В сегодняшнем выпуске вы найдете рассказ Анатолия Кравцова. Это имя знакомо многим посетителям Мирадуги, - Анатолий создатель одного из измерений, автор легенд Этаны.

"Мне уже или еще 28 лет. По образованию историк, по состоянию души художник, писатель, и многое другое. В данный момент работаю на радиостанции журналистом и DJ-ем, иногда (раз в неделю) припахивают работать на телевидении", - сообщает он о себе.

На нашем сайте в рубрике "Другие рассказы" можно найти еще один его рассказ, а для самой Мирадуги он пишет повесть "Печать огня", три первые части которой уже опубликованы.

"Когда-то очень давно люди так сильно верили в Бога,
что в преисподней не так много было грешных душ. И
дьяволу приходилось постоянно пускаться на разные
ухищрения, чтобы заполучить очередную душу. Тогда
можно было очень часто встретить прислужников
Сатаны - ловцов душ".
Орот Дан, дракон зимней ночи.



Никогда еще старая веселая Англия не знала такой испепеляющей жары. Деревенские священники не вставали с колен, моля господа о милости, изо дня в день вопрошая о дожде. Безжалостное солнце выжгло не только посевы крепостных, но даже траву под деревьями, которая лежала рыжим сухим ковром у корней деревьев древнего леса. Птицы не пели в густых ветвях, не дававшей прохладной тени. Даже веселый свист шотландского наемника не заставил измученных птиц испуганно вспорхнуть со своих насестов, они, только изучая, посмотрели глазками-бусинками на неутомимо шагающего человека. На нем была одета кожаная куртка-безрукавка, перетянутая в талии широким поясом и перевязью из змеиной кожи. При каждом его шаге длинный меч в серых потертых с блеклой позолотой ножнах бился о левое бедро. В руках он нес видавшие виды и французский меч, и сарацинскую саблю, и германский топор, и клепаный шлем. Из-за голенища пыльного сапога торчала костяная рукоять боевого ножа. Наемник широко шагал по лесной тропе, петлявшей среди деревьев, насвистывая старую шотландскую балладу.

У древнего раскидистого дуба он остановился поправить сумку на плече и, немного подумав, снял с головы черную повязку и помахал ею в воздухе. Капля пота стекла по белому шраму, тянувшемуся от переносицы до скулы. Загрубевшей рукой он откинул со лба длинные, выгоревшие до белизны волосы и, глубоко вздохнув, повязал широкую полоску ткани на голове. "Жара... стоило ли тебе, Эрик, выбираться из ада Палестины, чтобы угодить в пекло Англии", - пробормотал шотландец и двинулся дальше.

Рыжая тропа вильнула и убежала между двумя деревьями, ветви которых так переплелись, что стало похоже, будто в самой чаще леса неведомые строители возвели настоящие крепостные ворота. Чем ближе подходил наемник к лесным воротам, тем неуютнее ему становилось. Не раз это предчувствие опасности спасало его от сарацинской стрелы или коварного удара в спину, но не в правилах у солдата отступать перед опасностью, и шотландец прошел между деревьями.

Лесной прохладный ветерок, овеявший лицо, не удивил его, но в пятидесяти шагах на маленькой золотой скамейке сидел рыцарь. Вот уж кого не ожидал увидеть в этой лесной глуши шотландец, так это настоящего рыцаря с гербом, да еще и без свиты или оруженосца. В доспехах благородного сэра присутствовали только красные и черные цвета, щедро разбавленные золотом. Такие яркие краски легко разглядеть даже с расстояния в милю. Ноги наемника продолжали отсчитывать шаги, но чем ближе он подходил к незнакомцу, тем холоднее становился воздух.

Рыцарь продолжал сидеть на своей скамейке, опираясь локтями о колени, и спокойно смотрел на приближавшегося шотландца. Он даже не потянулся к мечу в черно-красных ножнах, прислоненному к дереву. Он просто сидел и преспокойно ждал, когда наемник подойдет ближе. Предчувствие опасности не покидало Эрика, оно билось внутри, как птица в силках, а когда он подошел к рыцарю вплотную, его обдало могильным холодом. Такой холод сковывает кровь в жилах и отнимает способность ходить. Все усилие воли понадобилось шотландцу, чтобы сделать следующий шаг, он уже хотел пройти мимо, но...

- Стоит ли так спешить домой, сэр Эрик О'Конор. Может, разделите со мной трапезу, - проговорил рыцарь, показывая асбестовой рукой под ноги наемнику. Шотландец посмотрел перед собой. И... о, дьявол. Перед ним на расшитой золотом скатерти стояли всевозможные яства. Он мог поклясться на библии, что мгновенье назад, ничего этого не было. Ни пурпурного вина, искрившегося в хрустальном запотевшем кувшине, ни нарезанного румяного каравая, ни фруктов, ни поджаристого поросенка... Эрику стало не по себе.

- Присаживайтесь. Идете вы издалека, да и путь ваш не близкий, - нарушил неловкое молчание рыцарь.

Вначале шотландец не расслышал, но теперь его даже передернуло от голоса незнакомца. В сущности, можно ли назвать голосом тот звук, который выходит, когда пять, десять или сто человек говорят одну и ту же фразу синхронно. В голосе рыцаря звучали мужские, женские, детские и старческие тембры, и все это одновременно. Это было безумием, да, конечно, но безумие было таким реальным. Пальцы шотландца побелели, стискивая сталь шлема, он шумно прочистил горло.

- Прежде чем принять ваше приглашение, благородный сэр, мне хотелось бы узнать, кому я должен быть благодарен за столь любезное приглашение?

- Вам обязательно нужно знать? Ну, тогда... Бальмонд Эрвин Седрик. Я вассал правителя столь могущественного, что слава короля Англии ничто в сравнении с ним, пыль у моих ног.

Эрик пристально посмотрел в глаза рыцарю и словно заглянул в глубину колодца ночью. "Каким холодом оттуда веет. Ну да ладно", - подумал шотландец, сбросил с плеча сумку и присел на траву.

- Не стоит стесняться. Угощайтесь. Когда еще удастся вот так вкусно поесть? В двадцати милях пути отсюда нет ни одного постоялого двора, - так говорил сэр Бальмонд, разливая вино по золотым кубкам и разрезая поросенка.

- Мы ведь равны, сэр Эрик. Ведь не далее, как сто дней назад вы пожалованы в рыцари его Высочеством королем Ричардом.

- Послушайте, сэр Бальмонд. Вы проявляете удивительную осведомленность обо мне, откуда, позвольте спросить, вам все известно?

- Мне многое о вас известно, но всему свое время, вино и жареные поросята не любят ждать.

Эрик поднял кубок, в котором лениво колыхалось прохладное вино, и произнес:

- За чудесное знакомство и славу Шотландии.

- Хорошо, я согласен.

Наемник ел медленно, проявляя чувство приличия, но его глаза скользили по фигуре рыцаря, замечая мельчайшие подробности. Огненный кафтан мантия с треугольным гербом на груди скрывал черный хауберк. В котомке у Эрика тоже лежала кольчуга, но короткая, именуемая "гоберк". Кольчуга с капюшоном, перчатками и чулками была ему не по карману. Рыцарь, одевающий хауберк, несомненно, богат.

Шпоры в форме пятиконечной звезды сияли маленькими солнцами. Глухой черный шлем с изогнутыми рогами и красным гребнем лежал в траве рядом с большим треугольным щитом. Поле щита разделяла золотая горизонтальная черта, одна половина которого была красная, другая - черная. В центре переливалась пятиконечная звезда в круге, и никакого девиза.

Но больше всего поражало лицо. Оно было бледное, как у трехдневного покойника, с правильными и мелкими чертами. Волосы цвета вороньего крыла придавали лицу естественную жестокость. Руки холеные и такие же мертвенно бледные. Казалось, они не ведали меча, но шотландец, почему-то, не сомневался, что нет равных этому рыцарю в поединке.

Сэр Бальмонд терпеливо ждал, когда его гость закончит трапезничать, и не мешал ему разговорами. Он только маленькими глотками пил вино из своего кубка и смотрел, как сэр Эрик поглощает пищу.

Наемник разобрался с поросенком, допил вино и вытер ладони о кожаные штаны. Тщательно обтер нож и, засунув его в сапог, выжидающе посмотрел на рыцаря.

- Я вижу, вы готовы меня выслушать, - проговорил сэр Бальмонд, ставя пустой кубок на скатерть.

- С нетерпением, благородный сэр.

- Пусть вам не покажутся странными и оскорбительными мои слова, но вы задержались на этом свете, милейший сэр О'Конор.

Рука шотландца сама нашла рукоять меча. Эрик продолжал смотреть на рыцаря, прищурив серые глаза. Сэр Бальмонд холодно улыбнулся и облокотился спиной о дерево.

- Ну-ну, я же просил вас не нервничать. Да вам меня и не одолеть в поединке.

Он щелкнул пальцами, и меч вылетел из ножен, метнулся к хозяину, как послушная гончая, и упал в ладонь.

- Вот видите.

- Нечистая сила. Вы пособник дьявола, сэр Бальмонд.

- Вы правы. Я ловец душ и служу самому властелину тьмы, куда там до него королю Англии или Шотландии.

Демонстрация превосходства не заставила Эрика убрать ладонь с оружия и не повергла в ужас. Наоборот. Он вытащил меч из ножен, положил его поперек живота, и прилег на траве, опираясь на локоть.

- И что же слуге сатаны нужно от меня, бедного шотландца? Вряд ли те сорок золотых монет, которые находятся у меня в кошельке. Замок моих предков находится в руинах, покрытых мхом...

- Ничего материального мне от вас не нужно, сэр О'Конор, и не пытайтесь спрятаться от правды. Вам ведь известно, что мне нужно. Ваша душа.

- Под этой старой курткой спрятан крест и смелое шотландское сердце. Неужели вы, сэр Бальмонд, могли подумать, что я продам свою душу дьяволу.

- Конечно, благородный сэр Эрик. Просто мне не хочется ждать еще пару лет, прежде чем вы решитесь на подобное.

Слова ловца душ изумили шотландца. Он удивленно посмотрел на сидящего перед ним и вдруг сел и расхохотался. Наемник смеялся, хлопая себя по колену, не обращая внимания на то, с какой холодной снисходительностью смотрит на него слуга Сатаны.

- Клянусь головой сарацина, чуть не проткнувшего меня своей пикой, это была славная шутка, сэр Бальмонд.

- Увы, мой храбрый друг, я не шутил и готов доказать это.

Веселость шотландца как ветром сдуло. Он уставился на рыцаря, в глазах того горел недобрый огонь, но, все же, что-то мешало ему полностью поверить в сказанное.

- О, я слышу недоверие в ваших мыслях. Извольте. Когда вы наконец-то доберетесь до деревни, затерянной на шотландских склонах, ваша мать уже умрет от голода. Бедная Мэрион, ей осталось жить несколько минут. Она так и не смогла вынести смерть своих дочерей. Когда Равенна, ваша младшая сестра, умерла от чумы, у Мэрион отнялись ноги, и, в результате - смерть от голода. Кстати, именно в этот день вам вновь было пожаловано рыцарское звание и возвращены былые привилегии. А полугодом ранее добрые английские иомены напали на ваше родовое поместье. Ваш дядя, сэр Кеннет, сражался очень храбро.. Пока он защищал двери вашего дома, никто не мог пробраться внутрь, но он пал. Его просто расстреляли из луков, около двадцати стрел было в нем. Восемнадцать, если быть точным. Знаете ли, я присутствовал при этом. После такого не выжил бы даже Лейв Длинная рука или Геркулес, но я немного отвлекся. После того как ваш дядя отправился в мир иной, английские иомены ворвались в дом. И, представляете, кого они там нашли? Вашу старшую сестру, темноволосую Изольду. Милое было дитя, ей едва минуло шестнадцать, перед ее прелестями не смог устоять ни один из славных англичан. Всю ночь они развлекались с красавицей Изольдой, пока она не вырвалась и, схватив лежащий рядом кинжал, кинулась на ближайшего лучника. Приятель которого просто зарубил девушку топором. Представьте, как я был раздосадован, что никто из клана О'Коноров не попал в ад. Чтобы не разгневать своего повелителя, я поспешил к вам на встречу. Ну, скажи, пожалуйста, какая разница, умрешь ты сегодня или, скажем, через два года. А...?

- Ты лжешь!

Эрик вскочил. Острие клинка уперлось в грудь сэру Бальмонду. А ловец душ продолжал улыбаться. Его вера в свою неуязвимость охладила шотландскую ярость.

- Не стоит так волноваться, эти события уже в прошлом, все до единого. Меня интересует твоя...

- Если все сказанное - правда, то ты мог бы получить мою душу и без этой исповеди.

Шотландец метнул взгляд на ловца душ и вложил меч в ножны. Он сложил руки на груди и через кожу куртки ощутил рельеф выступающего креста.

- Я не верю тебе, но меня теперь больше интересует другое. Почему ты не можешь получить мою душу без моего согласия. Душа наемника самая грязная и убивал я не меньше, чем другие. Любому наемнику заказано теплое место в преисподней. Так почему ты не можешь получить мою душу? А?

И первый раз в глазах ловца душ мелькнуло что-то похожее на недоумение. Он уже собирался предъявить последние доказательства и, наконец-то, завладеть всем, что ему причиталось, но... Эрик отмахнул рукой и криво усмехнулся.

- Неужели пилигрим был прав. Спасая его, я спас свою душу. Шотландский наемник, убивший стольких людей, что если всю их кровь вылить в яму, то я смогу там захлебнуться. Пусть господь будет милостив к тебе, пилигрим, твое благословение спасло мою душу.

Эрик поднял глаза на ловца душ и улыбнулся еще шире. Лицо слуги Сатаны исказила гримаса ужаса, и куда только исчезла былая надменность и холодность. В игре, где правила устанавливает не человек, его переиграл какой-то наемник. Не бродячий философ, а солдат, постигший лишь искусство убивать. Это было обидно.

- Ты лжешь, ловец душ, моя семья жива.

- Конечно, я не раскрыл тебе всех карт, но все сказанное мной - правда. И твоя душа будет принадлежать мне. Иди. Иди домой, там тебя ждет боль. Когда я тебе понадоблюсь, позови. я приду, чтобы подписать договор.

Ловец душ встал с золотой скамейки, начертил в воздухе огненный знак и растаял.

Эрик подобрал с земли котомку и, улыбаясь, пошел дальше.

Прохлада исчезла вместе с сэром Бальмондом, а вместе с прохладой и веселость шотландца. В его голове засели последние слова слуги Сатаны: "я приду, чтобы подписать договор". Странно, он говорил с такой уверенностью, что в его слова невозможно было не верить. Эрик попытался не думать об этом, но не мог. Даже осознание того, что до его родного поместья всего день пути, не могло избавить его от мрачных мыслей. Предчувствие опасности также не покидало его. Он уже не насвистывал шотландские баллады, а просто шел. Молча. Весь остаток дня.

Неслышно на мягких кошачьих лапах подкралась ночь. Ожил лес. Защебетали птицы, зашуршали в траве мелкие зверюшки, затрещали сверчки. Эрик нашел удобное место у старого дуба возле ручья и устроился на ночлег. Наскоро закусил сушеным мясом и черствым хлебом, запил все это водой. Затем достал теплый, но местами протертый плащ. "Да, обед ловца душ был куда сытнее. Ну да, что бог послал", - усмехнулся шотландец, блаженно растягиваясь на траве. Положив под голову котомку, Эрик отстегнул меч и положил его рядом. Укрывшись плащом, О'Конор тотчас же заснул, настоящий солдат всегда использует свободное время для сна.

Ночью Эрик несколько раз просыпался, хватаясь за меч. Ему снился ловец душ, он смеялся, корчил рожи, постоянно повторяя: "я приду подписать договор".

Измученный за ночь, шотландец проснулся еще до восхода солнца и поспешил дальше, не тратя времени на еду. Он спешил, отсчитывая своими шагами время.. Теперь каждый его шаг приближал желанный час радостной встречи. То-то будут рады сестры и старушка-мать его возвращению.

Предрассветный сумрак развеял новый день, как две капли похожий на предыдущий. Солнце пылало так, будто поставило себе задачу выжечь всю землю. В полдень все живое попряталось кто куда, и только наемник с завидным упорством продолжал свой путь. Иногда он останавливался, отпивал воды из пузатой фляжки и шел дальше. Туда, где за холмами, в горной долине, у развалин старого замка пряталось маленькое селение.

Все имеет свой финал, заканчивалось и путешествие шотландца. Он поднялся на крутой холм, поросший густой травой, и взглянул вниз. Именно с этого холма в детстве он с друзьями наблюдал за деревней, мечтая о богатстве и славе. Эрик задержался на макушке холма и по заросшей тропинке пошел вниз. Чем ближе он подходил, тем больше его беспокоила тишина, которую изредка нарушал собачий вой, полный тоски.

Шотландец уже не шел, а бежал, придерживая рукой длинный меч и тяжелую котомку. Он слетел к подножью холма в одно мгновенье и остановился у покосившихся ворот.

Обгоревшие бревна частокола торчали, как гнилые зубы великана. Сожженные дотла дома с черными от золы и вросшими в землю стенами. Теперь они стали продолжением развалин старого замка, нависающего изуродованной рукой над останками деревни. На закопченной часовне сидели вороны, и некому их было согнать. Однако не все дома были сожжены, у двух лишь провалились крыши. Словно в огромную могилу вошел Эрик в деревню. Из одного дома вышла собака - огромный волкодав. Шерсть на нем свалялась и висела лохмотьями. Увидев человека, волкодав оскалился и зарычал. Эрик вынул из котомки кусок сушеного мяса и протянул псу.

- Ну, друг, иди сюда, ты уже долго не ел, подойди, поешь. У меня теперь нет никого роднее тебя.

Волкодав, за долгое время забыв человеческий голос, завилял хвостом, узнав родную речь. Он не понимал слов, но шотландскую речь впитал с молоком матери. Шотландец - значит друг. Пес медленно подошел и, осторожно, взял предложенное мясо. Эрик смотрел, как волкодав с жадностью глотает пищу, давясь большими кусками. И перед его глазами вставал рассказ ловца душ.

Волкодав доел мясо и ткнулся мокрым носом в щеку шотландца. Эрик вздрогнул и, погладив пса, встал.

- Если бы ты мог говорить, ты рассказал бы мне, что же здесь произошло. Идем, друг. я должен взглянуть на кладбище.

Он пошел по деревне до закопченной часовни, на крыше которой хозяйками сидели вороны. О'Конор вложил два пальца в рот и пронзительно свистнул, пес, стоящий у его ног, хрипло залаял. Вороны шумно загомонили и, поднявшись в воздух, закружили над часовней, возмущаясь наглости человека. Эрик свернул налево и спустился к реке, где находился последний приют жителей деревни. Волкодав трусил за ним, стараясь не отставать.

Эрик сразу же увидел могилы своих родичей, по обычаю О'Коноров хоронили отдельно. Два поросших травой могильных холма рядом с одним, насыпанным недавно. Он подошел к ним, упал у могилы матери и обнял ее. Пес, чувствуя горе человека, тихо поскуливая, лег рядом и положил голову на лапы. Так они лежали долго, волкодав - тихо постанывая, шотландец - молча. Нет, он не плакал, за время службы он потерял способность стенать о мертвых. Как бы ни тяжела была утрата, он только сильнее сжимал зубы, пытаясь сдержать ярость бессилия. Что он может сделать? Он не Господь, чтобы воскрешать мертвых.. Мертвое тело во власти потусторонних сил. Потусторонние силы? Ловец душ.

Эрик поднялся с земли и посмотрел на деревню. Пальцы сами сжались в кулак, комочки земли скатились с ногтей. "Будь ты проклят, ловец душ", - шотландец нащупал на груди серебряное распятье и потер его между большим и указательным пальцами. Затем осторожно зажал в кулак и правой рукой вытащил меч из ножен. "Прости, Господи. Когда-то ты умер за грехи наши, принимая муки на кресте. Ты должен понять меня. Ты простил мне грехи мои, очистил душу, но я не могу жить так - зная, что нет на этом свете людей достойнее меня. я выбрал свою участь и эту чашу выпью до дна. Прости меня, Господь мой, ... прости".

Эрик рванул распятье, тонкая цепочка не выдержала грубого напора и лопнула. Он раскинул руки в стороны и завопил, выплескивая боль и ярость. Низкий вой пса то сливался воедино, то расходился с голосом человека, нагоняя еще большую тоску.

- Бальмонд Эрвин Седрик, - ловец душ, ты нужен мне.

Шотландец не знал, придет ли тот, кого он звал, или нет, но он пришел. Ловец душ вышел из-за замшелого могильного камня и направился к наемнику. Одет он был так же, как и при первой встрече, только лицо было сокрыто забралом шлема, а черный меч висел на поясе.

- Я пришел подписать договор.

- А я здесь, чтобы продать свою душу.

- Я не понимаю тебя, человек.

- Не стоит со мной играть, ловец душ, ты читаешь мои мысли, как священник Библию.

- Не в моей власти воскрешать мертвых.

- Ты лжец, не далее, как вчера ты расписывал могущество своего повелителя - хозяина мертвых. Ну, что же ты раздумываешь, или моя душа не стоит того?

- Хорошо, договор будет составлен, но я не могу ответить за его точное исполнение.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Не в моей власти воскрешать мертвых. Ты принимаешь такие условия, человек?

- Да, и... будь ты проклят.

- Я и так проклят.

Ловец душ расхохотался и кинул шотландцу свернутый в трубку кусок пергамента. Эрик поймал его левой рукой, на пальцах которой висело распятье. Он воткнул меч в землю и полоснул большим пальцем по клинку. Капли крови стекли по металлу и впитались в жирную землю. Шотландец развернул договор.

- Я, Эрик О'Конор, сын Брана О'Конора, добровольно продаю свою душу Сатане и подписываюсь в этом.

Ловец душ, хохотавший над ним, вдруг умолк и дико заверещал на разные голоса. Он увидел, как на голову шотландца излился с небес божественный золотой свет...

*********

Третий день Равенна металась в чумном бреду. Она начинала то стонать, то дико хохотать, то хныкать. Мэрион не отходила от ее постели, даже, несмотря на страх за свою собственную жизнь. Она обтирала девочку мокрым полотенцем, по нескольку раз в день ходила к реке за водой. И это тогда, когда все селяне сидели за закрытыми дверями, и только священник имел смелость ходить по деревне. Он уже похоронил половину деревни, точнее похоронил то, что осталось после костра. Отец Патрик молился каждый день, вставая с колен лишь для того, чтобы посетить больных и проводить в последний путь умерших. Он сам копал могилы, сам отпевал, сам носил трупы, повторяя, как в бреду, только одно: "Все в руках Господа".

Мэрион не спала уже третьи сутки, бывает так, что даже материнские силы заканчиваются. Усталость смежила ей веки, и она заснула, не заметив, как маленькая Равенна затихла.

- Кто ты? - спросила девочка прозрачную фигуру, серебрившуюся в темноте.

Призрак подошел, и Равенна узнала в нем своего брата. Его распущенные волосы стягивала широкая лента, в руке он сжимал длинный меч, кожаная одежда излучала лунный свет. А главное, он улыбался, тепло и ласково.

- Эрик, я умерла? - испуганно прошептала она, и ее шепот показался ей криком. Призрак отрицательно покачал головой.

- Нет, сестренка. Умер я, а ты будешь жить. И чума уйдет из деревни. И все теперь будет хорошо, потому что я всегда буду рядом.

- Но как же так?

Эрик улыбнулся шире и, наклонившись к девочке, положил свою холодную руку ей на лоб. Равенна открыла глаза и повернула голову. Ее мать с почерневшим от усталости лицом сидела на скамейке и, прислонившись спиной к стене, спала.

- Мама, - этот шепот, тише шороха травы, разбудил женщину, и она, упав на колени у кровати дочери, разрыдалась. Сквозь слезы она смотрела на свое дитя и силилась понять, что та хочет ей рассказать. Мэрион наклонилась к самым губам девочки и услышала:

- Мама... мамочка... Эрик умер...

Женщина еще не успела полностью осознать услышанное, как в дверь заскреблись. Мэрион встала с колен и открыла дверь. На пороге стоял большой и грязный волкодав, его шатало от голода, а в зубах он держал кошелек с древним гербом О'Коноров. Ноги женщины подкосились, и она, судорожно цепляясь за косяк, осела на пол. Дрожащими руками она взяла кошелек и прижала его к груди.



С тех самых пор беда стала обходить стороной деревню. Замок отстроили, и потомки Эрика живут там и мудро правят вассалами. Клану О'Коноров вернули их былые привилегии и земли.

А в одну из летних ночей жители замка и окрестных деревень собираются у подножья Сторожевого холма и, затаив дыхание, ждут. Ждут появления призрачного стража. Он появляется всегда в одно и тоже время на вершине холма. Он некоторое время смотрит сверху на долину, затем садится на траву и, опираясь подбородком о рукоять меча, замирает. Он сидит так до самого утра, а люди у холма молча ждут, когда первые лучи солнца озарят вершины гор. Тогда призрачный страж исчезнет и появится ровно через год. И следующим летом люди опять придут отдать дань своему защитнику.



Автор благодарит соего друга и коллегу Олега Твердохлеба, за неоценимую помощь в редактировании текста.