Лит. рассылка Клуба литераторов Тель-Авива и альманаха "Солнечный остров"
Павел Лукаш
ПАСТОРАЛЬ С ПРОДОЛЖЕНИЕМ
(поэма о судьбе)
Белела в овраге овечка -
была одинока она.
А солнце палило, как печка,
уж лучше б светила луна.
Скотина отбилась от стада -
практически стала ничья...
В то время маркиза де Сада
читал пастушок у ручья.
Уйдя от служебной рутины
в какой-то душевный провал,
он видел такие картины,
какие маркиз рисовал,
и что-то оточенным ногтем
на книжных полях помечал.
Не пахло ни сеном, ни дегтем,
никто не кричал, не мычал...
Но слышались звуки канкана,
и пахло "Клико" и "Клима".
В то время, при виде капкана,
овечка сходила с ума.
В спасение больше не веря
и мучаясь чувством вины,
ждала она дикого зверя,
суда, нищеты и войны.
Хотя пастушок о пропаже
не ведал в альковном бреду,
и так утомился, что даже
не дунул в пастушью дуду,
вовсю закудахтали куры,
корова сказала: "Му-му",
когда сексуальной культуры
пришло пониманье к нему.
Очнулся - какая досада...
Метнулся туда и сюда,
дошел до вишневого сада -
нигде не нашел ни следа.
А впрочем, он встретил пастушку,
причем - не у всех на виду.
Она выбивала подушку
в том самом вишневом саду.
Пастушка была не простушка,
и, кстати, пригожа собой
(получше, чем та потаскушка -
с обложки журнала "Плейбой"),
достаточно знала о Фрейде,
чтоб девичьи сны толковать,
немного играла на флейте,
могла и коня подковать.
Пастушка любила подружку,
в аспекте, признаться, плохом.
Подружка попала в психушку,
себя возомнив пастухом.
А наша грустила сначала,
но время врачует беду,
она безусловно скучала
до встречи в вишневом саду.
Гусак зашипел на заборе,
затренькали перепела,
когда пастушковое горе
всем сердцем она приняла.
Бороться с лихою судьбою
согласна была на износ,
и как-то пополнить собою
разлаженный биоценоз.
Но, как настоящая леди,
себя "удержала в узде":
сперва поиграла на флейте
(и он поиграл на дуде),
затем почитала де Сада
в тени на душистой траве..,
и всё же сказала: "Не надо"
(позднее минуты на две).
Теорией слабо владея,
вертелись, как пух на ветру..,
но, в принципе, садоидея
обоим пришлась по нутру.
Они-то учиться любили
и не почитали за труд,
а из принадлежностей - были
аркан да пастушеский кнут.
Когда пастушок и пастушка
вовсю принялись за своё,
вполне пригодилась подушка
(и кое-какое белье).
Сочли искушенные козы,
что грезится им наяву,
поскольку подобные позы
увидишь не в каждом хлеву,
индюшка почти обалдела,
глаза закатил петушок...
А вскоре ещё одно дело
вполне завершил пастушок:
не став исключеньем из правил
овечку уже не спасал -
в отчётности цифру исправил,
а мясо и шкуру списал.
Он помнил её, но отчасти,
а чаще и не вспоминал,
отдав своё прежнее счастье
не больше, чем за номинал;
забыл, как сгорая от страсти
любезности ей говорил,
цветы, сигареты и сласти,
духи и расчески дарил;
как, словно наевшись дурману,
она отвечала - и во
всех смыслах - почти как барану,
что был у неё до него...
В то время овечка гадала -
куда же исчез пастушок
и без аппетита глодала
довольно сухой корешок,
ещё размышляла о чём-то
бараньей своей головой,
а так же, какого-то чёрта,
припомнила план годовой:
"А, может быть, к этому часу
(такое бывает, увы)
пришла разнарядка по мясу,
и ей не сносить головы?"
Решила она затаиться,
пока не случился погром,
привиделась ей заграница -
очнулась уже за бугром.
Её журналисты встречали,
выпрашивали интервью,
ещё предлагали вначале
участвовать в телеревю.
Любовь обещали до гроба,
фиктивный, но выгодный брак...
Глядела несчастная в оба -
ей всюду мерещился враг.
Не веря в бесплатную дружбу,
она отвечала: "ни-ни",
зато поступила на службу
в один из престижных НИИ.
Знакомьтесь с овечкою Долли -
бессменная эта овца -
земной не покинет юдоли,
наверно, уже до конца.
Раскинется стадо широко,
где каждый, подобно тебе
идет от злосчастного рока
навстречу великой судьбе.
Послушаешь новости эти -
вполне утопический бред.
Но вдруг появился в газете
совместный овечкин портрет.
Её благородные лица
у публики вызвали шок.
"Такое во сне не приснится", -
пастушке сказал пастушок.
А вскоре он сделался странным:
питается только травой,
себя называет бараном -
короче, совсем чумовой...
Пастушка при всех не болеет,
но часто, в ночи под кустом
стоит на карачках и блеет,
и даже виляет хвостом.
1999
- самая известная в русском Израиле литературная мастерская, где подвергаются бескомпромиссному обсуждению произведения современников.
Тель-Авив, ул. Каплан 6, Дом Писателя