Добрый день, дорогие подписчики!

Сегодня я предлагаю Вам прочитать роман "Во власти наслаждения" Элоизы Джеймс

Они встретились однажды ночью, во время веселого маскарада, стирающего все границы условностей, — девушка, выдававшая себя за даму полусвета, и мужчина, скрывающийся под маской слуги…

Они встретились вновь три года спустя в гостиных лондонского света — гордая аристократка Шарлотта Дэйчестон и блестящий Алекс, граф Шеффилд и Даунз. Встретились, старательно делая вид, что не узнают друг друга.

Однако могут ли юная Шарлотта и смелый, сильный Алекс забыть миг своей первой встречи — миг, когда искра, вспыхнувшая между ними, разгорелась пожаром истинной Любви, для которой не существует ни разлук, ни расстояний…

Во власти наслаждения

Глава 4

Никто так не радовался решению Шарлотты обновить свой гардероб, как ее мать. На следующий же день Аделаида и Шарлотта вместе поехали к Антонену Карэму. И пока Шарлотта не задумываясь заказывала дюжины платьев — воздушных, с высокой талией, таких легких, что сквозь ткань можно было видеть очертания ее тела, — Аделаида, совершенно счастливая, наблюдала за ней, сидя в удобном кресле.

Месье Карэм в свою очередь тоже был в восторге. В Шарлотте он видел молодую леди с изящной фигурой и совершенным телосложением. Его модные туалеты разлетятся из мастерской после того, как дочка герцога появится на балах, облаченная в произведения его искусства. Глаза Аделаиды загорелись, когда ей назвали цену элегантного платья, выбранного Шарлоттой. По ее оценке, платье стоило почти вполовину дешевле, чем у других, но Антонен, подумала Аделаида, рассчитал правильно, сознательно занизив цену.

Отсутствие корсета позволяло видеть естественные прекрасные округлости уже сформировавшейся Шарлотты. Мужчины с ума сойдут, глядя на ее груди в созданном месье Карэмом необычно маленьком лифе — безупречной формы и совершенно свободные, ничем не стянутые. Женщины, в надежде достигнуть такого же эффекта, тоже закажут себе эти платья.

— Не сползет ли такой лиф у нее с плеч, Антонен? — с некоторым беспокойством спросила Аделаида.

Шарлотта в потрясающем платье стояла перед трюмо. Платье было ослепительно белым, его единственное украшение состояло из шести или семи узких черных лент, спускавшихся прямыми линиями от груди до самого низа юбки и оттого казавшихся бесконечными. А ведь практически и нет никакого лифа, подумала Аделаида, пытаясь предположить, что подумает Марсель, когда увидит это платье. Это было самое удивительное модное платье: женщина в нем выглядела раздетой — такого платья Аделаида еще не видела.

— Шарлотта, — сказала она, — ты должна взять его. Ты введешь новую моду.

Шарлотта повернулась к матери.

— О да! — радостно согласилась она. — Я возьму его. Благодарю вас, месье.

Месье Карэм улыбнулся и поспешил подозвать ожидавшую в углу девушку, благоговейно державшую в руках следующий его шедевр.

В тот же день прибыл месье Памплемусс, и, прежде чем Шарлотта успела что-либо сказать, ее длинные волосы лежали на полу вокруг стула.

— Великолепно, — восхищенно произнес месье Памплемусс. — Вы несравненны! — Он поцеловал кончики своих пальцев. — Ах, у меня золотые ножницы!

Шарлотта пристально посмотрела на себя в зеркало. Волосы лежали красивыми локонами, а голове было так легко, как будто она была воздушным шариком, готовым в любую минуту взлететь вверх. Не затемненные волосами губы казались больше, а скулы — еще выше.

— Леди Шарлотта, — убежденно произнесла Мари. — Я никогда не видела вас такой красивой. Вы введете новый стиль.

Отражение Шарлотты в зеркале ответило ей улыбкой. Месье Памплемусс суетился вокруг Шарлотты, показывая Мари, как повязывать ленту на голове хозяйки, если та пожелает, хотя… — Внезапно он остановился на полуслове.

— По каждому важному случаю к леди Шарлотте лучше приглашать меня.

Весь следующий день он будет занят по случаю бала у герцога Кларенса, но может сделать исключение и приехать в Калверстилл-Хаус к четырем часам.

— Я не желаю, чтобы мою работу испортили, — сказал он, грозно взглянув на Мари.

Испуганная Мари разразилась потоком возражений на французском, но месье Памплемусс лишь отмахнулся, не обратив на них никакого внимания.

— Я должен идти, я должен идти, — заявил он с характерным акцентом.

Вот почему, когда Александр Макдоно, новый граф Шеффилд и Даунз, в первый же вечер после своего возвращения в Лондон из Италии, где он провел три года, вошел в свой клуб, казалось, абсолютно все обсуждали очаровательную Шарлотту. Два неуклюжих юноши почти готовы были вызвать друг друга на дуэль, поспорив, кто из них ей больше понравился, а его старый друг Брэддон Четвин при одном упоминании имени Шарлотты выглядел несчастным.

Они устроились в тихом уголке в библиотеке, вытянув ноги перед горящим камином. Александр вертел в пальцах бокал бренди и рассеянно слушал горестный рассказ Брэддона: он просил ее выйти за него замуж, а она ответила отказом; вчера вечером она дважды танцевала с… Господи! Алекс уже успел забыть, как все это скучно! Ему было безразлично, с кем танцевало это наглое существо. Он мрачно посмотрел на Брэддона.

— Довольно, Брэддон, — лениво протянул он. — Она, должно быть, просто глупа. Кто откажет графу? И у тебя нет семнадцати детей или чего-нибудь в этом же роде.

— Что ты в этом понимаешь, Алекс? — горячо возразил Брэддон. — Тебе всегда везло с женщинами… — Но тут же смущенно замолк. Встретив в клубе старого друга, которого не видел три года, он вдруг вспомнил нечто ужасное.

Кажется, Алекс ничего не заметил, подумал Брэддон, украдкой взглянув на него поверх бокала. И успокоился. В Алексе ничего не изменилось: он выглядел таким же, как и раньше. Брэддон вздрогнул и сделал большой глоток бренди. Чем теперь будет заниматься Алекс? Времяпрепровождение джентльмена ограничивалось боксом, заключением пари и распутством. Алекс никогда не любил азартных игр, а распутничать, по-видимому, не сможет.

Брэддон прокашлялся.

— А… так ты вернулся насовсем? — спросил он.

— Да, — рассеянно ответил Алекс, не поднимая глаз от бокала. — Ты знаешь, мой отец умер восемь месяцев назад, но в то время я не мог вернуться, а сейчас я… Ну, имением нужно управлять, и…

Он поднял голову, пристальный взгляд его черных глаз смутил Брэддона.

—…Я уже начал скучать по Англии. Италия прекрасна, но Мария, моя жена, умерла, и поэтому я решил вернуться.

— Но… — Брэддон был в замешательстве. — Я думал… все думают, что ты не женат, что эта Мария, э… расторгла ваш брак.

Алекс взглянул на него потемневшими глазами.

— Да, — коротко произнес он, — она снова вышла замуж, а потом умерла. От скарлатины, месяц назад.

— Так вы поддерживали отношения? — отважился спросить Брэддон.

— Нет. Но она позвала меня перед смертью.

Алекс снова посмотрел на Брэддона и заметил его изумление. Бедный старина Брэддон! Он всегда так медленно соображал.

— Довольно об этом! — сказал Алекс, одним глотком допивая свое бренди. — Ты говорил, что сегодня какой-то бал?

— Да, — подтвердил Брэддон, — но ты не можешь пойти в таком виде! Ты даже не одет. — Он бросил осуждающий взгляд на панталоны своего друга, сшитые из оленьей кожи. — Кроме того, — сорвалось у него с языка, — почему, черт побери, тебе надо идти туда? Ты и раньше ненавидел все эти вещи… — И снова прикусил язык, — Я собираюсь посетить этот бал по той же причине, что и ты, Брэддон, — спокойно произнес Алекс. — Мне нужна жена.

Они молча поднялись и стояли в пустой библиотеке, глядя друг другу в глаза.

— Зачем? — спросил Брэддон.

Александр повернулся и направился к двери.

— У меня есть дочь, — обернувшись, бросил он. — Ей нужна мать. Пойдем, Брэддон, меня ждет карета. Мы заедем ко мне и сможем пообедать. А затем отправимся искать себе жен.

Брэддон молча последовал за ним. У него есть дочь? Весь Лондон знал, что его жена аннулировала их брак на том основании, что он — импотент, и что Алекс не отрицал этого. Он никогда не найдет жену… Да нет, конечно, найдет, думал Брэддон, множество женщин жаждут выйти за графов; он сам мог это подтвердить. Но Брэддон не понимал, просто не мог понять: если Алекс — импотент, то откуда у него дочь? А если у него есть дочь, тогда почему брак был аннулирован? А если… У Брэддона голова пошла кругом.

Карета подъехала к Шеффилд-Хаусу. На всех окнах еще висели черные гирлянды, хотя теперь, через восемь месяцев после смерти отца Алекса, они несколько выцвели. Брэддон семенил за Алексом, напряженно соображая. Он не мог понять, не мог разобраться, не задав вопроса об этом деле с импотенцией. А спросить он не мог, по крайней мере в данных обстоятельствах.

Ему пришло в голову, что, может быть, опасно привозить Алекса на бал леди Престлфилд. Она была ярой защитницей морали и тому подобного. Почему она однажды запретила леди Гвент Манисс переступать порог ее дома? Да только потому, что бедная леди Гвент была так безрассудно и открыто влюблена в женатого архиепископа! Но Алекс все же имел титул графа, а их в стране насчитывался лишь десяток или около того. К тому же он не был разведен в буквальном смысле слова. И как можно прогнать кого-то с бала лишь по той причине, что он, так сказать, оказался инвалидом? Это снова вернуло мысли Брэддона к проблеме дочери Алекса. Откуда взялась эта дочь?

Ему лучше забыть об этом, наконец решил Брэддон, и притвориться, что он ничего не слышал об этой истории с анйулированием брака. Позднее он обратится к одному из своих умных друзей вроде Дэвида, чтобы тот ему все объяснил. Брэддон повеселел: выход из положения, безусловно, есть — лошади! Разговор о лошадях не таит в себе никаких опасностей.

Брэддон всегда обладал удивительной способностью выкидывать из головы все лишнее — к великому неудовольствию его матушки, учителей, каждого встречавшегося с ним мыслящего человека, и прежде всего его личного секретаря, управляющего имением и дворецкого. Поэтому он получил от обеда истинное удовольствие, не имея представления, насколько раздражал Алекса, перечисляя достоинства каждой лошади в своей конюшне.

После обеда Алекс извинился и поспешно поднялся наверх переодеться. Но прежде он тихо вошел в комнату рядом со своей спальней и на цыпочках приблизился к колыбели. В ней, как в гнездышке, подложив ладошку под щеку и закинув другую руку за голову, спала его дочь. Во сне она была похожа на ангелочка и совсем не напоминала демона, перевернувшего в прошлом месяце всю его жизнь.

Он провел рукой по ее изогнутым бровям — его бровям. Его сердце охватил гнев. Как могла Мария скрывать от него дочь! Он потерял целый год жизни Пиппы… Алекс глубоко вздохнул и подоткнул одеяло вокруг пухленькой малышки.

Во сне Пиппа не была печальной, она чуть-чуть улыбалась. Ей никогда не снились кошмарные сны, хотя их и предсказывал доктор. Потеря матери сказывалась, лишь когда она бодрствовала. «Будь ты проклята, Мария, — подумал он с ненавистью. Если бы он знал…» Но Мария все равно умерла бы, разве не так? Когда-нибудь Пиппа перестанет скучать по матери. Хорошо хоть Мария позвала его, когда поняла, что умрет. И теперь Пиппа здесь и в безопасности. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Не бойся, цыпленок, — с нежностью сказал он. — Когда ты проснешься, я уже вернусь.

Они прибыли в Престлфилд-Хаус чуть позже одиннадцати, когда бал был в полном разгаре. Опасения Брэддона относительно появления там Алекса не оправдались: когда они вошли в дом, леди Престлфилд уже закончила встречать гостей, а к тому времени, когда они добрались до бального зала, она со свойственной ей энергией отплясывала контрданс.

Грудь дворецкого Престлфилдов прямо-таки раздувалась от гордости, когда он объявлял не одного, а сразу двух графов. Его голос загремел в заполненном зале:

— Граф Шеффилд и Даунз и граф Слэслоу!

Шарлотта, которая не слышала дворецкого, прислонясь к балюстраде, улыбалась барону Холланду. Тот смотрел на нее горящими глазами. Он стоял очень близко — всего лишь в доле дюйма, и она знала, что это неспроста. Он оперся на перила так, что она очутилась между его руками. Шарлотта хлопнула веером по груди барона:

— Уилл, — сказала она, — не так близко.

— А что я делаю? — пожаловался Уилл. — Я даже до вашего рукава не дотрагиваюсь. — И наклонился еще ближе. — Кажется, у вас на лице насекомое, — серьезно, но с чуть заметной усмешкой, произнес он.

— О! — удивилась Шарлотта. — Какое насекомое?

— Пчела, — выдохнул он совсем близко от ее губ. — Хотите, я убью ее?

— Не уверена, — улыбнулась она.

— Представьте себе, — продолжал он, — ваши губы — мед, а мои — пчела…

Но как бы далеко ни вела эта довольно слабая метафора, ее грубо оборвала леди Софи Йорк, дочь маркиза Бранденбурга.

— Шарлотта, — выпалила она, отталкивая барона Хол-ланда в сторону, — твоя матушка идет через зал, раздвигая публику, как Моисей — Красное море! Тебе лучше вернуться и успокоить ее. Я на минуту останусь с Уиллом, а ты подойдешь к ней.

Шарлотта поморщилась:

— Спасибо, Софи.

И она проскользнула мимо Уилла, даже не удостоив его взглядом на прощание.

Софи издали наблюдала за Шарлоттой. Та разговаривала с матерью и несколькими почтенными дамами. Софи улыбнулась: Шарлотту надо выручать. Она грациозно приблизилась к группе.

— Шарлотта, — сладким голоском позвала она.

— Извини, мама, — ответила подруга, с благодарностью поворачиваясь к Софи.

— Я чувствую себя немного дезабилье, — пожаловалась Софи, обмахивая веером свои идеально причесанные волосы. — Здесь так жарко, не правда ли, ваша милость? — улыбнулась она матери Шарлотты.

Аделаида невольно ответила улыбкой. Улыбалась Софи очаровательно, несмотря на то что Аделаида не совсем была довольна новой подругой Шарлотты. Она не могла с уверенностью сказать почему. Возможно, Софи чуточку вольно себя ведет, но всем известно, что она не переступит границ дозволенного. Просто она казалась непохожей на ее серьезную дочь.

Но какова дочь! За последние несколько недель Шарлотта сделалась самой популярной девицей в Лондоне. Из барышни, получившей всего восемь предложений за три года, она превратилась в особу, получившую их больше десятка только за одну прошлую неделю!

Неожиданно Аделаида вздрогнула. «О нет!» — чуть не закричала она, догадавшись: воск! Стайка женщин отскочила, глядя вверх. Конечно же, они стояли под канделябром, и горячий воск капал со свечей вниз.

— Шарлотта, — распорядилась Аделаида. — И Софи, конечно, — добавила она. — Мы на минуту удалимся. Пойдемте, девочки. — И она, властно раздвигая толпу, направилась в дамскую гостиную.

Софи и Шарлотта последовали за ней, но не очень поспешно. На спине платья Аделаиды виднелся потек белого воска. Вероятно, ей придется снять платье и отдать горничным, чтобы те удалили воск горячим утюгом.

Глаза Шарлотты сияли. На ней было одно из новых платьев, сшитое из темно-зеленого шелка. Ей нравилось, как шелк мягко касался ее ног, когда она шла или танцевала.

Следуя за Аделаидой, девушки добрались до дамской гостиной на верхнем этаже. Как и ожидалось, Аделаида уже стояла, повернувшись спиной к горничной, которая лихорадочно спешила расстегнуть более сотни пуговиц ее платья. Шарлотта внутренне застонала. Они проторчат здесь не один час!

Как раз в эту минуту Аделаида подняла глаза и встретилась взглядом с Шарлоттой.

— Девочки, не поможете ли мне, будьте добры. Софи, не могли бы вы сесть здесь и подержать мою сумочку, буду вам очень благодарна.

Софи села, держа на коленях маленький изящный французский ридикюль. Недавно на светских вечерах прокатилась волна краж, и Аделаида не хотела рисковать своим любимым ридикюлем.

— Шарлотта, дорогая моя, не спустишься ли ты вниз сказать Сисси, где я? Я обещала ее матери не спускать с нее глаз, и не хочу, чтобы ее сопровождал на ужин случайный кавалер. Пруденс страшно рассердится, если этот Джон Мей-сон опять поведет Сисси к ужину.

— Да, мама, — послушно сбгласилась Шарлотта без всякого энтузиазма.

Сисси, или мисс Сесилия Коммонвилл, представляла собой трудный случай: она никому особо не нравилась, а ее собственный вкус в отношении мужчин был ужасен. Оказавшись в комнате, полной подходящих женихов, она безошибочно выбирала единственного в компании обнищавшего младшего сына. И поскольку мать Сисси, школьная подруга Аделаиды, имела больное сердце и не посещала многие из балов, Шарлотте приходилось присутствовать на многочисленных обедах вместе с угрюмой Сисси, которую недавно спасли еще от одного «неподходящего человека».

Шарлотта спускалась по лестнице, пытаясь поверх голов разглядеть, где находится Сисси. Видимо, в зале ее не было. Вероятно, целуется с кем-нибудь на галерее, презрительно предположила Шарлотта, забыв, что всего десятью минутами раньше сама занималась тем же. Когда она спустилась почти до конца лестницы, ей показалось, что она видит перья Сисси. Сисси любила носить на голове три-четыре роскошных крашеных страусовых пера, что помогало быстрее найти ее в толпе. В душе Шарлотта считала такой убор ужасным — совсем как колышущийся плюмаж на лошади королевской гвардии.

Она поднялась на цыпочки, стоя внизу на третьей ступеньке, и старалась разглядеть, куда же делись эти пышные перья, как вдруг ее правая нога соскользнула и Шарлотта ударила стоявшего внизу человека прямо пониже спины.

— О-ох! — произнес он, и — бах! Шарлотта села на мраморную ступеньку. Она больно ушиблась, и слезы выступили у нее на глазах, Человек, которого она толкнула, повернулся и присел с ней рядом. Шарлотта подняла глаза. Она хотела сказать «извините», но слово застряло у нее в горле.

Он был крупнее, чем она помнила, и более красив; она забыла, какие у него широкие плечи. Но глаза, бархатно-темные, были точно такими же, как в ее памяти, и волосы — те же, самые серебристо-черные локоны — опускались ему на лоб по французской моде. Месье Пампле-мусс одобрил бы их, пришла ей в голову идиотская мысль.

Вдруг Шарлотта осознала, что разглядывает его. Она посмотрела ему в глаза и чуть заметно покраснела. Мужчина тоже пристально смотрел на нее, слегка нахмурив брови. Шарлотта пыталась придумать, что ему сказать. Наконец у нее вырвалось:

— Что вы здесь делаете? — И тотчас же она поняла, что сказала явную глупость.

Конечно же, он не был лакеем. Он был в вечернем костюме, и, кроме того, как подобное могло прийти ей в голову? У него несомненно властные манеры и благородное воспитание.

Александр вопросительно поднял свои изогнутые брови.

— То же, что и вы, — ответил он, все еще сидя перед ней на корточках.

Шарлотта снова покраснела.

— На этот раз я вас толкнула… — растерянно протянула она.

Алекс снова нахмурился. Черт побери, о чем говорит эта красотка? Вот уж везет ему: впервые за весь вечер встретил интересную женщину, а у нее — не все дома! Взгляд его скользнул вниз. В такой позе он легко мог заглянуть за вырез ее платья. Никогда он еще не видел такую прекрасную молочно-белую грудь. У нее были полные, округлые, нежные и идеальной формы груди. Его рука непроизвольно дернулась. Боже! Он бы дотронулся до них прямо сейчас. Внезапно он осознал, что вокруг собрались люди, интересующиеся происходящим и визгливыми голосами зовущие на помощь.

Он протянул руку и поставил Шарлотту на ноги.

— У вас все в порядке со спиной? — спросил Алекс.

Сейчас она нравилась ему еще больше. Как раз подходящего роста, высокая, а когда она подняла голову, ее губы оказались на расстоянии поцелуя. Алекс увлек ее в сторону и не раздумывая протянул руку, чтобы потереть ей поясницу, которую она, должно быть, ушибла о лестницу.

И тут же его рука замерла. Ее платье было настолько тонким, что он почувствовал округлость ниже ее спины, и его сотрясла волна острого желания, какого он еще никогда не испытывал. «Наверное, — подумал он, — я схожу с ума».

— Вы… вы помните меня? — спросила наконец Шарлотта, глядя ему в глаза.

Алекс снова свел брови. Он никогда прежде ее не встречал, в этом он был уверен. Он внимательно посмотрел на нее: у нее были восхитительное треугольной формы лицо, обрамленное мягкими локонами, безукоризненный прямой нос и высокие скулы. Губы имели естественный ярко-красный цвет. Брови — необыкновенной формы: высокие и изогнутые, почти такие же, как у него, только удивительно женственные. На мгновение что-то шевельнулось в его памяти, но…

— Я никогда не встречал вас, — улыбаясь ей, сказал Алекс: он бы не забыл столь красивую женщину.

У Шарлотты приоткрылся рот. Он лишил девицу невинности и даже об этом не помнит? Каковы же в таком случае мужчины? Он что, делал это каждую неделю?

Алекс взял ее под руку и повел направо, в гостиную.

— Вы, должно быть, встречали моего брата, — сказал он светским тоном. — Мы с ним близнецы. — Он посмотрел на нее с насмешливой улыбкой. — Вы не первая, кто путает нас.

Шарлотта ответила улыбкой, а ее сердце чуть не выскочило из груди.

— Вы — близнец? — повторила она, пораженная его словами.

— Да, — подтвердил Алекс, радуясь тому, что наконец разобрался в ситуации: девушка не была помешанной; просто она имела в виду Патрика. — Даже наша матушка не всегда могла различить нас.

Шарлотта смотрела на него. Она точно знала, кто он — то есть она не знала, кто он такой, но знала, что он — тот самый. Она узнала ямочку на правой щеке и форму губ. Но казалось, он не притворялся: он в самом деле не помнил о той встрече. Слишком мало значила для него чья-то там невинность.

Она замедлила шаги. Куда они идут? Ей надо вернуться наверх к матери. Она спокойно высвободила свою руку, и они остановились.

— Очень благодарна вам, что помогли мне подняться, сэр, — тихо произнесла она. — Приношу свои извинения за то, что сбила вас с ног. — Не ожидая ответа, она повернулась и опрометью бросилась вверх по лестнице.

Алекс потерял дар речи. Только что она стояла здесь, и вот ее уже нет. Он посмотрел ей вслед. Кто она?

Вдруг у него над ухом прозвучал обеспокоенный голос; обернувшись, Алекс увидел Брэддона.

— Что скажешь? — спросил Брэддон. — Разве она не великолепна?

— О да, — согласился Алекс, за долю секунды оценив ситуацию. — Я собираюсь жениться на ней. Как, говоришь, ее зовут?

Пишите на proza_06@mail.ru

Автор рассылки Ольга