственников.
Книга А.М.Василевского «Дело всей жизни» вышла много лет спустя после окончания войны, автор вносил уточнения и добавления в январе 1975 года, без оглядки на мнение Сталина. В книге приводится цитата из Постановления ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», высказывается положительное мнение о репрессированных военачальниках и политических деятелях, с которыми автору доводилось сотрудничать. Александр Михайлович Василевский, один из выдающихся сталинских полководцев, писал, что считал нужным, стараясь быть объективным, отмечал достижения и ошибки, недостатки и достоинства собственные и чужие. Он даже не скрыл того, что на непростом жизненном пути ему самому пришлось поступиться чувствами и покривить душой. О Сталине маршал написал немало.
«Некоторые считают, – пишет Василевский, – что чем раньше были бы приведены Вооруженные Силы в боевую готовность, тем было бы лучше для нас, и дают резкие оценки Сталину. Преждевременная боевая готовность может принести не меньше вреда, чем запоздание с ней. И.В.Сталин, оказывавший огромное влияние на внешнюю и внутреннюю политику, видимо, не смог правильно уловить переломного момента. Нужно было немедленно принимать новые решения и вместе с тем, конечно, соблюдать максимальную осторожность, чтобы не дать гитлеровцам повода для обвинения нашей страны в агрессивности. То, что Сталин не смог вовремя принять такого решения, является его серьезнейшим политическим просчетом. В чем причины столь крупного просчета этого опытного и дальновидного государственного деятеля? Прежде всего в том, что наши развед­органы не смогли в полной мере объективно оценивать поступавшую информацию о военных приготовлениях фашистской Германии. Нужно также иметь в виду, что И.В.Сталин, стремясь оттянуть сроки войны, переоценивал возможности дипломатии в решении этой задачи».
Это пишет человек, более двух с половиной лет проработавший в должности начальника Генерального штаба, полководец-победитель, из 34 месяцев войны 12 месяцев находившийся непосредственно в Генеральном штабе и 22 – на фронтах, в том числе в качестве командующего фронтом. В сложнейшей политической ситуации нужно было пройти между Сциллой и Харибдой, причем точно уложиться в отведенный обстоятельствами отрезок времени: не раньше, чтобы не спровоцировать противника; не позже, чтобы успеть смягчить удар. Сталин ошибся; к сожалению, в данном случае Гитлер его переиграл. Но вот г-на Млечина Гитлеру никогда переиграть бы не удалось. «Здравый смысл, какая еще разведка!» Какие еще нужны специалисты по военному делу, если у нас имеется мнение г-на Млечина. Невольно вспомнишь заявление другого стратега того же уровня, г-жи Новодворской, пятнадцатилетней примерно давности: «Женщины России, у вас есть я!»
«Если бы наши войсковые части и соединения были свое­-
временно отмобилизованы, то можно предположить, что уже в первые дни войны были бы нанесены противнику такие потери, которые не позволили бы ему столь далеко продвинуться по нашей стране. Но отступить нам пришлось бы, так как немецко-фашистские войска имели ряд серьезных преимуществ, в том числе такие, как милитаризация экономики, превосходство по ряду показателей в вооружении и численности войск и опыту ведения войны. И неправильно объяснять неудачное начало войны исключительно ошибками Сталина».
Так считает А.М.Василевский, но Сванидзе–Млечину он не указ. Вот чем засоряет наши уши Млечин: «Немцы уступали в количестве танков, самолетов, минометов. Наша страна была больше по территории, население больше. В принципе у Германии не было никаких шансов. Гитлер отправился воевать в Россию, которую никогда не смог бы завоевать. Германская экономика не могла противостоять совместной советской и американской экономике». У поп-историков свои, высосанные из грязи, «факты» и свои, не особенно скрываемые, ориентиры. А вот что было известно всему миру и, уж конечно, А.М.Василевскому:
«Германский фашизм, с попустительства империалистов Англии и Франции, шагал по Европе. Капитулировавшая летом 1940 года Франция была расчленена. Германская авиация совершала массированные налеты на Англию. Япония расширяла военные действия в Китае. В Берлине был подписан пакт о военном союзе между Германией, Италией, Японией. Этот агрессивный пакт был направлен в первую очередь против СССР. Германия подчинила себе почти весь промышленный комплекс Европы, ее военный потенциал значительно усилился, а ее агрессивные аппетиты возросли», – скупо, суховато и точно описывает А.М.Василевский нарастание немецкой военной мощи. А Млечин захлебывается на высоких нотах: ма-а-ленькая Германия, не имея никаких шансов, напала на огромную Россию (надо было видеть, с каким чувством это произносилось, с призывом посмотреть на карту), – любой бы справился, и только Сталин не сумел принять правильного решения. «Мы хорошо воевали, – расчетливо льстит народу Млечин. – Еще лучше воевали бы, если бы не Сталин. Это всем известно. Должны были раньше победить, – небрежно бросает этот за всю жизнь воевавший только языком человек. – Что ж мы так не любим и не уважаем свой народ, что думаем, что без Сталина пропадем? Сложись судьба иначе, победили бы без всякого Сталина с меньшими жертвами».
------------------------------------
В этих квазиисторических подпевках нужно обратить внимание по крайней мере на три серьезных обстоятельства. Во-первых, народу, принесшему огромные жертвы на алтарь борьбы с фашизмом ради спасения Отечества и всего мира, нельзя заявить, что он воевал плохо. Зато, по мнению Сванидзе–Млечина, иже с ними и над ними, следует внушать, что побеждать можно было бы значительно успешнее без тех, кто руководил военным сопротивлением фашизму, – в данном случае без Сталина и всей «системы», которая только мешала победе. Нигде и никогда войска не побеждали без полководцев. Так думают военные всего мира, в том числе и А.М.Василевский. Но вот он признается: «Генеральный штаб, к сожалению, точно не предугадал замысла действий противника на московском направлении», – и Млечин презрительно отзывается: «Генштаб сделал неверные выводы; это что за Генштаб?» Ну что другое можно сказать, когда генштабы всей Европы либо стояли по стойке «смирно» перед Гитлером, либо валялись в пыли у его ног. А тут Генштаб – и ошибся! Что за Генштаб?! И гитлеровский генштаб сроду не ошибался, разве только войну Сталину и его Генштабу проиграл.
Второе. Команду Сванидзе – Млечина нисколько не беспокоит тот факт, что НАТО подползло к нашим границам. Никакой аналогии с сорок первым годом не усматривается. Америка – любимый «партнер», хотя она с помощью НАТО систематически воюет, даже изуродовала несколько стран: Афганистан, Ирак, от Югославии оставила рожки да ножки, теперь за Ливию принялась. Вот и Сталину ни в коем случае нельзя было отодвигать границы страны на запад, добиваясь этого теми самыми раскритикованными дипломатическими способами. Этим «система» стране только повредила.
Следующее, на что стоит обратить внимание, – в чью сторону направляют ветер с поля боя прошедшей войны. Победа в войне с поклоном преподносится Соединенным Штатам. Именно об этом открыто говорит фраза Млечина: «Германская экономика не могла противостоять совместной советской и американской экономике». В чем она состояла, кто ее видел, сов­местную экономику? Да, страны заключают союзы, в том числе военные. Да, во время войны США нам поставляли вооружение и продовольствие, за что СССР платил золотом. За что-то недоплатили, и после войны разразился скандал. Мы что, совместно с США воевали с 1941 по 1944 годы, надрывая «сов­местную» экономику, или США года три сидели, свесив ножки, выжидая, пока немцы и русские измотают друг друга и станет очевидным, на чьей стороне стоит повоевать?
Вывод, который мы должны сделать из неслучайной оговорки о «совместной советской и американской экономике»: под заверения в том, что победу у народа никто не отнимает, Млечин сдает нашу трагическую, кровавую победу, наш «праздник со слезами на глазах» в совместное, на равных с американцами, пользование. Млечин работает на американскую историю, хотя там о русской победе и без того забыли.
Поп-историк не брезгует прямой провокацией. Млечин спрашивает: «Что ж мы так не любим и не уважаем свой народ? Неужели вы допускаете, хотя бы мысленно, победу Гитлера?» Здесь расчет на то, что сама такая мысль большинству противна, а потому скорее можно проглотить жвачку о том, что «система рухнула, начальство побежало; генералы, бежавшие жалко, политработники»… Зато «жители нашей страны всегда выходили на защиту своей Родины». Вышли – и без всякой «системы» победили.
Речь идет о панике в Москве 16 октября 1941 г.
«16 октября должен был отбыть из Москвы Генеральный штаб, –пишет А.М.Василевский. – В Москве оставались Государственный Комитет Обороны, Ставка Верховного Главнокомандования и минимально необходимый для оперативного руководства партийный, правительственный и военный аппарат. Я получил указание прибыть в Ставку, где проработал до поздней ночи. Почти не покидал я Ставку все последующие дни».
Итак, «генералы, бежавшие жалко», эвакуировались согласно приказу. Сталин остался в Москве. От паники через три дня следа не осталось. Принятое тактическое решение не повлияло на положение на фронте. Но таков «художественный прием» поп-историзма: уничтожая советскую систему, раздувать из мухи слона.
Следующий прием: трагические события советского, в том числе военного, времени живописать таким невообразимым кошмаром, чтобы мозг лопался от перегрузки, советская эпоха казалась бы апокалипсисом, а существующая реальность переставала восприниматься критически. С этой целью во все время передачи раздаются возгласы: «Это слова, а дела – погибшие люди. Слишком много погибло. Тридцать миллионов погибших!» (Млечин), «Гитлеру позволили наматывать на гусеницы танков кишки наших людей!» (Это Сванидзе.), «До Москвы допустили Гитлера!» (или вот таким дуэтом): «Тридцать миллионов!» (Млечин), «Чтобы считать каждую жизнь!» (Сванидзе).
Знакомый фронтовик и тетушка, пережившая Ленинградскую блокаду, не хотели говорить на эти темы: слишком тяжелыми были воспоминания. Но Сванидзе желает, чтобы мы, слушатели и зрители, представляли, как гусеницы немецких танков наматывают кишки наших соотечественников, и ненавидели – не немецких фашистов, а тех, которые «это допустили»: Сталина и его соратников, «систему», которая мешала «повернуть дело по-другому». Наши танкисты позже прошли большую часть Европы и часть Германии, но кишки мирных граждан на гусеницы танков не наматывали – не та ментальность. Кстати, благодаря этому кровавому образу, созданному Сванидзе, мы понимаем, что Сталин разительно, принципиально отличался от Гитлера, хотя есть тьма грязных охотников свалить их, как диктаторов, в одну кучу: Гитлер приказал не щадить на нашей территории никого, включая стариков, женщин и детей, потому и давили всех подряд немецкие танки, в течение всей оккупации никого не щадили, а Сталин сказал, что «гитлеры приходят и уходят, а народ германский, государство (!) германское остается». Этого факта никакому Сванидзе, никакому Млечину не замазать.
Относительно того, чтобы «считать каждую жизнь». Это правило существует избирательно, для Сталина, или им следует также руководствоваться во время «реформ»? Сосчитайте, господа, насколько уменьшилось население России за последние 20 лет, сколько сотен тысяч русских уничтожены или выдавлены из национальных окраин, сколько убито и пропало без вести, как численно уменьшилось население, особенно детского и подросткового возраста, какое количество коренного населения замещено мигрантами, – счет идет на полтора десятка миллионов. Поскольку эти цифры широко известны, может быть, у вас в глотке застрянет вопль о жертвах военного времени, или вы продолжите наматывать наши нервы на механизмы воспроизводства вашей лжи? К добру это не приведет.
--------------------------------------------
Теперь посмотрим, как командой Сванидзе–Млечина представлен народ-победитель, победивший Гитлера якобы вопреки мешавшей ему «системе». Сванидзе ставит вопрос следующим образом: «Кто победил в войне: героизм народа или «система»?» И так отвечает на него: «Кадровая армия была выбита в 30-х годах, воевал народ и победил народ». Разумеется, победил народ, без народа, без его высокой одухотворенности вплоть до жертвенности никакая победа не возможна. Однако никто никогда не побеждал без системы. Все военные, которых мне довелось в детстве видеть, в начале войны и после ее окончания, одним своим видом и манерой поведения были вписаны в систему, отлаженный механизм, – а разве не они победили? А.М.Василевский, продвигавший его по службе Б.М.Шапошников были именно кадровыми военными.
«Мы в то время говорили о себе больше в критическом духе, – пишет о начале войны Василевский, – не всегда обращали должное внимание на то, какое мужество и отвагу проявляли советские воины. Достаточно указать на героическую защиту Брестской крепости, Либавы, Могилева, Лужской оборонительной полосы и другие. Так что начало войны было не только периодом, когда наша армия переживала неудачи. Она в те дни проявила и волю к борьбе, стойкость, героизм».
Но это А.М.Василевский так думает. Млечин судит иначе: «Начало войны показало: люди за Сталина воевать не хотели, а когда немцы стали убивать, тогда встали (на защиту страны)». Мой отец подал заявление в военкомат, хотя мог бы всю войну работать на металлургическом заводе в Нижней Салде. Бежал, стало быть, на войну с самого Урала. Знаю человека, который, будучи рослым парнем, прибавил себе лет и так попал на фронт. А ваши отцы-праотцы? Сколько народу, получив повестку, не отсиживались в темном углу, а проявляли «волю к борьбе, стойкость, героизм». Почему же мы позволяем каким-то млечиным изображать наших героических предков, одержавших победу над фашизмом, недалекими хитрованами, которые никак не хотели воевать за государство, пока не убедились, что гитлеровцы их не пощадят и сожгут хаты? «Никто не сомневается в величии победы, –заявляет Млечин и бросает реплику: – 800 тысяч дезертиров во время войны». Увы, предатели всегда найдутся, особенно в тяжелое время. Важно, поглотит ли волна народной стойкости и героизма предателей, как это было во время войны, или пена предательства замутит и отравит жизненные истоки народа, как это происходит сейчас. Когда заходит речь о небывалой в истории переброске производственных мощностей на восток и организации производства вооружения на новом месте, Млечин дополняет малопривлекательный образ народа, им нарисованный, никчемностью «системы»: «Грамотные инженеры у нас были. Спецы бежали, система только навредила». Такое систематическое отторжение организованных государственных действий встречается нечасто, по крайней мере за пределами подросткового возраста. Пришлось как-то услышать об абсолютном вреде и ненужности государства (не специфического, новорусского, с его заботой исключительно о миллиардерах, а всякого государства). Интересно было узнать о пределе подобного суждения, и я спросила: вот мой собеседник собирается ехать поездом, а частных железных дорог никто не строит, как тут обойтись без государства, то бишь без системы? Собеседник помолчал, потом покраснел и пробормотал, что соберутся инженеры и рабочие и построят железную дорогу. Млечины не краснеют. Народ за Сталина воевать не хотел, дезертировали, спецы бежали, генералы с политработниками бежали жалко, а потом народ («пошли воевать студенты, ополченцы, невоенные»), поняв, что Гитлер пришел убивать, встал, как всегда, на защиту своей страны – и победил ценой больших жертв. Если бы не Сталин, жертв было бы намного меньше, потому что Сталин делал одни сплошные ошибки, которые никто другой (за исключением советского Генерального штаба) никогда бы не сделал. Если это – история, то вряд ли наше будущее будет светло и прекрасно.
Это еще не все, что мы узнаем о собственном народе. На стороне Млечина–Сванидзе выступает Б.Илизаров: «Система оседлала народ, его энтузиазм. Столкнулись два зверя, и победил зверь Сталина – более жестокий, более организованный, с большими ресурсами. Защищать эту систему – значит находиться на стороне этого зверя. Система присвоила себе победу, одержанную народом».
Люди отважно сражались и писали домой письма: «Немцы будут разбиты, мы победим. Я на фронт иду бить врага и защищать свою Родину» (10–30.07.41. А.А.Расторгуев, рядовой); «Немецкие солдаты штыкового боя боятся и в атаку идут пьяными. Пленные очень болтливы и трусливы, в том числе и офицеры. Бои идут ожесточенные. Немцы несут большие потери. На днях они взяли один город. Мы их выбили оттуда, и что оказалось? Они грабили все и вся. Изнасиловали тех девушек, которые не успели уйти. Сожгли в бане пленных красноармейцев» (14.07.41. Я.И.Вуберман, майор); «Относительно этого изверга Гитлера… Знайте – разобьем его так, что костей не соберет. Да разве может он советский народ поработить! Никогда этому не бывать! Когда не будет фашизма, то будем строить дальше наше великое государство» (27.07.41. В.И.Комельков, капитан, летчик); «Вот уже третий месяц, как мы деремся с гитлеровскими ордами. Борьба жестокая, тяжелая, но мы твердо верим в свою победу. Много надо писать и рассказывать о том, какой урон противнику наносит наша часть. Большой! Уральцы дерутся с честью и славой» (03.09.41. И.Г.Старцев, старший политрук); «И клянусь тебе, брат, я буду бить их так, как бьют наши герои гвардейских дивизий. За наше счастье, Родину и Отчизну не пожалею и самой жизни» (26.11.41. А.Т.Печенкин, гвардии младший сержант).
Люди, выдержки из писем которых приведены выше, погибли. Письма фронтовиков – «это самые достоверные и откровенные» документы, пишут редакторы-составители Ю.Левин и В.Лошак, опубликовавшие в Средне-Уральском книжном издательстве «Живые строки войны» (1980 г.). В книге много писем и документов, она полна рассказов об увиденных зверствах, о трагедиях и героизме. «Так будем же благодарными потомками», – призывают нас составители. И вот является Борис Семенович Илизаров, ведущий научный сотрудник ИРИ РАН, который рассказывает не видевшим войны, что писавшие письма люди, по большей части погибшие, лишенные возможности ему возразить, – не за жизнь, свободу и справедливость сражались, не фашистского зверя изгоняли из своей земли, а после из Европы,– они тупо шли за другим зверем, который и победил. Возможно, Б.Илизаров специально появился на свет для того, чтобы обгадить Ленина и Сталина, но он взялся за народ и перестарался в мерзопакостничестве.
Таков противоречивый образ народа, представленный командой Сванидзе–Млечина (то он побеждает вне системы, вопреки ей, то идет за зверем и зверской системой), такова цена их заявлений: «Победил народ». После того как одного из представителей самой гущи народа – партизана Василия Макаровича Кононова – осудил Европейский суд за расстрел предателей, ни Сванидзе, ни Млечин не поспешили защитить в его лице победивший народ. Вот что думал по поводу решения Страсбургского суда Н.Сванидзе («Эхо Москвы. Особое мнение», 21.05.2010): «Я ничего лично про Кононова не думаю. В общем и целом слепо как атаковать таких людей, так и их защищать. Что происходило в Прибалтике после пакта Молотова–Риббентропа, что происходило после войны? Мстили эсэсовцам или мирным людям? Дело Зои Космодемьянской очень интересно, очень неоднозначно. Но она признана героиней. Говорить трудно. То же и по Кононову». Через трое суток в той же передаче отметился Л.Млечин: «История не особо геройская. Поднимать волну не следовало. Решение Страсбургского суда имеет и позитивную сторону: военные преступления не имеют срока давности. Мы не разобрались в истории, что и как там происходило. Со Сталиным все ясно, он преступник. Надо было выяснить в России, виновен или невиновен Кононов». Хороши защитнички победившего народа! Завтра какой-нибудь взбесившийся от защиты прав предателей очередной суд признает виновным народ, «пошедший за зверем и преступником», и расцветшая пышным цветом «пятая колонна» толерантно признает его правоту и пользу.
--------------------------------
Когда говорят о победе советского народа, речь обязательно заходит о Сталине. «Бог с ним, со Сталиным! – уговаривает Сванидзе. – Сталин давно в могиле, а страна существует. Дался вам Сталин; речь о войне, а вы все Сталина защищаете». Страна без Сталина существует в сильно обкорнанном виде. И не развивается, а именно существует. Что касается речей, то важно, кто их произносит. Вместо убогих агиток Сванидзе–Млечина имеет смысл послушать полководца-победителя, специалиста военного дела А.М.Василевского:
«Оправданно ли было то, что Сталин возглавил Верховное Главнокомандование? Ведь он не был профессионально военным деятелем.
Безусловно, оправданно. В тот предельно трудный период наилучшим решением явилось объединение в одном лице
функ­ции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать фронт и тыл единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. Конечно, Сталин, принимая руководство Вооруженными Силами, не обладал в полной мере военными знаниями в области современного оперативного искусства. Но у него был опыт Гражданской войны, он знал процесс советского военного строительства и развития военного дела. Однако решающим являлся громадный политический авторитет Сталина, доверие к нему народа, Вооруженных Сил. По моему глубокому убеждению, И.В.Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны и был способен оказывать значительное влияние на политических и военных деятелей союзных стран. Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно. Он остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния.
И.В.Сталин обладал не только огромным природным умом, но и удивительно большими познаниями. После Сталинградской и особенно Курской битв он поднялся до вершин стратегического руководства. Думаю, Сталин в период стратегического наступления Советских Вооруженных Сил проявил все основные качества советского полководца».
Маршал Василевский отвечал за свои слова делом, которому посвятил всю жизнь, и победой в Великой Отечественной войне. А мерзкий болтун Б.Илизаров, кровососущее насекомое на теле истории, возмущается: «Десять Сталинских ударов!» – как будто их не было или их можно было назвать чьим-либо другим именем. Получается, что «гитлеры приходят и уходят», но сванидзе с млечиными остаются и продолжают воевать – уже с историей, множась илизаровыми.
«Сталин прочно вошел в военную историю, – свидетельствует маршал Василевский. – Его несомненная заслуга в том, что под его непосредственным руководством, как Верховного Главнокомандующего, Советские Вооруженные Силы выстояли в оборонительных кампаниях и блестяще провели все наступательные операции. Но он, насколько я мог наблюдать, никогда не говорил о своих заслугах. Во всяком случае, мне этого не приходилось слышать. Звание Героя Советского Союза и звание Генералиссимуса ему было присвоено по письменному представлению в Политбюро ЦК партии командующих фронтами. И наград у него имелось меньше, чем у командующих фронтами и армиями. О просчетах же, допущенных в годы войны, он сказал народу честно и прямо 24 мая 1945 года: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала… Но русский народ… верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом».
«Никто не отнимает у народа победу!» – извивается Млечин. А японцы, чьи войска в 24 дня были наголову разбиты под командованием А.М.Василевского, вопреки акту о безоговорочной капитуляции 2 сентября 1945 года нагло требуют возвращения Южных Курил. Американцы, бывшие союзники, некогда испрашивавшие у Сталина в Тегеране принципиальное согласие на помощь в войне против Японии, заявлявшие, что только Красная Армия способна нанести поражение наземным силам японских милитаристов, поддерживают японцев в официальном документе министерства иностранных дел США. В Латвии 16 марта фашисты и их потомки проходят маршем по улицам Риги, а Евросоюз стыдливо опускает глаза. Не так давно бандеровцы и их последователи вступали в схватки с бывшими советскими военнослужащими на улицах Киева, совершали вылазки в Крым (нельзя безнаказанно отдавать куски своего государства – это чревато появлением там врагов твоего народа). Польское панство, исторгнув память о шестистах тысячах советских солдат, погибших за освобождение Польши, небрежно принимает челобитную о переложении немецких грехов в Катыни на русские плечи и требует американской защиты от русских. От победы отщипывают куски ради чужой выгоды и славы. А тут еще отдельные граждане вроде бы нашей собственной страны топчутся на истории, отрывая руководство фронтом и тылом от фронта и тыла, оставляя только ошибки и «моменты отчаянного положения», а также сплошные жертвы, относя победу над ма-а-ленькой Германией на счет «совместной советской и американской экономики» и так уж и быть, народа, то ли забросавшего врага своими трупами, то ли побежавшего за зверем. Но если Страсбургский суд признает партизана из народа виновным в военном преступлении, – что поделаешь, народ, надо было правильно освобождать Европу.
Есть предел любой свободе, в том числе свободе мнений. Тот, кто унижает вас, как личность, уничтожая словами, понося ваши дела и заслуги, становится вашим врагом. Тем более если речь идет о народе и его великой победе над фашизмом, в чем никакой другой народ не преуспел. Поэтому поп-историки – не просто люди со своим особым мнением, опирающимся на их личные эмоции. Н.Сванидзе, Л.Млечин, Б.Илизаров – ненавистники; но не только Сталина, с исторической фигурой которого они несоизмеримы, это ненавистники не только советского, но и ныне живущего русского народа. Они растаскивают на клочки и растаптывают победу, в высшей степени самоотверженно, организованно и героически одержанную нашими ближайшими предками.

Автор: Елена ВИНОКУРОВА