В Михайлов. Произведения

Еще раз. Роман.
Очень грустная сказка. Рассказ.

ЕЩЕ РАЗ


8


В Красном бригада строителей произвела такое же впечатление, как, наверно, посадка
марсианского корабля. За последние годы в Красном дома только ветшали или разваливались
от времени. Слишком уж далеко он стоял от караванных дорог, чтобы стать дачным
поселком, а местный совхоз, организованный в советские времена лишь для того,
чтобы занять работой местное население, благополучно скончался от перестройки.
Все, кто мог, перебрались в более благополучные районы. В Красном остались лишь
старики и конченные алкоголики. И тут на тебе.
Сначала появление покупателя восприняли как шутку, но потом, поняв, что этот
сумасшедший действительно готов заплатить деньги за то, что давно уже перестало
быть кому-нибудь нужным, устроили настоящий парад домов. Выбор пал на пятый от
начала главной улицы дом. Когда с документами было улажено, он заглянул к соседям.
-Я все равно здесь буду ломать, так что, если кому что нужно, пусть берут. Все
бесплатно.
Давно местные мародеры не видели такой халявы. Унесли все, даже то, что никому,
по идее, и не было нужно. 
Новый хозяин продолжал чудить. Взять хотя бы подвал. Глубочайший, этажа на четыре
под землю. Не подвал, а бункер или вход в метро. Зачем нормальному человеку такой?
А если и нужен, зачем сверху делать всего два этажа?
Новый хозяин, судя по всему, нигде не работал: для этого ему надо было регулярно
выезжать из Красного. Домом он тоже не занимался. Только косил иногда траву,
растущую во дворе. Все свободное время он рыскал вокруг хутора по степи без всякой
на то видимой цели. В знакомые ни к кому не лез, но и никем не брезговал.
Местные алкоголики его побаивались особенно после того, как один из них попытался
у него что-то украсть. Новый хозяин ждал незадачливого вора у того дома. Он не
стал ни ругаться, ни бить, ни вызывать милицию. Он просто посмотрел вору в глаза,
а тот от страха испачкал штаны. Больше непрошеных гостей у него не было.
Со временем его окрестили художником. По крайней мере, эта версия давала хоть
какое-то объяснение его чудачествам и позволяла соседям спать по ночам спокойно.
А позже заговорили о том, что вернулся волк.
Из-за волка Алексей и поселился в Красном. Это был его волк, волк, который жил
теперь в нем. Именно здесь, в этих степях жил когда-то четвероногий разбойник.


9

  
-Был у меня прикол, - сменил тему Семен, - работал я тогда на «Газели». Приколол
меня шеф перевезти вещи одному чудаку в деревню. Дачный сезон, и все такое. Тип
оказался художником. Не знаю, правда, каким. У него окуляры, хрен пулей пробьешь.
Дочка и внучка в таких же. У внучки к тому же разрывная граната в голове. Погрузили
барахло. Сейчас, говорит, еще кошечек загрузим. А сколько кошечек? – спрашиваю.
Три мешка. Ну, думаю, у мужика юмор такой. Нихрена. Выносят они из дома (обычная
городская квартира) три неполных мяукающих на разные голоса мешка. Мать моя,
думаю, это ж они мне там все засерут. Едем. Внучка меня то и дело достает, чтобы
я ехал помедленней, а то ее котиков укачает. Куда, нахрен, помедленней. Еду,
как могу. Вдруг она как заорет: Стой! Думаю, что случилось. Оказывается она увидела
живописную лужайку и захотела там выпустить котиков, чтобы они порезвились. Какие,
говорю, тебе котики. Кто их ловить будет…
-Тихо! – приказал Юрий Тимофеевич. 
Он по-собачьи начал нюхать воздух и крутить головой. Мы замерли, кто, где был.
-Можешь выходить. 
Его вычислили! Алексей не мог, не хотел в это верить.
-Перестань, - продолжил Юрий Тимофеевич, - я это знаю, ты это знаешь… Брось.
Алексей вышел из укрытия и быстро приблизился к Юрию Тимофеевичу. Он остановился,
когда между ними осталось не более полутора метров. Они посмотрели друг другу
в глаза. 
Алексея бросило в жар. Это было уже слишком! То, что он считал своим с Морганой
секретом, было и у Юрия Тимофеевича. Но если у них в душах тлели искры жизни,
в душе Юрия Тимофеевича пылало пламя. А еще от него исходило то еле заметное
присутствие, которое не давало Алексею покоя с самого начала этого дела. 
-Мне нужен только он, - сказал Алексей, пытаясь хоть как-то сохранить самоконтроль.
-Мы не делали этого.
-Я знаю… Она сказала… Пойдем.
Он схватил меня за руку и потащил за собой. Мы отошли не более чем на сотню метров,
когда он остановился.
-Жди здесь, - приказал он мне и быстро побежал назад. 
Казалось, Юрий Тимофеевич его ждал. По крайней мере, он не сдвинулся с места.

-Не ходите туда, - Крикнул ему Алексей, - слышите? Не ходите!
Юрий Тимофеевич поменялся в лице.
-Я предупредил. Но не знаю. Я сделал все, что мог.
Алексей словно бы извинялся перед ним.
-Спасибо, - прошептал чуть слышно Юрий Тимофеевич.
-Возможно, они еще живы.
-Спасибо. Ты…
Алексей не дал ему договорить. Он резко развернулся и побежал в мою сторону.



ГЛАВА ПЯТАЯ


1


Всюду, куда хватало глаз, цвели розы. Они были самых всевозможных оттенков: от
предельно привычных, до совершенно невозможных. Посажены они были без всякого
порядка, и эта хаотичность делала розовый сад еще более привлекательным. По крайней
мере, для меня.
Среди цветочного великолепия стоял стол, за которым сидели оба Могильщика, Мага,
Моргана. На этот раз девочки были настроены дружелюбно даже дуг к другу. Невдалеке
корова жарила шашлыки. В воздухе вкусно пахло. 
Меня усадили за стол между Морганой и Магой. Первый Могильщик наполнил пивные
бокалы удивительно симпатичным светлым пивом.
-За встречу.
-Классное пиво.
-Это секретный рецепт коровы. 
-Она сама его варит?
-Она много чего делает сама.
-Вот тварь, а говорила, галлюцинация.
-Увы. Она может говорить только то, что собеседник способен понять.
-Что ты этим хочешь сказать?
-Только то, что сказал, - Второй Могильщик не подкалывал. И на том спасибо.
-Подождите… Вы что уже… Все?!
-А ты как думал. Чистота и порядок – вот девиз больших людей, когда речь заходит
о свидетелях.
-Можешь не волноваться, - корова появилась с кастрюлей, полной прекрасно пожаренного
мяса, - им здесь хорошо.
-А здесь, это собственно…?
-Позволь, я намекну, - корова забавно вставила лапы в рот и весьма профессионально
просвистела «На границе тучи ходят хмуро».
-Тогда с днем пограничника, что ли, - сказал я и отхлебнул добрых полбокала.

-Волнуешься? – спросила корова с набитым ртом. 
-Скорее, сожалею.
-О чем?
-Если я правильно все понимаю, завтра здесь пройдут танки.
-За это можешь не волноваться.
-…?
-Неужели ты думаешь, что ОНИ настолько глупы, чтобы ничего не предпринять в качестве
контрмеры?
-Ты имеешь в виду снайпера в нужном месте?
-У них другие методы.
-Агитация энд пропаганда? 
-Умно, ничего не скажешь.
-Это потому что все вы ходите вокруг да около.
-Это потому, что ты сам все должен понять.
-Но ведь я могу оказаться и слишком тупым.
-На этот случай в тебе давно уже есть тумблер. 
-Все та же идея снайпера.
-Не совсем. Тебе дается шанс понять.
-А им это зачем?
-Им достаточно того, что это нужно тебе. 
-И вновь возвращаемся туда, откуда начали. Что мне завтра делать?
-Все, что хочешь.
-Не слишком ли большая свобода?
-Свобода футбольного мяча во время матча. Тоже, кстати, есть свои взлеты и падения.

-А как же твои слова, что все бессмысленно?
-Все и так бессмысленно. У существования нет никакой цели кроме существования,
так что…
-Нет, подожди, давай пока попробуем без философии.
-Здесь столько же философии, сколько и в оправлении естественной нужды. 
-Ты меня еще больше запутала.
-Не тебя. Твой так называемый разум, или раздувшийся синтез человеческих заблуждений.

-Но…


2


Изнутри врата выглядели как бескрайний луг. Впереди луг скрывала белесая дымка
– там уже начиналась территория драконов. Сзади. Сзади был эксперимент со всей
его мерзостью. Как он выглядит, я не знал – мне ни разу не пришло в голову оглянуться.
Вперед и только вперед! Как танк или армия из одного человека. В действительности
я был страшнее любой армии. Стоит мне дойти, и целый мир, такая же огромная вселенная,
как и наша, навеки исчезнет под сточными водами эксперимента. И самое обидное,
что в любом случае меня ждала смерть. 
Я буквально чувствовал себя под прицелом. С одной стороны, тумблер, с другой…
Похоже, выбора у меня действительно не было как такового. Голова тупо гудела
от перенагрузки. Мысли были… Словно какой-то шутник отпер все клетки в зоопарке
и сильно напугал зверей. И вот теперь они носятся, запертые в общем периметре,
ломают все на своем пути, топчут друг друга, бьются о стены. От подобного броуновского
движения голова готова разлететься на куски. 
А я даже не крыса в лабиринте (та хоть может соображать), я таракан на тараканьих
бегах, и если таракана после бегов ждет уютная коробочка, угощение и поощрительный
приз, то меня в любом случае должны  раздавить каким-нибудь грязным сапогом сорок
шестого размера. Умирать мне совсем не хотелось. Хотелось жить, просто спокойно
жить, без какого-либо предназначения, можно даже без миллионов в банке, без классных
теток и дорогих машин. Можно даже просто работать, выпивать иногда с друзьями
пива, водить девчонок домой… жить! 
Решение пришло внезапно.
-А пошли вы все! – крикнул я изо всех сил и рухнул в траву.
Я лежал и смотрел в небо. Был ясный солнечный день, и небо было удивительно чистое
и глубокое. Наверно потому, что здесь никогда не было ни человека, ни промышленности.
Правильно все-таки ребята отгородились забором. Нас только впусти, мы и там все
загадим-перегадим, и будем еще этим гордиться, как до сих пор гордимся всеми
своими мерзостями. 
Синева действовала успокаивающе. Мысли постепенно начали отмирать. На душе появился
покой. Внутри меня просыпалось такое же бездонное небо. Больше не надо было никуда
идти. ПОНИМАНИЕ оказалось слишком простым, слишком лежало на поверхности, чтобы
можно было вот так просто понять, поэтому и пришлось нестись как угорелому, падать,
сбивать в кровь коленки и локти до тех пор, пока совсем не сдохла дыхалка, чтобы
упасть в траву и посмотреть, наконец-таки в небо, просто посмотреть в небо, без
всяких мыслей, желаний, устремлений… Синее небо, а по обе стороны смерть… Мне
вдруг стало смешно до слез. 
Я хохотал, как ненормальный, хохотал, как когда-то давно в детстве, когда еще
не знал, что можно вести себя правильно или не очень, хохотал от всей души, забыв
про все, наплевав на все, спустив все в метафизический унитаз и умыв руки. Я
хохотал, а в небе мирно парил дракон. 
Хорошая кукушка, - подумал я.

08 07 03


ОЧЕНЬ ГРУСТНАЯ СКАЗКА.


С самого рождения София была слепой и очень болезненной девочкой. Жила она в
маленьком домике. Где? Она этого не знала. Нет, она прекрасно знала свой адрес,
но что означают эти слова, было для нее загадкой. София была маленькой девочкой,
к тому же она никогда не отходила далеко от дома. София была одинокой. Друзей,
кроме Джонни – мальчика примерно ее лет, который иногда забегал в гости, у нее
не было. Мама уходила из дома рано утром, а возвращалась поздно вечером. Папу
София не знала совсем. Предоставленная себе, жила она в собственном «волшебном»
мире, который начинался за волшебным занавесом, висящим над входом в дом. Занавес
был мягким на ощупь и пах волшебством. За занавесом начиналось Неведомое. 
Проснувшись утром, София обычно съедала оставленный мамой завтрак, после чего
садилась возле занавеса и буквально превращалась в слух. Все зависело от ветра.
Западный ветер приносил ей радиопередачи. Тогда София самозабвенно слушала бесчисленные
истории о красивой жизни. Восточный ветер приносил известия из заколдованного
леса. Там бродили страшные, злые чудовища, наводящие ужас на всю округу своим
рычанием. Северный ветер приносил запахи. Их было множество. И каждый что-то
говорил ей на своем, непонятном для зрячих языке. Только южный ветер не приносил
ничего. Наверное, потому, что у него на пути стоял дом Софии. 
Во время южного ветра она садилась возле занавеса и представляла себе Мир. Конечно
же, ее мама была молодой и красивой королевой, которую похитил злой волшебник
и заточил в волшебном лесу (что означало слово «заточил», София толком не знала).
Папа-король созвал всех доблестных рыцарей и пообещал тому из них, кто спасет
ее и маму из плена полкоролевства и руку дочери. Часто София слышала предсмертный
вой чудовищ, гибнущих от рук доблестных рыцарей. Слепота и болезни тоже были
колдовством, и когда отважный рыцарь победит злого волшебника, она станет прекраснейшей
из принцесс.
В роли принца она представляла Джонни. И пусть он пока что только маленький мальчик,
- они были ровесниками, - скоро он станет лучшим из рыцарей. К тому же он знает
дорогу в заколдованный лес и не боится чудовищ. Они подолгу вместе обсуждали,
как будут жить после того, как Джонни освободит ее от чар злого волшебника. Джонни
тоже любил помечтать.
Наступил десятый день рожденья Софии. Она никогда не праздновала дни рождения,
она даже не знала, когда родилась, и сколько ей лет. Но добрый волшебник, который
случайно оказался возле ее дома в этот день… Волшебники знают все. Как я уже
сказал, волшебник был добрым, а ни один добрый волшебник не смог бы просто так
пройти мимо Софии, тем более в ее день рождения. Остановился волшебник, взмахнул
своей волшебной палочкой, и стала София здоровой, а самое главное, зрячей девочкой.
К тому же вместе со зрением обрела она способность отличать красивое от безобразного,
доброе от злого, хорошее от плохого…
Как прекрасно видеть! София рыдала от счастья.
Когда же первый восторг прошел, и глаза девочки очистились от слез, увидела она,
что нет никакого волшебного леса, нет ни принцев, ни чудовищ, и нет никаких чар.
На самом же деле все было… Дом, который она так любила, оказался грубо сколоченной
из всякого хлама лачугой. Волшебный лес – городской свалкой, а злобные чудовища
– бульдозерами и тракторами, обычными для таких мест. Поняла она, что мама совсем
не юная красавица-королева, а старая алкоголичка, живущая на свалке, что жалобно
выли не поверженные чудовища, а бедные бродячие животные, которых безжалостно
убивали рядом со свалкой, что Джонни был далеко не принцем. Природа наградила
его уродством, и кроме Софии с ним никто не хотел играть.  
В одно мгновение волшебная сказка, полная надежд, сменилась ужасной действительностью,
и хрупкое, впечатлительное сердце ребенка оказалось слишком слабым для такого
потрясения. 
Когда вечером мама вернулась домой, совершенно седая София лежала на пороге.
Она была мертва. 
20 09 03