Литературное чтиво

Литературное чтиво Выпуск No 292 от 2005-11-03 Число подписчиков: 21    Александр БУШКОВ "ОХОТА НА ПИРАНЬЮ" Часть 2    Бег меж заборов    Глава 6. У каждого свой крест (продолжение)      Мазур встал там, где только что стоял Крест. Спокойно сказал, передернув затвор для уверенности, поймав на лету выскочивший патрон:      - Всем - спокойно. Милиция напротив... - кивнул Ольге. - Отойди. А ты - на ее место. И - лицом к стене, оба. - когда Ольга оказалась рядом, шепнул на ухо:      - Всю квартиру обыщи, а веревку мне найди... Присел на корточки, держа тех двух под прицелом, левой рукой охлопал карманы Креста, переправил себе в карман две запасных обоймы и ножик-выкидушку. Потом перевернул Креста лицом вниз - чтобы, придя в себя, тот не сразу сориентировался в пространстве.      Отошел от него в другой конец комнаты, достал сигареты и закурил.      Распорядился:      - Карабас, ремень из штанов вытяни и мне брось... И упаси тебя бог...      Но верзила ни о каком сопротивлений не думал - себя не помнил от страха, торопливо расстегивал неширокий коричневый ремень. Надя значительно лучше владела собой, по глазам видно, мучительно искала выход. И не находила.      Мазур, пуская дым, наблюдал за ней с приятной улыбкой. Докурив до фильтра, сложил Кресту руки за спиной и, сделав из ремня "мертвую петлю", перетянул запястья, прекрасно управившись левой рукой. Присел на стул и молчал, пока не вернулась Ольга. Протянула ему кусок веревки метра в три длиной:      - Вот, все что на кухне было...      - Тоже неплохо, - благосклонно кивнул Мазур. - Разрежь на шесть кусков. Ага... Сначала этому ноги свяжи, - он кивнул на Креста, начавшего уже шевелиться. - А вы оба - лицом к стене, встать на колени, руки за спину...      Когда вся троица была надежно спутана, Мазур, прижав глушитель к затылку Карабаса, поинтересовался самым мирным тоном:      - Кроме вас троих, еще кто-нибудь припереться может?      - Бля буду, - пробормотал тот, запинаясь. - Никого...      - Точно?      - Чтоб я так жил...      Мазур передал пистолет Ольге и быстренько прошелся по квартире, особое внимание уделяя шкафу и серванту. В шкафу, в большой синей сумке, отыскались деньги, миллиончиков пять с мелочью, штук двадцать патронов к "ТТ" в коробке из-под конфет, электрошокер "Скорпион" и большой перочинный нож - этот был "разрешенный", со старой, еще советской ценой на боковинке, обозначенной в рублях и копейках. Отыскался еще прибор ночного видения - не из самых сложных, такие сейчас можно купить в магазинах, с одним окуляром.      В комнате неразборчиво забубнили несколько голосов, послышался яростный вскрик, похоже, это Крест сердился. Поставив сумку, Мазур заглянул туда:      - Что орете?      - Да вот этот мне внушает, что он здесь самый хороший и надежный, - сказала Ольга, показав стволом на Карабаса.      - В оруженосцы мне предлагается? - хмыкнул Мазур.      - Да близко к тому...      - Сидите уж, волюнтаристы, - сказал Мазур. - Потом с вами займусь. И не орите - сами говорили, милиция напротив, и в доме их полно...      Вышел оттуда и продолжил поиски, но ничего особо интересного больше не нашел. Разве что большая пластмассовая коробка со множеством пузырьков без этикеток, каких-то маленьких кисточек и вовсе уж непонятных крохотных штучек, вызывавших почему-то ассоциацию с рабочим столом ювелира или часовщика. В том же отделении - два паспорта. Надя и по паспорту Надежда.      Крест именовался Николаем Петровичем Алентьевым - если фамилия вымышленная, подобрана со вкусом, едва отложив паспорт, Мазур ее забыл, пришлось вновь глянуть на нужную страничку.      Он пересыпал патроны себе в карман, проверил шокер - заряжен, сверкнул синий змеистый разряд - вернулся в комнату, взял со стола сигареты и бросил:      - Ну-с, вы еще поскучаете, а с Николаем Петровичем мы побеседуем...      Подхватил Креста под мышки и поволок в самую дальнюю комнату, осторожно опустил на пол, чтобы не беспокоить соседей снизу, сел на стул, закурил и принялся задумчиво разглядывать пленного.      Тот был подавлен, но не раздавлен - в глазах больше напряженной работы мысли, чем злости. Сыщик из Мазура был никудышный, он как-то не сталкивался с отечественным криминалом - да и с заграничным тоже, - но не составляло особенного труда определить, что Крест лихорадочно пытается нащупать выход.      - Ну что, хреново, Николай Петрович? - спросил Мазур без всякой издевки.      - Да уж, - без выражения отозвался Крест.      И посмотрел скорее выжидательно. Ничего не поделаешь, подумал Мазур, придется рисковать. Пристрелить эту троицу нетрудно, бросить связанными еще легче - только вот куда потом подаваться? На Карабасовской "Таврии" доехать до тайги? А может, по-крупному сыграть?      - А жить-то хочется? - спросил он.      - Как всем, - сказал Крест напряженно.      - Вот совпадение, мне тоже...      Он подождал, докурил до фильтра, но Крест так и не заговорил первым.      - А вот интересно, ты бы нас замочил? - спросил Мазур.      - Если как на духу - то не знаю, честное слово. Ты же мне времени не дал толком подумать, ногами дрыгать начал.      - "Не знаю" - это уже лучше, - сказал Мазур. - Вот если бы ты сразу вякнул "нет", я бы тебе категорически не поверил... Ладно. Я понимаю, мужик ты гордый и сопли распускать не собираешься, но выход какой-то искать надо, а? Если по большому счету, мне ваши трупы ни к чему. А вот нас вы бы пришили на всякий случай, чтобы под ногами не путались...      - Я же говорю - не дал ты мне подумать толком.      - Ну, извини, - сказал Мазур. - Так получилось... Трупы ваши мне ни к чему, а вот паспорта пригодятся. Кассирша на вокзале их особо вдумчиво изучать не будет...      - Ты раньше доберись до вокзала. На тебя всю пижманскую ментовню подняли - после твоих прогулок с севера на юг. Не сколь ты, как девочка в глаза бросается, тебя можно покороче постричь и очки напялить, а с ней сложнее - над ее прической поработать придется поискуснее.      - Ага, - сказал Мазур. - У тебя там в сумке - пакеты с хной, ножницы большие... Ты парикмахером на досуге работаешь, или Надежда?      - Ты нас двоих считай за одного. Во всех смыслах. Понял?      - Чего ж тут не понять? - протянул Мазур. - У меня аналогично... В общем, намекаешь, что я от ваших трупов ничего не получу?      - Намекаю.      - И вообще-то, я сам могу свою девочку постричь, а уж она разберется, как с хной обращаться...      - А если паспорта паленые? - хмыкнул Крест.      - Что, еще есть? То-то у тебя в сумке фотоаппарат...      - Найдутся. Только не тебе их искать... - Крест легонько усмехнулся. - А пытать ты меня не будешь - я ж орать начну, спалишься... Нет их в квартире, понятно?      - А пристрелю?      - А стреляй, - по вискам у него поползли крупные капли пота, но лицо оставалось спокойным. - Терять мне нечего, такая уж игра. Если я своего дела не проверну - лучше уж сразу глотнуть пулю, чем потом всю жизнь локти кусать... Все на карте. Понял? За такую карту и сдохнуть не жалко.      - Может, расскажешь?      - Нашел дурака, - усмехнулся Крест. - Давай уж так: ты сначала свою одиссею выложишь. А я подумаю, стоит с тобой связываться или согласиться на девять грамм... Что, слабо? Это ж я у тебя код дулом, а не ты у меня.      - Резонно, - согласился Мазур. - Только ведь потом, если что не так, я тебя обязательно пришью...      - Вот расскажи, а там, чем черт не шутит, и выход поищем...      - Отчаянный ты мужик...      - Вот только мужиком обязывать не надо, а? Словечко позорное... - он покрутил головой. - Что ты не мент, и так ясно. Но и не деловой, выходит, базара откровенно не понимаешь... Хоть и в наколках весь. Ну, колонешься?      - Отчаянный ты экземпляр...      - Потому и гуляю до сих пор на охоте, но без ружей, которые сзади несут...      - Ладно, - кивнул Мазур.      Он рассказывал кратенько и скупо, рисуя происшедшее в самых общих чертах.      Себя он представил согласно прежней легенде только на сей раз объявил не частным сыскарем (кто его знает, этого Креста, какие у него взгляды на частных сыскарей), а майором-парашютистом, украшающим своей персоной Западносибирский военный округ.      - Да уж, интересный у тебя отпуск получился... - хмыкнул Крест.      - Что, не веришь?      - Верю. Серьезно. Про такие охоты мне прежде слышать не доводилось - зато точно знаю один большой городок, где за крутые бабки и по хорошей рекомендации пройдешь зрителем на гладиаторские бои...      - А, это я слышал, - сказал Мазур. - Каратэ до упора...      - Хрен ты слышал. Я говорю - гладиаторские. На шпагах, на мечах - и все всерьез, никакой "первой крови". После этого и в твою охоту быстрее верится... И потом, если подумать... - протянул он. - Сунь сигарету в зубы. Благодарю. И потом, если твою версию принять, она отлично на все твои подвиги ложится, как по мерке шита, все объясняет... Одни прапора немного не укладываются.      - Вот их-то, хочешь верь, хочешь нет, я не убивал, - сказал Мазур. - Это моим горбом счеты свели...      - А хоть бы и ты, - безмятежно сказал Крест. - Что я, из-за вонючих дубаков слезы лить буду? Наоборот, майор... Мои тебе аплодисменты... Убедил. Верю.      - Вот спасибо, - сказал Мазур - А дальше что?      - Дальше? Дальше... - Крест медлил. Пару раз облизнул губы. - Интересное у нас совпадение целей. Обоим нужно отсюда смыться совершенно незамеченными. Только мне раньше нужно еще дело сделать... Майор, я так понимаю, ты, пока шел, в крови по самые уши вымазался? И на стену от этого не лезешь, тебе домой очень уж хочется... Если я на вас двоих последние чистые ксивы истрачу, отработаешь?      - То есть?      - Я вам делаю два чистых паспорта. И уходишь со мной по той дорожке, что я придумал. А взамен сработаешь вместо Дракона - ты, сердце мне вещает, еще получше сработаешь даже...      - А что делать?      - Да замочить человек несколько... сразу отмечу - из нерусского народа, и самых что ни на есть немирных - напряженно усмехнулся Крест. - Всего-то. Их там будет четверо. Кого-то я на себя возьму, но со всеми сразу не справиться. Они там начеку, гостя не ждут, но привыкли, что в любую минуту может неизвестный абрек появиться, добро попробует отобрать...      - И что ты у них отобрать собрался?      - Что бы ни было - вещь дорогая. Процент будешь выторговывать? Насчет разумного процента можно поговорить - там на три жизни хватит, пусть уж мне будет на две с половиной, и тебе - на половинку...      - А если я потом все заберу? - опросил Мазур, ухмыляясь.      - Продать не сможешь. Запорешься. Меня, майор, жизнь учила в людях разбираться... Кстати, староват ты что-то для майора.      - Черт с тобой, - сказал Мазур. - Полковник.      - Вот это уже больше на правду похоже. Вы, конечно, в последнее время тоже стали разнообразные бизнеса крутить, но будь ты причастен к чему-то такому и шурши у тебя в кармане приличная капуста, повез бы ты свою ляльку не в тайгу, а к теплым морям и холуям в смокингах... Морда у тебя, извини, не бизнесменская - даже учитывая, что по тайге мыкаешь который день и похудал с голодухи... Ну так как?      - А поподробнее?      - Поподробнее... Картина такая: есть людишки, которые возят кое-что незаконное, но чертовски дорогое. Не наркотики, не бери в голову... И сложилось так, что в одном месте - войнушка, в другом - милицейские строгости, в третьем - сгорел хозяин гостиницы. И застрял человек с товаром в глухом углу. А я его вычислил. И если тебе все это кажется просто - чтоб ты больше так не думал... Масса времени и нервов ушла. И деньги, каких ты в жизни не видел, все, что нажито непосильным трудом, как в той комедии выражались... И два жмурика безвестно догнивают. Такие вот дела.      - Короче, вор у вора дубинку крадет?      - Я тебе не трамвайный щипач, - сказал Крест. - Да и они - не плотва. И "семейка" за ними - дай боже. Я тебя честно предупрежу: если мы хоть в малости проколемся и оставим следочек, всю оставшуюся жизнь придется бегать с Чукотки в Антарктиду и обратно, будь ты хоть генерал, а я трижды в законе... Усек? Времени немного есть, идти завтра ночью... Ну, думай. Документы тебе нынче же нарисуем.      - А что, если я потом с ними смоюсь! - фыркнул Мазур.      - На вокзал? - досадливо поморщился Крест. - Брось ты. Я в этой жизни верю разве что Надьке, потому что знаю ее интерес... а вообще, и ей не верю. Просто ей выгодно шагать за мной, не отставая и не отбегая далеко... И тебе тоже гораздо выгодней, полковник, дернуть отсюда вместе со мной на приличной тачке, которой любой здешний мент честь отдаст не глядя.      - Ого! И где такая?      - А в том домике, куда пойдем. Для такого зверя - каких-то три часа до Аннинска. А Аннинск - это Транссибирская магистраль, масса поездов, и я тебе, закрыв глаза, тут же с ходу изложу, какой и во сколько там останавливается. Это надежнее, чем соваться на здешний вокзальчик. Наизусть расписание вызубрил... Девочку твою Надька пострижет и покрасит. Фотку на ментовской ксиве заменим. Хоть на твою, хоть на мою. И - с комфортом до Шантарска. А там уж разбежимся.      - А почему я тебе нужен?      - Тьфу! - поморщился Крест. - Глупеешь, полковник, на глазах. Я же говорю там будут четверо. Волчары еще те, стволами увешаны от яиц до ушей. Я, знаешь ли, не хилый и проворный, но без хорошего напарника и не рискну...      Его ребятки - я про бобра, которого будем обдирать, - надрочились на своих войнушках, против них нужен спец... Вроде Дракона. Который, как теперь ясно, из-за тебя сгинул, - не зря там палили. Приняли его за тебя, навалились, поди, целым взводом, а сдаваться живьем ему не было никакого интереса...      - Жалеешь его, а? - осторожно спросил Мазур.      - Из жалости, полковник, шубы не сошьешь, даже на заплатки не пустишь твою жалость. Печально, конечно, но судя по тому, как ты мне влепил, еще получше покойничка сработаешь...      - Я еще согласия не давал...      - А оно у тебя на роже написано - покривил губы Крест. - Вот такими буквами. Что тут думать, полковник? Это ж просто прекрасно, что мы с тобой живем на двух разных плоскостях на данном историческом отрезке делить ну абсолютно нечего... Может, развяжешь?      - Только если что - убью руками, - сказал Мазур. - И бесшумка твоя пока что у меня останется, уж не посетуй...      Он развязал сначала ноги, потом снял ремень с рук. Крест принялся ожесточенно растирать запястья, на которых виднелись синие полосы. Чуть подумав, Мазур плотно притворил дверь и вернулся на свое место.      - Раз пошла такая пьянка... - сказал он, поднес зажигалку, видя, как неуклюже Крест держит сигарету все еще скрюченными, затекшими пальцами.Объясни-ка ты мне, почему у такого серьезного... - он вовремя вспомнил про этикет, - человека в подручных ходит Карабас? Это ж сявка, за версту видно...      - А кто спорит? - спокойно пожал плечами Крест. - Только сявка эта до поры до времени полезная. Ты сможешь вырубить кое-что на подстанции так, чтобы оставить без света целую улицу?      - Вообще-то, если сначала осмотреться... - нерешительно сказал Мазур.      - А он вырубит сразу. Потому что волокет в этом деле. В Карабасе только и есть блатного, что наколки. Отсидел по малолетству за хулиганку два года блатной стал, не приведи господь... Как в том анекдоте - "и кличка у него блатная"... Знаешь? Ну вот. Я его в свое время заприметил-никогда не знаешь, кто и где потом пригодится. Пригодился вот... Есть у него, чтоб ты знал, старший брат Гоша. Ходит брат Гоша в милицейских погонах, пишется капитаном - но давно уже брату Гоше хочется больших красивых денежек и чтоб пачка была вовсе уж не вероятной толщины... И потому брат Гоша с нашей идеей потрясти бобра вполне согласен. И поедем мы туда, полковник, в натуральном "луноходе" с натуральной мигалкой.      - А этот брат Гоша нас там же не положит? - спросил Мазур. - Ежели, как говоришь, заховано у бобра на три жизни...      - В том-то и юмор, полковник, что вполне можно от него ожидать такого хамства, - оскалился Крест. - Значит, в чем наша задача? В том, чтобы брата Гошу заранее опередить. Он мне не сват, не брат - а мозгов у него не хватит, чтобы предварительно оставить на холодильнике письмишко... Да и оставил быне велика беда. Можно подумать, нынешняя фамилия у меня последняя... Гошу придется класть. Там же.      - А Карабаса? - нехорошо усмехнулся Мазур.      - Ну, логика требует, чтобы и Карабаса... Или у тебя по ним с Гошей душа болеть будет? - Крест подался вперед, глядя ему в глаза все так же умно и серьезно. - Полковник, ты меня ни в жизнь не заложишь. Потому что тебе самому всю оставшуюся жизнь придется о другом помнить, не до меня будет. Тебе еще надо доказать, что та парочка у парома весьма даже плохая... итак далее. Отмажет тебя твоя контора?      - Отмажет, - сказал Мазур.      - Все равно, при любом раскладе тебе будет не до меня. И мне нет смысла вас мочить - если все нормально пройдет, все живы останемся, делить будет нечего... А Карабас, сколько ему ни выдели, или болтать начнет, или выйдут на него очень даже быстро соплеменнички нашего бобра. Это тебе не милиция, они меня вычислят по крохотным деталькам... И вас тоже. Ну что, ощущаешь прилив гуманизма насчет этих двух братовьев?      - Да не особенно что-то, - честно сказал Мазур - Они же и меня заложат, если что...      - В корень зришь, - удовлетворенно сказал Крест. - А вот кстати... - Мазуру показалось, что он немного напрягся. - Ты со своей конторой связаться как-нибудь можешь? Чтобы они тебя на перроне в Шантарске встретили?      Они какое-то время смотрели друг другу в глаза и по лицам обоих, как зеркальное отражение, вдруг скользнули мимолетные ухмылки.      - Ага, вот оно что. - сказал Мазур.      - Ну, - спокойно сказал Крест. - Должен же я, прости, из тебя максимальную пользу извлечь в обмен на все хорошее с моей стороны? Мне много не надо - чтобы увезли с вокзала на хороших колесах, к которым линейная ментовня близко не подойдет... А там уж мы с Надюшкой где-нибудь на перекрестке соскочим и пойдем жить дальше, как нам нравится.      - Телефона в квартире нет, жаль, - сказал Мазур. - А на переговорку мне ехать рискованно...      - Да уж. Придется до финала тут просидеть.      - Оформлю это дело, когда сядем в поезд - сказал Мазур. - Но чтоб ты мне обеспечил мою фотку на милицейских корочках... В каждом поезде есть бригадир и рация. А по эмпээсовской рации знающий человек, кое во что посвященный, с военными свяжется без труда-ты, может, и не знаешь, для чего в каждом управлении дороги первые отделы, а я-то знаю... Так что...      - Так что - получается так на так - усмехнулся Крест. - До того, как прыгнем на крокодила, ты меня изо всех сил будешь опасаться, а потом и наоборот. Ну, поверю я тебе, полковничек, коли уж такой расклад, но учти - задумаешь продать, я в твою лялечку всегда успею шмальнуть...      - Аналогично, - осклабился Мазур. - Только я это насчет тебя буду иметь в виду...    Глава 7. Мы пошли на дело, я и Рабинович...      Очередную резкую перемену в судьбе Мазур принял довольно спокойно. И новых товарищей тоже. Он давно уже устал и удивляться, и волноваться, вообще проявлять эмоции. Ольга вела себя точно так же.      Конечно, его появление с Крестом рука об руку произвело среди присутствующих некоторый фурор. Освобожденный от пут Карабас долго и многословно клялся, что его не так поняли, он вовсе и не думал никого закладывать или менять хозяина, и, вообще, он есть самый верный подельщик в этих краях и во всем мире. Крест благодушно похлопал его по плечу и заверил, что нисколько в этом не сомневается - только потом, улучив момент, бросил на Мазура быстрый колючий взгляд (а сам в этот миг красочно расписывал, какая жизнь у Кара-баса настанет, когда тот получит свою жирную долю). Мазур понятливо опустил ресницы. Холодно, отстраненно подумал, что эту сявку и в самом деле но стоит отпускать живьем.      Ни Надежда, ни Ольга не задавали лишних вопросов. Лишь Карабас попробовал было распустить перед Мазуром хвост, напоминая, что он в этой благородной компании давний и полноправный член, а эрзац-Дракон - пришлый и оттого подозрительный, несмотря на все его учиненные по дороге художества. Мазур, не втягиваясь в дискуссию, молча врезал ему - легонько, но больно, чтобы знал, кто есть кто. Карабас попытался воззвать к Кресту, но моральной поддержки у главаря не обрел. И нельзя сказать, чтобы моментально воспылал к Мазуру лютой ненавистью - скорее уж с некоторым фатализмом принял новую иерархию, во мгновение ока возникшую в группе. Поворчал немного и притих, украдкой кидая на Ольгу гурманские взгляды, - впрочем, он и Надежду ими поливал при каждой возможности, что Креста, как Мазур подметил, только забавляло.      Вот с Надеждой обстояло далеко не так просто - Крест увел ее в другую комнату, и они там четверть часа дискутировали шепотом. Когда вышли, Мазур первое время перехватывал ее крайне недоверчивый взгляд - однако потом как-то незаметно унялась, смирилась, должно быть. Сам он объяснил Ольге ситуацию буквально в трех-четырех фразах - и посоветовал держать ушки на макушке.      Он не сомневался, что Кресту необходим точно так же, как Крест ему.      Словно двое на необитаемом острове - у одного есть спички, а у другого коробок, и оба понимают, что убийством дела не решить. Но в первый час оба непроизвольно разыгрывали некую фантасмагорическую шахматную партию пытались как можно незаметнее и непринужденнее следить за перемещениями друг друга по квартире, словно бы невзначай оказываясь поблизости, оба прекрасно понимали тактику партнера, даже ухмылялись чуть смущенно, но претензий вслух не высказывали. В конце концов, обоим это надоело, по они, не в силах перестать, еще какое-то время неуклюже пасли друг друга. Пока Надя не выглянула из кухни и не бросила с насмешкой:      - Все еще дурью маетесь?      Та еще была фемина, Мазур не мог не оценить - черт в юбке, честное слово. И кое в чем крайне напоминала девочку-лимитчицу, приехавшую зацепиться зубами за коечку в мегаполисе. Только вместо коечки-прописочки было загадочное богатство, которого должно хватить на три жизни. Мазур мог поклясться, что она либо деревенская, либо уроженка крохотного городишки вроде Пижмана - что-то такое неуловимо проскальзывало - молодые и смазливые умницы из крупных городов все же не столь зубасты и целеустремленны в жадном стремлении урвать единым махом куш...      А в общем, все это его не касалось. Декорации в очередной раз мгновенно переменились, а задача, как водится, оставалась прежняя: без потерь добраться до пункта Б, сиречь до Шантарска.      Часа через два Надя, по распоряжению Креста, занялась Ольгой. Увела ее в ванную, надолго там заперлась. Карабас тем временем смылся по каким-то делам, и Крест долго, водя карандашом по старательно вычерченному плану.      Объяснял Мазуру задачу. Задача, как обычно и случается с нарисованными на бумаге планами, выглядела незамысловатой: с двух сторон ворваться во двор, а оттуда и в дом, положив холодными всех, кто попадется по дороге, за исключением одного-единственного конкретного человека - которого предстояло вдумчиво и обстоятельно допросить, чтобы узнать, куда он заховал это. Когда дело доходит до претворения красиво изображенных планов в жизнь, частенько приходится отбрасывать напрочь партитуру-не говоря уж о непредвиденных случайностях. И Крест понимал это не хуже Мазура. Загвоздка в том, что, по словам главаря, второго раза у него уже не будет, через сутки за этим приедут...      Когда Надя привела Ольгу, Мазур ее в первый миг даже не узнал - никогда не видел с другой прической и без косы. Перед ним предстала очаровательная юная дама в чуточку тесном для нее платье (Надя была самую чуточку меньшей комплекции), с темными, чуть отливающими рыжинкой, волосами до плеч, слегка кудрявившимися. Она, пожалуй, стала еще красивее, но на миг показалась Мазуру незнакомой и даже чужой, и это было неприятно, словно в прошлом осталась некая важная частичка ее естества и какой-то частичкой Ольга теперь принадлежала этой квартире и этим людям, изменившим ее облик. Крест это моментально подметил:      - Что морщишься, полковник? Непривычно? Зато ни одна собака не узнает. Добавить очечки с простыми стеклами, помаду сменить - и можно идти в ментовку, секретаршей на работу проситься...      Появившийся через часок Карабас еще с порога начал коситься на Мазура как-то странно, обойдя его бочком, направился к Кресту, поманил в другую комнату. Вскоре выскочил оттуда, и, столь же загадочно глядя на Мазура, показал большим пальцем за спину:      - Иди, с шефом побазарь.      - Ну, ты даешь, полковник... - усмехнулся Крест, едва Мазур вошел и прикрыл за собой дверь. - Еще и опера пришил?      - Дошел, значит, слушок... - сказал Мазур, присаживаясь. - Он что, со своим Гошей виделся?      - Ага. Ментовка стоит на ушах... Очень им не нравится, что шлепнули их бравого инспектора. Так и роют землю носом. Вот под это Дракон и попал, под чрезвычайные меры и боевой азарт... - он небрежно перекрестился. - Амбец Дракону. Точно, вы там слышали, как его мочили. Он палить начал, естественно, менты по нему сгоряча из автомата вмазали - и в "луноход" грузили уже коченелого. Одной заботой меньше. А одной больше...      - Что, не нравлюсь я тебе теперь? - как мог небрежнее, - спросил Мазур. - Ты смотри - бачили очи, шо куповалы... Я ведь теленочком не прикидывался.      - Да кто говорит... Просто задачка усложняется. Я тебя хотел, очки нацепив, свозить осмотреться по той улочке - а теперь не рискну. Придется тут торчать до упора.      - Ничего, я планчик хорошо запомнил.      - Планчик... Потом гадай, как оно на натуре повернется... Ты смекаешь, что самое паршивое? Могут брякнуть по всей линии и пустить в губернский розыск.      - А что это усложняет? - пожал плечами Мазур.      - Да не то чтобы многое... Просто неприятно. Ты, кстати, его в самом деле шлепнул, или это опять твои таежные друзья так пошутили?      - Они, - сказал Мазур. - Незачем мне его шлепать было, он для меня как свет в окне... был. Гоша твой не сопоставит?      - Примем меры... - рассеянно отозвался Крест. - Стекла тебе наденем, Надька прическу новую состроит... - он распахнул дверь. - Карабас! Заходь. И рассказывай поподробнее.      - Гоша говорит, у них есть свидетель. Одежду описывает - в точности та, что на них была, когда я их встретил. Девочка: глаза голубые, коса длинная, светлая, и про наколочку упомянул, - он глянул на Мазура с некоторым почтением. - Тебя срисовали чуток потуманнее - ну там, высокий, волосы темные, длинноваты глаза серые... а вот наколочки твои перечислены все до одной.      - С-суки... - бросил Мазур, обращаясь к одному Кресту. - Я, когда там был, не расстегивался, так что ни солнца, не черепушки никакой посторонний свидетель узреть не мог. А у нее коса - да вообще волосы - была под платком... - повернулся к Карабасу. - Ты их в горотделе всех знаешь?      - А тебя кто интересует?      - Майор. Плечистый такой, будка сытая, нос тяжелый, можно сказать орлиный, глаза темные...      - Ботва есть?      - Нет, гладко выбрит.      - Завражнов, - уверенно сказал Карабас. - Замначальника горотдела. Майоров у них всего три, только Ванин курносый, а Лопарева я утром видел, при усах был, как обычно... Точно, Завражнов, некому больше.      - Запомню я это имечко... - сказал Мазур.      - Возьми деньги у Надюшки, - повернулся Крест к Карабасу. - Сгоняешь в темпе, купишь ему шмотки. А все, в чем они сюда пришли, - в узел и на свалку, да подальше, на ту, что у нефтебазы, туда сто лет никто не сунется... - обошел вокруг Мазура, словно вокруг скульптуры в музее. - Точно, волосы чуть подкрасить, а прическу сделать, чтобы волной над лобешником выгибались, хорошо изменит карточку... Какую бы тебе фамилию сочинить?      - Карпсатов, - сказал Мазур. - Ну-ка, повтори.      - Карп... Карпат... ты смотри, полковник, сечешь...      - А ты думал, один умеешь ребусы рисовать? - хмыкнул Мазур.      - Ну что ты... - Крест почти танцевальным шагом, качаясь с пятки на носок, прошел в дальний конец комнаты, обернулся с ухмылкой. Поднял в обоих руках черный "ТТ" глушителями вверх. - А вот так умеешь? Который твой? Ну, лови любой... - и кинул один Мазуру. - Я ж с тобой честно играю... только не забывай, кто тут банкует.      - Не забуду, - Мазур поймал пушку на лету, левой рукой провел по талии. Пистолета за поясом, конечно, не было. - Когда успел?      - А мимоходом, - блеснул зубами Крест. Ближе к ночи Карабас смылся, предварительно пошептавшись с Крестом.      - Пошел по телкам, бычок стоялый - небрежно прокомментировал Крест.      - А не боишься, что они с братом Гошей планчик получше твоего разработают? - с подначкой спросил Мазур.      - Не боюсь, ты знаешь. Они все свои планы вынуждены будут к моему подстраивать, а это две большие разницы...      На ночь Мазуру с Ольгой постелили в выбранной им самим комнате - той, что ближе к двери. Он ее выбрал чисто автоматически потому что окна выходили во двор, на лабиринт гаражей и сараюшек. Креста он уже не опасался совершенно - если бы хотел, мог давно положить из второго ствола, припрятанного так, что Мазур его при беглом обыске не нашел. Правда, это еще не означало, что охотник за загадочным кладом намерен, как и обещал, сесть в поезд вместе с Мазуром, так что расслабляться рано...      Пистолет он сунул под подушку, а одежду положил так, чтобы моментально в нее впрыгнуть при тревоге. В первые часы его немного нервировал вой сирен, то и дело раздававшийся у горотдела, до которого и было-то полминуты ходу.      Потом как-то свыкся.      Уснуть он не мог долго. За тонкой дощатой стеной, у Креста раздавался шепот - сначала деловой, тихий, потом погромче и веселее, после недвусмысленной возни долго поскрипывал диван и слышались стоны-вздохи. Судя по всему, Крест тоже уже не опасался со стороны Мазура какого-то подвоха - и парочка охотников за сокровищами без особого стеснения развлекалась вовсю, по звукам уже не определить было, что они там вытворяют, ради приличия Надя пару раз урезонивала напарника, ссылаясь на соседей за стеной, но все начиналось сначала. Когда они угомонились, был уже третий час ночи - но Мазур не торопился засыпать, лежал на спине, глядя на бледную полоску меж плотно задернутыми шторами - свет фонаря во дворе - и ни о чем особенном не думал. Отметил лишь, что Крест недурно подобрал путь отхода: Аннинск уже не принадлежит Шантарской области, подсознательно числится как бы чужой территорией - если повезет, и Прохоровы ребятки прохлопают этот вариант...      Ольга пошевелилась, положила голову ему на плечо - от ее волос еще попахивало хной. Мазур решил поначалу, что это она во сне, но тут же почувствовал, как ее пальцы с явным намеком поглаживают его бедро.      - Спи, малыш, - шепнул он, не поворачивая головы.      Но она прижималась все теснее, пальцы действовали вовсе уж недвусмысленно - и впервые за все время, что Мазур ее знал, это у него не вызвало ровным счетом никакой реакции, прежде прямо-таки взрывоподобной.      Понемногу и она начала что-то соображать, прошептала с нескрываемой обидой:      - Брезгаешь?      - Глупости, - шепнул он без особой уверенности. Он сам толком не описал бы, что с ним происходит. Он любил ее но забыть ничего не мог, и в мешанине чувств все же главенствовала над всем остальным оскорбленная мужская гордость, все то же пещерное, поднимавшееся из глубин души...      Ольга отвернулась, резко перекатилась на левый бок.      - Малыш... - Мазур попробовал тронуть ее за плечо.      Она яростно отмахнулась локтем, не оборачиваясь. Бесполезно, это надолго... Мысленно плюнув, Мазур сунул сигарету в рот и в который уж раз попытался лениво угадать, что им завтра предстоит отвоевывать.      ...Утром Карабас, явившись в самом прекрасном расположении духа, приволок старенький фотоувеличитель и картонную коробку с прочими принадлежностями.      Надя сфотографировала и Карабаса в том числе - Мазур было удивился сначала, но тут же понял: предназначенного на заклание не стоит пугать раньше времени. Вновь ворохнулись подозрения, и расстаться с ними было трудненько.      Отпечатав снимки, Надя забрала у него милицейское удостоверение и надолго заперлась в дальней комнате, прихватив тот самый наборчик, смахивающий на арсенал ювелира и напомнив категорически, чтобы никто и носа не совал, "не вздумал сопеть над душой".      Делать было решительно нечего. Ольга, определенно дувшаяся, сразу после завтрака завалилась спать - зевавший Карабас ушел в другую комнату и последовал ее примеру. Мазур с Крестом часа два играли в шахматы, поставив вместо недостающих фигур два пистолетных патрона, рублевую монету и пробку от "фанты". Довольно быстро Мазур понял, что столкнулся с достойным противником и заиграл всерьез - но все равно не получилось ни решающей победы, ни решающего поражения, достойная боевая ничья.      Маясь бездельем, тщательно разобрали и смазали пистолеты. Посидели на кухне над планом, разбирая варианты атаки очень быстро Мазур понял, что Крест в армии никогда не служил, вся его изобретательность и ум другого происхождения... А впрочем, это ничего не меняло.      Часам к шести вечера Надя кончила работать. В данном вопросе Мазур вряд ли мог бы сойти за эксперта - но, на его дилетантский взгляд, паспорта четы Карпсатовых со всеми необходимыми штампами и печатями были сработаны превосходно. С час он под чутким руководством Креста придавал документам потрепанный вид оказалось, сложная и изощренная процедура, целая наука.      Хорошо еще, красные корочки не требовали такой операции. Но с паспортом Карабаса Крест возился еще более тщательно.      Оглянувшись на плотно притворенную дверь кухни, Мазур поинтересовался:      - Что, каждую мелочь отрабатываешь?      Крест еще тише ответил, изобразив намек на улыбку:      - Тут случай особый. Ложный следок. И неплохой. Ты запомни накрепко, полковник, - уже взявшись за это дело, мы с тобой покойники. Теоретические. Вот и надо мозгу изощрить, чтобы в практические не перепрыгнуть...      У Мазура давно уже зародились подозрения, что эта парочка мастеров на все руки может представлять собой часть чего-то большего - как идущий на задание "морской дьявол", даже будучи одинок, остается частью военного флота. Но вопросов он, естественно, задавать не стал - к чему?      В восемь проснулась Ольга, встала все такая же нахмуренная, ее взгляд старательно скользил мимо Мазура, и он почел за лучшее оставить все как есть, не углубляясь в дебри словесных разборок. Крест моментально просек, что меж ними пробежала чертова дюжина черных кошек, но держался так, словно ничего не замечает, долго развлекал Ольгу то ли выдуманной, то ли правдивой историей о том, как его хороший знакомый бежал из лагеря в бензобаке КРАЗа.      К молчаливому неудовольствию Мазура, с Крестом Ольга держалась не в пример любезнее, даже невинно кокетничала. Должно быть, на лице у него что-то этакое все же отразилось - Крест, когда они остались на кухне вдвоем, ухмыльнулся:      - Оберст, что ты звереешь? Не бери в голову, я ж шутейно язык чешу. Скажу тебе по секрету - даже если когда и дернет бес в ребро, с Надюшкой не разгуляешься, ревнивая, что Отелло в портках...      - Да при чем тут... - махнул рукой Мазур. - Просто сложности.      - Поцапались?      - Как сказать...      - Ничего. Пройдет все гладко тьфу-тьфу-тьфу! - он старательно постучал пальцами по столу, - я тебе для нее дам один сувенирчик - все сложности как рукой снимает. Еще с первобытных времен проверено...      Ближе к ночи и он откровенно занервничал - непрестанно расхаживал по комнате и мурлыкал: Мы пошли на дело, я и Рабинович, Рабинович выпить захотел. Почему ж не выпить бедному еврею, если у него нет срочных дел?      Собственно говоря, дело не в нервах - Мазур сам прекрасно знал, как мучительно медленно, тягуче ползет время перед схваткой, когда срок определен заранее и отступить от него нельзя ни на минуту... Он и сам не находил себе места. Карабас несколько раз просил у Креста разрешения на "ма-аленькую дозу", в последний раз соглашался и на глоточек водки - но Крест в конце концов не выдержал, взорвался, рявкнул матом и полез за пистолетом. А может, взрыв был продуманным. Главное, Карабас утихомирился, поторчал на кухне, мешая готовившим ужин женщинам и допытываясь у Ольги, нет ли у нее младшей сестренки, столь же очаровательной (на сей раз уже Мазур чуть ему не врезал), потом сел к старенькому телевизору и печально смотрел какой-то дешевый триллер, запущенный по местному кабельному телевидению.      Телевизор был черно-белый, да и кассета оказалась не менее чем двадцатой копией - но Мазур с Крестом к нему вскоре присоединились, бессмысленно пялились на экран, где какой-то удалец побивал настольной лампой и ломом добрую дюжину ниндзей. А там и дамы к ним подсели и все, словно большая дружная семья, отрешенно торчали у голубого экрана, любовались вторым триллером, потом ужастиком и мультфильмами, уйдя в себя, не перекинувшись ни словечком.      В третьем часу ночи Крест встал, решительно выключил телевизор:      - Ну все, товарищи и дамы. Собрались внутренне, настроились надело... Кто-то чего-то запамятовал? Нет? Уж вы, головастые мои... Дуремар, наган оставишь дома.      - Да я...      - Пусть они с пушками бегают - Крест кивнул на выключенный телевизор.Тебе в деле ствол без глушака ни к чему. Обесточил - и смотался в срок. Ну?      Карабас с превеликим сожалением выложил на стол черный наган - как ребенок, которого вынудили расстаться с игрушкой. Крест придвинул его Ольге:      - У тебя пока побудет. Мандража нет?      - Давно уже нет... - пожала она плечами.      - Отлично. Вот и сиди, как верной супруге положено, жди муженька с работы...      Вынул большой, пестрый флакон с аэрозолем, снял колпачок и кивнул Мазуру:      - Рукава засучи-ка, сейчас заделаем перчаточки, как за бугром положено...      Мазур, знакомый с этой придумкой, вытянул руки. Туманная струя с резковатым запахом обдала его кисти - но запах тут же улетучился, а туман на глазах застывал, обволакивая руки тончайшей, но чертовски прочной полимерной пленкой, надежно заменявшей любые перчатки и способной продержаться в облипочку часов шесть, прежде чем начнет отставать и морщиться.      - Ого! - сказал он. - Откуда дровишки?      - Из лесу, вестимо, - Крест старательно обрабатывал себе руки. - Что, видел раньше?      - Приходилось.      - Ох, не прост ты, полковник, не прост...      Он менялся на глазах, расхаживал по комнате бесшумно, упруго, движения вновь стали экономными, кошачье-плавными. Щеки у Нади слегка разрумянились, она часто, глубоко дышала.      - Та-ак... - Крест, оглянувшись, подошел к ней, взял за плечи и цепко глянул в глаза:      - Надия, не искри. Сам все понимаю, но соберись...      И прянул к окну, заслышав приближавшийся звук мотора. Не глядя, опустил предохранитель, сделал левой рукой винтообразное движение. Догадавшийся первым Мазур нажал выключатель, и комната погрузилась в темноту.      - "Луноход", - не оборачиваясь к ним, процедил сквозь зубы Крест. Инвентаризация: "луноход" - один, мусорок-один... Гоша. Вроде все вокруг чисто пока... Ну, орлы, паш-шел секундомер! Дуремар, инструменты возьми!      В дверь постучали. Крест молча показал Мазуру на дверь в ближайшую комнату и не спеша направился открывать. Мазур с пистолетом наготове бесшумно отступил в темноту (невинное словечко на случай, если Крест усмотрит в происходящем ловушку либо иную опасную неправильность, они обговорили раньше).      Но сигнала тревоги не последовало. Вошел один-единственный человек, Крест запер за ним дверь, провел в комнату и зажег свет, Мазур слышал, как он спросил:      - Все готово?      - А что там готовить? - спокойно, небрежно отозвался вошедший. Пустячок... Ну, приехал твой босс?      - А то. Сейчас познакомлю...      Мазур сунул пистолет сзади за пояс и вошел в комнату. Что до "босса", это была очередная придумка Креста, долженствующая отвлечь внимание Гоши главным образом на Мазура - фокус старый и, в общем, надежный, нечто подобное практикуется и в спецчастях: противник отвлекается на какого-нибудь верзилу, косую сажень в плечах, увешанную стволами по самые уши, не подозревая, что щупленький неприметный солдатик, у которого из оружия лишь фляга и саперная лопатка-убивец не в пример более страшный...      Здесь, правда, обстояло иначе - Мазур не сомневался, что Креста во многом превосходит, но фокус основан на другом: именно от "босса" капитан будет ждать подвоха, а займется-то им как раз Крест, когда время придет...      Надя сварганила Мазуру модную высокую прическу, а потом, нацепив очки с простыми стеклами - не огромные блюдца, а совсем маленькие, круглые - он сам себя в первый момент не узнал в зеркале.      Однако с капитаном следовало держать ухо востро - Мазур с порога оценил, что Гоша, хоть и весьма похож на Карабаса, интеллектом младшего братишку определенно превосходит.      И определенно мается кое-какими комплексами - чего в Карабасе, незамысловатом, как граненый стакан, нет вовсе. Уже в первые минуты, едва перебросившись парой фраз, Мазур вычислил суть и обнаружил, что капитан Гоша старательно лепит из себя двойника какого-нибудь техасского шерифа из среднего боевичка. Он был немногословен, фразы не произносил, а цедил сквозь зубы крайне веско и авторитетно, двигаться старался медленно, в каждый жест и шаг вкладывая кучу осанистости, вальяжности - и видно было, что это не присущие от природы качества, а старательно игравшаяся роль. Впрочем, на провинциальную шпану, смотревшую те же самые боевики, это должно было производить впечатление. Сейчас жвачку достанет, в какой-то миг подумал Мазур, и не ошибся: Гоша, ростом и комплекцией даже превосходивший братца, плавным движением отправил в рот два розовых шарика, медленно пошевелил нижней челюстью и сказал, глядя на Мазура без враждебности, но и отнюдь не дружески:      - Ты только вилять не вздумай, босс. Это, знаешь ли, мой городок.      Оценив по достоинству опять-таки выдернутую из классических боевиков фразу, Мазур ответил в тон:      - Я, парень, всегда честно играю... потому что так выгоднее. Знаешь ли.      - Ну, смотри, - сказал капитан, почти не разжимая губ.      - Все нормально, Гоша, - легонько хлопнул его по плечу Крест. - Босс человек головастый, ему сейчас честным быть не в пример выгоднее...      - Раскладка прежняя? - осведомился капитан.      - Конечно, - кивнул Крест. - Когда Карабас справится, возвращается сюда и ждет на пару с нашей Светой, когда вернемся. Тут и посчитаем червончики - до утра возиться придется... А там уж мы у тебя в руках: захочешь - вывезешь из города, захочешь - сдашь...      - Играем честно, - сказал Гоша, перекатывая жвачку во рту. - Вывезу. - Оглянулся на стоявшую в дверях кухни Ольгу. - Лишь бы ваша Света братана обижать не вздумала... - Обидишь его, как же.      - Ну, может, у нее два черных пояса на стройной талии... Ты смотри, Вовик будет ушки на макушке держать.      - Да ладно тебе, - усмехнулся Крест со всем возможным обаянием.      - Посмотрим, - капитан одарил Мазура тяжелым взглядом. - Ты пока что запомни одно... босс. Я на это дело согласился только потому, что эти черномазые, пиявки хреновы, уже поперек горла стоят. Усек?      Мазур молча кивнул, так и не задав, разумеется, вопрос, вертевшийся на языке: не собирается ли капитан перечислить свою ожидаемую долю детскому саду или Конгрессу русских общин? И так ясно, что не собирается.      Он был в тонких кожаных перчатках - раздобыла умелица на все руки Надя, отвечавшая за реквизит. Так что его наколок капитан не видел - зато у младшего брательника хватило времени и возможностей лицезреть все до одной.      Поделился он со старшим своими наблюдениями, или нет? И какой финал запланировал для себя старшенький?      Ясно пока одно: в правом кармане бушлата у него лежит револьвер, очень похоже, что наган, снятый с вооружения милиции бог весть когда. Если Гоша знает о наколках и сопоставит Мазура с фигурантом последних ориентировок что тогда? Ну, сдавать в родную контору, конечно, не будет - а вот шанс для себя в этом увидит наверняка. Лишний шанс положить всех подельников, чтобы клад целиком достался семье...      - Ну, присели перед дорожкой? - спросил Крест, первым опустился на кончик стула и почти сразу же вскочил.      Надя накинула плащик, надела светлый парик, и они вышли гуськом. Шагавший последним Мазур подмигнул Ольге, легонько погрозил пальцем. Очень уж опасно было оставлять ее одну дожидаться Карабаса: если брательнички приготовили ловушку, лучше засады на квартире и не придумаешь - но делать было нечего, пришлось согласиться с планом Креста.      Ольга ответила равнодушным, почти чужим взглядом. Он досадливо поморщился, пошел вслед за Крестом, на ходу вешая на плечо футляр с прибором ночного видения.      Гоша сел за руль, Надя устроилась рядом с ним. Мазур с Крестом оказались на заднем сиденье. Крест тут же напялил лежавший там бушлат, надел милицейскую фуражку. Мазур сидел спокойно - отведенная ему роль такого камуфляжа не требовала.      Пожалуй, впервые в жизни он ехал в милицейской машине - если не считать короткого рейса в кузове "трезвяка", когда они с Морским Змеем, будучи еще курсантами, попались совершенно глупо.      Никаких признаков слежки он не обнаружил. Трещала рация, хрипло выплевывая что-то нечленораздельное. Они катили по безлюдным улицам, сплошь и рядом не освещенным вовсе, свет в домах уже не горел, городок спал. Но милиция, как быстро понял Мазур, бдила по-прежнему - "луноходы" попадались что-то очень уж часто для столь крохотного городка...      Потом оказались в совершеннейшей темноте - Мазур смутно различал по обеим сторонам силуэты добротных частных домов. Гоша, погасив фары, затормозил.      Опустил стекло со своей стороны. Непроглядная темень и тишина, только собаки побрехивают.      Впереди показались плавно приближавшиеся подфарники - два раскаленных уголька, наплывавших во мраке. Смутно белевшее пятно обернулось "Таврией".      Выскочил Карабас, просунул голову к ним в машину:      - Порядок. Вся улица без света. Даже если приволокут в такую пору электрика, с маху не справится - я там пошерудил... Телефоны тоже. Все провода, какие были. А если у них переноски есть, я уж не ответчик...      - Ладно, давай на хату, - распорядился Крест. - И смотри там...      - Едем? - бесстрастно спросил Гоша.      - Погоди, - Крест вытащил сигареты. - Подымим чуток, посидим. А то и встревожиться могут - только свет погас, как гости и нагрянули... Переноски у них определенно есть, а, капитан?      - Это точно, - сказал Гоша. - Я Инала сто раз видел с рацией, да и остальных тоже...      - Что делать, - поморщился Крест. - Если уж пойдет такая пьянка, и успеют кликнуть кунаков, придется борзеть. У тебя, я смотрю, за сиденьем автомат имеется...      - Придется, - неохотно отозвался капитан. - Шуму вот не хочется...      - А кому хочется? Ладно, поехали. Нам, главное, друг друга не перестрелять и взять хоть одного живьем, иначе до утра будем половицы отдирать и по углам шариться...      Гоша зажег фары, переключил их на ближний свет и медленно поехал в глубь темной улицы. Собачий брех сопровождал их, как шлейф. Через минуту Крест похлопал Мазура по коленке. Тот понял, открыл дверцу и выпрыгнул. Огляделся.      Глаза уже привыкли к темноте, да и небо было звездное, ясное. "Уазик", включив мигалку, резко повернул вправо, остановился впритык к основательным высоким воротам, осветив их фарами, - на сей раз дальним светом. Захлопали дверцы. Мазур, зачем-то пригибаясь, на полусогнутых пробежал мимо палисадника, свернул в крохотный проход, образованный двумя заборами, придерживая карман левой рукой, чтобы не вывалился длинный американский фонарик с мощным рефлектором. Как и описывал Крест, посреди прохода растет высокий тополь - правда, ветви, нависшие над забором слева, аккуратно подрезаны, чтобы по ним не перелезли и не спрыгнули внутрь. Но обрубки сучьев остались, и Мазур кошкой взлетел наверх, обдирая подошвами кору, угнездился на суку. Собака в том доме, куда они собирались ворваться, лаяла вовсю - как и собака в оставшемся за спиной доме, но это вряд ли всполошит хозяев: во-первых, собаки заливались по всей улице, во-вторых, Гоша принялся ожесточенно сигналить, так и не выключив фар, заливавших ворота ярким светом. И маячок на крыше по-прежнему озарял окрестности ритмичными синими вспышками.      Мазур поднял к глазам напоминавший кинокамеру прибор. Большой дом под железной крышей не по-здешнему поставлен в глубине обширного двора, к нему примыкает гараж и что-то вроде сарая, тоже кирпичные. По внутренней стороне забора, чуть пониже гребня, примерно на полметра, протянута в четыре ряда колючая проволока - м-да, замучишься перелезать...      Кто-то уже вышел из дома, светя себе под ноги сильным фонариком, постоял у крыльца. Синие вспышки озаряли двор. Мазур рассмотрел, что собака, здоровенная овчарка, не привязана - подбежала к стоявшему, махнула хвостом и вновь кинулась к воротам.      Из дома что-то крикнули на незнакомом языке. Стоявший громко ответил, Мазур понял единственное слово: "милиция". Из дома после недолгого молчания переспросили, затем, судя по тону, отдали приказание. Человек пошел к воротам, на ходу достал большой пистолет и держал его за спиной в правой руке.      Овчарка, ободренная его приближением, залилась пуще.      Мазур терпеливо ждал. "Привратник" отпер калитку, чуть-чуть приоткрылтам на манер дверной цепочки была приспособлена цепь не тоньше собачьей.      Осторожно выглянул, спросил уже на чистом русском:      - Что надо, слушай?      - Милицию не узнаешь? - рявкнул Гоша. Вряд ли ему пришлось долго стараться, чтобы изобразить непреклонное хамство. - Собаку привяжи, поговорим!      На крыльцо вышел еще один, перекинулся парой слов с тем, у ворот, поймал овчарку за ошейник и оттащил ее подальше, к конуре, но запирать не спешил, так и остался стоять.      - Что надо? - повторил человек у ворот.      Мазур не видел, что там происходит, но прекрасно знал наперед: сейчас Гоша подтолкнет Надю к воротам... Ага, вот ее голос:      - Он, та самая морда! Только тогда в кожанке был...      - Зачем обижаешь? - спокойно спросил привратник. - Я тебя первый раз вижу, красивая, а жаль... Капитан, тебе что, денег надо? Сразу и скажи, как мужчина, а не заставляй красивую девочку врать в глаза...      - Как разговариваешь, сука? - послышался кипящий отнюдь не деланным возмущением голос капитана. - Я тебе что, кунак?      - Вы, гражданин, в самом деле, так развязно себя не ведите, - поддержал Крест.      - Почему развязно, а? - привратник был невозмутим. - Я к тебе в дом среди ночи постучу, нехорошими словами называть буду, ты не обидишься? Зачем девочку привел? Я ее впервые вижу. Может, нам разбудить Инала, чтобы разбудил Павлюка? У тебя на погонах звездочек меньше, чем на хорошем коньяке, не та астрономия, чтобы я навытяжку становился... - в голосе просквозили озорные нотки, похоже, он малость забавлялся. - Капитан, кто же так дела делает?      - Да он это, морда бесстыжая! - вскрикнула Надя.      - Ну зачем так говоришь, симпатичная? Ага, я, должно быть, к тебе приставал только что, да? Платье порвал, да, в кусты тянул? А ты вырвалась и в милицию прибежала... Вот не люблю я, капитан, когда наглеют без всякой оглядки на свою убогую астрономию... Ну что, будить Инала? Или дать тебе на бутылку, и езжай себе к киоску - там, у вокзала, открыто еще... Пьяный, да? Не хватило?      - У меня потерпевшая, - ледяным тоном сказал капитан.      - Дурь у тебя в голове, а не потерпевшая. Иди, мой хороший, отсюда по-доброму, пока Инал не проснулся... С потерпевшей придешь утром, только не забудь прихватить казенную бумажку, на которой уважаемый товарищ прокурор расписался в нужном месте, - а то и днем ворота не открою, повестку пришлешь, как положено...      Все, пора работать... Чуть откинувшись назад, Мазур прижался спиной к толстому стволу тополя, не отнимая от глаз прибора, дважды нажал на курок.      Глушитель выплюнул две желтых вспышки, сопровождаемых не особенно громкими щелчками, - хороша машинка, машинально отметил Мазур, не кустарщина - и человек с собакой перестали жить. Он громко свистнул, подавая сигнал, рванулся вперед, перекидывая прибор за спину. Когда левая нога наступила на забор, собрался, сгруппировался и прыгнул во тьму вытянутыми руками вперед.      Крутанув сальто над колючей проволокой, приземлился на согнутые ноги, не выпрямляясь, длинным прыжком ушел в сторону, распластался на холодном бетоне. У ворот сверкнула неяркая желтая вспышка, послышался шум падающего тела, по двору тут же полоснул луч фонаря - Крест с капитаном ворвались в калитку.      Из окна рядом с крыльцом через стекло посветили фонарем. Мазур послал туда пулю, переместился правее. Фонарь моментально погас, но пробитое пулей каперанга стекло тут же разлетелось вдребезги - внутри засветилась, запульсировала небольшая желтая бабочка, слышно было, как в забор попадают пули, автоматная очередь прошла наискосок над тем местом, где только что был Мазур. На фоне стены из светлого кирпича четко выделялись силуэты Креста и Гоши, прижавшихся слева от двери.      Еще одна очередь из бесшумки хлестнула по двору, наугад нащупывая противника. Мазур приподнялся на корточках так, чтобы голова не поднялась выше подоконника, пробежал вдоль боковой стены. В доме слышалась возня.      Перехватив фонарик, Мазур выбил им стекло, как дубинкой, тут же зажег фонарик, бросил внутрь - и прыгнул следом. Отпрянул в угол, прижался к стене.      В богато обставленной комнате никого не было. Вскрики и визг слышались совсем рядом. Подобрав фонарь, Мазур переместился к двери, распахнул ее пинком, выскочил, двигаясь в нечеловеческом ритме. Коридор. Ковер.      Движение...      Выстрелил по смутно белевшему силуэту - тот скорчился, обеими руками схватившись за грудь, опустился на пол. Мазур уже бежал мимо него к другой двери, полосуя стены белым лучом фонаря, держа его на отлете, высоко над головой, так, чтобы светил сверху вниз, а противник никак не мог сориентироваться, выстрелить прицельно...      Погасил фонарь, замер, прижался к стене, стараясь не дышать. Где-то слева послышался шум - там должна быть входная дверь... Нет, тяжелое дыхание ему не почудилось - едва различимая во мраке фигура медленно перемещалась по стеночке, то и дело сторожко замирая.      Проникавшие в окно отблески фар машины отразились от металлического предмета в его руке. Мазур, не шелохнувшись, помня о "языке", терпеливо ждал, пока не ощутил запах хорошего мужского одеколона и спиртного, - и тогда по всем правилам ударил, выбивая пистолет из руки, валя в беспамятство.      Отпрянул за массивный шкаф.      Дверь распахнулась, откуда-то сверху ударил луч фонаря точно такого, как у Мазура. Он включил свой, прямо-таки на лету, отбрасывая подальше от себя,и успел заметить в кувыркавшемся луче искаженную физиономию Креста. Тихо позвал:      - Крест!      Но пуля из бесшумки успела ударить в пол рядом с упавшим фонариком.      Крест, светя мимо Мазура, подбежал и встал рядом:      - Что там?      - Вроде все... - выдохнул Мазур.      - Гоша, пошел! Кто это? - Крест посветил фонарем вниз. - Ага, Инал... блядь, ты что его...      - Жив, - сказал Мазур.      - Порядок, вяжи! Двух мы положили, вроде никого бы не должно...      Они озирались, обратившись в слух. Ни малейшего звука. И двинулись по комнатам, тихонько распахивая двери, светя сверху вниз. Вновь оказавшись в том коридоре, Мазур посветил на пол - накрашенная мордашка, исказившаяся в немом ужасе, неподвижные глаза широко открыты, белая ночнушка, дешевенькое ожерелье на шее...      "Принесло тебя, дуреха", - подумал Мазур, не способный сейчас испытывать какие-либо чувства, а уж тем более угрызения совести - некогда было.      Обойдя дом и двор, они убедились, что живых обитателей в нем больше не осталось. Из-за колючей проволоки никто не сумел бы выбраться со двора через забор...      - Двоих, говоришь, положили? - спросил Мазур. - При нем что, четверо было, а не трое?      - Трое, - сказал Крест, ощерясь. - Шлюшка какая-то подвернулась, не отпускать же... Пошли, полкан, живо! Нам с ним еще потолковать надо... Гоша, ворота карауль! Главная-то работенка только и началась...      ...Она не затянулась, эта главная работенка. Когда главного, упитанного бородача лет сорока, отволокли в подвал, Крест дернулся было допрашивать - но Мазур, одержимый желанием покончить все побыстрее, велел ему держать фонарь, а сам без колебаний пустил в ход кое-какие методики, касавшиеся допроса пленных в особых условиях. Бородатого Инала хватило минут на пять. И три больших, плоских пакета, замотанные в непрозрачный целлофан, торжествующий Крест приволок еще быстрее. Ступив в луч фонаря, показал Мазуру:      - Порядок! Ну что, уходить пора?      - Покойники... - прошелестело с пола то, что еще недавно было человеком.      Вопли до сих пор стояли у Мазура в ушах, и его неудержимо тянуло наверх, на свежий воздух.      Крест спокойно направил пистолет вниз и нажал на спуск. В подвале воцарилась тишина. Мазур напрягся - момент был решающий, ключевой...      Но Крест, сунув пистолет в карман рукояткой вверх, невысоко подбросил пакеты, поймал, расплывшись в идиотской, блаженной улыбке:      - Три жизни, полкаш... - и тут же пришел в себя. - Пошли. Гошу ублаготворить треба... Надо ж было этим блядям подвернуться - не проживешь без издержек производства... Ты как?      - В порядке, - глухо сказал Мазур, пытаясь забыть лицо той, которую застрелил в коридоре - и, притворяясь перед самим собой, будто тогда еще не подозревал, что стреляет в женщину.      - Ну и ладушки. Пошли. Гляди в оба...      Мазур и сам прекрасно понимал, что теперь для них наступил решающий момент - для всех трех...      Капитан стоял у калитки, широко расставив ноги, как монумент самому себе, рослая, плечистая фигура была обведена ярко светившейся каемочкой - это свет фар проникал в калитку, заключив Гошу в нелепое подобие нимба. Обе руки он держал в карманах. Окликнул еще издали:      - Ну, что там? - в голосе нескрываемая настороженность, явное подозрение.      Левая рука вынырнула из кармана - но в ней, рассмотрел Мазур, не пистолет, а фонарь. Левой держит - значит, все же решил сыграть свою собственную игру...      И тут раздался спокойный голос Креста:      - У тебя, случайно, в тачке ломика нет?      - Нет, - помедлив, озадаченно ответил Гоша. - А зачем?      - Ох ты... - досадливо протянул Крест. - Ну не под диваном же он закрома оборудовал... Пару половиц отодрать придется, а в доме - ничего подходящего.      Он пошевелился в темноте, что-то звонко рассыпалось по бетонированному двору, раскатилось во все стороны, Крест выругался:      - Ну, руки-крюки... Гоша, давай золотишко быстренько собирать. Никогда не видел, чтобы червонцы этак вот по двору катались?      Фонарь капитана зажегся, луч скользнул по гладкому бетону. Реплика Креста звучала до того естественно, что Мазур и сам было засмотрелся на разбросанные червонцы - и увидел в луче фонаря самые обыкновенные рублевики с двуглавым орлом, ни на что решительно не пригодные из-за инфляции.      Возможно, и капитан успел увидеть жалкие рублишки - но вряд ли осознал, что видит. Пистолет в руке Креста дважды плюнул желтым пламенем, и незадачливый подражатель оклахомских шерифов, подламываясь в коленках, рухнул на бетон. Его фонарик откатился в сторону, светя в глубь двора.      - Золото манит нас... - насмешливо пропел Крест на старый мотив. - Надия, заходи, теперь тут и дамам прогуляться можно... Да мигалку выключи, помнишь, где нажимать?      Фары и мигалка погасли. Надя шагнула внутрь, тщательно притворив за собой калитку, звенящим от напряжения голосом спросила:      - Взяли?      - А то! - Крест осветил пакеты (набитые словно бы чем-то сыпучим, легко прогибавшиеся под нажимом пальцев). - Вот они, лялечки. Что, полкан, легко прошло? А знал бы ты, сколько пришлось мозгами вертеть... Подержи-ка! - он небрежно сунул два пакета Наде, выхватил нож и вспорол третий, с блаженной ухмылкой запустил туда руку, подставил пригоршню под луч фонаря в руке у Мазура. - А?      На ладони у него лежала россыпь угловатых небольших стекляшек, больше всего напоминавших осколки старательно размолоченной бутылки - светлые, мутноватые, потемнее и поярче, острые края бросали отблески...      И тут до Мазура дошло.      - Алмазы? - спросил он с вялым любопытством.      - Они! - ликующе воскликнул Крест. - Якутские алмазики, левая добыча. Я ж тебе говорил, на три жизни... Тут, конечно, "Кохинура" нет, но и мелочи не держали, посмотри, крупнячки отобраны... Ну? Что-то я не вижу, полковник, на твоей бравой роже ни особой алчности, ни азарта... Будешь долю требовать?      - Да на кой она мне, - сказал Мазур.      - Серьезно? - удивление в голосе Креста было ненаигранным, - Ты подумай, уж горсточку-то заработал...      - Не надо, - махнул рукой Мазур.      - Вот потому ты и жив, что такой идейный... Посвети, - Крест зажал пакет под мышкой, покопался двумя пальцами в груде белых стекляшек, ничем не похожих на бриллианты, выбрал несколько побольше и сунул Мазуру в нагрудный карман пиджака. - Не строй придурка, полковник. Это ляльке. У тебя там с ней какие-то шероховатости, так поверь ты моему опыту - получит один на пальчик, парочку в уши, мигом коготки втянет... Как думаешь, Надия?      - Отрываться пора, - сказала она нетерпеливо.      - Пошли.      Крест направился к гаражу, светя себе фонариком. Без труда распахнул хорошо смазанные двери, посветил внутрь и горделиво осведомился:      - Устраивает тачка?      Там стоял огромный, массивный "Мерседес", изящный, как японская нэцкэ, посверкивавший лаком.      - Если не нравится, уж и не знаю, чем угодить... - оскалился Крест.    Глава 8. Бегство как точная наука      Остановив почти бесшумное комфортабельное чудо у соседнего дома, Крест спокойно вставил новую обойму, передернул затвор:      - Ну вот, самое интересное пошло. Если брательнички чего задумали, на хате нас и встретят... Сиди, Надия, а мы глянем...      Они выбрались в прохладную ночь, двинулись к дому, на цыпочках поднялись по лестнице. Постояли у двери - полная тишина.      Крест вставил ключ в замок, бесшумно повернул его двумя пальцами - Мазур стоял боком, подняв пистолет, готовый прикрыть, - одним пальцем толкнул дверь, и она тихо открылась на хорошо смазанных петлях. В прихожей горит свет, полная тишина. По всей квартире горит свет, видно, что в двух ближних комнатах никого нет.      - Порядок, - облегченно вздохнул Крест, прошел в кухню и выключил свет.Чего-то они в дальней... - замолчал, прислушался и покосился на Мазура с весьма странным выражением лица. - Ну, обормоты... Караульщики, называется...      Мазур направился в дальнюю комнату, еще ничего толком не понимая, но волчьим чутьем осознав недобрую странность происходящего.      Остановился на пороге. Под потолком горела яркая лампочка без абажура, и Мазур увидел на незастеленном диване два слившихся обнаженных тела.      Ольга знакомо закинула голову, вжимаясь затылком в сплетенные пальцы, закрыла глаза, рот в полуулыбке - полугримасе отрешенного наслаждения, голова дергается в такт толчкам мускулистого мужского тела, ноги оплели бедра Карабаса, приподнявшегося над ней на локтях, победно оскалившегося, с кривой ухмылкой смотревшего ей в лицо и выдыхавшего с каждым толчком:      - Ну, хорошо тебе? Хорошо, блядешка?      Мазуру показалось, что ноги приросли к земле еще и оттого, что она не кричала, не рвалась, что взгляд, как нерассуждающий фотоаппарат, зафиксировал на стуле аккуратно повешенное платье... Невыносимо медленно опускал руку к карману, а в уши колокольным звоном били хриплые выдохи:      - Хорошо? Все одинаковые, как блудень загонишь... Ну, еще раз кончать будешь? Ты кто, ну-ка?      И знакомо задохнувшийся страстью голос Ольги:      - Я твоя блядь... Глубже... О, какой ты...      За спиной с непонятной интонацией вздохнул Крест. Мазур наконец вырвал из кармана пистолет, рыкнув что-то неразборчивое, и двое на диване наконец его увидели.      Карабас слетел с дивана, словно отброшенный невидимым, неслышным взрывом, его достоинство моментально увяло и съежилось. Выставил руку вперед, словно рассчитывал ладонью защититься от пули, вжимаясь в угол, заорал:      - Не надо! Убери! Бля буду, сама дала! Я ей шутку с намеком, без капли мата, а она безо всяких давай плавки снимать...      Пожалуй, Мазур и выстрелил бы - будь Карабас одетым. Но на совершенно голого как-то не поднялась рука - а в следующий миг Крест ловко ударил его по руке, снизу, по косточке, и пальцы сами собой разжались, "ТТ" выпал.      Ольга спокойно встала, с блуждающей на лице улыбкой подошла к стулу, накинула платье на голое тело и направилась прочь из комнаты, мимоходом бросив Мазуру с совершенно спокойным лицом:      - Оставь ты его в покое, он правду говорит...      Слышно было, как хлопнула дверь крохотной ванной, зашумела газовая колонка. Мазур стоял посреди комнаты, как оплеванный. Карабас робко сделал шаг к одежде на стуле, видя, что его не трогают, схватил трусы, принялся напяливать.      - Это бывает, - спокойно сказал Крест Мазуру. - Бабы временами взбрыкивают. Пренебреги. Морду ей бить некогда и сопли распускать тоже. Давай, живенько пальчики затирать... И ты тоже шевелись, стебарь-перехватчик, тряпку в зубы - и пошел...      - Что у вас тут? - в дверях появилась Надя, цепким взглядом окинула комнату.      - Машину заперла? - спросил Крест.      - Конечно. Что тут такое?      - Да ерунда. Ацетон неси.      Она вышла, оглядываясь и с сомнением покачивая головой. Одевшийся Карабас, сторонясь Мазура, шмыгнул в дверь.      - Полковник, кончай шлагбаум изображать, - сказал Крест хмуро и деловито. - Говорю, некогда... Все равно этот друг не жилец, так что не бери в голову... - Он взял у вошедшей Нади бутылку, сунул Мазуру остро пахнущую тряпку. - Шевелись, протри тут все на совесть, для себя стараешься... - Отлил ацетона в первый попавшийся стакан, поставил на пол и вышел.      Мазур, оглядевшись, механически принялся протирать все поверхности, где только могли остаться отпечатки пальцев, он трудился, как робот, больше всего боясь, что начнет думать, но в голове царила совершеннейшая пустота.      Вошла Ольга, подкрашенная, пахнущая мылом и духами, высоко подняв подол, надела трусики, уселась на диван и принялась натягивать колготки. Мазур трудился, не глядя на нее. Она в конце концов не выдержала, подошла вплотную, гордо вскинув голову, усмехаясь, посмотрела ему в лицо:      - Ну вмажь.      - Пошла ты... - процедил он.      - Побрезговал вчера? Вот и получай законченную блядь... - и с вызовом, вся напрягшись, как молоденькая сильная лошадка, бросила:      - А я у него еще и за щеку брала...      Он медленно разжал кулаки и принудил себя совершенно спокойно произнести:      - Ну и как, вкусно было?      Она взмахнула ресницами и словно бы сломалась вмиг отведя глаза, отступила, упала на диван и заплакала, самозабвенно, взахлеб, вздрагивая всем телом. Не глядя на нее больше, Мазур старательно работал тряпкой, временами подливая на нее ацетона. Добравшись до дивана, бесцеремонно поднял Ольгу:      - Выйди в прихожую и ничего руками не трогай. Ну, живо...      Сердце разрывалось меж любовью к ней и лютой ненавистью, и он яростно водил тряпкой по дивану, словно стирал невидимые следы происшедшего, а заодно и вполне доступные глазу. Лаковые прозрачные перчатки показались тяжелыми, жестяными. Он знал, что сам во всем виноват, но принять это оказалось выше сил - привык никогда не быть виноватым, убивать и побеждать, а если и отступать, то по четкому приказу... Вяло подумал, что сейчас самое время получить пулю в спину, но на душе было так черно, что даже отточенные рефлексы не действовали, и впервые идеальная боевая машина неведомо для окружающих осталась беззащитной...      - Ну, хватит, - послышался за спиной голос Креста. - А то ты так стену до дыр протрешь... - Подошел вплотную и, показав за спину большим пальцем, прошептал:      - Кто? Монетку кинем или так решим?      - Я, - сказал Мазур без выражения.      - Пошли... Бабы на кухне, сумку собирают... На ходу Мазур нащупал под полой рубчатую рукоятку.      Карабас, старательно вытиравший руки носовым платком, заулыбался чуть искательно:      - Все, ни пятнышка... Нет, ты на меня зла не держи... Она ж сама...      Взгляд у него еще успел полыхнуть ужасом - но пистолет уже сухо тявкнул, Карабас, на миг замерев, стал медленно-медленно клониться вперед, словно статуя на знаменитом полотне Брюллова. Казалось, это никогда не кончится, и Мазур вновь ощутил слепой ужас при мысли, что ему стало нравиться убивать.      Если бы автомат Калашникова мог сойти с ума, он, ручаться можно, ощущал бы нечто в точности подобное...      ..."Мерседес" плыл по спящему городку, словно акула над морским дном, с тупой неотвратимостью хищника, почти бесшумно, плавно. То ли из лихачества, то ли из холодного расчета Крест проехал по той улочке - но все оставалось по-прежнему, разве что кое-где в окнах зыбко колыхались огоньки свеч, а возле ворот, почти уткнувшись радиатором в калитку, стоял темный "уазик".      Машина повернула налево, и вскоре под колесами появился асфальт.      - Скоро пост, - предупредил Крест, не оборачиваясь. - Менты не сунутся, но там и твои дружки, полковник, могут оказаться...      Мазур переложил на коленях "Узи" с глушителем, прихваченный в доме Инала.      Еще раз проверил, как в случае чего найдет на ощупь кнопку, опускавшую стекло. Трофей ему не особенно нравился все эти малютки со свободным затвором эффектно выглядят в кино, но в жизни годятся лишь для уличных гангстерских разборок либо уголовной мочиловки в упор, из-за высокой скорости пули и темпа пальбы рикошеты случаются даже от автомашин, а о точности и речи нет...      Похоже, Кресту страшно хотелось поболтать, дать разрядку нервам, но он сам себя сдерживал, лишь постукивал пальцами по рулю и гнусаво напевал: Вот приходит весточка, Весточка из лагеря, Говорилось в весточке, Что в разливе рек, Сговорив друзей с собой И убив конвой, Ваш сыночек Витенька Совершил побег...      Встрепенулся, глядя вперед:      - Бдят, волчары... Живо, гвардия, развалились на заднем сиденье, как хозяева жизни! Надия, ногу на ногу, юбку к талии, пиво лакаем из горла, ноль внимания, фунт презрения ко всему, что ростом ниже!      Наугад сунул в прорезь первую попавшуюся кассету, прибавил громкости.      Впереди показался белый бетонный домик с освещенными окнами. Рядом - две машины, развернутые радиаторами к трассе, людей не видно - но кто-то в фуражке сидит у окна, ссутулившись в безнадежной позе удрученного долгом и служебной рутиной околоточного в невысоких чинах. Мазур видел, что сидящий поднял голову, всмотрелся - но "Мерседес", держа под шестьдесят, пролетел мимо, оглашая окрестности разудалой мелодией ламбады, словно призрак из другого мира, красочного и яркого.      Обернувшись, Мазур долго смотрел назад сквозь тонированное стекло - но дорога оставалась темной, настигающие огни фар так и не вспыхнули сзади.      Крест отобрал у Нади бутылку, жадно высосал и вышвырнул в окно, выжал газ, и короткий стеклянный хруст словно унесло назад порывом шквального ветра. Вспыхнул дальний свет, они летели в черном туннеле со стенами из размыто мелькающих стволов сосен, временами машина жалобно звякала сочленениями на невидимых выбоинах, немыслимых в родном фатерланде.      - Открывайте пивко, открывайте, - ожил Крест. - Расслабляться особенно не стоит, вредно это, ежели раньше времени, а по глоточку легкого не помешает... - Он торопился, глотая слова, чуть надрывно веселясь. - В семь пятьдесят пойдет "Байкал", только на него мы вряд ли успеем, а вот на читинский из Москвы - очень даже запросто, мест сейчас навалом, отпуска-то кончились, да нынче народ не больно-то и в отпуска ездит... А когда сядем в поезд, грешен, стаканчик себе набулькаю и осушу одним махом, нервишки промыть...      Мазур протянул Ольге открытую бутылку. Она взяла, не глядя на него, никак не отреагировав, словно приняла пиво от робота.      Сидела выпрямившись, глядя перед собой. Мазуру пришло в голову, что она до сих пор верит, будто Карабаса они пристукнули из-за происшедшего - и не объяснишь ведь, потому что объяснение по меркам нормального мира еще жутчее...      А в общем, если копнуть, ничего особенно сложного не произошло - Ольга просто-напросто окунулась в его мир. И это ее не сломало, а изменило - как всякого, кто побудет там достаточно долго и ухитрится не погибнуть и не сойти с ума. Отличие только в том, что Ольгу туда жизнь загнала совершенно случайно - впрочем, и он не мечтал с пеленок о потаенной карьере "морского дьявола", так что снова начинается сплошная философия, в поисках переломной точки рехнуться можно. Хорошо еще, что есть спасительное слово экзистенциализм. Весь мир против тебя, впереди пятьдесят лет необъявленных войн, и ты подписал контракт на весь срок, а доискиваться, отчего так получилось, столь же безнадежно и глупо, как пытаться понять, почему идет дождь. Есть какие-то законы физики и метеорологии, но все равно никто не объяснит, почему именно вчера дождь прошел над теми березками...      Вряд ли и древние греки понимали, при чем тут законы природы. Но боевые пловцы у них уже были. "Морские дьяволы" немногим моложе профессиональной пехоты, вот только и в гомеровские времена они были самыми засекреченными, иначе Гомер о них непременно упомянул бы... А они были, резали якорные канаты у вражеских кораблей, доставали оказавшиеся на дне сокровища, просверливали днища у чужих и охраняли от себе подобных свои суда, вбивали сваи, чтобы блокировать в гавани вражеский флот, вытаскивали чужие сваи, доставляли под водой еду в осажденные крепости - и под водой уже тогда сходились в скоротечных схватках люди Ксеркса и люди Фемистокла...      Сознание словно бы отключилось частью, он легонько придерживал автомат на коленях, а мысли блуждали где-то далеко, хотелось верить, что все кончилось, но инерция была такая, что остановиться никак не удавалось, машина бесшумно несла его навстречу занимавшемуся слева рассвету, а он тщетно пытался понять, должен ли судить себя, и есть ли за что судить...      ...В половине девятого утра они вошли в маленькое, еще дореволюционной постройки зданьице аннинского вокзала, красное с белой каймой по наружным углам и окнам. Ходила молва, что в свое время здесь соизволил побывать последний государь император, но мемориальной доски, конечно, не имелось - зато в нише на стене торчал уцелевший после всех политических бурь никогда здесь не бывавший при жизни Владимир Ильич: в мелком исполнении, величиной с кошку, покрытый краской под бронзу.      Внимания они, в общем, не привлекали - четверо, одетые не бедно и не богато, с одним-единственным чемоданом и большой синей сумкой, мужчины при галстуках, дамы на каблучках (Ольге Надины туфельки были чуточку малы, возможно, еще и из-за этого она выглядела чуть ли не страдальчески).      Народу в ранний час было немного. Вокзальный милиционер, сорокалетний лейтенант с философским взглядом, четверке не уделил ни малейшего внимания.      Никаких признаков слежки не заметили ни Мазур, ни Крест. Он так и не решился бросить "Узи", держал его в сумке, и Мазур спутника где-то понимал: пожалуй, и впрямь лучше подохнуть с автоматом в руках, чем оказаться за решеткой, побыв пару часов обладателем груды алмазов... Момент был критический. Здесь, на крохотном вокзальчике, они оказались словно бы в мышеловке. В случае чего можно, конечно, попытаться пробиться к припаркованному в двух кварталах отсюда "Мерседесу" - ключи Крест предусмотрительно держал в кармане, - но лихая перестрелка со здешней милицией вызовет такую погоню, от которой и в тайге не спрячешься...      И все же некто неизвестный их хранил. А может, все везенье в том и заключалось, что в Пижмане еще не наткнулись на трупы за высоким забором и не начали искать всерьез. На вокзале им пришлось торчать минут сорок, потом подошел читинский фирменный, опоздав всего на четырнадцать минут - такая мелочь по нынешним временам, что и досадовать смешно...      Самые обыденные вещи выглядели фантасмагорией - вот они предъявляют билеты и паспорта равнодушной ко всему проводнице, крепкой светловолосой девахе в мятом кительке, поднимаются в вагон, идут по узкому коридорчику, по темно-красной ковровой дорожке, вокруг все чисто, матово посверкивают лакированные светло-коричневые панели, на окнах занавесочки с вышивкой в виде кедровых шишек, вагон СВ практически пуст, с едва слышным рокотом откатывается дверь, где номера обозначены римскими цифрами, а купе - два диванчика, просторно, на столике лежит забытый кем-то мятый "Крокодил"...      Другой мир.      - Надия, когда тронемся, сходишь поворкуешь с хозяйкой насчет стаканов, - распорядился Крест. - Покурим, полковник?      Они вышли в тамбур. К соседнему вагону бежали опаздывающие - репродуктор уже протрещал насчет отправления, и проводница готовилась захлопнуть дверь.      - Ну, кажется, везет... - протянул Крест. - Хотя расслабиться что-то не тянет пока. Так, самую капельку... Вагон хороший, народу мало, поедем, как паны.      Поезд дернулся, лязгнув сцепкой, и медленно тронулся, поплыло назад аккуратненькое зданьице вокзала, скорость росла, потянулись унылые пакгаузы с громадными красными буквами "НЕ КУРИТЬ", дощатые бараки, остановившиеся на переезде у шлагбаума грузовики.      - Хвоста не было, точно, - сказал Крест, оглянувшись вслед прошедшей в свое купе проводнице. - Правда, пялился какой-то тип от киосочка...      - В синей куртке?      - Ага. Заметил?      - Ну, - сказал Мазур. - Только он, по-моему, больше на женщин таращился.      - Вот и мне так сдается. Сядь нам на хвост менты, не стали бы тянуть они тут незамысловатые, на три хода вперед не рассчитывают - давно бы вокруг плясали со стволами наголо и воплями друг дружку подбадривали... Ну какие тут, в Аннинске, Штирлицы? Смех один... А твои или мои... На их месте - неважно, твоих или моих - я бы в поезде не устраивал штатовское кино. Тихо-мирно следил, где мы выйдем, а уж там, свистнувши орлов, начал бы половецкие пляски... Резонно?      - Резонно, - подумав, сказал Мазур. - Мои знают, что нет у меня другой цели, кроме Шантарска. С твоими, уверен, не так определенно?      - В точку. И все равно, не стали бы валить меня в поезде. Непременно ж надо со мной вдумчиво потолковать в тихом уголочке, выяснить, что к чему и почем, кто навел, кто помогал, да не собирался ли с кем делиться... В таких делах тебя без долгого допроса на тот свет ни за что не отправят. Ты через часок сходи к бригадиру и стучи своим, пусть встретят...      - Ага, - сказал Мазур, бессмысленно глядя на мелькающие за окном кучки деревьев, неотличимые друг от друга. - Что, установим что-то типа дежурства?      - Да покурить надо выходить почаще, и все сложности. Там в двух первых купешках едут какие-то суетливые мальчики, но они давненько едут, я краем уха слышал, как болтали про столичный эскорт, налоги и тарифы - бизнесмены, мля... Кроме нас, никто больше в эту роскошь не садился. А дверь на площадку девка наверняка на ключ замкнула - не любят они, когда через богатые вагончики народ из третьего класса шарашится, еще пропадет чего из купе, расплачивайся потом... - он помолчал, швырнул окурок в полированную шикарную урночку. - Полковник, дельный совет хочешь?      - Ну?      - У тебя там что, с твоей кошкой какие-то сложности?      - Да что-то вроде, - сказал Мазур нехотя.      - Я тебе в душу не лезу, а совет дам. Сейчас хватанем по сто грамм, я Надьку уведу в нашу крытку, а ты положи свою на диванчик и отжарь ее как следует, до полного "не могу". Точно тебе говорю, полегчает, и перестанет она на тебя таращиться, как суровый прокурор. Самый верный метод. Сам бы мог догадаться, на пионера не тянешь годами...      - Учту, - сказал Мазур, глядя в окно.      - Да ты не лезь в бутылку, я тебе добра желаю. С тех пор, как ты в долю войти не захотел, у меня серчишко все еще чуток не на месте, все думаю, что бы для тебя приятного заделать. - Он помолчал и признался:      - Не понимаю я тебя, обормота. Столько стекляшек... А тех, кого не понимаешь, нужно или обходить десятой дорогой, или уважать. Простая арифметика, жизнью проверенная. Жизнь, она, знаешь ли, заставляет человека рисовать с ходу - и сразу отводить ему местечко в твоих будущих планах... А отсюда и отношение. Ну что, пошли?      В купе он быстренько свернул пробку на бутылке виски - надо понимать, из его старых запасов, Мазур не видел, чтобы он покупал спиртное на вокзале, налил в стаканы на два пальца. С треском вспорол прозрачную целлофановую обертку конфетной коробки, быстренько испластал ножом кусок колбасыпроворно, ловко, словно подогреваемый внутренним огнем. Теперь только Мазур во всей красе осознал, что такое золотая лихорадка, - и лет пятьсот назад, должно быть, так выглядело, в точности, так же горели глаза и рвался из глотки ликующий вопль. Как ни странно, он чувствовал, что прекрасно понимает Креста, - оба были древние, изначальные, только один служил империи даже после ее падения, а другой хладнокровно клал себе подобных ради кристаллического углерода, по молчаливому сговору черт-те сколько лет назад провозглашенному драгоценностью номер один. А потомки все равно не спросят потом, даже не поинтересуются, почему пошел ко дну крейсер на рейде, и какой путь проделали сверкающие бриллиантики, прежде чем бросить якорь в витрине...      - Ну, за удачу? - Крест первым поднял стакан и вытянул содержимое медленно, жмурясь.      Выпили. Ольга задумчиво повертела в руке стакан с видом отсутствующим и грустным, усмехнулась:      - Мы звери, господа, история нас осудит...      - Знакомое что-то... - осклабился Крест.      - Это из кино, - пояснила Надя.      - А... В молоко, Катя. Истории до нас дела нет, жутко занятая дама и любит грандиозности, а звери... В общем, лучше быть зверем, чем дерьмом. Право слово. А поскольку дерьма среди присутствующих я что-то не наблюдаю, все неплохо, дела идут и жизнь продолжается... - Он поднялся, положил руку Наде на плечо:      - Пошли, боевая подруга, помещение обживать, ребятам поговорить охота... Выпить-закусить еще осталось, это - им...      Прихватил два пустых стакана, легонько шлепнул Надю пониже талии, тесня к двери, обернулся и подмигнул Мазуру:      - Места тут тихие, чужие не ходят...      - О чем это ты со мной говорить собрался? - равнодушно поинтересовалась Ольга, когда дверь задвинулась.      - О жизни, конечно, - пожал он плечами, налив себе еще на палец.      - О жизни? - она, повернувшись к Мазуру безукоризненным профилем, смотрела в окно на голые желтые поля. - Бог ты мой, я о жизни и думать боюсь. Ведь не забудешь никогда...      Забудешь, подумал Мазур. Быстрее, чем тебе кажется. Ну, не начисто почти начисто. Психология - наука точная, алгебре не уступит. А она на многочисленных примерах показывает, что человек, к счастью, способен быстро и надежно забывать почти все страшное, случившееся с ним. Даже в самых обычных, ни в одной букве не засекреченных работах можно прочесть про жертвы кораблекрушений, которые уже через пару лет выкидывали память о случившемся из сознания, забывали так искренне, что когда им потом напоминали о пережитом, искренне удивлялись, подозревали врача в каком-то дурацком розыгрыше, твердили, что никогда с ними ничего подобного не случалось, путают их с кем-то... Забудешь. Это мне не удастся-меня специально учили ничего не забывать...      - Что ты на меня так смотришь? - спросила она, по-прежнему не поворачивая головы, закинув ногу на ногу, задумчиво подперев подбородок кулачком.      - Встань, - сказал Мазур, помимо воли ощущая прежнее желание, поднимавшееся из темной глубины.      Она подняла бровь, но встала, передернула плечами:      - Ну и?      - Колготки сними, - сказал он хрипло, глядя ей в глаза.      Со знакомой легкой гримаской, означавшей, что она чего-то недопонимает, Ольга стянула колготки, кинула на диван, поинтересовалась:      - Продолжать?      Он кивнул. Положив туда же трусики, она, судя по взметнувшимся бровям, собиралась отпустить какую-то ехидную реплику, но Мазур, без труда повалив ее на диван, уже навалился, ища губы, преодолевая слабое сопротивление. В обрамлении темных с рыжинкой волос ее лицо казалось незнакомым, но все таким же влекущим.      Мазур овладел ею грубо, как никогда прежде. Она коротко простонала и замерла, а он уже не мог остановиться, охваченный непонятным чувствомсмесью желания с яростью - властно и неспешно проникая глубже. Очень быстро яростная возня сменилась размеренным ритмом. Ольга отвечала, прижав обеими руками его голову к своей мокрой щеке, и в этом шальном безумии уносилось прошлое, как сухой лист по ветру, - если только оно было когда-нибудь, прошлое... Колеса постукивали под ними, словно стирая из памяти с каждым ударом все черное и печальное.      Изрядно времени прошло, прежде чем они смогли оторваться друг от друга,но еще долго сидели в обнимку на нешироком мягком диване, глядя на желтые поля и лес на горизонте, смахивающий на комки тугой зеленой ваты. Ольга уже не плакала, а минутой позже Мазур убедился, что жизнь и в самом деле перешла в другую плоскость: любимая жена пошевелилась и жалобно сообщила:      - Представляю, что от косметики осталось...      Мазур счастливо фыркнул, прижимая ее к себе.      - И нечего фыркать, - сказала Ольга насквозь прежним голосом. - Чтобы собственный муж насиловал в поезде... - Повернула к нему сияющее лицо:      - Сон приснился?      - Сон, - сказал он глухо. - А сны потом тают... Часа через четыре будет Шантарск, а вот никаких снов уже не будет...      - Тогда иди покури - сказала она с непостижимой женской логикой. - А я себя в божеский вид приведу, ты посмотри, во что мы купе превратили, походный бардак какой-то...      Мазур поцеловал ее в щеку и вышел. Издали увидел торчавшего в тамбуре Креста, подошел вразвалочку и встал рядом, поставив ногу на блестящую урну.      - Ну, кто знает жизнь лучше полковников? - ухмыльнулся Крест. - Цветешь? - и тут же посерьезнел. - Ты очки-то надень, что им из кармана торчать...      - Что? - кратко спросил Мазур, доставая сигарету.      - Черт его знает... - Крест опустил руку, потрогал сквозь пиджак рукоятку пистолета. - Воздух мне вокруг не нравится, вот что. Я тут давно торчу, чуть ли не сразу, как от тебя ушел... Хмырь какой-то по вагонам гуляет, зенками так и шарит... В сторону паровоза прошел, потом назад - а ресторан-то в хвосте, чего ему разгуливать, совершенно непонятно...      - Ну, мало ли, - сказал Мазур, сам, впрочем, напрягшись. - Или знакомых ищет, или подходящие чемоданчики.      - Разве что, - тихо сказал Крест. - Зенки его мне не нравятся категорически... Пора б тебе бригадира шукать. Сунь под нос ксиву, благо снимочек твой идеально пришпандорен - и пусть крутит радио. Глаза мне его не нравятся, имею опыт... тс! - он сунул в рот очередную сигарету и продолжал громко, беззаботно:      - Значит, вытащили эту золотую рыбку трое - адвокат, милиционер и "наперсточник"...      Судя по его многозначительному взгляду, вошедший в тамбур человек был как раз тем самым, праздношатающимся неизвестно зачем. Как мог естественнее, Мазур оглянулся - что в том необычного?      Одно мгновение - и широкая спина, обтянутая светлым пиджаком, неспешно удаляется по коридору. Мазура охватило странное чувство: он смотрел в крепкий затылок широкоплечего блондина, пытаясь проанализировать свои впечатления, и все отчетливее осознавал, что не знает его - но знает его походку... Лицо изменить нетрудно, а с походкой это проделать гораздо труднее... Досадливо швырнув окурок в урну, он повернулся к Кресту.      Дальнейшее произошло мгновенно.      Ольга вышла в коридор, оказавшись лицом к лицу с блондином в светлом костюме, на миг замерла - а он рывком оказался за ней, так, что она заслоняла его от обоих мужчин, дернув за руку, втащил в купе.      Мазур опомнился первым и кинулся к захлопнувшейся двери. Коридор был пуст, и он выхватил пистолет, держа его стволом вверх, переглянувшись с Крестом, сделал знак страховать, рванул дверь, открыв наполовину, так, чтобы она заслоняла Креста.      - Заходи, - спокойно сказал блондин. - Осторожненько в дверь протиснись, закрой ее за собой и пушечку на пол брось. Ну?      Он сидел у самой стены, заслоняясь Ольгой, уперев ей в правый бок толстое дуло пистолета. ППС, машинально определил Мазур, практически беззвучно лупит...      - Ну?      Шансов не было - если так и торчать с пистолетом в руке. Медленно Мазур протиснулся в дверь, закрыл ее за собой и кинул пистолет на пол, ни на секунду больше не поддаваясь растерянности.      - Ногой его ко мне. Стой, где стоишь. - Блондин крепче прижал дуло к Ольгиному боку. - Разъяснения нужны?      Очень уж аккуратный был у него зачес, пробор, если представить, что...      И Мазур узнал. Главным образом, по глазам. Это был тот, кто играл при Прохоре роль Ибрагима-оглы, - только без бороды и в светлом парике.      - Вот такая математика, - сказал Ибрагим-Оглы. - Пальба кончилась, пошли вычисления. Ты, конечно, хорошо вычислял, только и я не хуже... Ладно, я не гений. Просто дорог у тебя было не особенно чтобы много... стоять!      Ольга, с бледным, изменившимся лицом косилась на него. Он, плотно сжав губы, невидимой для Мазура левой рукой полез в карман, судя по движению плеча. Поднял руку над затылком Ольги, в ладони чернела коробочка с кольчатым хвостиком - антенной. Теперь-то Мазур не сомневался, что на вокзале в Аннинске был именно он. Дорог и в самом деле было немного...      Взгляд Ибрагима-оглы чуть растерянно вильнул - ага, он хотел включить рацию и боялся хоть на миг потерять Мазура из виду...      Ольга вдруг резко дернулась, разворачиваясь к державшему ее мужчине, вцепившись левой ему в глаза. Мазур метнулся к дивану, ударил вытянутыми вперед, сомкнутыми ладонями, и еще, и еще, уже костяшками пальцев...      Ольга свалилась ему на руки безвольно, как кукла. Мазур подхватил ее, одновременно нанеся Ибрагиму удар коленом под горло для пущей надежности - голова противника мотнулась уже безжизненно, затылок глухо стукнул о стенку, мертвец так и не выпустил пистолета...      В купе невыносимо воняло тухлой пороховой гарью. Пальцы Мазура ощутили что-то липкое и теплое, он опустился на колени, осторожно поворачивая Ольгу вверх лицом, - и встретился с ее застывшим взглядом.      Пульс не прощупывался. Совершенно потеряв голову на какой-то миг, Мазур попытался встряхнуть Ольгу, сделать искусственное дыхание, зажать крохотную дырочку против сердца... Он видел, что все бесполезно, а поверить не мог, очень уж неожиданно и нелепо произошло...      Двигаясь, как автомат, он опустил Ольгу на пол рядом с диваном, открыл дверь. Крест облегченно опустил пистолет, глянул на Мазура, потом посмотрел через его плечо - и кинулся в купе, отодвинув стоящего на пути. Мазур подчинился, как манекен. С силой захлопнул дверь, присел на краешек дивана, опустив голову, уронив руки, вокруг - ив нем тоже - была совершеннейшая пустота.      - Твои? - тихо спросил Крест (Мазур молчал). - У него переноска значит, еще кто-то в поезде... Соберись ты!      Мазур поднял голову. Под его взглядом Крест попятился:      - Слушай... Я ж ни при чем... - Он нагнулся, выхватил из сумки автомат и замер лицом к двери. - Где тут предохранитель?      - Вон там, - сказал Мазур мертвым голосом. Со своего места он видел лежавшие в сумке пакеты из непрозрачного целлофана - и не мог повернуть голову, чтобы посмотреть на Ольгу. Время остановилось, потому что его движение ничего не могло вернуть, ничто не способно исправить.      Морской дьявол почти добрался из пункта А в пункт Б. Вот только дальше идти оказалось незачем...      Он сидел и равнодушно смотрел, как Крест стучит в стенку, как вбегает Надя, каменеет лицом и оба принимаются тихо шептаться. Плечи вдруг задергались, странные корчи потрясали тело, он не сразу сообразил, что плачет, дергая головой, без слез, беззвучно, плачет по Ольге, по Драммонду, по Ван Клеену, по собственной идиотской судьбе, взвалившей ему все это на плечи, пытался понять, за что, - и боялся осознать вдруг, за что. Боялся поверить в присутствие другой силы, не оставляющей без внимания совершенные людьми грехи... Окончание следует... Уважаемые подписчики!      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Ярослав Гашек "Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны" Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения