Личная страница

Собрание сочинений

Дзен-террористическое аббатство

ХХХ

Туман рассеялся также внезапно, как и появился, и моему взору предстала огромнейшая, состоящая из множества кишащих размером с пылинку козявок гора. Ее основание, казалось, было размером с Землю, а вершина поднималась на недосягаемую для человеческого взгляда высоту. Несмотря на это, я мог каким-то образом видеть ее всю своим внутренним взором. Внутренний взор также помог мне увидеть, что гора эта кишела не козявками, как я решил вначале, а людьми, каждый из которых был для горы не больше пылинки, как по величине,
так и по значению. Одной из этих пылинок был и я! От понимания этого мне стало трудно дышать. Ноги подкосились. Меня бросило в холодный пот. Тем не менее, у меня хватило сил и упорства, чтобы продолжать смотреть и слушать, что говорит мне ГОЛОС.
-Когда-то давно, - рассказывал ОН, - люди решили построить башню до самого социального неба, чтобы жить в неге и роскоши, как, по их мнению, было должно жить Богам. А, решив, они бросили все силы на строительство этой горы. Сначала она выглядела небольшим холмом, вершина которого доставала разве что до лишнего куска полусырого мяса, чуть более красивой женщины, чуть более удобного места в пещере возле костра… Гора росла медленно, и временами строителям казалось, что она вообще стоит на месте. Но, закаленные
жизнью, строители не унывали, продолжая поднимать ее слой за слоем вверх, в вожделенный мир Богов.
Время шло, совершенствовались навыки строителей, появлялись новые технологии, и уже один человек мог сделать больше, чем когда-то целый народ. Гора росла, как на дрожжах.
Но по мере того, как вершина горы устремлялась вверх, росло ее основание, росла ее тяжесть, а вершина становилась все более недосягаемой для большей части строителей.
И вот когда вершина горы достигла уровня Вавилон, среди строителей начался ропот. Слишком многие начали понимать, что как бы ни устремлялась вверх вершина, основание горы так и будет стоять на земле, а это означало лишь увеличение давящей на плечи строителей тяжести горы. И решили тогда многие отказаться от строительства и расселиться по прекрасной долине, раскинувшейся у подножья горы.
Разумеется, это не могло понравиться привыкшей жить на вершине элите. Взмолились они тогда Цирцее, единственно почитаемой ими богине, прося ее о помощи, тем более что гора служила подножием трона ее, и чем выше поднималась гора, тем выше поднималась Цирцея.
Поистине великолепно справилась Цирцея с этой задачей. Первым делом она лишила недовольных строителей дара речи, затем напустила тумана вокруг горы, чтобы никого больше не мог искусить вид долины у подножья горы. А после она повесила над вершиной горы Искусственную Звезду. Тогда же и получила наиболее яркая часть вершины горы свое имя: Пик Коммунизма, так как коммунизм с его изобилием всегда был и мог быть только на маленьком плато на самой вершине горы. Затмив собой Солнце, Искусственная Звезда окончательно
ослепила людей, лишив их как разума, так и воли. Заставила она людей, забыв обо всем остальном, класть жизни на покорение Пика Коммунизма, где обитают те, кому завидуют сами Боги.
Но посмотри на эту вершину, дай глазам привыкнуть к искусственному свету Звезды, взгляни на этих небожителей. Да, высоко они над народом, над деньгами и властью. Да, нет ничего в этом мире возможного, чтобы не могли себе позволить они. Да, самые грозные правителя служат им в качестве прислуги. Ну и что? Разве кто-нибудь из них может хоть на мгновение забыть обо всем и просто насладиться тем, что у них есть?
Не зря так устроила Цирцея, что чем выше ты поднимаешься по склону Горы, тем ярче свет Искусственной Звезды, тем сильнее притягивает она тебя, тем с большей одержимостью ты бросаешься на строительство Горы, чтобы хоть на миллиметр стать еще ближе к этому коварному сиянию.
Но не тут то было! Ослепленные сиянием Искусственной Звезды, они не способны увидеть очевидное: чем выше становится гора, тем выше поднимается и Звезда Искусственная. Подобно морковке, заставляющей быстрее бежать осла, заставляет эта Звезда все выше и выше возводить подножие трона Цирцеи.
Так говорил ГОЛОС, а я смотрел на гору и видел в ней нечто большее. Я видел, что она – защитный купол, чехол, скрывающей нечто еще более…
Но, имеющий уши, да не болтай языком.


О НРАВСТВЕННОЙ ВЫСОТЕ

Когда-то давным-давно в одной райской долине жила-была счастливая отара овец, считавшая себя очень нравственной отарой. Жилось им, надо сказать, здорово. Климат был идеальным, трава – сочной, вода – чистой и вкусной. И не было в той долине ни хищников, ни пастухов (которые, как известно, не только пасут и стригут, но и режут овец). Ничто, в общем, не нарушало их мирный жизненный уклад.
Не знакомые с необходимостью бороться за существование, стали овцы легкой добычей волков. Осознав это, собрали они всеовеческий совет, чтобы всем миром решить, как выйти из сложившейся ситуации. Предложений было много, но все были какими-то неубедительными. А когда одна из овец предложила напасть всей отарой и перебить волков, слово взяла известная своей праведностью овца.
-Разве можем мы, - негодующе заблеяла она, - даже в мыслях уподобляться этим заблудшим, не знающим ни любви, ни милосердия созданиям? Неужели должны мы стать такими же, как они?
-Никогда, - поддержала ее отара.
-Стыдно мне, братья и сестры, уже за то, что здесь прозвучала эта чудовищная в своей безнравственности мысль, - продолжила блеять она, - разве не завещал нам Господь прощать врагов своих? Разве не испытание это Господне? Нет, не опускаться до уровня кровожадной серости должны мы, но, вдохновленные идеалом Высшей Нравственности, своим примером и увещеваниями должны мы сделать все, чтобы разбудить и воспитать в этих хищниках совесть!..
Окончание речи потонуло в восторженном блеянии.
С тех пор овцы своим блеянием пытаются увещевать волков, а волки занимаются своим делом и учат Высшей Нравственности других овец.

СКАЖИ МНЕ, ЧЕЙ ТЫ РАБ…

Сев в машину, август к первым делом пристегнул ремень безопасности.
-Пристегнись, - настойчиво попросил он, видя, что я даже и не думаю опоясываться этой удавкой.
-Боишься метов? – удивился я.
На махрового колхозника или боящегося всех и вся старого пердуна, или, если говорить политкорректно, гиперосторожного пукальщика пожилого возраста он не походил, а кроме них у нас в городе не пристегивается никто. Менты смотрят на это сквозь пальцы, а неумолимая статистика смертей в ДТП показывает, насколько часто вместо спасения ремень приносит смерть. Меня, например, особенно впечатляет, когда не сумевшие отстегнуться люди попросту сгорают живьем в перевернувшихся машинах или тонут, оказавшись в воде.
-Это помогает мне помнить о том, кто я такой, и не зарываться. Тебе тоже не стоит забывать о том, что для Системы ты – одна из единиц собственности. Не больше и не меньше. Я пристегиваюсь потому, что ремень – это современное клеймо раба.
Я вытаращил глаза.
-Для меня не имеет значения, - продолжил Август к, - нужен он или нет, спасет он меня или отправит на тот свет. Важно не это, а то, что система ОБЯЗЫВАЕТ меня пристегивать ремень безопасности.
Если пробиться сквозь разведенные вокруг понятия «свобода» дебри философского онанизма, становится понятно, что раб – это человек, являющийся собственностью кого-то другого, тогда как человек свободный принадлежит самому себе. Будучи чьей-то собственностью, раб не может сам распоряжаться собой, своим временем, здоровьем или жизнью, так как все это принадлежит его господину. Свободный человек, наоборот, сам распоряжается собой, сам принимает решения и сам отвечает за свои поступки. Разумеется, как в одном так
в другом обществе Система вправе и должна регулировать межличностные отношения, но не отношения человека с самим собой. Так вот, если я сам вправе решать, пристегиваться теми же ремнями безопасности или нет – я свободен. Если же система считает, что может в приказном порядке заставить меня пристегиваться – я ее собственность или раб, по крайней мере, в ее глазах. И не важно, идет ли речь о ремне безопасности, косяке, попытке вскрыть себе вены или обращении за помощью, чтобы уйти на тот свет…
-Не все так просто. Есть же социальные гарантии… Медицинское обслуживание, пенсия по инвалидности… Раз Система берет на себя финансовые затраты в ряде случаев, она вправе требовать соблюдения от людей определенных правил, - возразил я.
-Если бы я был свободным, отношения между мной и Системой регулировались бы в виде чего-то похожего на лицензионное соглашение, нарушение которого автоматически вело бы к потере права на социальный пакет. Вместо этого меня лишают права распоряжаться собой.
Кстати, ты затронул весьма интересную тему:
Если хорошо присмотреться, можно увидеть, что история человечества – это история развития и совершенствования механизма рабства.
Так в старые не столько добрые, сколько бесхитростные и откровенные времена все было просто и понятно. Рабы принадлежали своим хозяевам, те, в свою очередь, были собственностью правителей. Рабы, и это понятно, совсем не хотели работать и норовили занять место хозяев. Те же, чтобы не стать рабами, были вынуждены содержать целую армию надсмотрщиков и усмирителей. Для защиты от мечтающих занять их место подданных верховным правителям тоже требовалась немалая дружина. Понятно, что коэффициент полезного действия
подобной системы был меньше, чем у паровой машины, но государственную машину такая система отношений устраивала вплоть до капиталистических времен.
Одновременно с этой перпендикулярно-параллельной создавалась значительно более эффективная и изощренная система духовной власти, основанная уже не на примитивной силе, а на массовой зомбификации людей через механизм ВЕРЫ, что сделало надсмотрщиком часть психического аппарата зомбируемого. Избрав для себя роль скромного слуги-менеджера, духовные отцы провозгласили единственным собственником всего и вся Господа Бога, а высшей добродетелью – стремление к тому, чтобы быть хорошим рабом. При этом все хорошее, что
случается с людьми, декларируется как награда Бога, а все неприятности - как наказание или как испытание. Технология зомбификации верой оказалась настолько эффективной, что даже светские правители с радостью приняли роль божьих рабов.
Не вписывались в эту систему только имеющие иммунитет против зомбирования люди разумные, но таких всегда было мало, их всегда ненавидели большинством голосов, и системе не составляло труда сократить их влияние до допустимого минимума весьма долгое время.
Следующую систему порабощения принес с собой зарождающийся капитализм. Она строилась исключительно на финансовом порабощении людей и оказалась несостоятельной. Считается, что именно эта несостоятельность стала причиной появления социалистических и фашистских диктатур ХХ века, но это не совсем так. Виновниками прихода к власти социалистов (большевиков, национал-социалистов, итд) можно считать духовенство, которое не справилось с одной из основных своих задач, а именно с защитой системы от разумных людей.
Результатом стало падение авторитета церкви в глазах народа, что, в свою очередь, привело к, казалось, немыслимому результату: а именно к свержению Бога с его пьедестала на небесах. Так революции ХХ века стали революциями в первую очередь против Бога. В результате появилась адаптированная для светской власти система зомбифицированного рабства, известная нам, как социализм и фашизм (что в принципе одно и то же). Свергнув Бога, светские зомбификаторы посадили на его место некий абстрактный идеал, такой как построение
коммунизма или господство новой арийской сверхрассы. Наместниками этого нового бога стали Вожди, чья воля была признана божественной.
Эта система рухнула по той же причине, по какой до этого пошатнулась власть церкви. Принявшись массово уничтожать разумных людей в период зарождения системы, зомбификаторы вскоре поняли, что без них, без этих врагов строящегося общества попросту невозможно конкурировать с трансформирующейся и набирающей силы капиталистической системой порабощения людей.
Для того чтобы выжить капиталистической системе пришлось трансформироваться в современную форму манипулятивной диктатуры или «демократии», которая возникла во многом благодаря психологам и торговцам. Лишенные возможности принудительно заставлять людей приобретать свои товары, они были вынуждены стимулировать развитие инструментов манипулирования сознанием покупателя, в результате чего появились настолько тонкие механизмы манипулирования и контроля над сознанием, что объект манипулирования и контроля даже не
осознавал, что его «свободный выбор» является результатом тонкого воздействия на психический аппарат, и не имеет ничего общего с действительно свободным выбором.
С другой стороны, проанализировав причины, по которым практически любая социальная борьба за свободу в результате выливается в жесточайшую диктатуру, психологи (например, Вильгельм Райх в книге «Психология масс и фашизм») пришли к весьма интересным выводам.
Так оказалось, что, «борясь за свободу», люди боролись исключительно за декларирование своих прав и свобод. Более того, воспитанные в условиях господства патриархально-религиозной антисексуальной системы нравственных ценностей люди попросту неспособны пользоваться свободой на практике, так как они приучены повиноваться и следовать чужой воле, а не самостоятельно принимать решения и нести за это ответственность. Вот почему народ с таким энтузиазмом приветствовал появление вождей, то есть людей, готовых взвалить
на себя это невыносимое для большинства бремя.
Вооруженные пониманием психологии масс манипуляторы полностью перевернули пирамиду власти. Так декларируемым верховным правителем стал избиратель или каждый дееспособный гражданин страны. Народ получил не только декларируемые права и свободы, но и декларируемую верховную власть, которой он мог воспользоваться каждый раз, выбирая тех, кто будет воплощать эту власть на практике. Но это не более чем милый фасад, на практике структура власти напоминает сюрреалистическую игру. Так народ или избирателей можно представить
себе, как расположенные на доске фигуры. Эти фигуры сами выбирают из своих рядов игроков, которым и предстоит вести игру. При этом манипуляторам отводится поистине фантастическая роль. Они контролируют игру из положения «вне игры». Имея в своих руках механизмы манипулирования, они полностью контролируют «свободный выбор избирателя», в результате игроками становятся только их ставленники. Понимая это, будущие игроки принимают негласное соглашение, согласно которому они обязуются вести игру по правилам манипуляторов.
Другими словами официальный механизм власти является исключительно ширмой, скрывающий от людей истинных правителей.
Так демократия стала маской для диктатуры. Маской для порабощения стала забота о людях. Сделав заботу о здоровье и благосостоянии гражданина государственным делом, манипуляторы очень ловко сыграли на желании людей переложить ответственность за свои неприятности на чужие плечи. Так за рак у курильщиков начали отвечать табачные компании, за ставшие анекдотами идиотические способы эксплуатации товаров народного потребления – составители инструкций, и так далее. Начались на первый взгляд маразматические судебные
процессы, после которых стали появляться все новые защищающие граждан от всего и вся законы. В результате закон начал регулировать практически все сферы человеческого бытия, и за любым отступлением от этих жестко установленных норм «во благо человека» следует достаточно серьезное наказание. Чем защищеннее становились люди, тем беспомощнее они делались перед системой, лишаясь на практике даже тех прав и свобод, которыми когда-то обладал последний раб.
В качестве надсмотрщика за этими свободными демократическими рабами манипуляторы поставили Великую Потребительскую Мечту, заставившую их работать из последних сил.
С разумом они расправились еще изящней. Объявив интеллект всенародным достоянием, они низвели его до уровня товара. И теперь для того, чтобы донести какую-либо идею до потребителя ее надо ему продать, а интеллектуальный рынок, как и любой другой, находится под контролем управляющих спросом манипуляторов. Так при внешнем отсутствии какой-либо цензуры манипуляторы создали одну из наиболее беспощадных цензур: цензуру продаж.
В этой системе нашлось место и тем, кто предпочитает иные формы рабства. Для них существует целый ряд услуг в виде всевозможных конфессий или политических кружков. Поистине она всеядна и способна абсорбировать любое социальное явление.
Но манипуляторы и сами стали жертвой манипуляции, когда система превратилась в Систему, а они – в один из ее механизмов. Создав правила этой игры, они и сами стали вынуждены играть по этим же правилам, превратившись в таких же рабов, как и все остальные, разве что с иным статусом рабства.
И не стоит забывать, что превратившись в единственного рабовладельца-собственника, Система начала оценивать людей исключительно по той пользе, которую они могут ей принести. Для нее не существует сантиментов или былых заслуг. К тем, кто больше не может быть ей полезен, не говоря уже о тех, кто приносит вред, система испытывает практически те же чувства, что и мы к окончательно сломавшемуся пылесосу, который не имеет смысла чинить.
30 06 07