Хорс ожидал, что Трибун как-то прокомментирует нападение Джакомо и разрушение монастыря. По всей видимости, те же мысли беспокоили и Джузеппе — хотя, конечно, у инквизитора имелось гораздо больше причин для волнений, ведь именно он оставался в обители за старшего.
Однако монсеньор Браккарди предпочел обойти эту тему молчанием. То ли не хотел выносить сор из избы, распекая своего помощника при посторонних, то ли сама мысль о поражении, пусть и частичном, была для него неприемлема, и он не желал говорить об этом.
Это решение немало порадовало и Ломбарди, и Хорса. Первый боялся выговора, второй не хотел лишний раз рассказывать выдуманную им на ходу историю о том, как гомункулусы похитили Молот Ведьм.
Старик обратился к чародею:
— Простите мне мою прямоту...
Как человек, обличенный истинной властью, жестокий и лишенный сострадания, Трибун всегда извинялся легко и вместе с тем искренне. Он мог позволить себе просить прощения, нимало не ущемив своего достоинства. Далеко не каждому это бывает под силу.
— Не тот ли вы Хорс, автор трактата о гностицизме? Я прочитал его с большим интересом. Дипломаты, коих наш папа послал в Московию, вести переговоры с русским царем, тоже хорошо отзывались о вас.
Чародей подтвердил его предположение. Старик вернулся за свой стол и раскрыл книгу, лежащую на нем.
— Думаю, вы читали сочинение Раймундо Гонсалеса де Монтеса, которая наделала много шума в Европе. Не прошло и двух лет, как ее перевели на английский, немецкий, французский и даже голландский языки.
Хорс ответил, что знаком с этим изданием, старик же пояснил, для других слушателей:
— Много лет назад, находясь в Севилье, этот человек привлек к себе внимание Святой Инквизиции, и теперь решил рассказать о так называемых «ужасах», которые якобы с ним произошли.
Трибун вздохнул, проводя пальцем по строчкам.
— Совершенно неприемлемо, что подобную книгу вообще издали. Я стар, господин Хорс, но, признаюсь, даже меня потрясла реакция людей на это сочинительство. Нас стали обвинять в жестокости. Нам в вину ставят пытки и иные формы допроса — цель которых, как все забывают, возвышенна и благородна.
— К счастью, после публикации пасквиля, было издано много книг истинных слуг Церкви. Они разоблачили выдумки Раймундо о пытках и...
Трибун в гневе ударил по столу кулаком.
Движение это было тем более пугающим, что никто, казалось бы, не мог ждать его от дряхлого старика, утонувшего в жире и морщинах.
— Молчи, — приказал он. — И не смей открывать рта до тех пор, пока в твоей голове не появится нечто, хоть отдаленно похожее на мозги.
Трибун обратился к гостям.
— Вы сами видите, с кем мне приходится работать. Не удивительно, что в наши дни только ленивый не смешивает с грязью имя Святой Инквизиции. А чего еще ждать, когда у нас на службе такие...
Хорс лениво подумал — интересно, а как к самому Трибуну относились наставники, когда тот был молод? Возможно, он всего лишь повторял Джузеппе слова, которые когда-то были обращены к нему самому.
— То, что люди поверили пустым измышлениям де Монтеса, само по себе прискорбно. Это лишнее доказательство того, как силен диавол и как велико его присутствие в мире. Но не нам бояться козней Сатаны, ведь, в конце концов, именно для борьбы с ним и была создана Инквизиция.
Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Прислужник поспешно поднес ему стакан с какой-то синеватой жидкостью, на дне которого покачивался отсеченный человеческий палец. Трибун выпил настой, обсосал обрубок и продолжил:
— Однако по-настоящему меня возмутило то, как отнеслись к писаниям Гонсалеса мои братья во Христе.
Здесь он бросил гневный взгляд на Джузеппе.
— Перебивая друг друга, точно гулящие девки, зазывающие матроса, они стали — что бы вы думали? Оправдываться! Мы, наместники Бога на земле, провозвестники Его воли — и вдруг бормочем извинения, словно стая школьников. Это позор...
Прислужник поднес было второй стакан, опасаясь, что одной порции успокаивающего снадобья не хватит, но Трибун гневно отстранил его рукой, и тот поспешно скрылся в боковой двери.
— И мало того, что стыд — оказывается, многие в Церкви не понимают главного. Чистоплюи! Они принялись отрицать, будто мы используем пытки — раздираем людей на дыбе, сжигаем их заживо и применяем иные меры.
— А это не так? — спросил Хорс.
— Конечно же, так, — отвечал старик, нимало не смутившись — по всей видимости, он не находил в подобных методах ничего постыдного.
Трибун перевернул руки ладонями вверх и наполовину сжал их, словно держал яблоки. Хорс понял, что этот жест давно стал для старика привычным — и во время его проповедей, и в беседах с друзьями.
— Страшнее всего, что люди разучились понимать мир... Представьте себе армию, в которой один солдат захочет идти налево, другой направо. Третий вздумает заключить мир с неприятелем, четвертый — вернуться домой. Что останется от войска, если полководец не пресечет хаос?
— И обязательно наводить порядок так жестоко? — спросил Хорс.
— Жестокость — единственное, что понимают люди, — пожал плечами Трибун. — Знал это и Христос, который был первым инквизитором. Людям свойственно забывать, что Иисус начал свой путь на земле вовсе не с проповедей о любви и мире. Его первым деянием стала расправа с царем Иродом, о чем Спаситель и поведал миру, устами троих волхвов.
Его взгляд устремился на распятие, висевшее на стене.
— Если поддаться жалости, простить нарушителя, или даже просто его повесить — это лишь подтолкнет других тоже вступить на кривой путь. Нет, истинное милосердие состоит в том, чтобы прилюдно подвергнуть грешника чудовищным мукам — и тем самым спасти сотни других.
В его глазах появилось чувство, которое сложно было ждать от такого человека — горечь, может даже, раскаяние.
— Конечно, это не простое решение. Людям всегда хочется, чтобы сложные проблемы улаживал кто-то другой, выполнил за них грязную работу. Сами же они будут пожинать плоды, оставаясь чистенькими...
Он развел руками.
— Помогать людям и знать, что они вечно будут ненавидеть тебя за это — таков наш удел, господин Хорс. Однако теперь давайте поговорим о Джакомо Кордероне — самом великом грешнике, который когда-либо называл себя христианином.
Захватывающий фэнтезийный
боевик.
Эта книга много недель находилась в списке
бестселлеров Ozon'a.
В настоящее время, ее нет ни в одной из
он-лайновых библиотек.
Все в Москве знают купца
Григория Клыкова.
Да только людям невдомек, что раньше он был
разбойником,
а его помощник, Федотка, — не человек вовсе, а
лесной оборотень-корочун…
Все права на произведения,
опубликованные на сайте и в рассылке, охраняются
в соответствии с законодательством РФ, в том
числе об авторском праве и смежных правах. Любое использование произведения, полностью или частично, без разрешения правообладателя
запрещается.