| ← Июнь 2003 → | ||||||
|
1
|
||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
7
|
8
|
|
10
|
11
|
12
|
13
|
15
|
||
|
16
|
17
|
18
|
19
|
20
|
21
|
|
|
23
|
24
|
25
|
26
|
27
|
28
|
29
|
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://mayklov.narod.ru
Открыта:
30-01-2002
Автор
Статистика
86 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
В Михайлов. Произведения
| Информационный Канал Subscribe.Ru |
ВАЛЕРИЙ МИХАЙЛОВ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Сегодня в номере:
Единый гвоздь. Продолжение.
Дзен под майонезом. Продолжение
ЕДИНЫЙ ГВОЗДЬ
ПАСЬЯНС
1
-Это будет самая опасная встреча в твоей жизни, - предупреждал меня Рафик, - Лиа, женщина-воин, дочь верховной жрицы. Знал бы ты, сколько крови ее мамочка принесла в жертву ее будущему рождению. Она красивая и опасная, и я не знаю, чего в ней больше: красоты или опасности. Она красивая, она чертовски красивая. Хрупкая, нежная, ласковая, умеющая сводить с ума и в то же время сильная, необычайно сильная. Ты должен видеть в ней только война, соперника, но никак не женщину, иначе ты умрешь.
-Меня больше интересуют ее слабые места.
-Она совершенство.
-Умеешь ты подбодрить.
-Спасение утопающих дело рук самих утопающих.
-Эпиграф к пособию по мастурбации для школьников.
-Наш мир слишком несовершенен, чтобы совершенство было достоинством. Используй это.
-Ты как дракон. Тот тоже любит ребусы.
-Хочешь секрет?
-Давай.
-Он прикидывается.
-Кем?
-Драконом.
-А кто он на самом деле?
-Дракон, но это не одно и то же.
-Миленький каламбурчик. Если ты сумеешь его приладить к проблеме адюльтера, ты выпустишь самую читаемую книгу после Карнеги.
Мы смеялись, шутили будто бы собирались на очередную светскую тусовку. Для Рафика это и была светская тусовка с тотализатором, где я был его бойцовой собакой, на которую он, правда, поставил все свое состояние. Я же, как герой "Интернационала" шел на решительный бой, который вполне мог стать и последним. Честно говоря, мне было плевать. Не совсем плевать, конечно. Бой был моим танцем, показательным выступлением, и я хотел исполнить его хорошо. Такая же дребедень, как результат интересовала меня меньше всего. Странно, наверно, ведь разыгрывалась моя жизнь против жизни доселе неведомой мне красавицы, но я научился одинаково относиться как к жизни, так и к смерти. Тот факт, что мне предстояло сражаться с женщиной, меня совершенно не тревожил. Я видел в ней война и больше ничего.
Сначала поединок хотели устроить в клубе, но в самый последний момент испугались за единственный лифт между мирами, без которого маги не мыслили своего существования, и специально для нас сняли древний готический замок. Организатору поединка надо было снимать героико-романтические истории. В Голливуде ему бы цены не было. Средневековый замок, закат. С последними лучами солнца с противоположных сторон в зал, освещенный тысячей свечей, входят противники. Он, то есть я в смокинге, она в вечернем платье. Мы садимся за прекрасно сервированный стол. Слышна красивая музыка. И во время трапезы, до восхода солнца решается, кто выйдет из зала живым.
Закат, проникшись своей исторической значимостью, старался, как мог. Небо несколько раз меняло цвет. Оно было золотым, красным, синим с бардовыми облаками. Последний закат был на самом деле последним. Я наслаждался закатом, тишиной и спокойствием, взведенный на определенный час механизм смерти: ни мыслей, ни чувств, ни желаний. На всякий случай я попрощался с солнцем и, дождавшись сигнала (как и положено в таких случаях, о начале турнира возвестили трубы), вошел внутрь. Мы одновременно подошли к столу. Я пододвинул ей стул.
-Надеюсь, ты не станешь использовать вежливость для маскировки коварства? Ничего, что я на ты?
-Я думаю, в нашей ситуации выкать неуместно.
-И пошло, - добавила она.
Я помог ей сесть, а затем положил свой нож на стол.
-Ты победила.
-Почему ты не хочешь сражаться со мной?
-Ты была моим наваждением, моей жизнью, моей страстью, моим счастьем и горем. Ты снилась мне, ты изводила меня во сне, а когда я просыпался… Сначала я вскакивал, не взирая на время, и носился по городу, как сумасшедший, надеясь на то, что за следующим поворотом, в соседнем квартале, за углом дома я встречу тебя. Потом я просто пил или курил травку, глушил себя работой, медитировал. Ты была моей женщиной-нагвалем, путеводной нитью, благословением, проклятием. Я чувствовал тебя, верил, что ты есть, настоящая, живая, состоящая из плоти и крови, я ждал тебя, искал, верил, что когда-нибудь…
-А как я тебе снилась, какой я была? Такой же или другой?
-Ты была загадкой, сфинксом, улыбкой Джоконды или Чеширского кота. Ты была силуэтом, присутствием, ароматом духов, качнувшейся веткой, звуком шагов… Тебя скрывали то лес, то туман, то тьма, а то наоборот, слишком яркий свет. Ты играла со мной, звала, приглашала, давала надежду, и когда я был уже рядом, уже совсем-совем рядом, ты заставляла меня просыпаться, жить, дожидаясь следующего сна, чтобы снова идти по твоим следам, быть твоей тенью, игрушкой в твоих руках…
-Ты тоже мне снился, особенно в последнее время, когда я жила у Жерара. Мне почему-то казалось, что за мной придешь ты и заберешь с собой, куда-нибудь, где не будет ни клуба, ни Элизабет, ни магии, ни этой проклятой магии вместе с ее гвоздем. Но вместо тебя пришла Элизабет, убила Жерара, убила ни в чем не повинных людей. Заставила меня убить ребенка, маленькую девочку с удивительными глазами, похожими на ночь. На нашу единственную ночь.
Она не лукавила, она совсем не лукавила, эта черноволосая красавица, в чью власть я себя отдал без малейшего сожаления.
-Только, пожалуйста, выполни мою просьбу.
-Говори, - она ласково посмотрела в мои глаза.
-Скажи, когда будешь меня убивать.
-Я не буду тебя убивать.
-Нам не позволят выйти отсюда вдвоем.
-Ты убьешь меня. Я знаю, ты сделаешь это быстро и нежно. Так, что я не почувствую боли.
-Не говори так!
-Да! И не спорь со мной. Ты должен найти этот проклятый гвоздь.
-Я не смогу тебя убить.
-Сможешь.
-Нет.
-Иначе все повторится опять.
-Тогда, может быть, мы встретимся раньше.
-Моя мамочка зачала меня с собственным сыном. Моим отцом был мой родной брат. Его она съела в момент зачатия, как до этого съела его отца. Так я появилась на свет. Когда я стала достаточно взрослой, она продала меня грязному типу, как последнюю шлюху. Когда же я отказалась сделать то, чего он от меня хотел, он избил меня. Он бы меня убил, но я опередила его и убежала из дома. Меня приютили, но только для того, чтобы принести в жертву какому-то богу зла. Чудом мне удалось бежать. Меня подобрал человек, единственный хороший человек в моей жизни, который подобрал меня просто так, из жалости и сострадания. Мы жили бедно, очень бедно, но он был мне, как отец, и мне было с ним хорошо, по-настоящему хорошо. Так хорошо бывает только, когда тебя любят такой, какая ты есть, когда от тебя не требуют быть хорошей девочкой, не натаскивают, как сторожевую собаку, а
просто любят, потому что ты есть. Потом пришла мамочка со своей бандой убийц. Она убила его, растоптала у меня на глазах, а потом заставила убить маленькую девочку. Я не хотела, но они запели дьявольскую песню, и мое тело сделало все. Я вновь оказалась у матери, которая превращала меня в убийцу. Единственно, чему меня научили - это убивать. И ты хочешь, чтобы я переживала это вновь и вновь? Ты говоришь, что любишь меня, тогда докажи это. Подари мне покой. Обещай, что утром, когда мы увидим первый луч солнца, ты подаришь мне смерть. За свою жизнь я настолько хорошо познакомилась со смертью, что даже написала ей стихи:
Нет, милая, они не жестоки.
Их господин - Страх
Велит закрывать глаза
Каждый раз, когда ты подходишь к ним слишком близко,
О, лучезарная.
Страх заставляет их рисовать тебя
Старой, косматой, в длинных неопрятных одеждах,
С косой, клюкой…
Иногда горбатой
И всегда злой.
Не обращай внимания
На его рабов, милая.
Они сами возжелали такой участи,
Так и не осмелясь заглянуть в твои лучезарные глаза.
Они не жестоки.
Они глупы.
Они не видят твой взор, полный любви.
Они не слышат музыку твоего голоса.
Они не желают тебя,
О, возлюбленная!
Прекраснейшая из женщин!
(Ибо ко мне ты приходишь в женском облике.)
Тебе я обязан всем лучшим, что было в моей жизни!
Да и самой жизнью я обязан тебе,
Любимая!
Только познав тебя,
Познав твою близость,
Я научился любить жизнь
Во всех ее проявлениях,
Ибо едины вы.
Только познав тебя, я научился любить,
В любви умирает все старое!
И лишь чистый огонь
Способен пройти сквозь нее.
Ибо едины вы.
Только в объятьях твоих
Научился я проживать каждый миг
Как ЕДИНСТВЕННЫЙ.
Только с тобой в сердце смог отлучить я страх.
Ибо страх бежит тебя.
И ты входишь победителем
В павший к твоим ногам ГОРОД
В белоснежных одеждах и с мечом в руках.
А вслед за тобой приходят Любовь и Жизнь.
Ибо едины вы.
-Но почему мы должны следовать их правилам? Мы можем попытаться выйти, прорваться с боем, уйти.
-Ты же сам сказал, что нас не выпустят отсюда вдвоем. Мы капитал, и от нас ждут дивиденды. Найди этот гвоздь. Сделай это ради меня. Так и только так ты сможешь все изменить. Я просто не смогу это сделать. Я устала, я слишком устала. Знаешь, у меня было всего два друга, два близких мне человека. Одного из них убила моя родная мамочка, а другого я упрашиваю убить меня. Подари мне смерть, не спорь. У нас нет времени на споры.
-Хорошо! - сказал я, проклиная свою судьбу…
Потом мы любили друг друга прямо на столе, среди вин и деликатесов (В зале не было ни одного дивана или хотя бы кресла) отчаянной, неистовой, страстной, безумно страстной любовью обреченных людей. Мы охлаждали себя вином во время коротких передышек, и возвращались к любви, стараясь не упустить ни одного драгоценного мгновения уходящей ночи. Перед рассветом мы привели себя в порядок, выпили напоследок вина и приготовились встречать рассвет, который… Лиа держалась молодцом, я же был на грани нервного срыва.
-Не надо, милый. Это не так уж и плохо, умереть любимой… Только представь себе эту бесконечную вереницу рождений, жизней, смертей, вдалеке друг от друга. Вечно искать тебя среди времен, знать, что нас разделяют какие-нибудь несколько лет, а может и мгновений, знать это и не иметь возможность преодолеть эту преграду. Бежать одиночества с ненужными мужчинами или на химических небесах, без надежды, без прошлого, без будущего, с несколькими часами в активе жизни. Так подари мне лучший из выходов, из тех, мать их, выходов, которые у нас еще есть, которые разложила перед нами эта нищая торговка судьба.
-
Мы с тобой - виртуальное танго,
Две звезды, расцарапавших в небо,
Одного поля волчие ягоды,
Как две пули, взорвавшие тело,
Как две капли смертельного яда,
Две волны, сокрушающих берег,
Как два дерева райского сада,
Два билета куда-то на север.
Только жили мы в разное время
И на разных, наверно, планетах.
Мы с тобой - безнадежное танго,
Две любви, затерявшихся где-то.
-Вот видишь, теперь ты читаешь мне стихи. У нас получилось настоящее свидание. Ночь, замок, свечи, стихи… По-моему, оно удалось.
-Мы прожили в нем все свидания, которых у нас больше никогда не будет.
-Терпкие минуты счастья с привкусом отчаяния.
-Солнце...
2
-Сбегай за сигаретами, - попросила меня Альбина, отворачиваясь лицом к стене, - будь другом.
-Тебе каких?
-Любых.
Любые означали "Честерфильд".
Я натянул штаны, майку, немного подумал, и решил, что в тапочках мне будет в самый раз, и не стал обуваться, благо, ларек был во дворе.
-Пачку "Честерфильда", пожалуйста.
-Сейчас… Извините, но я не могу найти, может вам чего-нибудь еще? - крашенная блондинка с бесцветным лицом была растеряна.
-Нет, спасибо. Других не надо.
Следующий ларек был метрах в ста за углом. Там "Честерфильда" тоже не оказалось, как, собственно и в двух других ларьках. Пришлось мне переться черти куда в "Мини Америку", не покупать же ей "Приму".
-Что вы хотели? - спросила меня милая девушка с ярко зелеными волосами.
-Только не говорите, что у вас нет "Честерфильда".
-Не скажу.
-Сегодня вы моя спасительница.
-Вам сколько?
-Одну.
-Пожалуйста, - она положила на прилавок темно-синюю пачку.
-Чего это с ним?
-Что-то не так?
-Синий он у вас какой-то.
-Не знаю, всегда был такой.
-Странно, я думал, что он только зеленый.
-А вам нужен под цвет?
-Да нет, непривычно как-то.
-Хорошие сигареты. Без балды. Не знаю, как зеленый, а этот класс.
-Спасибо.
Получив обратный билет, я весело побежал домой, и… Вместо родного и до боли знакомого подъезда я увидел дверь с табличкой, оставшиеся буквы которой сообщали, что здесь находится контора по сдаче и выдаче чего-то там. Ничего не понимая, я стоял и пялился, точно, как баран на новые ворота.
-Входите, уже можно, - сказала мне бабулька, выходя из конторы.
Я машинально открыл дверь и вошел внутрь. Сразу за входной дверью без коридора или тамбура находился просторный запущенного вида кабинет. Создавалось впечатление, что его соорудили здесь на скорую руку, даже не приведя хоть в какой-то порядок. Стены, исписанные малолетними любителями наскальной графики были кое-как замазаны жуткого цвета зеленой краской, которую как набрызгали на выцветший и кое-где рваный линолеум, так и не захотели смывать. Потолок был весь в подпалинах, и с него черными сосульками свисали остовы горелых спичек. У противоположной стены стоял дорогого вида письменный стол, за которым сидела приятная на вид женщина лет сорока, окруженная чудом оргтехникой.
-Слушаю вас? - спросила она.
Я не знал, что сказать. То, что я здесь уже не живу, было понятно еще за дверью, хотя заблудиться я никак не мог. Во-первых, после многочисленных магических тренингов у меня была фотографическая память, а во-вторых, мы давно уже жили на одной и той же квартире, которая перестала быть конспиративной уже после проведения жеребьевки.
-О, не обращайте внимание. Мы переехали буквально пару дней назад, здесь все временно, просто оттуда нам пришлось… Но ремонт обещают в течение месяца, - расценила она по-своему мою растерянность, - ваш талончик.
Я пошарил по карманам, и действительно там оказался мятый замызганный талон.
-Возьмите.
Она посмотрела на мой талон, пробежалась пальцами по клавиатуре компьютера и сочувственно на меня посмотрела.
-Вы знаете, к сожалению, ваш лимит исчерпан. Ничем не могу помочь… Хотя нет, постойте. Пройдите по этому адресу, - она протянула мне визитную карточку, - спросите Марго. Распишетесь там напротив слова лопата, может, что-нибудь и получится. Она у нас глупая. Ни слова по-русски не понимает.
Заветный адресок находился в полуподвальном помещении соседнего дома. Такие же обшарпанные декорации, только напротив этого офиса к тому же еще был пункт приема стеклопосуды.
-Здравствуйте.
-О, здравствуйте, входите пожалуйста, - сказала мне приветливая девушка с жутким акцентом, отрываясь от экрана монитора, - may I help you?
-Я по поводу лопаты.
-О, лопата! - она достала из ящика стола какую-то квитанцию, и протянула ее мне.
Посреди английского текста была наша русская лопата, рядом с которой стояла галочка. Я расписался.
-Thank you, - сказала она, отсчитывая деньги.
-Вам спасибо.
-Друг, дай десятку, а я тебе что-то скажу, - окликнул меня ханурик с трясущимися руками, когда я собрался уже уходить.
Обычно я не даю побирушкам, но на этот раз протянул ему десятку без всякого сожаления.
-Спасибо, выручил. Ты это, уходи. За тобой уже едут.
-Спасибо, друг.
Я быстро пошел прочь от этого странного места. Не успел я перейти дорогу, как послышался вой сирен, а из подъехавших к офису машин посыпались люди с автоматами в руках. Оставаться на улице было не безопасно, и я нырнул в бар, благо он был рядом.
-Не хочешь повеселиться, красавчик?
Она была кем угодно, но только не шлюхой. Она была слишком шикарной даже для очень дорогой шлюхи. Высокая, черноволосая красавица с волшебными черными глазами. Скорее всего, избалованная богатая сучка, желающая поразвлечься.
-Я на мели.
-Я что похожа на женщину, которой нужны деньги?
-Скорее на женщину, которая не знает, что с ними делать.
-Или, может, ты хотел попросить?
-На пиво мне хватит.
-А на документы? - она внимательно посмотрела мне в глаза, - пойдем, я угощу тебя пивом где-нибудь в другом месте, к тому же вот-вот сюда придут менты, а у тебя не то, что паспорта, носков нет.
-Садись, - у нее был шикарный эксклюзивный малыш ручной сборки.
-Круто.
-Круто? - ты меня оскорбляешь второй раз за вечер, а я, между прочим, спасаю тебя от больших неприятностей.
-Прости. Это глупо, но рядом с тобой я теряюсь.
-Я тебе нравлюсь?
-Ты не можешь просто нравиться. Для этого ты слишком очаровательная.
-Теперь ты мне льстишь.
-Это невозможно. Реальность превосходит любую похвалу.
-Ты наглый бесстыжий льстец.
-Куда мы едем?
-Загород. Ко мне домой.
-Это самолет или все еще машина?
-Нравится?
-Мне нравится, как ты с ней обращаешься. Как Wakeman с роялем. Небрежно и в то же время виртуозно.
-Зови меня Элизабет.
-Стенли.
Мы давно уже были за городом.
-А вот мы и дома, - сказала Элизабет, подъезжая к шикарному средневековому замку.
-Ты здесь квартиру снимаешь?
-Это наша фамильная рухлядь. По идее, я должна ей гордиться.
-И как, получается?
-Только на людях. Как на похоронах богатого дядюшки.
Мы прошли через просторный впечатляющий зал и поднялись по очень удобной, наверно, для обороны узкой крутой лестнице на второй этаж, в так называемую жилую часть помещения.
-Вина?
-Вина.
Она достала жутко дорогие старинной работы бокалы и наполнила их темно-красной жидкостью из темной пыльной бутылки.
-Раритет?
-Что-то вроде того.
Я сделал осторожный глоток.
-Ну и как тебе?
-Как кровь невинных младенцев, - сказал почему-то я.
Элизабет вздрогнула.
-Расскажи о себе.
-А что рассказывать? Вышел, вот, за сигаретами и заблудился, потом еще менты…
-Ну и что, что менты?
-В отличие от диких зверей, менты часто нападают первыми.
-Резонно.
-Странное у тебя вино.
-Не нравится? Откроем другое.
-Слишком уж оно…
У меня все плыло перед глазами, в голове шумело, как будто вместо вина я выпил бокал молочища, и теперь меня начинало, что называется, размазывать по полу.
-О, да тебе больше пить нельзя.
Я смотрел в черноту ее глаз и пьянел еще сильнее. Я забыл обо всем, об Альбине, о магии, о тренировках, о предстоящей встрече… Элизабет продолжала говорить, но я больше не понимал слов. Я слушал ее голос, как пение птиц, как журчание ручья, как музыку. Элизабет преобразилась. Ее глаза превратились в две сияющие черным светом бесконечности, лицо стало неземным. Такими, должно быть, спускались к людям боги в древние времена.
-Веришь ты в меня? - спросила вдруг Элизабет.
-Конечно, милая, - вырвалось у меня помимо воли.
-Любишь ли ты меня?
-Больше всего на свете.
-Готов ли ты умереть ради моей любви?
-Да.
-На колени.
Я опустился перед ней на колени, а Элизабет принялась ходить вокруг меня, как будто я новогодняя елка. Она что-то шептала на незнакомом мне языке. Не прекращая свой монолог ни на секунду, она достала из ящика туалетного столика нож, каким я два раза уже успел воспользоваться.
-Признаешь ли ты меня и только меня? - спросила Элизабет, рисуя знаки ножом на моей груди.
-Да, - ответил я.
-Целуй, - она протянула руку.
Тоже мне донья Корлеоне, пронеслось у меня в голове, когда я прикладывался губами к ее нежной красивой руке.
-Отрекаешься ли ты ради меня от Бога, Дьявола и Мира? - спросила меня она, играя ножом возле моей шеи.
-Отрекаюсь.
-Поцелуй подол моего платья.
-Отдаешь ли ты мне тело, разум и душу? Отдаешь ли ты мне всего себя?
-Да, госпожа.
-Поцелуй мои туфли.
Это был мой единственный шанс. Я склонился к ее ногам и резким неожиданным рывком свалил Элизабет на пол. Остальное было делом техники.
-Ты? - только и успела удивленно спросить она, и из ее горла хлынула кровь.
-Все в порядке, госпожа? Ванна готова.
Услышав шум, в комнату вошла ссохшаяся старушенция в костюме горничной. Эту я убил легко.
3
Все складывалось не так уж и плохо, я бы даже сказал, хорошо. Услугу, оказанную мне Элизабет, трудно было переоценить. Лучшего убежища, чем ее замок, невозможно было себе представить. То, что организатором всей этой путаницы была не Элизабет, не вызывало у меня сомнений. Слишком уж легко она дала себя убить. Она понятия не имела, кто я такой, сидела в дешевом баре, ждала очередную жертву, а тут на тебе. Тому же, кто устроил весь этот бардак, вряд ли придет в голову искать меня у Элизабет. Скорее, они будут всю ночь почесывать город район за районом. Конечно, где-то там оставалась Альбина, но за ее судьбу я был почему-то спокоен. В замок могли, правда, нагрянуть почитатели Элизабет, но их я боялся меньше всего. Наверняка она стоила половину клана, если не больше, иначе не усидеть ей в лидерах с такими привычками. Но не стоит терять бдительность. Элизабет
это уже обошлось слишком дорого, да и я чуть не попал. А ведь я должен был догадаться уже тогда, когда мне дали синий "Честерфильд".
Оставив Элизабет наедине с кухаркой, я нашел себе приличную комнату и отправился принимать ванную, не пропадать же добру. Халат Элизабет был на меня маловат, да и домашние туфли на каблуках были не моего фасона, так что мне пришлось ограничиться простыней, которую я вообразил туникой, благо, булавки были повсюду. Совершив омовение, я изволил вкусно поужинать с чудесным вином, после чего отправился на покой.
Разбудили меня шаги в холле. Кто-то уверенно и совершенно неконспиративно стучал каблучками. Подумав, что встречать вот так, лежа совершенно без одежды незнакомую даму (в том, что это дама никаких сомнений не было), я облачился в тунику и, чувствуя себя настоящим патрицием, спустился вниз. Моя гостья настолько погрузилась в созерцание рыцарских доспехов, без которых не обходится ни один приличный замок, что совсем меня не заметила, даже когда я подошел к ней на расстояние в пару-тройку шагов.
-Доброе утро, - сказал я как можно непринужденней.
Мое появление произвело на нее такое же впечатление, как включение пылесоса возле спящего кота. Она подпрыгнула, взмахнула несколько раз в воздухе лапами, затем обретя точку опоры, смешно отпрыгнула в бок, и только после этого повернулась ко мне.
-Ты? - удивленно спросила она. Это была та самая девушка, которая дала мне визитку в клуб.
-Нет, мой призрак. У меня бессонница.
-Как ты меня напугал!
-С тобой никогда раньше не здоровались?
-Мужчина, здесь…
-Доживший к тому же до утра.
-А Элизабет?
-Ей повезло меньше.
-Хочешь сказать, что ты…
-Так получилось.
-Но как?
-Газеты надо читать.
-Никогда еще никому не удавалось вырваться из ее власти.
-Я оказался исключением.
-Я даже не представляю…
-Я тоже, но это ничего не меняет.
-Это… это невозможно! Разве что ты...
-Разве что я.
-Только не делай мне ничего, ладно? Ты не думай…
-Я не думаю, это вредно. К тому же инстинкты у меня работают быстрее мозгов.
-Не могу поверить, что Элизабет...
-Можешь проверить. Она в спальне вместе с горничной.
-И что…
-Я собираюсь делать? Вернуться домой. Надеюсь, ты мне поможешь?
-Я все сделаю, что ты хочешь, только…
-Сделаешь, и твое "только" окажется лишним. Ты не входишь в список моих клиентов.
-Я все сделаю, только скажи.
-Для начала мне нужно что-либо одеть.
-Элизабет всегда оставляла что-нибудь из гардероба своей жертвы для коллекции. Пойдем, я покажу.
-Кто еще сюда может прийти?
-Больше никто. Элизабет не любит гостей. Не любила.
-Тогда пошли.
Коллекция находилась в просторной зале сразу за холлом и была похожа на склад костюмов при крупном театре. Чего там только не было: Старые джинсовые обноски, фраки, смокинги, куртки, камзолы…
-Ничего себе!
-Впечатляет?
-Сколько же ей было лет?
-Этого не знает никто. Скажу только, что коллекцию она начала собирать относительно недавно.
-Должен сказать себе спасибо от лица всех мужчин.
-Купи себе орден.
-Надеюсь, ты знаешь дорогу в клуб? - спросил я, приведя себя в порядок.
-Конечно.
-Тогда позволь предложить тебе небольшую автопрогулку. Кстати, я Максим.
-А я Марта.
-Будем знакомы.
Двигатель завелся, едва я прикоснулся к ключу, и заурчал довольным урчанием мощного в прекрасном состоянии двигателя.
4
В клуб мы приехали где-то к полудню, в часы полного штиля, когда подгулявшие со вчерашнего дня клиенты уже ушли, а новые если и заскакивали, то только по делу, для путешествия в мир иной. Обычно клуб оживал часам к семи-восьми вечера, когда начинала собираться жадная до развлечений молодежь и светская магическая тусовка на какой-нибудь очередной шабаш, посвященный дню очередного демона. Дискозал был пуст, и в нем горел свет. Правда, когда мы заглянули туда в поисках Альбины, диджеи приготовились запускать систему, но мы их отговорили. Пусть отдыхают. Альбину мы нашли в одном из баров. Она медитировала на очередную чашку кофе и нервно курила.
-Где ты был?
-За сигаретами ходил. Сама же просила.
-Я тут места себе не нахожу, а он…
-Это у тебя от кофе, - не дал я ей договорить, - кофеин возбуждает нервы, а ты по самым скромным подсчетам…
-С тобой все в порядке?
-Не уверен, а с тобой?
-Если не считать, что ты меня чуть в гроб не загнал…
-Я заблудился. Пошел за сигаретами и заблудился.
-Что с тобой? Ты уже второй раз говоришь о каких-то сигаретах.
-Ты сама послала меня ночью за сигаретами.
-Ты что, совсем ничего не помнишь?
-Я все помню. Мы собирались ложиться спать, когда тебе приспичило курить. Я пошел за сигаретами. В ближайших ларьках "Честерфильда" не было, и мне пришлось идти, черт знает куда, в супермаркет, где продавался синий "Честерфильд". Когда я вернулся, вместо нашего дома была какая-то контора, где мне дали немного денег. Потом я уходил от облавы и встретил Элизабет. Она притащила меня к себе. Хотела убить. Она была красивой женщиной. Ночь я переждал в ее замке, а утром отправился на поиски тебя.
-А это кто с тобой?
-Это Марта. Она меня и разбудила утром.
-Странно. Значит, у Элизабет ты все-таки был.
-А зачем мне врать?
-Не перебивай, - Альбина была растерянной.
-Что-то случилось?
-Тебя вчера пытались убить. Я поехала домой пораньше, чтобы приготовить все к твоему приезду. У нас намечался небольшой пикничок. Вы опаздывали. Я уже начала нервничать, обзвонила ребят. Машину нашли примерно через час. Вы уходили от погони, но кто-то попал в вас из гранатомета… Тебя же не нашли. Ни живого, ни мертвого, никакого. Тогда я подняла на ноги всех. Похищение избранного перед решающей схваткой дело совсем не шуточное. Поиски, как ты, наверное, понял, ни к чему не привели. Оставалось только ждать. Поэтому, увидев тебя с этой девицей…
-Эта девица, кстати, и пригласила меня в клуб в первый раз. Помнишь, когда мы с тобой познакомились?
-Слишком много совпадений. Не так ли, милая?
-Не так, - Марта весело подмигнула.
-Так ты…
-Должны же мы знать, на кого ставить. Стенли уже доказал, на что он способен, а вот ты… Ну, мы и решили тебя проверить. Элизабет была сложной штучкой.
-Но как?
-Мы не любим выдавать секреты. Но ты молодец, справился.
-Ты поедешь с нами, - зло сказала Альбина Марте.
-Размечталась, - Марта скрылась за дверью, которая на мгновение возникла из ничего.
-Теперь я знаю, кто это сделал, но нам от этого не легче.
5
-У меня для тебя плохие новости, - Рафик был серьезно расстроен, - помнишь того мужика без лица?
-Такую экзотику трудно забыть.
-Он выходит на сцену. Этот гад ждал, пока мы тут передеремся. Теперь же он сделает все, чтобы захватить победителя себе.
-А вы на что?
-Он не то, что мы. Никто не знает, кто он или что он. Он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Раньше он никогда не вмешивался в наши дела, разве что, как с тобой, проявлял иногда любопытство. У него нет ни клана, ни дома, да и в клубе он ни разу не был. Мелькала там, правда, Ольга, но очень редко. Мы даже не знаем, зачем им гвоздь.
-А ты уверен, что он им нужен?
-Помнишь силу, которая чуть не отправила вас с Кариной на тот свет?
Я вспомнил эту огромную устрашающую силу, разрывающую изнутри, размазывающую по полу, это ощущение вечной мерзлоты и чувство собственного бессилия. Тогда я наивно полагал, что справился… Неужели мне предстоит пережить это вновь? Меня прошиб холодный пот.
-А недавно они напали на твоего конкурента. Они создали сразу две альтернативные реальности, толкнули его в пасть Элизабет, которая, правда, только в последний момент поняла, с кем имеет дело.
-Она мертва?
-Максим выдержал экзамен. А утром Ольга вернула его в клуб.
-Простите, но вам пора.
-Ни пуха.
-К черту.
-На этот раз нам предстояло сразиться на арене цирка. Точно, на потеху публике. Народу было столько, что многим пришлось стоять в проходе, полное собрание магов. Никто не хотел пропустить это шоу. Историческая битва, событие № 1 в мире магии. Кто же узрит реликвию? На нас всем было наплевать. Мы были орудия, игральные кости, бойцовые псы, чья судьба волновала только их хозяев, да и то лишь как средство.
Они сидели в первом ряду. Он, как всегда, в своем балахоне, а Ольга в прекрасном платье, подчеркивающем ее красоту. Он кивнул мне, а Ольга на правах старой знакомой послала мне воздушный поцелуй. Я помахал им рукой. И только здесь, на арене, глядя в волшебные Ольгины глаза я понял, что я совсем другой, что от меня прежнего не осталось ничего. Когда-то я не мог смотреть без трепета на эту женщину даже после того… Сейчас же я видел всего лишь красивые черты и не больше, словно вместе с Лиа я убил свою душу. Я превратился в машину смерти, которая после удара ножом потеряет последний смысл своего жалкого существования.
На арену вышел Максим. С первого же мгновения я понял, что он не готов, он проиграл и смирился с поражением еще до нашей встречи. Еще одна загнанная лошадка. На этот раз у финишной черты. Опять обман. Опять вместо поединка удар милосердия. Мое сердце сжалось от боли, но я взял себя в руки. Я найду этот чертов гвоздь хотя бы затем, чтобы навсегда пригвоздить им тех, кто придумал всю эту забаву с убийством самых близких мне существ.
Мы встретились в центре арены.
-Здравствуй, брат, - сказал я ему и протянул руку.
Он ответил мне дружеским рукопожатием. Он тоже понимал, понимал и принимал все, что давно уже свершилось…
-Вот мы и встретились, - сказал он и посмотрел мне в глаза своими немного грустными глазами.
-Я бы с большим удовольствием встретился с тобой в другом месте и по другому поводу.
-Мы просто играем роль… Мы актеры, а это драма. Смотри, вот зрители. За кулисами режиссер. У нас не было жизни, по крайней мере, своей жизни. Мы лишь повторяли сценарий, чей-то чертов сценарий. Так получилось, что мы вошли в роль, слились с образом, превратились в персонажей. И твой удар ножом сорвет с меня маску и театральный грим, и, может быть, тогда хоть на одно мгновение я стану собой. Ты не убьешь меня, нет. Ты не сможешь лишить меня жизни. Нельзя лишиться того, чего никогда не было.
-Ты проигрываешь бой еще до его начала.
-Боя не будет. Я смогу выиграть, только если ты меня убьешь. Видишь ту парочку в первом ряду? Ты с ними тоже знаком?
-Имел несчастье.
-Если останусь я, они убьют Альбину.
-Они заставят тебя принести гвоздь.
-Они убьют ее в любом случае. Это очень страшные люди.
-Они не люди.
-Тем более. Только у тебя есть шанс остаться собой.
-Почему ты так в этом уверен?
-У тебя уже отняли все, и потом, на твоей стороне дракон.
-Дракон на своей стороне.
-Все равно, он не даст тебя в обиду.
-Я в этом не уверен.
-Другого шанса нет. А теперь бей меня и беги. Надери им всем задницу.
-Выпьешь со мной?
-Что?
-Выпей со мной. На прощание.
-Я выпью с тобой. За встречу.
-Принесите шампанского.
6
Это был в несколько раз более мощный удар, чем тот, что чуть не убил нас с Кариной. Меня словно бы накрыла огромная, с многоэтажный дом волна нестерпимого ужаса, от которого останавливалось сердце. Я лежал на арене рядом с теплым телом Максима и был еще менее живым, чем он. Страх огромным чудовищем приближался ко мне, хватал своими ужасными щупальцами, запускал их в душу, в сознание, чтобы высосать меня до капли, превратить в зомби, в послушного раба, который… Страх схватил меня мертвой хваткой и потащил в свое логово, в абсолютное нигде и никогда, в вечный холод небытия. Я попытался раствориться в страхе, слиться с ним, исчезнуть, стать невидимым, но он был готов к моему маневру, и обрушил на меня совершенно иное ужасное чувство, для описания которого у меня нет подходящих слов. Я стоял перед выбором: покориться или умереть, и я выбрал. Из последних
сил я превратился в холод, стал небытием, ничем. Я видел, как он начал метаться в поисках меня, он, уже празднующий победу, не мог смириться с поражением, я же был для него недосягаем. И тогда он почувствовал страх. Он испугался, этот загадочный монстр небытия испугался своей жертвы, и я чувствовал этот страх, видел его подленькое мерцание. Медленно, чтобы, не дай бог, себя не выдать, я начал присоединяться к этому страху, отдавая ему свою силу. И тогда он сделал роковую ошибку. Он попытался побороть страх. Он воспользовался силой, которую я превращал в энергию страха. И вот его страх начал расти, приобретать форму, размер, жизнь. Теперь он корчился от нестерпимой боли. Я вновь был на арене, а вокруг меня царил ужас. Маги, хваленые маги и властители вселенной корчились от боли и ужаса, стараясь уйти, скрыться, подставить под удар кого-нибудь другого… Он шел ко мне, маленький, сгорбившийся,
в своем балахоне он был смешен, теперь он был смешон и в то же время опасен. Потеряй я на мгновение бдительность, и он нанесет мне смертельный удар, от которого я уже не смогу оправиться.
-Иди с миром, - сказал я ему и нанес свой последний удар, заставивший взорваться его страх а вместе с ним и его грязную душонку. Он был мертв.
7
На Востоке есть легенда, согласно которой музыкант, в совершенстве познающий музыку, разбивает свой инструмент. Теперь музыка звучит в душе музыканта всегда, в своем чистом, первозданном виде, не искаженная грубостью инструмента. Наверно, когда я выбросил нож там, на арене, я познал смерть, и она надолго поселилась в моей душе. Уже более десяти лет я живу у дракона, более десяти лет я превращаю смерть в безмолвие. Я обретаю душу. Временами я могу слышать дракона, слышать его безмолвие, которое во много раз дороже любых слов. Дракон живет сразу во всех мирах и одновременно над ними. У него нет формы, а есть только содержание, способное принимать любые формы. Почему он выбрал форму дракона? Он может быть кем угодно и даже никем.
-Вы молчите по-английски? - спрашивал меня дракон, когда я приставал к нему с расспросами.
-Ты не дракон, ты коан, - сказал я как-то ему, и он не стал со мной спорить.
По мере углубления тишины ко мне начало приходить понимание. Так я понял, что нет миров, а есть Мир, один единственный Мир, а наши так называемые миры есть ни что иное, как иллюзия, рожденная нашей слепотой. Это как цветовой спектр, который существует весь целиком, но для существа, способного воспринимать только один цвет одновременно, радуга была бы семью параллельными реальностями. Неудачный пример. Но здесь удачных сравнений быть не может. Это как оргазм. О нем можно говорить сколько угодно, но если ты ни разу его не испытывал…
Теперь мы больше молчали с драконом. Мы встречали восходы, провожали закаты, вглядывались в синеву небес. Я научился говорить без единого звука. Нет, когда я говорил, я произносил те же слова, что и обычно, только больше они не вызывали во мне шум, тот назойливый шум, который преследует нас всю жизнь.
-У меня к тебе есть один вопрос, только скажи мне правду.
-Ты говоришь, как женщина, героиня мелодрамы.
-Мне ведь не обязательно было участвовать в этой резне?
-Совсем не обязательно.
-Я мог сразу остаться у тебя, и тогда бы ничего этого не произошло?
-Но ты не остался.
-Почему ты мне не сказал?
-Ты не спрашивал.
-Но я не знал.
-Ты стремился к гвоздю, власти, магии. У тебя в голове было слишком много ерунды, чтобы сидеть здесь годами и ждать.
-Ты же сам говорил мне, что это нужно.
-А что нужно? Нужно, не нужно, хорошо или плохо - это наши человеческие суждения. Ты должен был созреть для правды. Скажи я тебе, что никакого гвоздя нет и не было, а есть солнце, звезды, небо, секс, еда, сон… Каждый зреет по-своему. Лао-цзы увидел, как падает желтый лист, Будда до тошноты объелся роскошью, а потом увидеть четверку клоунов. Франциску попалась в руки книжечка о боге. Каждому свое. Тебе пришлось пройти через ад, но ты далеко не одинок. Мансура толпа разорвала на части, Иисус был распят, Кришна расстрелян, Сократ отравлен. Ты же лишившись всего, освободил себя от связей, цепей, приковывающих тебя к этому миру. Разорвав цепи, кристаллизовал свою волю, ты убил в себе демона, и теперь тебе предстоит последняя битва. Ты должен убить в себе бога, тогда ты встретишься с реальностью, какая она есть.
-Но я не могу. Он такой прекрасный, такой замечательный. Когда я его вижу, я забываю обо всем.
-Это уже было, не помню, правда, с кем. Он не мог убить богиню Кали, которая была его последней цепью. Учителю даже пришлось ударить его мечом, чтобы он смог с ней справиться.
-Ты ударишь меня мечом?
-У нас не принято повторяться. Я двину тебя ногой под копчик, и ты снесешь ему голову.
8
Я смотрел на закат солнца, и подобно солнцу, уходящему на дно океана, погружался все глубже и глубже в себя. Я видел Бога. Он был прекрасен. Прекрасен и неописуем. Он излучал огонь. Ласковый немного прохладный огонь, приносящий наивысшее блаженство. Я хотел вечно быть у его ног, вечно ощущать великолепие его огня. Я забыл о реальности, о грани, о последнем шаге и последнем препятствии. Я был у Бога…
Сильная боль в районе копчика на мгновение вернула меня к жизни. Я вспомнил, зачем я здесь, и что я должен сделать. Я ударил бога ножом, ожидая небесной кары, но он рассыпался, подобно перекаленному стеклу на тысячи осколков и рухнул в небытие, открывая мне… Но здесь любые слова бессильны.
На мгновение я задержался на грани, откуда еще можно было вернуться назад, стать новым Христом или Буддой. ТОЛЬКО ВЕЛИКОЕ СОСТРАДАНИЕ К ЛЮДЯМ ПРЕВРАЩАЕТ НАШЕДШЕГО В УЧИТЕЛЯ, - вспомнил я слова дракона и шагнул вперед.
ЫА
Мертвое тело Стенли медленно оседало на пол, потеряв малоустойчивое равновесие жизни. Прощай, друг. Прощай и здравствуй. Было бы чудом, если бы ты вернулся. Для этого надо любить, любить тех, кто бьет в твои руки гвозди. Тебя же учили убивать. Убивать легко, бесстрастно, убивать все, что ты успевал полюбить. Я рад за тебя, рад, что ты нашел дорогу к себе, стал вселенной. Утром я похороню тебя в пещере, а теперь на прощание расскажу последнюю сказку.
Однажды к величайшему в мире мистику и Учителю пришел человек.
-Учитель, - сказал он, - ты говоришь, что можешь показать дорогу к собственной сущности, которая и есть Бог. Я оставил все. Я оставил дом, семью, работу. Я бросил все, чтобы увидеть путь.
-Хорошо, сказал Учитель. Я покажу тебе этот путь, только помни, ты должен успеть до заката, иначе опять вернешься к началу пути.
-А долго ли мне идти.
-Несколько километров, может быть, метров, может быть миль.
-Но я успею?
-Если не будешь отвлекаться, то да.
-Но ты проведешь меня по этой дороге?
-Если ты этого захочешь.
-Ну так идем немедленно!
Они обошли дом Учителя и остановились возле небольшой калитки, запертой на ржавый замок.
-Это здесь? - спросил удивленно гость.
-Сейчас ты все увидишь сам.
За калиткой начиналась парковая аллея, мощенная камнем. Вокруг росли цветы, кусты, деревья, пели птицы. Воздух был наполнен чудесным ароматом.
-Какая чудная дорога! - воскликнул гость.
Учитель же не сказал ничего.
Не успели они сделать несколько шагов, как увидели шикарно сервированный стол, ломящийся от всевозможных кушаний.
-Совсем забыл! Я сегодня не пообедал. Можно остановиться перекусить?
-Это твой путь.
-Но ты не против?
-Это твой путь.
Еда была настолько вкусной, а вина хмельные, что не заметил гость, как солнце село за горизонт.
Утром же он вновь был с учителем у заветной калитки.
-Извини, что я задержался там у стола, - начал оправдываться гость, - но ведь и ты мог бы меня поторопить.
-Это твой путь, - только и сказал Учитель.
На этот раз гость взял со стола только пару бутербродов, да немного воды, чтобы можно было позавтракать на ходу, и быстро пошел вперед.
За следующим поворотом они встретили молодую чудесную девушку, и гость остался с ней. Они провели вместе много-много дней и ночей, пока однажды гость не пресытился ею.
-Что же я делаю! - вскричал он и помчался к Учителю.
-Это твой путь, - только и ответил учитель на все его оправдания.
-Теперь ничто не сможет меня остановить, - сказал гость и устремился вперед. Но не прошли они и трети пути, как их нагнал лучший друг гостя.
-Хорошо, что я тебя догнал! Там твоя мать. Она умерла!
-Извини, сказал гость Учителю, но я должен похоронить мать. Ты отпустишь меня?
-Это твой путь, - сказал Учитель гостю.
Потом были родственники, наследство, болезни детей, неотложные дела, происки врагов. Каждый раз что-то останавливало его на пути. А однажды он не застал Учителя.
-Учитель умер, - сказали ему.
-А калитка?
-Здесь нет никакой калитки и никогда не было.
Приложение. ЛЮБИМЫЕ АФОРИЗМЫ ДРАКОНА ЫА
Не руби сук у которых живешь.
Эсеры были левыми.
Собственноручно изменять жене.
Секс - не дай ему отсохнуть!
Весна - это когда распускаются почки и дают метастазы в печень.
Ну и что, что я сплю с его женой? Он же спит с моей любовницей.
Он очень любил детей. Бывало, снимет презерватив, и налюбоваться не может.
Президент не отец народа, а муж.
Лучший бальзам для души - это неприятность ближнего.
Любовь на теплотрассе - это не любовь, а влечение.
Капля трудового порыва убивает лошадь!
Не верну - считайте меня коммунистом.
Порядочный мент - пятно на всем коллективе.
Весь Мир - бардак, все люди - братья.
Нет, я не Байрон… Ну и кайф!
О внебрачной любви: Мораль укрепляет руки.
Весна - пора любви и шизофрении.
Гусь свинье не товарищ. А вот слоны, бегемоты и носороги родственники. Да и мы с вами недалеко ушли. Даже органы для пересадки подходят. Вот вам и биология.
Человек человеку друг, товарищ и жена товарища.
О рефлексах и замещении: Многие девочки, мечтающие о собаках, выходят замуж за военных.
Попробуй-ка поймай! Твой кайф.
Два токаря на плющихе.
Вылизывая задницы, он прекрасно овладел языком.
Мама мыла Раму, напевая: "Харе".
Имеющий уши, да не болтай языком.
Пролетариату нечего терять, кроме собственных цепей, колец, колье…
Прежде, чем продавать Родину, подумай: чем будешь платить.
Нет зубов - нет и кариеса.
Сидят и кушают бойцы товарищей своих.
Приложение. БАЙКИ ДРАКОНА ЫА
Краснорожий от натуги мужик бросался с неба камнями. А барышни с замиранием сердца шептали: "Ой! Смотрите! Еще звезда упала!" - и загадывали желания.
-Почему ты все время от меня прячешься? - Спросил я ее однажды.
-Ты сам закрываешь глаза каждый раз, когда смотришь в мою сторону.
-Тогда назови свое имя.
-Я твоя…
Но что-то закрыло мне уши.
-Какой там гнев! Слезы собственного бессилия и жалости к самому себе.
-А Ной?
-Жалость и бессилие жалость и бессилие, - сказал стареющий ангел с давно немытыми крыльями и попросил заказать еще.
Любят ближние? - значит ты неудачник.
Ненавидят? - значит ты чего-то добился.
Нет до них дела? -
……………………………..
И воцарился над Миром день Седьмой. И захотел Господь отдохнуть от трудов своих. Но не тут-то было. Тщетными оказались усилия Господа. Неугомонен хор молельщиков.
"Титул и деньги", - так подвела черту и под нами героиня романа.
-И ты, Брут?! - цена любой добродетели.
-Почему ты нас сделал такими? - спросили как-то твари земные у Бога.
Улыбнулся Господь им в ответ. А что он мог сказать?
Цена человеческой благодарности:
Когда-то гуси спасли Рим. Народ рукоплескал гусям. Но что стало с гусями Рима?
Когда-то Нерон сжег Рим. Народ рукоплескал Нерону. Но что стало с Нероном?
04 01 02
ДЗЕН ПОД МАЙОНЕЗОМ
ИЛИ
НЕСОВСЕМЗДРАВЫЕМЫСЛИВСЛУХ
66
Из инструкции к пылесосу: НЕ ПРИМЕНЯТЬ В МЕСТАХ СКОПЛЕНИЯ ПЫЛИ!
67
Продавать душу дьяволу не стоит по двум причинам: во-первых, нет никакого дьявола, который станет ее покупать, а во-вторых, если такой дьявол все ж таки отыщется, душа будет стоить значительно дороже того, что он пожелает за нее выложить.
68
Скупщиком человеческих душ, по идее, должен быть весьма глупый дьявол: те, у кого действительно есть душа, вряд ли согласятся ее продать – у них и так есть все, что нужно; те же, кто готов совершить подобную сделку, предлагают настолько порченный товар, что за него стыдно вообще что-либо давать.
69
Любой, кому нужна твоя душа – дьявол, независимо от цвета крыльев.
70
Ничто так не убивает душу, как попытки ее спасти.
71
В жизни всегда есть место пофигу.
72
Самоубийца по своей природе должен быть неисправимым оптимизмом: Надеяться на лучшее ТАМ после всего того, что было ЗДЕСЬ…
73
Приму в дар любую сумму денег.
74
Так получилось, что милиционеры, чиновники, врачи, учителя… вынуждены, подобно войнам Золотой Орды (которые сами обеспечивали себя и коней пропитанием во время войн), сами заботиться о хлебе насущном для себя и своих семей. Так стоит ли удивляться, что многие из них ведут себя как оккупанты на оккупированных территориях.
75
Идеальным, наверно, было бы правительство, не вмешивающееся в дела своего народа. Но такое правительство невозможно.
76
Предлагаю совместить ряд церковных праздников со светскими. Так Вознесение можно совместить с днем сапера, Троицу с премьерой очередных серий «Матрицы», а Покров с Днем животновода.
77
Демократия вносит определенный элемент шоу в политику. Так демократические выборы есть ни что иное, как конкурс на лучшего исполнителя танца под дудку толпы.
78
Идеальная для народа бюрократическая машина должна предельно быстро решать вопросы на бытовом уровне внизу и предельно медленно на уровне принятия новых законов и постановлений.
79
«Ему нет никакого дела до народа!» - часто ругаем мы правительство, которое то и дело вмешивается в жизнь народа, ставя препоны на каждом шагу.
80
С позиции правителя идеальные отношения в плоскости власть – народ должны строиться на принципах садомазохизма: Чем жестче ведет себя правитель, тем громче должен рукоплескать народ.
81
Мир крепи трудом своим!
Иммодиум.
82
Бывает так, что только операция на сердце способна убрать бельмо с глаз.
83
Мир прекрасен! Даже несмотря на нас с вами.
84
Часто «глупая женщина» бывает достаточно умной, чтобы не выпячивать свой ум там, где не надо.
85
Половая, расовая и другие виды дискриминации чаще всего служат ширмами, скрывающими собственное ничтожество.
86
Господа антисемиты! Современных евреев (умных, преуспевающих людей, способных приспособиться почти в любой обстановке) создали долгие века гонений. Таковы принципы селекции. Поэтому, если уж вам так необходимо уничтожить сынов Израиля, создайте для них предельно райские условия жизни.
87
Нет ничего более антинаучного, чем так называемая НАУКА С БОЛЬШОЙ БУКВЫ.
88
Отдохни лицом! – реклама стульев.
89
Его права были настолько хорошо защищены, что он так и не смог ими воспользоваться.
90
Торжествуя, разум обычно напивается и спит.
91
Ум, честь и совесть… Практически невозможно совместить.
92
Онанизм в сексуальной сфере является наименее вредным.
93
Пессимист отличается от оптимиста исключительно направлением взгляда на вещи. Оптимист видит лучшее впереди, пессимист – позади.
94
Вера – это добровольный отказ от попытки докопаться до истины.
95
О любых двух женщинах можно сказать, что одна лучше другой.
На сегодня все. Заходите ко мне на сайт.
Или пишите сюда
| http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru |
Отписаться
Убрать рекламу |
| В избранное | ||
