Кроув и Шанкар ломали головы.
     Компьютер показывал замысловатую картинку. Параллельные линии, которые то расходились, то сходились, то изгибались. Между ними зияли неравномерные пустоты. Scratch состоял из целой серии таких изображений, которые будто просились в одну картинку, но никак не складывались. Кроув не приходило в голову никаких догадок, что они могут означать.
     - Вода - это базис, - рассуждал Шанкар. - К каждой молекуле воды привязана какая-то дополнительная информация. О чём она? О свойствах воды?
     - Может быть. Какие свойства они могли иметь в виду?
     - Температуру, например.
     - Да. Или содержание соли.
     - Может, речь идёт не о химических или физических свойствах, а о самих Ирр? Линии могут изображать плотность их популяции.
     - Типа "мы здесь живём"?
     Шанкар тёр подбородок:
     - Ну, вроде того.
     - Не знаю, Мёррэй. Мы бы им не стали сообщать, где находятся наши города.
     - Но они мыслят иначе, чем мы.
     - Спасибо, что ты мне об этом сказал. - Кроув выдохнула облако дыма. - Хорошо, ещё раз. H2O. Вода. Эту часть послания легко понять. Вода - наш мир.
     - Один к одному ответ на наше послание.
     - Правильно. Мы им сказали, что живём на свежем воздухе. Потом мы описали им нашу ДНК и нашу форму.
     - Предположим, они действительно отвечают нам один в один, - сказал Шанкар. - Может, линии изображают их форму?
     Кроув сжала губы:
     - У них нет формы. То есть, одноклеточные, конечно, имеют форму, но вряд ли они будут её определять. Форму они ощущают скорее в коллективе, а у желе тысячи форм и ни одной.
     - Хорошо. Форма отпадает. Какая информация ещё могла бы иметь интерес? Число индивидов?
     - Мёррэй! Но это было бы число с таким количеством нулей! Кроме того, они же непрерывно делятся, непрерывно умирают... Они сами, наверное, не в состоянии назвать это число. - Кроув зажала сигарету в зубах. - Единица у них не считается. Она - ничто. Считается только общность. Так сказать, идея Ирр. Геном Ирр.
     Шанкар смотрел на неё поверх своих очков.
     - Не забывай, мы послали им лишь информацию о том, что наша биохимия базируется на ДНК. Ответ должен гласить: наша тоже. Или ты думаешь, что они расшифровали для нас свой геном?
     - Почему бы нет. Ведь это единственное высказывание, которое они могут о себе сделать. Геном и слияние - вот центральные пункты всего их существования.
     - Да, но как ты опишешь ДНК, которая постоянно мутирует?
     Кроув беспомощно глянула на узор из линий.
     - Может, всё-таки карта?
     - Карта чего?
     - Ну, хорошо. - Она вздохнула. - Давай с самого начала: H2O - это базис. Мы живём в воде...

***

     Беговая дорожка Ли была установлена на самую высокую скорость. В других обстоятельствах она бегала бы в тренажёрном зале - ради общности группы. Но на сей раз она не хотела, чтобы ей мешали. Она говорила с Оффутом. Ежедневно.
     - Как настроение, Джуд?
     - Отлично, сэр. Нападение обошлось нам дорого, но мы взяли ситуацию в руки.
     - Люди замотивированы?
     - Более чем.
     - Я беспокоюсь. - Президент казался усталым. Он сидел совершенно один в зале военного совета. - Бостон полностью эвакуирован. Нью-Йорк и Вашингтон мы уже списали. И поступают тревожные сообщения из Филадельфии и Норфолка.
     - Я знаю.
     - Страна летит в трубу, а весь мир только и говорит, что о нечеловеческом разуме в море. Мне было бы очень интересно, кто не удержал язык за зубами.
     - Какое это имеет теперь значение, сэр?
     - Какое значение? - Президент ударил ладонью по столу. - Если Америка берёт на себя руководство, я не потерплю никакого самоуправства ни от какого придурка из ООН! У них только и забот, чтобы напоминать миру о своей вшивой организации, невидимой на карте. Вы хоть знаете, что творится, какая динамика?
     - Я в курсе всего, что происходит.
     - Или кто-то из вашего круга проболтался?
     - При всём моём уважении, сэр, в гипотезе Ирр нет ничего такого, до чего не могли бы додуматься и другие. Сколько я слышу, большая часть предположений по всему миру по-прежнему вертится вокруг природных катастроф и международного терроризма. Сегодня утром какой-то учёный из Пхеньяна...
     - Он сказал, что эти негодяи - мы. - Президент отмахнулся. - Знаю я всё. Якобы мы плаваем на бесшумных подводных лодках и нападаем на собственные города, чтобы потом всё свалить на невинных коммунистов. Что за слабоумие. - Он подался вперёд: - Но по сути мне это безразлично. Мне плевать на всеобщую любовь. Я хочу, чтобы проблема была решена, подать мне на стол новые варианты! Джуд, чёрт возьми, ни одна страна пока не в состоянии помочь другой! Соединённым Штатам Америки впору хоть самим взывать о помощи! На нас нападают, нас травят, наши люди бегут вглубь страны. Мне самому приходится сидеть в бункере, как кроту. В городах царят анархия и мародёрство. Армия и силы правопорядка не справляются. У людей один выбор: между заражёнными продуктами и бесполезными медикаментами.
     - Сэр...
     - Господь ещё простирает свою спасительную длань над Западом, если не считать того, что ноги вам откусят сразу, как только вы сунетесь в воду. Популяции червей у берегов Америки и Азии становятся всё плотнее, Ла-Пальма стоит перед крахом. Меня не то волнует, что шатаются правительства, а то, что мы сейчас не в состоянии заняться вопросом, в чьи руки перейдут их системы вооружений.
     - Ваше последнее выступление...
     - Ах, перестаньте. Я с утра до ночи только и делаю, что держу страстные речи. Спичрайтеры за мной не поспевают. Никто из них уже не знает, что мне говорить. Я им твержу: внушайте уверенность. Американский народ должен видеть решимость верховного главнокомандующего, который сделает всё необходимое, чтобы выиграть эту битву, пусть враг хоть как угодно скрывается. Народ должен откуда-то черпать силы. Нет, мы никого не собираемся убаюкивать, мы должны готовиться к худшему, но мы разберёмся ! Но ко всему примешивается их собственный страх, и я спрашиваю себя, да прислушиваются ли они ко мне вообще?
     - Да, сэр, к вам прислушиваются, - заверила его Ли. - Вы в настоящий момент один из немногих, кого вообще слушают. Вас да немцев.
     - Да, немцы. - Глаза президента сузились. - Верно ли, что немцы планируют собственную миссию?
     Ли чуть не свалилась с беговой дорожки. Что это опять за чушь?
     - Ничего подобного. Во главе мира сейчас стоим мы. Нас уполномочила ООН. Германия координирует Европу, но они работают в тесном контакте с нами. Посмотрите хотя бы на Ла-Пальму.
     - Тогда почему ЦРУ рассказывает мне эти байки?
     - Потому что эти слухи распространяет Джек Вандербильт.
     - Ах, Джуд.
     - Да, он был и остаётся интриганом.
     - Детка, когда вы займёте то место, какого заслуживаете, Вандербильта рядом с вами не будет.
     Ли медленно выдохнула. Она стала чересчур эмоциональной. Слишком высунулась и в этот момент выдала себя. Это нехорошо. Надо помнить о суверенитете.
     - Естественно, - с улыбкой сказала она, - я вижу в Джеке не проблему, а партнёра.
     Президент кивнул.
     - Русские прислали нам группу, которая детально проинформировала ЦРУ о положении на Чёрном море. Мы в постоянном контакте с Китаем. Про немцев это, наверное, болтовня. У меня нет впечатления, что они ведут свою игру, но вы же знаете, какие слухи сейчас идут в прессе. Нет, мы можем быть довольны. Уже одно то прекрасно, сколько людей разных наций находят себя в Боге теперь, когда сатана вышел из моря. - Он провёл рукой по глазам. - Итак, на какой вы стадии? Я не хотел бы спрашивать об этом при других, Джуд, не хочу ставить вас в неудобное положение, заставлять вас что-то приукрашивать, но сейчас, наедине со мной, будьте откровенны. Как - далеко - мы - продвинулись?
     - Мы стоим перед самым прорывом.
     - Как близко?
     - Рубин считает, что если всё будет хорошо, то он управится за день-два. В лаборатории всё уже удалось. Есть пахучее вещество, посредством которого Ирр сообщаются. Мы уже производим это вещество искусственно и...
     - Избавьте меня от подробностей. Значит, Рубин сделает?
     - Он абсолютно уверен, сэр, - сказала Ли. - И я тоже.
     Президент поджал губы:
     - Я полагаюсь на вас, Джуд. Есть ли ещё какие-нибудь сложности с вашими учёными?
     - Нет, - солгала она. - Всё идёт прекрасно.
     Почему он об этом спросил? Неужто Вандербильт...
     Спокойно, Джуд. Ну, спросил и спросил. Случайно. Болтать - не в интересах Вандербильта. Этот жирный мешок хоть и трепло, но не станет же он плевать против ветра.
     - Сэр, - сказала она. - Мы уже очень многое можем. Я вам обещала довести дело до конца, и я это сделаю. Мы спасём мир. Его спасут Соединённые Штаты Америки. Вы спасёте мир.
     - Прямо как в кино.
     - Лучше, чем в кино.
     Президент угрюмо кивнул. Потом неожиданно улыбнулся. Это была не та лучистая улыбка, которая так отличала его. Но в ней было что-то от его неизменной воли к победе, которой она восхищалась и за которую уважала его.
     - С нами Бог, Джуд, - сказал он и отключился.
     Ли осталась на своей беговой дорожке и вдруг спросила себя, а смогут ли они действительно это сделать.

***

     Какие бы тайны ни содержало вражеское послание из моря, биохимия человека требовала своего, и желудок Шанкара красноречиво возвещал об этом, так что Кроув, в конце концов, не выдержала его урчания и отправила Шанкара есть.
     - Не хочу я есть, - отбивался Шанкар.
     - Ну, ради меня, - упрашивала Кроув.
     - У нас нет времени на еду.
     - Сама знаю. Но что проку, если от нас останутся одни побелевшие кости. Я-то питаюсь хотя бы "Лаки Страйк". Иди, Мёррэй, съешь чего-нибудь, и с новыми силами приступим.
     Шанкар ушёл, и она осталась одна.
     Ей было необходимо побыть одной. Причина была вовсе не в Шанкаре - он ей очень помогал. Но он акустик. С внечеловеческим образом мышления у него складывалось туго, и к своим лучшим идеям Кроув приходила, когда вокруг неё не было никого и ничего, кроме сигаретного дыма.
     Она закурила очередную сигарету и начала всё с начала.
     H2O. Мы живём в воде.
     Послание походило на узор на обоях. Целый рапорт из H2O. Но к каждому H2O прицеплены какие-то дополнительные данные. Миллионы таких пар данных выстраивались рядами. В графическом переводе из этого получались узоры линий. Мысль естественным образом склонялась к тому, что эти данные описывали свойства воды или того, что в ней живёт.
     Но может быть, это мысль ошибочная.
     О чём могли рассказывать Ирр?
     Вода. Что ещё?
     Кроув задумалась. Внезапно ей в голову пришёл один пример. Взять два логических высказывания. Во-первых, это ведро. Во-вторых, это вода. А вместе получается ведро воды. Все молекулы воды одинаковые, а данные, которые описывают ведро, должны быть разные. Их набор состоит из тысяч различных высказываний - то есть, продифференцированное высказывание о том, что ведро полно до краёв.
     Итак, высказывание: мы живём в воде.
     А где эта вода? Что её ограничивает?
     Берега и дно.
     Свободные площади были сушей, а края - берегами.
     У Кроув чуть сигарета не выпала из рук, и она бросилась отдавать компьютеру команды. Она разом поняла, почему всё вместе не давало общей картинки. Потому что в послании описывалось не двухмерное, а трёхмерное пространство. Его нужно было изогнуть так, чтобы получилось трёхмерное изображение.
     Шар.
     Земля.

***

     В то же время Йохансон сидел над пробами, взятыми из ткани Ирр. Оливейра после двенадцати часов сосредоточенной лабораторной работы была не в состоянии смотреть в микроскоп. В предыдущие ночи она слишком мало спала. Экспедиция требовала от людей всё больших жертв. Хотя они успешно продвигались вперёд, неуверенность сидела в костях. Каждый реагировал на свой лад. Грейвольф всё время проводил на нижней палубе - ухаживал за оставшимися тремя дельфинами, изучал отснятый ими материал и избегал всяких контактов. Остальные проявляли повышенную раздражительность. Рубин компенсировал ужас мигренью - поэтому Йохансон сидел в большой, сумрачной лаборатории один.
     Основное освещение он выключил. Единственными источниками света оставались компьютер и настольная лампа. Из постоянно гудящего симулятора пробивалось еле различимое голубое свечение. Масса по-прежнему покрывала дно. Её можно было принять за мёртвую, но он-то знал, что это не так. Пока она светится, она очень даже живая!
     На пандусе раздались чьи-то шаги. В дверь просунул голову Эневек.
     - Леон, - Йохансон поднял голову. - Как приятно.
     Эневек вошёл, пододвинул стул и сел на него верхом, обняв спинку.
     - Три часа утра, - сказал он. - Какого чёрта ты здесь делаешь?
     - Работа. А вот ты что здесь делаешь?
     - Я не могу заснуть.
     - Может, по глотку бордо? Как ты считаешь?
     - О... - Эневек смутился. - Очень мило с твоей стороны, но я не пью.
     - Совсем?
     - Совсем.
     - Странно. - Йохансон наморщил лоб. - Обычно такие вещи мне сразу бросаются в глаза... Ну, мы ведь уже нащупываем след, верно?
     - Да, можно сказать. - Эневек сделал паузу. Было видно, что ему нужно о чём-то поговорить, но он только спросил: - А ты как продвигаешься?
     - Хорошо, - ответил Йохансон и походя добавил: - Я решил вашу проблему.
     - Нашу проблему?
     - Твою и Карен. Проблему с памятью ДНК. Вы были правы. Это действует, и я теперь знаю, как.
     Эневек сделал большие глаза:
     - И ты говоришь об этом между прочим?
     - Ты должен меня извинить. Я слишком устал для всяких реверансов.
     - Как ты к этому пришёл?
     - Эти загадочные гипервариабельные зоны, ты помнишь, - это кластер. Повсюду на геноме можно найти такие кластеры, которые кодируют определённые семейства протеинов. - Э-э... ты хоть знаешь, о чём я говорю?
     - Подскажи.
     - Кластеры - это подклассы генов. Гены, которые служат для чего-нибудь, например, для образования рецепторов или для производства каких-нибудь веществ. Если на отрезке ДНК наблюдается скучивание таких генов, этот отрезок называется кластером. И их в геноме Ирр очень много. Фишка в том, что клетки Ирр очень даже ремонтируются.
     Но у Ирр починка идёт не с глобальным охватом всего генома; энзимы реагируют лишь на специфические сигналы. Как на железной дороге. Появляется стартовый сигнал - они начинают ремонтировать, доходят до стоп-сигнала - прекращают. Потому что дальше начинается...
     - Кластер.
     - Правильно. А кластер защищён.
     - Они умеют защитить часть своего генома от ремонта?
     - Благодаря репрессорам ремонта. Биологические привратники, если угодно. Они отгораживают кластер от ремонтных энзимов. И эти области могут мутировать сколько угодно, тогда как остальные области ДНК исправно чинятся, чтобы сохранить неповреждённым информационное ядро расы. Хитро, да? Таким образом, каждый Ирр становится мозгом, способным к безграничному развитию.
     - А как они обмениваются информацией?
     - Как Сью уже сказала, от клетки к клетке. Через лиганды и рецепторы. Рецепторы принимают лиганды, импульсы от других клеток, и приводят в движение каскад сигналов в направлении клеточного ядра. Геном мутирует и передаёт импульсы соседней клетке. Всё это происходит молниеносно. Гора желе в нашем танке думает со скоростью сверхпроводимости.
     - Действительно, совершенно новая биохимия, - прошептал Эневек.
     - Или очень старая. Новая она лишь для нас. На самом деле она существует уже миллионы лет. Может, от начала жизни. Параллельная разновидность эволюции. - Йохансон хохотнул: - Весьма успешная разновидность.
     - И что мы теперь будем с этим делать?
     - Хороший вопрос. У меня редко бывает такое дрянное чувство, как сегодня. Чтобы так много знания так мало продвинуло меня вперёд. Это только подтверждает то, чего мы боялись. Что они во всех отношениях отличны от нас. - Он потянулся и широко зевнул. - Не знаю, продвинет ли нас вперёд попытка контакта, которую делает Кроув. Сейчас у меня такое впечатление, что они прекрасно с нами беседуют, одновременно приканчивая нас. Может, в их глазах в этом даже нет противоречия. Но этот способ беседы - не для меня.
     - У нас не остаётся выбора. Мы должны найти путь понимания. - Эневек пожевал щёку. - Кстати - а ты уверен, что все на борту тянут за одну верёвку?
     Йохансон насторожился:
     - Почему ты спрашиваешь?
     - Потому что... - Эневек поморщился. - Не сердись на Карен, но она мне рассказала, что ты видел в ночь твоего странного падения.
     Йохансон смерил его критическим взглядом.
     - И что она об этом думает?
     - Она тебе верит.
     - Мне так не показалось. А ты?
     - Трудно сказать. - Эневек пожал плечами. - Ты норвежец. Вы же твёрдо убеждены, что тролли существуют.
     Йохансон вздохнул:
     - Я бы всё это не вспомнил, если бы не Сью. Она меня навела. В ту ночь мы сидели с ней на ящике в ангаре. И я вроде бы увидел Рубина, который в это время якобы лежал с мигренью. Как и сейчас. Якобы! С того времени возвращаются какие-то осколки. Я вспоминаю о вещах, которые не могли мне присниться. Иногда я почти всё вспоминаю, но потом... стою перед открытой дверью, смотрю в яркий белый свет, вхожу - и воспоминания обрываются. А во время вечеринки на взлётной палубе состоянием моей памяти интересовалась Ли. Я думаю, она хотела меня испытать. - Йохансон посмотрел на него. - Ты спросил, все ли здесь тянут за одну верёвку. Я ещё в "Шато" в это не верил. Я с самого начала не доверяю Ли. Сейчас я так же мало верю, что Рубин страдает мигренью. Не знаю, что я должен думать, но у меня есть верное чувство, что здесь что-то замышляют!
     - Мужская интуиция, - неуверенно пошутил Эневек. - Что, по-твоему, может замышлять Ли?
     Йохансон глянул в потолок.
     - Она это знает лучше, чем я.

***

     При этих словах Йохансон по случайности глянул прямо в объектив скрытой камеры. Сам того не зная, он посмотрел в глаза Вандербильта, который сидел на месте Ли.
     - Догадливый ты паренёк, - проворчал Вандербильт. Потом позвонил Ли в её каюту по спецлинии. Он не знал, спит ли она, но такие мелочи его не интересовали.
     Ли возникла на мониторе.
     - Я же говорил, Джуд, гарантии нет, - сказал Вандербильт. - Йохансон того и гляди всё вспомнит.
     - Да? Ну и что?
     - Вас это не волнует?
     Ли тонко улыбнулась.
     - Рубин работает как вол. Он только что был здесь.
     - И что?
     - Всё отлично, Джек! - Глаза её светились. - Я знаю, мы этого говнюка оба недолюбливаем, но я должна признать: на сей раз он превзошёл сам себя.
     - А на практике проверили?
     - В уменьшенном масштабе. Действует. Через несколько часов я поставлю в известность президента. После этого мы с Рубиным спустимся вниз.
     - Вы собираетесь сделать это сами? - удивился Вандербильт.
     - А как быть? Вы же не поместитесь в лодке, - сказала Ли и отключилась.

***

     В пустом ангаре и на палубах "Независимости" призрачно гудели электрические системы, заставляя переборки едва заметно дрожать. Гул был слышен в огромном, пустом больничном зале, в офицерской кают-компании, и если кто из экипажа в своей койке касался кончиками пальцев шкафа, тоже мог ощутить лёгкую вибрацию.
     Она проникала до самой утробы судна, где Грейвольф лежал с открытыми глазами на краю искусственного берега и смотрел на стальные балки потолка.
     Почему всё в его жизни идёт прахом?
     Само его появление на свет было ошибкой. И вот, он даже не смог спасти Лисию.
     Ты ничего не способен защитить, ничего. Всегда только глотку драл, но скорее для того, чтобы спрятать свой страх. Маленький, плачущий мальчик в его огромном теле, которому так хотелось что-то значить в собственных глазах и глазах окружающих.
     Грейвольф ощущал себя пустым и ненужным. Он питал отвращение к самому себе. Он ни с кем не стал бы говорить об этом, он только делал своё дело, но когда закончится весь этот кошмар, он...
     Из глаз его текли слёзы. Лицо было неподвижно. Он смотрел в потолок, но там были видны только балки.

***

     - Этот шар, - сказала Кроув, - планета Земля.
     Она заранее развесила увеличенные изображения и медленно ходила от одного к другому.
     - Мы долго бились над природой этих линий, но думаем, что они воссоздают магнитное поле Земли. Пробелы - это континенты. Таким образом, в основном мы расшифровали это послание.
     Ли сощурила глаза.
     - А вы уверены? Эти якобы континенты ни в чём не похожи на земные материки.
     Кроув улыбнулась:
     - Они и не могут на них походить, Джуд. Это континенты, как они выглядели 180 миллионов лет назад, объединённые воедино. Пангея. Праконтинент. Вероятно, и картинка магнитного поля относится к тому же времени.
     - А вы это перепроверили?
     - Магнитное поле трудно реконструировать. А вот тогдашнее расположение суши известно. Нам потребовалось время, чтобы сообразить, что они прислали нам модель Земли, но потом всё встало на свои места. В принципе, послание очень простое. В качестве информационного ядра они взяли воду и привязали к ней географические данные.
     - Откуда им знать, как Земля выглядела 180 миллионов лет назад? - удивился Вандербильт.
     - Они это просто помнят, - сказал Йохансон.
     - Помнят? О праокеане? Но ведь то было время, когда на Земле существовали только одноклеточные... - Вандербильт осёкся.
     - Правильно, - сказал Йохансон. - Только одноклеточные. И несколько многоклеточных экспериментов на ранней стадии. Вчера ночью мы нашли последнюю деталь этого паззла. Ирр располагают гипермутирующей ДНК. Предположим, к началу юрского периода, добрых 200 миллионов лет тому назад, началось становление их сознания. С тех пор они постоянно учились. Знаете, в научной фантастике есть несколько излюбленных классических фраз типа: "Я не знаю, что это, но оно надвигается на нас!" Или: "Соедините меня с президентом". Ещё одна из обязательных фраз такова: "Они превзошли нас", - и почти всегда фильм или книга так и не объясняют, каким же образом превзошли. В данном случае мы можем повторить за ними: "Ирр превзошли нас".
     - Потому что их знания осели в ДНК? - спросила Ли.
     - Да. В этом их существенное отличие от нас. У нас нет расовой памяти. Наша культура зиждется на устном и письменном предании или на изображениях. Но наши непосредственные переживания мы не можем передать дальше. С нашим телом умирает и наш дух. Когда мы говорим, что ошибки прошлого никогда не будут забыты, мы выражаем неисполнимое желание. Забыть можно только то, что помнишь сам. Но ни один человек не помнит, что пережил до него другой человек. Мы можем записать воспоминания и прочитать их, но сами мы при этом не присутствовали. Каждому человеческому детёнышу приходится заново учиться одному и тому же, он должен дотронуться до плиты рукой, чтобы понять, что она горячая. У Ирр это по-другому. Клетка учится и делится. Она удваивает геном вместе со всей информацией, как если бы мы могли продублировать наш мозг вместе со всеми его воспоминаниями. Новые клетки наследуют не абстрактную информацию, а непосредственный опыт так, как будто они получили его сами. С самого начала их существования Ирр способны к коллективному воспоминанию. - Йохансон посмотрел на Ли: - Понятно ли вам, кто стоит рядом с нами?
     Ли медленно кивнула:
     - Отнять у Ирр их знание можно, только уничтожив весь коллектив.
     - Боюсь, для этого придётся уничтожить их всех, - сказал Йохансон, - а это, по разным причинам, невозможно. Мы не знаем, насколько густа их сеть. Может быть, они образуют клеточные цепи в сотни километров. Число их огромно. В отличие от нас, они живут не только в настоящий момент. Они не нуждаются в статистике, не нуждаются в средних величинах, ни в каких вспомогательных символах. В достаточно большом объединении они сами себе статистика, сумма всех значений, их собственная хроника. Они знают события тысячелетней давности, тогда как мы неспособны действовать на одно-два поколения вперёд, в интересах наших детей и внуков. Мы - вытесняем информацию. Ирр сопоставляют, анализируют, узнают, прогнозируют и действуют на основании постоянно присутствующих воспоминаний. Никакое творческое достижение не утрачивается, всё идёт в развитие новой стратегии и концепции! Никогда не кончающийся процесс отбора служит лучшим решениям. Вспомнить, модифицировать, усовершенствовать, научиться на ошибках, сравнить с новым, просчитать - и действовать.
     - Какой холодный, омерзительный расчёт, - сказал Вандербильт.
     - Вы думаете? - Ли помотала головой. - А я восхищена этими существами. Они за минуты вырабатывают стратегию, на которую у нас ушли бы годы. Одно то, что не приходится повторять ошибки!
     - Поэтому Ирр в своём жизненном пространстве, наверное, управляются лучше, чем мы в нашем, - сказал Йохансон. - У них любое достижение - коллективное и укореняется в гены. Они живут сразу во всех временах. Тогда как люди забывают прошлое и игнорируют будущее. Всё наше существование фиксировано на частностях, на "здесь" и "сейчас". Высшие познания мы приносим в жертву личным целям. Мы не можем сохранить себя после смерти, поэтому стараемся увековечить себя в манифестах, книгах и операх. Мы стараемся вписать себя в историю, оставить после себя записки, чтобы их читали, перетолковывали, фальсифицировали, и вся эта идеологическая лавина продолжается и после нашей смерти. Мы так одержимы мыслью пережить самих себя, что наши духовные цели редко согласуются с тем, что было бы полезно человечеству. Наш дух форсирует эстетическое, индивидуальное, интеллектуальное, теоретическое. Мы не хотим быть животными. С одной стороны, тело - это наш храм, с другой стороны, мы пренебрегаем им как чисто функциональной единицей. Мы уже привыкли ставить дух выше тела и необходимость житейского выживания рассматриваем с отвращением и самопрезрением.
     - А у Ирр этого разделения нет, - размышляла Ли. Она по необъяснимым причинам имела чрезвычайно довольный вид. - Тело и есть дух, дух и есть тело. Никакой Ирр не станет делать то, что противоречит общим интересам. Задача выживания - в интересах вида, а не индивидуума, и действие - всегда решение всех. Грандиозно! Ни один Ирр не получит орден за хорошую идею. Удовлетворяйся соучастием в результате. На большую славу не претендует ни один Ирр. Я спрашиваю себя, имеет ли отдельная клетка вообще что-то вроде индивидуального сознания?
     - Не так, как мы себе это представляем, - сказал Эневек. - Я не знаю, можно ли говорить о сознании "я" отдельной клетки. Но каждая клетка наделена индивидуальной творческой силой, она преобразует опыт в творчество и обогащает им коллектив. Возможно, какая-то новая мысль принимается во внимание лишь тогда, когда импульс достаточно сильный, то есть когда эту мысль вводят одновременно достаточное количество Ирр. Её сопоставляют с другими идеями, и более сильная побеждает.
     - Чистая эволюция, - кивнула Уивер. - Эволютивное мышление.
     - Вот это противник! - Ли была в восторге. - Никакого тщеславия, никаких информационных потерь. Мы, люди, всегда видим лишь часть целого, а перед ними на виду пространство и время.
     - Поэтому мы разрушаем нашу планету, - сказала Кроув. - Поскольку сами не знаем, что разрушаем. А им это очевидно. Как и то, что мы не обладаем наследственной памятью.
     - Да, всё имеет свой смысл. Почему они должны вступать с нами в переговоры? С вами или со мной? А завтра мы умрём. Тогда все переговоры насмарку? Если бы существовала наследственная память человеческой расы, она бы защитила нас от индивидуальной глупости, но её нет. Договориться с людьми - это иллюзия. Вот причина решения выступить против нас.
     - И никакой враг не в состоянии уничтожить их знание, - сказала Оливейра. - В Ирр-коллективе каждый знает всё. Нет умных голов, нет генералов и вождей, которых можно было бы устранить, чтобы лишить остальных информационной основы. Можно уничтожить сколько угодно Ирр, - даже если уцелеет несколько, их общее знание выживет.
     - Минуточку, - Ли повернулась к ней. - Но разве вы не говорили, что должны быть королевы?
     - Да. Что-то вроде того. Может быть, коллективное знание - свойство всех Ирр, но коллективное действие должно быть инициировано централизованно. Я думаю, такие королевы существуют.
     - Тоже одноклеточные?
     - Они должны обладать той же биохимией, что и известное нам желе. Предположим, что это одноклеточные. Высокоорганизованный союз, который мы сможем постичь, только войдя с ними в контакт.
     - Чтобы получать загадочные послания, - сказал Вандербильт. - Итак, они прислали нам картинку праисторической Земли. Для чего? Что они хотели нам тем самым поведать?
     - Всё, - сказала Кроув.
     - А нельзя ли поконкретнее?
     - Они поведали нам, что это их планета. Что они владеют ею минимум 180 миллионов лет. Что они располагают единой памятью, ориентируются в магнитном поле и присутствуют всюду, где есть вода. Они говорят нам: вы здесь и сейчас. А мы - всегда и всюду. Таковы факты. Об этом говорит послание, и мне кажется, что это очень много.
     Вандербильт поскрёб себе живот.
     - И что мы им ответим? Чтобы они засунули своё превосходство себе в задницу?
     - У них нет задницы, Джек.
     - Тогда что же?
     - Ну, я думаю, их логичному желанию уничтожить нас мы не можем противопоставить наше логичное желание выжить. Единственный наш шанс состоит в том, чтобы дать им понять, что мы признаём их господство...
     - Господство одноклеточных?
     - И убедить их в том, что мы больше не опасны для них.
     - Но мы для них опасны, - сказала Уивер.
     - Правильно, - поддакнул Йохансон. - Уговоры ничего не дадут. Мы должны подать им знак, что уходим из их владений. Мы должны прекратить загрязнять море ядами и шумом, причём как можно скорее. Чтобы они поняли, что и с нами можно жить.
     - Это вам решать, Джуд, - сказала Кроув. - Мы можем только рекомендовать. А вы должны передать эти рекомендации дальше. Или отдать распоряжения.
     Все вдруг посмотрели на Ли. Она кивнула:
     - Я горячо за то, чтобы пойти этим путём. Но нам некуда спешить. Если мы устранимся из моря, мы должны послать им сообщение, сформулированное точно и убедительно. - Она обвела всех взглядом. - Я хочу, чтобы мы все поработали над этим. Без паники и спешки. Не надо пороть горячку. Несколько дней ничего не решат, гораздо важнее, чтобы послание было точным. Эти существа чужды нам до такой степени, какой мы и предположить не могли. Но если есть хоть малейший шанс достичь с ними мирного единства, мы должны его использовать. Итак, приложите все силы.
     - Джуд, - улыбнулась Кроув. - Вы заставляете меня преклоняться перед американской армией.

     Когда Ли, Пик и Вандербильт покинули помещение, Ли тихо спросила:
     - У Рубина уже достаточно этого вещества?
     - Достаточно, - сказал Вандербильт.
     - Хорошо. Пусть заряжает "Дипфлайт". Всё равно, какой. Через два-три часа приступим к делу.
     - К чему такая спешка? - спросил Пик.
     - Йохансон. У него в глазах такое выражение, что его вот-вот озарит. Я не хочу объяснений, только и всего. А завтра пусть бушует, сколько хочет.
     - Неужто мы действительно уже готовы к выполнению?
     Ли посмотрела ему в глаза:
     - Я доложила президенту Соединённых Штатов, что мы готовы. Поэтому мы готовы.

***

     - Эй! - Эневек подошёл к дельфинарию. Грейвольф мельком глянул на него и продолжил развинчивать видеокамеру. Два дельфина высунулись из воды, приветственно потрещали и посвистели. И подплыли за своей порцией ласки. - Я не помешал?
     - Нет.
     Эневек потрепал дельфинов. Он приходил сюда уже не в первый раз после нападения. Но его попытки разговорить Грейвольфа ничем не кончались. Тот весь ушёл в себя. Он больше не участвовал в общих собраниях, лишь снабжал видеозаписи дельфинов короткими письменными комментариями. Но ничего особенного в этих записях не было. Снимки приближавшегося желе разочаровывали. Голубое свечение, которое терялось в темноте, да несколько косаток. После чего дельфины в страхе ринулись под корпус судна и снимали уже только стальное днище. Грейвольф продолжал использовать уцелевших животных в качестве биологической системы оповещения. Эневек сомневался в пользе отряда, но ни словом не высказался против дельфиньего патрулирования. Он догадывался, что Грейвольф продолжал привычное дело только для того, чтобы не ухнуть в пустоту бездействия.
     Они молча постояли рядом. Вверх по пандусу уходила группа военных и техников. Они только что закончили демонтаж разрушенных стеклянных переборок. Шлюза как такового больше не было, от него остались лишь нижние стальные переборки. Один из техников подошёл к пульту и включил насосы.
     - Пошли, - сказал Грейвольф. - Сейчас затопят. Дельфинов проще выпускать, когда палуба затоплена.
     Они поднялись по искусственному берегу.
     - Не хочешь прерваться? Пошли бы чего-нибудь попить. Надо же и отдыхать.
     - Я не устал, Леон. Все мои дела - таскать экипировку да следить, чтобы с дельфинами всё было хорошо. Это отдых без перерыва на работу.
     - Тогда пойдём на обсуждение. Нельзя же настолько изолироваться. Мы много чего сделали за последние сутки.
     - Я всё знаю.
     - Откуда?
     - Сью заглядывала. Пик приходил посмотреть, всё ли на месте. Каждый что-нибудь рассказывает, даже спрашивать не приходится.
     Эневек неожиданно надулся:
     - Ну, тогда я тебе не нужен.
     Грейвольф не ответил.
     - Ну что, так и будешь здесь киснуть?
     - Ты же знаешь, я предпочитаю общество животных.
     - Я точно так же, как и ты, лишился Лисии, - напомнил ему Эневек.
     - Что тебе надо, Леон?
     Эневек злился всё больше. Это было нечестно со стороны Грейвольфа. При всём, что ему пришлось вынести, нечестно.
     - Не знаю, Джек. Признаться, я и сам себя об этом спрашиваю.
     Он повернулся, чтобы уйти.
     Когда он был уже в туннеле, Грейвольф окликнул его:
     - Погоди, Леон.

***

     Йохансон впал в полузабытьё.
     Он сидел за пультом перед мониторами, а Оливейра в стерильной лаборатории производила новые порции концентрированного феромона. Часть его они решили поместить в симулятор. От массы внутри симулятора мало чего осталось, зато вода помутнела от огромного количества одноклеточных. Желе растаяло, и свечение прекратилось. Если ввести феромон, они, возможно, опять сольются и выдержат следующий тест.
     Может, думал Йохансон, послать сообщение Кроув внутрь танка и посмотреть, ответит ли этот коллектив.
     У него болела голова, и он знал, отчего. Не от обилия работы и не от недостатка сна. Болела зажатая мысль. Застрявшие воспоминания.
     После заседания ему стало хуже. Одно выражение Ли снова привело в действие его внутренний сломанный диапроектор. Всего несколько слов, но они заняли все его мысли и не давали ему сосредоточиться на работе. Йохансон запрокинул голову на спинку кресла и впал в лёгкую дремоту.
     Не надо пороть горячку. Не надо пороть горячку.
     Управилась ли Оливейра со своими синтезированными феромонами?
     Не надо пороть горячку.

     Сумерки. Ангар.
     Металлический шорох. Йохансон вскидывается. Вначале не соображает, где он. Потом ощущает металлический ящик под собой. Встаёт и смотрит на дальнюю стену. В ней светится проём.
     Открыты ворота, изнутри идёт свет. У Йохансона болят кости. Слишком долго просидел на железном ящике. Старик. Он медленно плетётся к освещённому квадрату. За квадратом - коридор с голыми стенами. Вдоль потолка - неоновые трубки. Через несколько метров коридор поворачивает.
     Йохансон заглядывает за угол и прислушивается.
     Голоса и шум. Можно ли ему туда?
     Йохансон колеблется.
     Не надо пороть горячку.
     Потом вдруг барьер сломлен. Он входит в тот коридор. Опять по обе стороны голые стены. Снова поворот, теперь в другую сторону. Просторно, можно проехать на машине. Снова голоса, теперь ближе. Он сворачивает и оказывается...
     В лаборатории.
     Она небольшая, с низким потолком. Должно быть, она расположена в точности над большой лабораторией, где стоит симулятор. Но и здесь тоже есть симулятор, правда, меньше, чем внизу, и внутри парит что-то светящееся, голубое, с вытянутыми щупальцами...
     Он глазам своим не верит.
     Несколько лабораторных столов. Приборы. Фляги с жидким азотом. Панель с мониторами. Электронный микроскоп. На заднем плане дверь с бронированным стеклом: лаборатория повышенной безопасности. Ещё дальше открытая дверь ведёт в узкий коридор.
     И люди.
     Три человека разговаривают у симулятора, не замечая вошедшего. Двое мужчин стоят спиной к нему и женщина - боком, что-то помечает в блокноте. Она переводит взгляд с одного мужчины на другого, на симулятор, потом на вошедшего...
     Рот её открывается, и мужчины разом оборачиваются. Один - из штаба Вандербильта, никому неизвестна его роль, но какая может быть роль у агента ЦРУ?
     А вот второго Йохансон знает очень хорошо!
     Это Рубин.
     Йохансон слишком озадачен, чтобы сделать что-нибудь, и просто стоит и смотрит. Он видит испуг в глазах Рубина и вопрос, как спасти положение. Собственно, этот взгляд и вызвал оцепенение Йохансона, потому что ему вдруг стало ясно, что здесь идёт какая-то хитрая игра, в которой его просто используют - его и остальных: Оливейра, Эневека, Уивер, Кроув...
     И с какой целью?
     Рубин подошёл к нему с судорожной улыбкой на лице:
     - Сигур, боже мой! Бродишь, тоже не спится?
     Йохансон по глазам остальных понял, что никак не должен был оказаться в этом месте.
     - Что вы здесь делаете, Мик?
     - О, ничего, это только...
     - Что всё это значит? Что здесь происходит?
     Рубин встал перед ним, загородив собой лабораторию.
     - Я могу вам объяснить, Сигур. Видите ли, мы не собирались использовать эту, вторую, лабораторию, она оборудована только для подстраховки на случай, если основная лаборатория выйдет из строя. Мы просто проверяем эту систему, чтобы она была готова на случай, если...
     Йохансон указал на синее свечение в симуляторе:
     - У вас здесь тоже... эта штука в танке!
     - А, это? - Рубин оглянулся. - Это... э-э... надо же попробовать, убедиться. Мы вам ничего не говорили без нужды, потому что...
     Каждое слово - враньё.
     Конечно, Йохансон не совсем трезв, но вполне понимает, что Рубин врёт.
     Он поворачивается и идёт к выходу.
     - Сигур! Доктор Йохансон!
     Шаги следом. Рубин поравнялся с ним. Нервно схватил за рукав:
     - Да подождите же!
     - Что - вы - здесь - делаете?
     - Это совсем не то, что вы подумали, это...
     - Откуда вы знаете, что я подумал, Мик?
     - Это мера безопасности! Лаборатория - это мера предосторожности!
     Йохансон вырвал руку:
     - Я думаю, мне надо поговорить об этом с Ли.
     - Нет, это...
     - А лучше с Оливейра. Нет, это лучше обсудить со всеми, как вы думаете, Мик? Ведь вы нас дурите здесь?
     - Конечно же, нет.
     - Тогда объясните мне, наконец, что всё это значит.
     В глазах Рубина возникла паника:
     - Сигур, не надо пороть горячку!
     Йохансон смотрит на него, негодующе фыркает и уходит. Слышит за спиной догоняющие шаги Рубина, затылком чувствует его страх.
     Не надо пороть горячку.
     Яркая белая вспышка.
     Свет взрывается перед его глазами, и по его черепу разбегается тупая боль. Стены, коридор, всё расплывается. Пол стремительно надвигается на него...

     Йохансон уставился в потолок лаборатории.
     Всё встало на свои места.
     Он вскочил. Оливейра всё ещё работала в стерильной лаборатории. Тяжело дыша, он посмотрел на симулятор, на контрольный пульт, на рабочие столы.
     Снова на потолок.
     Там, наверху, есть ещё одна лаборатория. Прямо над ними. И никто о ней не знает. Должно быть, Рубин его ударил, а потом ему вкололи какое-то снадобье, чтобы стереть ему память.
     Зачем?
     Что тут разыгрывается, ради всего святого?
     Йохансон сжал кулаки. В нём вскипала бессильная ярость. Он бросился к выходу и побежал по пандусу наверх.

***

     - Что мне там, у вас, делать? - сказал Грейвольф. - Я ничем не могу вам помочь.
     Злость Эневека прошла. Он вернулся к бассейну, который наполнялся водой.
     - Это не так, Джек.
     - Так. На флоте они мучили дельфинов, и я ничего не мог сделать. Тогда я переключился на китов, но киты стали жертвой другой силы. В какой-то момент я даже решил, что животные лучше людей, и вот животное отняло у меня Лисию. Я никому не могу помочь.
     - Прекрати жалобиться, чёрт возьми.
     - Это факты!
     Эневек снова сел с ним рядом.
     - То, что ты тогда ушёл от военных, было правильно.
     - Но что изменилось оттого, что я ушёл?
     - Для тебя изменилось. Ты проявил твёрдость. Доказал свою несгибаемость.
     - И чего я этим достиг?
     Эневек молчал.
     - Знаешь, - сказал Грейвольф. - Самое худшее - это чувство, что ты нигде никто. Ты любишь человека - и теряешь его. Ты любишь животных - а они её убивают. Я уже начинаю ненавидеть этих косаток. Тебе ясно? Я начинаю ненавидеть китов!
     - У нас у всех эта проблема, и мы...
     - Нет! Это моя проблема! Я видел, как Лисия гибнет в пасти косатки, и ничего не мог сделать. Если я сейчас тут сдохну, это никак не повлияет ни на спасение, ни на гибель мира. Кому я нужен? Я не сделал ничего, чтобы можно было сказать, что моё присутствие на этой планете было чьей-то удачной мыслью.
     - Ты нужен мне, - сказал Эневек.
     Грейвольф глянул на него. Эневек ждал циничного комментария, но не последовало ничего, кроме тихого не то всхлипа, не то вздоха.
     - И, пока ты не забыл, - добавил Эневек, - Лисии ты тоже был нужен.

***

     Его ярости хватило бы, чтобы выволочь Рубина на взлётную палубу и вышвырнуть за борт. Он бы так и сделал, попадись ему биолог под руку. Но Рубина нигде не было. Зато он столкнулся с Уивер.
     - Карен! Ты к нам?
     - Честно говоря, я хотела на нижнюю палубу. К Леону и Джеку.
     - О да, Джек. - Йохансон взял себя в руки. - Кажется, у него плохи дела, да?
     - Видимо, между ним и Лисией было больше, чем он сам думал. К нему страшно подойти.
     - Леон его друг. Он поможет ему выкарабкаться.
     Уивер быстро сообразила, что это не разговор, а только повод к разговору.
     - Ты-то как? - спросила она.
     - Великолепно. - Йохансон взял её под руку. - У меня есть одна идея, как выстроить контакт с Ирр. Пошли со мной на "крышу"?
     - Я, правда, хотела...
     - Десять минут. Я хочу знать твоё мнение. И хоть подышим, а то всё время в закрытом помещении.
     - Ты слишком легко одет.
     На нём были свитер и джинсы. Его пуховик остался в лаборатории.
     - Я закалённый. Так вот, что я думаю? - Он заметил, что стал говорить громче. Угомонись, сказал он сам себе. - Слушай, мне действительно нужно проговорить эту идею, у неё много пересечений с вашим компьютерным моделированием, мне не хочется торчать тут, на пандусе. Идёшь ты или нет?
     - Конечно, иду.
     Они поднимались по пандусу. Йохансон не задирал голову к потолку, ища скрытые камеры и микрофоны. Их всё равно не увидишь. И непринуждённым тоном продолжал:
     - Джуд, конечно, права, не надо пороть горячку. Я думаю, нам понадобится несколько дней, чтобы эта идея созрела, потому что она базируется на...
     Он городил глупости, звучавшие на учёный лад, пока они не вышли на палубу. Было холодно и ветрено. Над морем стелились рваные облака, волны ворочались внизу, словно доисторические животные, громоздкие и серые. Йохансон сильно мёрз, но изнутри его подогревала ярость.
     - Честно признаться, - сказала Уивер, - я не понимаю ни слова.
     Йохансон подставил лицо ветру:
     - И не надо. Я думаю, здесь у них нет прослушки.
     Уивер сощурила глаза:
     - Ты о чём?
     - Я всё вспомнил, Карен. Теперь я знаю, что со мной было позавчера ночью.
     - Ты нашёл свою дверь?
     - Нет. Но я знаю, что она есть.
     Он сжато рассказал ей всю историю. Уивер слушала с неподвижным лицом.
     - Ты считаешь, на борту есть что-то вроде пятой колонны?
     - Да.
     - Но для чего?
     - Ты слышала, что сказала Джуд. Не надо пороть горячку. Я думаю, мы все - я, ты, Леон, Сью, Мик, разумеется, тоже, Сэм и Мёррэй - мы дали им полную наводку для розыска преступника. Мы теперь хотя бы теоретически знаем, с каким видом разума имеем дело и как он функционирует. Мы работали день и ночь, чтобы выяснить это. И вдруг нам дают дополнительное время и просят не торопиться?
     - Потому что мы больше не нужны, - сказала она без выражения. - Потому что Мик в другой лаборатории с другими людьми работает над другим.
     - Мы - лишь поставщики, - кивнул Йохансон. - Мы своё дело сделали.
     - Но какую цель может преследовать Мик, которая не согласовывалась бы с нашей? - Уивер непонимающе помотала головой. - Какая альтернатива?
     - Идёт какая-то конкурентная история. Мик ведёт двойную игру, но это не его идея.
     - А чья же?
     - За всем этим стоит Джуд.
     - Она у тебя с самого начала сидит в печёнках, а?
     - Я у неё тоже. Думаю, каждый из нас быстро понял, что другого ему не провести. А я-то никак не мог догадаться, почему я ей не доверяю. - Йохансон обхватил себя руками. - Она сейчас видит, как мы здесь стоим. Она не знает, о чём мы говорим, но исходит из того, что рано или поздно я могу всё вспомнить. Время её подгоняет. Сегодня утром она дала нам всем отбой. Это значит, что теперь начнёт действовать она.
     - Это значит, надо скорее выяснить, что они замышляют. - Уивер задумалась. - Почему бы нам не созвать всех на совет?
     - Слишком рискованно. Это сразу заметят. Я уверен, все помещения судна прослушиваются. А потом они закроют дверь и выбросят ключ. Я хотел бы загнать Джуд в угол, если удастся. Я хочу знать, что здесь происходит, и тут ты мне нужна.
     Уивер кивнула:
     - О'кей. Что я должна делать?
     - Найти Рубина и выжать из него всё, пока я возьму в оборот Джуд.
     - Где мне его найти?
     - Может, он в той пресловутой лаборатории. Теперь я знаю, где она находится, но понятия не имею, как туда войти. А может, где-нибудь слоняется. - Йохансон вздохнул. - Может, я сумасшедший. Может, я страдаю паранойей, но сейчас я хочу знать, что происходит!
     - Ты не страдаешь паранойей.
     Йохансон посмотрел на неё и благодарно улыбнулся.
     - Идём назад.
     На обратном пути они опять болтали про мирный контакт с Чужими.
     - Я сейчас схожу вниз, к Леону, - сказала Уивер. - Посмотрим, как он отнесётся к твоему предложению. Может, сегодня же займёмся программированием и поглядим, что получится.
     Йохансон спустился по лестнице на второй уровень и заглянул в CIC, где Кроув и Шанкар сидели за компьютером.
     - И что вы делаете? - спросил он игривым тоном.
     - Думаем, - ответила Кроув из своего неизменного сигаретного облака. - А вы как продвигаетесь с феромоном?
     - Сью как раз синтезирует вторую порцию. Уже, наверное, дюжины две ампул.
     - А нас одолевают сомнения, тот ли это путь - благословенная математика, - сказал Шанкар. Его смуглое лицо кисло скривилось. - Боюсь, считать они умеют лучше нас.
     - А что могло бы быть альтернативой?
     - Эмоции. - Кроув выпустила дым из ноздрей. - Смешно, да? Именно к Ирр попытаться найти подход через чувства. Но если их чувства имеют биохимическую природу...
     - Как и наши, - заметил Шанкар.
     - ...то аромат может сослужить нам дополнительную службу. Да, спасибо, Мёррэй. Я знаю, что и любовь - чистая химия.
     - Сигур, а ты к кому-нибудь привязан химически? - пошутил Шанкар.
     - Нет, сейчас у меня идёт обмен с самим собой. - Он огляделся. - А вы случайно не видели Джуд?
     - Она только что была в LFOC, - сказала Кроув.
     - Спасибо.
     - Ах да, тебя же разыскивал Мик.
     - Мик?
     - Они тут вместе сидели и болтали. Мик собирался в лабораторию.
     Это хорошо. Тогда Уивер его разыщет.
     - Превосходно, - сказал он. - Мик поможет нам синтезировать. Пока его снова не прихватила мигрень. Бедняга.
     - Ему надо начать курить, - сказала Кроув. - Помогает от головной боли.
     Йохансон ухмыльнулся и отправился в LFOC. Из репродукторов доносились кликанье и свист. Видимо, Грейвольф выпустил дельфинов.
     Ни Ли, ни Пика, ни Вандербильта нигде не было. Ли могла быть в тренажёрном зале или у себя в каюте. Обыскивать весь корабль не было времени.
     Если Рубин на пути в лабораторию, то Уивер его скоро найдёт. А ему необходимо сначала поговорить с Ли!
     Ну, хорошо, подумал он. Если я не могу тебя найти, ты сама меня найдёшь. И он не торопясь пошёл к себе в каюту, встал посреди неё и сказал:
     - Хэлло, Джуд.
     Где тут камеры, где микрофоны? Бессмысленно их искать, но они есть.
     - Представьте себе, что со мной случилось. Я вспомнил, что над нашей большой лабораторией есть вторая, в которой Мик то и дело скрывается, когда на него нападает мигрень. Я бы хотел знать, что он там делает. Помимо того, что бьёт коллег по голове.
     Взгляд его скользил по мебели, по лампам, по телевизору.
     - Я думаю, сами вы мне об этом не расскажете, а, Джуд? Так что я принял несколько дополнительных мер. Видите ли, очень скоро мои воспоминания будет обсуждать вся команда, и у вас не будет возможности воспрепятствовать этому. - Это получилось слишком круто, но он надеялся, что Ли проглотит. - В ваших ли это интересах? Или в ваших, Сэл? Ах, Джек, про вас я чугь не забыл. Что вы думаете на сей счёт?
     Он прохаживался по каюте взад и вперёд.
     - Я не тороплюсь. Вы ведь тоже? - Он потянулся и улыбнулся. - Но мы могли бы всё это обсудить. То, что ваши люди устроили у нас за спиной вторую лабораторию, может быть, и в интересах международной безопасности. Мне только не нравится, Джуд, когда меня бьют с тыла. Я бы с вами поговорил, но рубинская мигрень, видимо, свалила целую группу, вас нигде не найти.
     Он сделал паузу. А вдруг Ли всё это уже безразлично? А он тут расхаживает по каюте гоголем, придурок.
     - Джуд? - Он огляделся. Нет, она его слушает. Наверняка слышит. - Джуд, я заметил, вы и Мика снабдили глубоководным симулятором. Он значительно меньше нашего, но что в нём исследуется такого, чего нельзя было бы исследовать в нашем? Уж не заключили ли вы сепаратный договор с Ирр за нашей спиной? Подскажите, Джуд, я просто теряюсь в догадках...
     - Доктор Йохансон.
     Он обернулся. В дверях маячила рослая фигура Пика.
     - Какая неожиданность, - тихо сказал Йохансон. - Старина Сэл! Хотите чаю?
     - Джуд хотела бы с вами поговорить.
     - А, Джуд. - Йохансон приподнял уголки губ в полуулыбке. - Чего же она от меня хочет?
     - Идёмте со мной.
     - Ну пошли.

***

     Когда Уивер вошла, Оливейра как раз появилась из лаборатории повышенной безопасности с переносным металлическим штативом.
     - Ты не видела Мика?
     - Нет, я видела только феромоны. - Оливейра подняла штатив с рядами мензурок, заполненных прозрачной жидкостью. - Но он звонил и грозил, что появится. С минуты на минуту.
     - Это аромат Ирр? - спросила Уивер, глядя на мензурки.
     - Да. Сегодня мы запустим немного в танк. Посмотрим, сможем ли уговорить клетки на слияние. Это могло бы, так сказать, канонизировать нашу теорию. - Оливейра огляделась. - Встречный вопрос: а не видела ли ты Сигура?
     - Только что, на взлётной палубе. У него есть идеи для Сэм. Я ещё загляну.
     - Заходи.
     Уивер задумалась. Она могла бы пока осмотреть ангар. Но если Йохансон прав, то её интерес будет замечен. Да и вряд ли можно рассчитывать, что запрещенная дверь еще раз откроется.
     И она отправилась на нижнюю палубу.
     Бассейн уже почти заполнился. Грейвольф и Эневек были в воде.
     - Вы что, выпустили дельфинов? - спросила она. Эневек выбрался на сушу:
     - Да. А ты что делала?
     - Ничего особенного, честно говоря. Я думаю, нам надо упорядочить наши мысли.
     - Давай упорядочим.
     Она встретила его взгляд и поймала себя на желании обнять его. Забыть всю эту жуткую историю и просто делать то, что давно пора.
     Но история тяжким грузом лежала на всём окружающем. И рядом был Грейвольф, который потерял свою Лисию.
     Пришлось ограничиться улыбкой.

***

     Пик шагал впереди, Йохансон молча следовал за ним. Они спустились, пересекли часть госпиталя и шли по коридору. После поворота остановились перед запертой дверью.
     - Что это за зона? - спросил Йохансон.
     - Над нами CIC, - сказал Пик, набирая код. Электроника издала писк, и дверь открылась. За ней продолжился коридор.
     Йохансон пытался сориентироваться. Если над ними CIC, то тайная лаборатория, пожалуй, находится у них под ногами.
     Они дошли до следующей двери. На сей раз Пик подставил свой глаз для сканирования сетчатки, и Йохансон вошёл в помещение, похожее на CIC и наполненное электронным жужжаньем. Здесь работала по меньшей мере дюжина людей. На нескольких мониторах он увидел снимки со спутников и бортовых камер, отдельные участки пандуса, капитанский мостик с Бьюкененом и Андерсоном, взлётную палубу и ангар. Увидел Кроув и Шанкара, сидящих в CIC, Уивер и Эневека с Грейвольфом на нижней палубе и Оливейра в лаборатории. Другие мониторы показывали внутренность кают, в том числе и его собственной. Судя по углу изображения, камера была встроена прямо над дверью. Должно быть, его было хорошо видно, когда он держал свою речь.
     За большим освещенным столом сидели Ли и Вандербильт. Ли поднялась.
     - Хэлло, Джуд, - приветливо сказал Йохансон. - Как мило тут у вас.
     - Сигур, - она ответно улыбнулась. - Я думаю, мы должны перед вами извиниться.
     - Не стоит разговора. - Йохансон оглядывал помещение. - Я потрясён. Как я вижу, все главные сооружения продублированы.
     - Я могу показать планы, если вам интересно.
     - Достаточно объяснения на словах.
     - Вы его получите. - Ли изобразила смущение: - Прежде всего, я хочу сказать, что сожалею, что вам пришлось узнать обо всём таким образом. Рубин не должен был так поступать.
     - Забудем о том, что он сделал. Что он делает в этой лаборатории?
     - Он ищет яд, - сказал Вандербильт.
     - Яд? - Йохансон сглотнул.
     - Боже мой, Сигур, - Ли стиснула руки. - Мы не можем полагаться на возможность мирного решения. Я знаю, для вас это звучит ужасно - как злоупотребление доверием и нечестная игра, но... Вы видите, мы не хотели направлять по неверному пути ни вас, ни остальных. Вам необходимо было работать над мирным решением, иначе бы мы ничего не узнали об Ирр. Ваши достижения огромны. Но вы бы никогда их не совершили, если бы перед вами стояла задача изобрести оружие.
     - О каком оружии вы говорите?
     - Война и мир - это два сапога пара. Кто работает на мир, не должен думать о войне. Мик исследует альтернативу. На основе ваших сведений.
     - Яд, чтобы уничтожить Ирр?
     - Ну вот, разве мы могли бы поручить это вам? Что бы тогда было?
     - Минуточку! - Йохансон поднял руки. - Наша задача состояла в том, чтобы установить контакт. Дать им знать, что они должны прекратить. Но не уничтожать их.
     - Вы мечтатель, - презрительно сказал Вандербильт.
     - Но это достижимо, Джек! Проклятье, мы же...
     - Как вы хотели это сделать?
     - За несколько дней мы добились очень многого. Мы нашли бы путь.
     - А если нет?
     - Почему вы не поставили нас в известность? Почему было не поговорить об этом откровенно?
     - Сигур. - Ли посмотрела на него серьёзно. - То, что мы здесь делаем, не во всём совпадает с программой ООН. Я знаю, что мы должны установить контакт, и именно это мы и пытаемся сделать. С другой стороны, никого не опечалит, если этого врага мы просто устраним. Разве вы не согласны с тем, что надо рассматривать оба пути?
     - Согласен. Но для чего весь этот цирк?
     - Верховное командование вам не доверяет, - сказала Ли. - Есть опасения, что вы и другие встанете поперёк дороги, если узнаете, что ваши усилия в поиске мирного контакта стали базой для военного решения. Известно, каких взглядов придерживаются учёные: они хотят исследовать и защищать чужеродное, вместо того, чтобы уничтожить его, даже если оно опасно и агрессивно.
     - А военные готовы палить во всё, что им непонятно?
     - Эти ваши слова как раз и подтверждают нашу правоту, - сказал Вандербильт, гладя себя по животу.
     - Поймите же, Сигур, всё ваше внимание нужно было сосредоточить на теме контакта.
     Йохансон махнул рукой в сторону мониторов:
     - И для этого вы за нами шпионили?
     - То, что сделал Рубин, было ошибкой, - внушительно повторила Ли. - Он не имел на это права. А система слежки служит исключительно вашей безопасности. Работу военного решения мы вели тайно, чтобы не ввергать вас в сомнения и не уводить от задачи.
     - И в чём же состоит эта задача? - Йохансон подошёл вплотную к Ли и посмотрел ей в глаза. - Добиться мира или стать теми простофилями, которые обеспечат необходимым знанием ваше давно решённое нападение?
     - Мы должны думать и о том, и о другом.
     - И как далеко зашёл Мик в своём военном варианте?
     - У него есть несколько идей, но пока ничего конкретного. - Она набрала воздуха и строго посмотрела ему в глаза. - В интересах безопасности я прошу вас пока не рассказывать об этом остальным. Дайте нам время, мы сами сделаем это, лишь бы не застопорилась работа, на которую миллиарды людей возлагают свою последнюю надежду. Очень скоро мы будем сообща работать над всеми вариантами. После ваших невероятных достижений по выявлению лица противника у нас больше нет оснований что-то держать в тайне. И если мы будем работать над оружием, то лишь в надежде, что нам никогда не придётся его применить.
     - Я не верю ни одному вашему слову, Джуд, - прошипел Йохансон. Он подступил к ней так близко, что между их лицами с трудом поместилась бы ладонь. - Как только вы получите это проклятое оружие, вы тут же его примените. Хотя и не представляете, какую ответственность возьмёте на себя. Это же одноклеточные, Джуд! Миллиарды миллиардов одноклеточных! Они существуют с начала мира. У нас нет ни малейшего понятия, какую роль они играют в нашей экосистеме. Мы не знаем, что будет с океаном, если мы их отравим. Мы не знаем, что произойдёт с нами. Но прежде всего, мы не сможем остановить того, что они уже начали! Умещается это у вас в голове? Как вы собираетесь без Ирр снова запустить остановленный Гольфстрим?
     - Если мы уничтожим Ирр, - сказала Ли, - уж с червями и бактериями как-нибудь справимся.
     - Что? Вы собираетесь справиться с бактериями? Да эта планета вся состоит из бактерий! Вы хотите истребить микроорганизмы? У вас, кажется, мания величия. Если бы вам это удалось, вы приговорили бы к смерти всю жизнь на Земле. Тогда не Ирр, а вы уничтожите планету. Все виды животных в морях погибнут, а потом...
     - Ну и погибнут, - вскричал Вандербильт. - Вы, глупый невежда, вы, яйцеголовый учёный тупица! Пусть вымрет пара рыбок, но зато мы останемся живы...
     - Да не останемся мы живы! - вскричал Йохансон. - Неужели вы не понимаете? Всё переплетено. Мы не можем одолеть Ирр. Они превосходят нас. Мы ничего не сможем сделать с микроорганизмами, мы даже с обыкновенной вирусной инфекцией справиться не можем. Человек живёт только потому, что на Земле господствуют микробы.
     - Сигур, - умоляюще сказала Ли. Йохансон повернулся к ней:
     - Откройте мне дверь. Я не хочу больше продолжать этот разговор.
     - Ну хорошо. - Ли кивнула, поджав губы. - Тогда оставайтесь с вашим чувством собственной непогрешимости. Сэл, откройте доктору Йохансону дверь.
     Пик медлил.
     - Сэл, вы слышали? Доктор Йохансон хочет уйти.
     - Нам не удалось вас убедить? - измученно и беспомощно спросил Пик. - В том, что мы поступаем правильно?
     - Откройте дверь, Сэл, - сказал Йохансон.
     Пик неохотно двинулся к двери и нажал кнопку на стене. Дверь скользнула в сторону.
     - И следующую, если можно.
     - Естественно.
     Йохансон вышел наружу. Ли - за ним.
     - Сигур!
     Он остановился:
     - Что вы хотите, Джуд?
     - Вы упрекнули меня, что я не могу оценить степень своей ответственности. Может быть, вы и правы. Но оцените степень вашей. Если вы сейчас пойдёте к остальным и всё расскажете, то разом остановите ход работы на этом корабле. Вы это знаете. Мы, наверное, не имели права обманывать вас, но подумайте трезво, имеете ли вы право разоблачать нас.
     Йохансон медленно повернулся. Ли стояла в дверях контрольного помещения.
     - Я очень трезво об этом подумаю, - сказал он.
     - Тогда пойдём на компромисс. Дайте мне время найти путь, а до тех пор оставьте всё как есть. Поговорим сегодня вечером. А до того времени никто из нас не сделает ничего, что могло бы смутить другого. Согласны ли вы принять это предложение?
     Желваки Йохансона ходили ходуном. Что с ним будет, если он сейчас отвергнет это предложение?
     - Договорились, - сказал он. Ли улыбнулась:
     - Спасибо, Сигур.

***

     Охотнее всего она осталась бы на нижней палубе. Эневек делал всё возможное, чтобы ободрить Грейвольфа. Она хотела бы остаться с одним потому, что её влекло к нему, а с другим, печаль которого можно было потрогать руками, - чтобы не бросать его в беде. Ужасно было видеть этого огромного, излучающего силу человека в печали. Но ещё ужаснее было то, о чём рассказал ей Йохансон. Чем больше она размышляла над этим, тем чудовищнее ей казалось то, что происходило на борту "Независимости". Что-то подсказывало ей, что все они находятся в большой опасности. Может быть, Рубин уже появился.
     - Пока, - сказала она. - Мне надо кое-что сделать.
     - Что случилось? - спросил Эневек.
     - Ничего особенного.
     Она не владела техникой притворства. Быстро поднялась по пандусу и пошла по коридору к лаборатории. Дверь была открыта. Рубин с Оливейра стояли у лабораторного стола.
     - Привет. Ты хотела меня о чём-то спросить? - повернулся к ней Рубин.
     Уивер нажала кнопку на стене, и переборка за ней закрылась.
     - Да. Ты мне должен кое-что объяснить.
     - Объяснять я мастер, - осклабился Рубин.
     - В самом деле?
     Она подошла к ним. Взгляд её обшарил лабораторный стол. Чего только на нём не было. В одном штативе торчали скальпели разных размеров. Она сказала:
     - Ты мог бы объяснить мне, для чего служит лаборатория, расположенная над нами, чем ты там занимаешься и почему ударил позапрошлой ночью Сигура после того, как он тебя там обнаружил?

***

     Йохансон кипел от ярости. В гневе он не знал, куда себя деть, выбежал в ангар и обыскал, в конце концов, стену. Его воспоминания точно подсказали ему, где должна находиться дверь. Ли призналась, что лаборатория существует, но этого ему было мало.
     Он вдруг заметил на серой краске стены удлинённые пятна ржавчины. Собственно, он и раньше их видел, но не придал им значения, поскольку ржавчина и облупившаяся краска на кораблях не редкость. Только не на новом корабле. А "Независимость" была новенькой, с иголочки.
     Он отступил на шаг. Если проследить за трубой, ведущей вверх слева, то повсюду натыкаешься на эту ржавчину. А чуть дальше висел шкаф с релейной защитой. Под ним тоже облупилась краска.
     Вот тебе и дверь.
     Она была очень хорошо замаскирована. Если бы он не искал её так неистово, ни за что бы не заметил. Он и сейчас не видел контуров, лишь кажущееся случайным расположение деталей выдавало скрытую дверь.
     Уивер! Нашла ли она Рубина? Что теперь делать? Отменить её задание в соответствии с договорённостью с Ли? А чего стоила эта договорённость? Можно ли было вообще вступать с генералом в сговор?
     Тяжело дыша и не зная, что делать, он ходил взад и вперёд по пустому ангару. Весь корабль теперь казался ему тюрьмой. Ему нужен был свежий воздух.
     Он широкими шагами вышел на платформу наружного лифта. Порывы ветра трепали его волосы и одежду. Море стало ещё неспокойнее. Плёнка влаги мигом подёрнула лицо. Он подошёл к краю платформы, не огороженной никакими барьерами, и глянул вниз, на растревоженное Гренландское море.
     Что же ему делать?

***

     Ли стояла перед мониторами. Она видела, как Йохансон обследует стену, как потом в огорчении пересекает ангар.
     - Что означает эта дурацкая договорённость? - прорычал Вандербильт. - Неужто вы впрямь верите, что он удержит язык за зубами?
     - Удержит, - сказала Ли.
     - А если нет?
     Йохансон исчез в проходе к наружному лифту. Ли повернулась к Вандербильту:
     - Излишний вопрос, Джек. Вы естественным образом решите проблему. Причём прямо сейчас.
     - Момент, - Пик поднял руку. - Такое не предусматривалось.
     - Что значит решить? - нетерпеливо спросил Вандербильт.
     - Решить - значит решить, - сказала Ли. - Сейчас шторм. В шторм выходить на палубу нельзя. Мало ли, порыв ветра...
     - Нет, - Пик помотал головой. - Так не договаривались.
     - Заткнитесь, Сэл.
     - Проклятье, Джуд! Давайте арестуем его на пару часов, этого будет достаточно!
     - Джек, - сказала Ли Вандербильту, не удостоив Пика взглядом. - Делайте свою работу. И делайте её лично.
     Вандербильт ухмыльнулся:
     - С удовольствием, милочка. С большим удовольствием.

***

     И без того длинное лицо Оливейра вытянулось ещё сильнее. Она уставилась сперва на Уивер, потом на Рубина.
     - Ну? - сказала Уивер. Рубин побледнел.
     - Я понятия не имею, о чём ты говоришь.
     - Мик, слушай. - Она встала между ним и столом и почти дружески положила руку ему на плечо. - Я не особенная говорунья. А в салонных речах тем более не сильна. Таких, как я, не приглашают на коктейли и не выводят на подиум. Я предпочитаю быстрый и короткий разговор. Итак, ещё раз, и не зли меня увёртками. Наверху есть лаборатория. Прямо над нами. Она выходит в ангар, дверь хорошо замаскирована, но Сигур видел, как ты входил и выходил. За это ты долбанул его по черепу. Так? - Она метнула на Рубина свирепый взгляд.
     Биолог помотал головой, пытаясь высвободиться из хватки Уивер, но ему не удалось.
     - Это самая величайшая глупость, какую только...
     Нет! Свободной рукой она вытянула из штатива скальпель и прижала остриё к сонной артерии Рубина. Тот вздрогнул. Она прижала остриё ещё сильнее и напрягла мышцы. Биолог замер в её объятиях, зажатый, как в тисках.
     - Ты с ума сошла? - ахнул он. - Что это значит?
     - Мик, я не неженка. У меня очень много силы. В детстве я невзначай задушила котёнка, когда гладила. Так что подумай над тем, что ты скажешь. Потому что гладить тебя я не хочу.

***

     Джек Вандербильт не особенно жаждал смерти Йохансона, но и в жизни его особенно заинтересован не был. Есть задание, и задание конкретное. Если Йохансон представляет собой риск безопасности, риск надо устранить.
     Флойд Андерсон следовал за ним. Старший офицер выполнял двойные функции. Он действительно был профессиональным моряком, но в основном работал на ЦРУ. Почти каждый на борту, за исключением Бьюкенена и нескольких членов команды, так или иначе работал на ЦРУ. Андерсон участвовал в секретных операциях в Пакистане и в Персидском заливе. Он был хорошим воином.
     И убийцей.
     Вандербильт думал о том, как повернулись события. До недавнего времени он воображал, что борется с террористами, но теперь должен был признать, что Йохансон с самого начала был прав. Уже поэтому будет позором убить его, тем более по приказу Ли. Вандербильт ненавидел голубоглазую ведьму. Ли была параноидальной интриганкой, с больными мозгами. Он питал к ней отвращение, но всё же находился под влиянием её подлой логики, с которой она шагала по трупам.
     Внезапно он вспомнил, как сам же и предостерегал Йохансона - тогда, в Нанаймо.
     Она сумасшедшая, понял?
     Но Йохансон ничего не понял.
     Как же так? Никто поначалу не понимал, что с Ли не всё в порядке. Не понимали, что она, побуждаемая теорией заговора и честолюбием, реагирует неадекватно. Что она лжёт и всем жертвует ради своих целей. Джудит Ли, любимица президента Соединённых Штатов. А тот ничего не замечает. Могущественнейший человек мира не представляет, кого пригрел на своей груди.
     Нам всем надо быть начеку, думал Вандербильт. Вплоть до того, что кто-нибудь возьмёт оружие и решит проблему.
     Когда-нибудь.
     Они быстро прошли по коридору. Большей услуги Йохансон им и оказать не мог, выйдя на платформу наружного лифта. Как там сказала сумасшедшая? Порыв ветра...

***

     Едва Вандербильт покинул помещение, как к Ли подбежал человек от пульта управления. Он показывал на один из мониторов.
     - Что-то неладно в лаборатории, - сказал он.
     Ли посмотрела. Уивер, Оливейра и Рубин стояли вплотную. Совсем вплотную. Уивер обняла Рубина за плечо и прижалась к нему.
     С каких это пор между ними такие тесные отношения?
     - Громче звук, - сказала Ли.
     Стал слышен голос Уивер. Тихий, но отчётливый. Она расспрашивала Рубина о секретной лаборатории. При ближайшем рассмотрении Ли увидела в глазах Рубина страх, а в руке Уивер какой-то предмет, блеснувший у самой его шеи.
     Ли увидела и услышала достаточно.
     - Сэл! Вы и ещё трое. Оружие с фугасными снарядами. Быстро. Идём вниз.
     - Что вы задумали? - спросил Пик.
     - Порядок навести. - Она отвернулась от экрана и пошла к двери. - Ваш вопрос, Сэл, стоил нам двух секунд. Поберегите наше время, иначе я вас расстреляю. Людей сюда. Надо выбить дурь из башки Уивер. Время запрета охоты на учёных истекло.

***

     - Ах ты, свинья, - сказала Оливейра. - Ты посмел ударить Сигура!
     В глазах Рубина стоял страх. Взгляд его обыскивал потолок.
     - Это не так, я...
     - Не пялься в камеру, Мик, - тихо сказала Уивер. - Ты сдохнешь раньше, чем они прибегут.
     Рубин начал дрожать.
     - Ещё раз, Мик, чем вы там занимаетесь?
     - Мы разработали яд, - сказал он, заикаясь.
     - Яд? - эхом повторила Оливейра.
     - Для этого мы использовали твои результаты, Сью. Твои и Сигура. После того, как вы нашли формулу феромона, было уже нетрудно самим произвести его в достаточном количестве и... Мы подвязали к нему радиоактивный изотоп.
     - Что-что подвязали?
     - Заразили феромон радиоактивностью, но клетки её не замечают. Мы уже испытали...
     - Как, у вас есть танк высокого давления?
     - Уменьшенная модель... Карен, прошу тебя, убери скальпель, у тебя нет шансов! Они же видят и слышат всё, что здесь происходит...
     - Не болтай, - сказала Уивер. - Дальше, что вы там проделали?
     - Мы ещё раньше наблюдали, как феромон убивает дефективных Ирр, у которых не было специального рецептора. Ну, Сью объясняла. После того, как стало ясно, что запрограммированное убийство клеток является частью их биохимии, мы должны были найти путь убийства здоровых Ирр.
     - Через феромон?
     - Это единственный путь. В геном мы не можем вмешаться, пока он не расшифрован полностью, а это длилось бы годы. Тогда мы подвязали к аромату радиоактивный изотоп.
     - И что делает этот изотоп?
     - Он лишает силы защитное действие специального рецептора. Феромон уничтожает все клетки Ирр. И здоровые тоже.
     - Почему вы нам об этом не сказали? - Оливейра непонимающе трясла головой. - Никто из нас не любит этих бестий. Мы бы нашли решение сообща.
     - У Ли свои планы, - вырвалось у Рубина.
     - Это не сработает!
     - Это уже сработало. Мы провели тест. Запускается цепная реакция. Запрограммированная смерть клеток. Как только они сольются, они сами себя уничтожат. Как только феромон подключится к ним, будет уже поздно. Стоит процессу начаться, его уже не остановишь. Мы перекодируем Ирр, это как смертельный вирус, который они передадут друг другу.
     - Это безумие, Мик! Вы не понимаете, что затеваете. Ирр владеют семьюдесятью процентами нашей планеты, они располагают древнейшей, высокоразвитой биотехнологией. Они живут в других организмах, возможно, присутствуют во всей морской жизни, они разлагают вещества - может быть, метан или двуокись углерода. Мы не имеем представления о том, что будет с этой планетой, если мы их уничтожим.
     Оливейра схватила Рубина за шиворот:
     - Вы должны остановить этот эксперимент, - внушительно сказала она. - Ни в коем случае нельзя идти по этому пути. Ведь эти существа господствуют на Земле. Они и есть Земля! Суперорганизм. Мыслящий океан.
     - А если мы этого не сделаем? - Рубин издал кряхтящий смех. - Тогда мы все умрём. Хотите дождаться очередного цунами? Метановой катастрофы? Оледенения?
     - Мы здесь всего неделю, а уже установили с ними контакт, - сказала Уивер. - Почему не попытаться достигнуть понимания?
     - Слишком поздно, - прошипел Рубин.
     Взгляд Уивер бегал по стенам и потолку. Она не знала, сколько времени ещё осталось до того, как сюда явятся Ли или Пик. Может, Вандербильт. Но ждать недолго.
     - Что значит поздно?
     - Поздно, дура! - крикнул Рубин. - Через полтора часа мы приведём яд в действие.
     - Вы сошли с ума, - прошептала Оливейра.
     - Мик, - сказала Уивер. - Я хочу точно знать, как вы это сделаете. Иначе у меня рука соскользнёт.
     - Я не могу тебе это...
     - Я серьёзно.
     Рубин задрожал ещё сильнее.
     - В "Дипфлайте-3" две торпедные гильзы зарядим ядом. Мы их уже заполнили...
     - Они уже на борту?
     - Нет, я должен сейчас...
     - Кто выйдет на ней?
     - Я и Ли.
     - Ли - сама - вниз?
     - Это была её идея. Она не хочет случайностей. - Рубин заставил себя улыбнуться. - Вы же не пойдёте против неё, Карен. Вы не сможете этому воспрепятствовать. Мир спасём мы . Это наши имена останутся потомкам...
     - Заткнись, Мик. - Уивер стала подталкивать его в сторону двери. - Сейчас пойдём в эту лабораторию. Лодка не будет заправлена. Сценарий изменился.

***

     - У тебя что-то с Карен? - спросил Грейвольф, складывая оборудование в контейнеры. Эневек запнулся.
     - Нет. Собственно, нет.
     - Собственно?
     - Мы хорошо понимаем друг друга. Но я боюсь, что это всё.
     Грейвольф посмотрел на него:
     - Может, хотя бы ты начнёшь что-то делать правильно.
     - Не знаю, интересует ли её это. - Эневек вдруг осознал, что только сейчас впервые признался в этом и Грейвольфу, и себе. - Я правда не знаю, Джек. Я в таких делах профан.
     - Да уж знаю, - язвительно сказал Грейвольф. - Надо было умереть твоему отцу, чтобы ты хоть одной ногой ступил в мир живых.
     - Но-но...
     - Да ладно. Сам знаешь, что я прав. Почему бы тебе не пойти за ней? Она только того и ждёт.
     - Я пришёл сюда к тебе, а не к Карен.
     - Я это оценил. А теперь ступай.
     - Чёрт, Джек! Прекрати зарывать себя живьём. Идём наверх, пока у тебя плавники не выросли.
     - Я бы предпочёл плавники.
     Эневек неуверенно поглядел в сторону туннеля. Конечно, он бы с радостью побежал за Уивер, и не только ради себя. Его беспокоило её состояние. Она была немного не в себе. Он вспомнил, что она рассказывала ему про Йохансона.
     - Хорошо, кисни здесь, - сказал он Грейвольфу. - Если передумаешь, я наверху.
     Он поднялся с нижней палубы и миновал лабораторию. Она была закрыта. Он подумал, не заглянуть ли туда. Может, встретит там Йохансона. Ему не терпелось узнать о деле подробнее. Но потом передумал и поднялся выше, к ангару, чтобы бросить взгляд на эту пресловутую стену.
     Но не успел.
     Едва ступив в ангар, он увидел Вандербильта и Андерсона, выходящих на наружную платформу.
     Внезапно его охватило нехорошее предчувствие. Что они здесь делают?
     И куда, собственно, исчезла Уивер?

***

     Ревел западный ветер. Он дул с ледников, гнал вдоль корпуса "Независимости" огромные волны и вытягивал из моря последние остатки тепла.
     У поверхности всё бурлило, но на глубине царил покой. Ещё несколько месяцев назад в этом месте в глубину обрывались потоки ледяной, отяжелевшей от соли воды. Теперь к морю примешались пресные воды быстро тающей полярной шапки льдов. Гигантский североатлантический насос, который называли лёгкими Мирового океана - потому что вместе с остывшей водой на глубину попадали огромные количества кислорода, - медленно, но неуклонно останавливал свою работу. Конвейер морских течений замирал, потоки, несущие с собой тропическое тепло, замедлялись.
     Но хотя каскады падающей воды уже не обнаруживались, некоторое количество холодной воды уходило вниз, падая на дно Гренландского бассейна.
     На глубине трёх с половиной тысяч метров тьма уступила место синему свечению.
     Оно растянулось на громадную площадь: тонкостенная труба прикрепилась ко дну бесчисленными студенистыми присосками. Внутри трубы двигались миллионы щупалец, словно луг из синхронно колеблющихся водорослей. Они проталкивали куски белого вещества в направлении какого-то крупного предмета. Голубого свечения едва хватало, чтобы различить контуры этого предмета - два открытых купола затонувшего "Дипфлайта".
     Организм наполнял батискаф кусками белого льда. Его вошло внутрь не так много. Часть трубы отделилась, опустилась на батискаф и окутала его. Прозрачное вещество сомкнулось вокруг корпуса, уплотнилось и прижало купола. К образованному плотному пузырю подводился длинный тонкий шланг.
     Шланг начал пульсировать. Через него прокачивалась вода. Вода издалека. Тонкостенный эластичный шланг засасывал её от грязевого вулкана у норвежского побережья - и закачивал в органический резервуар, окружавший батискаф. Тёплая поэтому более лёгкая вода приподняла пузырь со дна.
     Белые куски гидратного льда среагировали мгновенно. Клетки кристаллов растопились. Сжатый в них метан взрывообразно увеличил свой объём в 165 раз, заполнил "Дипфлайт" газом и надул органическую оболочку. Желейный кокон отсоединился от шланга и герметично замкнулся. Ни один пузырёк газа не мог ускользнуть. Весь его объём устремился вверх, вначале медленно, затем - по мере уменьшения давления воды - всё быстрее, волоча за собой заключённый в пузырь батискаф.

***

     Уивер, стиснув Рубина своей железной хваткой и прижав к его шее остриё скальпеля, не успела выйти наружу. Дверь лаборатории распахнулась. Трое солдат с тяжёлым оружием ворвались внутрь и направили стволы на неё. Она услышала крик Оливейра и остановилась, не выпуская Рубина.
     В лабораторию вошла Ли в сопровождении Пика.
     - Вы никуда не пойдёте, Карен.
     - Джуд, - прокряхтел Рубин. - Как вы вовремя! Уберите от меня эту сумасшедшую.
     - Молчите уж, - прикрикнул на него Пик. - Сами создали проблему.
     Ли улыбнулась.
     - Скажите честно, Карен, - сказала она задушевным тоном. - Вам не кажется, что вы отреагировали несколько преувеличенно?
     - С учётом того, что рассказал Мик? - Уивер помотала головой. - Нет, не кажется.
     - Что же такого он вам рассказал?
     - Он пообещал нам цепную реакцию, вызванную ядом из торпедных гильз "Дипфлайта-3". Кстати, он упомянул, что вы собираетесь выйти в море с ним вдвоём. Через полтора часа.
     - Тс-с, - прошептала Ли и шагнула к ней. Уивер зажала Рубина и с силой рванула его назад. Оливейра застыла у лабораторного стола. Она всё ещё держала в руках штатив с мензурками, в которых был экстракт феромона.
     - Вы знаете, Мик Рубин, возможно, один из лучших биологов мира, но он страдает комплексом неполноценности, - сказала Ли. - Ему так хотелось прославиться. Мысль, что его имя будут помнить многие поколения людей, сводила его с ума. Этим объясняется его преувеличенная болтливость, но уж простите ему. Рубин собственную мать продаст за крупицу славы. - Она остановилась. - Но это больше не играет роли. Поскольку вы знаете, что мы задумали, придётся и вам объяснить необходимость, которая за этим стоит. Я делала всё возможное, чтобы не доводить дело до конца, но поскольку теперь уже все всё знают, у меня нет выбора.
     - Будьте благоразумны, Карен, - умоляюще сказал Пик. - Отпустите его.
     - Ни в коем случае, - ответила Карен.
     - Он нам нужен. А после поговорим.
     - Нет, разговоров больше не будет. - Ли достала свой пистолет и направила его на Уивер. - Отпустите его, Карен. Немедленно, или я стреляю. Это моё последнее слово.
     Уивер глянула в чёрное дуло.
     - Вы этого не сделаете, - сказала она.
     - Вы совершаете ошибку, Джуд, - хрипло сказала Оливейра. - Нельзя применять этот яд. Я уже объяснила Мику, что...
     Ли взмахнула пистолетом, направила его на Оливейра и выстрелила. Оливейра отшвырнуло к лабораторному столу, и она сползла по нему на пол. Штатив с мензурками выскользнул из её рук. Секунду Оливейра непонимающе смотрела на дыру в своей груди, потом её глаза остекленели.
     - Что вы делаете! - воскликнул Пик. Оружие снова нацелилось на Уивер.
     - Отпустить! - рявкнула Ли.

***

     - Доктор Йохансон!
     Он обернулся. К нему неторопливо шли по платформе Вандербильт и Андерсон. Последний, как обычно, с безучастным видом, а Вандербильт - с широкой улыбкой.
     - Должно быть, вы на нас сердитесь, - дружелюбно сказал он.
     Йохансон стоял в нескольких метрах от края платформы. Порывы ветра стегали его по лицу. За бортом вздымались высокие волны. Он уже собирался уходить внутрь.
     - Что вас привело сюда, Джек?
     - Ничего определённого. - Вандербильт поднял руки извиняющимся жестом. - Я просто хотел вам сказать, что нам очень жаль. Нехорошо получилось. Глупая история, ведь правда?
     Йохансон молча отступил в сторону, и те двое остановились.
     - Нам что-то нужно обсудить? - спросил Йохансон.
     - Я вас обидел, - сказал Вандербильт. - И хочу извиниться.
     Йохансон поднял брови:
     - Очень благородно с вашей стороны, Джек. Я принимаю ваше извинение. Что-нибудь ещё?
     Вандербильт подставил ветру лицо. Его жидкие светлые волосы трепетали, как ковыль.
     - Как тут холодно, - сказал он, придвигаясь ближе к Йохансону.
     Андерсон последовал его примеру, но остановился с другой стороны. Получилось, что они окружили Йохансона. Теперь он не мог пройти ни между ними, ни влево, ни вправо.
     То, что они замышляли, было настолько очевидно, что он даже не удивился. Лишь почувствовал смертельный страх, с которым не мог справиться. Он непроизвольно отступил на шаг и в тот же миг понял, что это была ошибка. Теперь он стоял на самом краю. Им оставалось совсем немного. Сильный толчок отбросил бы его на страховочную сетку, натянутую за бортом, а то и дальше сетки - прямо в воду.
     - Джек, - медленно сказал он. - Уж не хотите ли вы меня утопить?
     - Бог мой, с чего вы взяли? - Вандербильт с деланым удивлением выпучил глаза. - Я хотел с вами поговорить.
     - А что тут делает Андерсон?
     - Просто оказался рядом. Чистая случайность. Мы думали...
     Йохансон ринулся на Вандербильта, пригнулся и сделал прыжок вправо. Теперь он был далеко от края. Андерсон метнулся к нему. В первый момент казалось, что отвлекающий манёвр Йохансона удался, но тут же кулак Андерсона угодил ему прямо в лицо.
     Он рухнул и заскользил к краю платформы.
     Старший офицер без особенной спешки шёл следом. Его лапы подхватили Йохансона под мышки и рванули вверх. Йохансон пытался отодрать от себя его руки, но они были как бетон. Ноги его оторвались от пола, и он бешено забил ими, а Андерсон тащил его к краю, где стоял Вандербильт, скептически глядя вниз.
     - Ужасный шторм сегодня, - сказал замдиректора ЦРУ. - Надеюсь, вы уж извините, что мы сбросим вас вниз, доктор Йохансон. Придётся немножко поплавать. - Он повернулся к нему и оскалил зубы. - Но не бойтесь, недолго. Вода всего два градуса. Будет даже приятно. Всё сразу успокоится, все волнения пройдут, сердце замедлится...
     Йохансон закричал.
     - Помогите! - вопил он изо всех сил. - Спасите!
     Его ноги болтались уже за краем платформы. Под ним была сетка шириной метра два. Ничего не стоило перекинуть его дальше.
     - По-мо-ги-те!
     К его удивлению, помощь пришла.
     Он услышал, как Андерсон хрипло ахнул, и внезапно снова ощутил под ногами платформу. Потом Андерсон, падая навзничь, увлёк за собой и его. Хватка старшего офицера ослабла, Йохансон скатился с Андерсона, отполз в сторону и вскочил на ноги.
     Глазам его предстала гротескная картина. Андерсон, размахивая руками, пытался встать на ноги. Эневек сзади вцепился в его куртку и не отпускал, одновременно пытаясь выбраться из-под него.
     Йохансон бросился на помощь, но путь ему преградил Вандербильт.
     - Стоп! - В руке у него был пистолет. Он медленно обошёл барахтающихся на полу и встал спиной к проходу. - Неплохая попытка. Но теперь довольно. Доктор Эневек, будьте любезны, дайте встать нашему мистеру Андерсону. Он всего лишь исполняет свой долг.
     Эневек под дулом пистолета расслабил пальцы и выпустил воротник куртки Андерсона. Старший офицер вскочил. Не дожидаясь, когда противник поднимется, он схватил Эневека и швырнул к краю платформы.
     - Нет! - крикнул Йохансон.
     Эневек пытался за что-нибудь зацепиться. Он раскинул руки и ноги, но продолжал неудержимо скользить к краю.
     Андерсон, пригнув голову, ринулся к Йохансону, глядя на него лишёнными выражения глазами. Он протянул руку, рванул Йохансона на себя и ударил его кулаком в живот. Йохансон стал ловить ртом воздух. Боль волнами расходилась по его внутренностям. Он сложился пополам, как перочинный ножик, и упал на колени.
     Боль была нестерпимой. Он больше не мог подняться и давился, ожидая следующего удара.

Продолжение следует...