выпуск 59 ---"Литература для души"--- выпуск 59

На чужой территории

Сегодня мне вдруг захотелось поговорить о выборе. О том выборе, который человек делает в своей жизни: следовать сердцу или разуму, обстоятельствам и прочим твердым и реальным вещам... Такой выбор встает не часто, но он определяет многое. Такой выбор встает не перед всеми, а только перед темми, кто ДВИЖЕТСЯ! И почти никто не делает выбор в сторону эфемерного "сердца". Даже те, кто его слышат. Почему так? Слабость. Особая слабость. На санскрите она называется "страшным" словом хридая-даурбальям... А на русском: "не способность противопоставить внешним обстоятельствам внутреннюю твердость". Почему неспособность? Да потому что этой твердости зачастую просто нет! :( Никто не раждается со встроенным стальным стержнем внутри, который ничто снаружи не погнет и не сломает. Такой стержень закаляется со временем и по своим законам. И именно у тех, кто сумел стать внутренне твердым, готовым следовать за своим сердцем независимо от обстоятельств, тот продолжает двигаться вперед. Остальные зависают в своем развитии. И очень важно именно тогда, когда "внутренняя сталь" еще не "заколилась", получить правильную поддержку из вне. Именно такие люди, вовремя получившие поддержку, достигают цели. Но сегодня я хочу поговорит не о поддержке, а о другом аспекте "закаливания" своего "стержня". О выборе территории. На чужой территории невозможно развиваться в том направлении, куда зовет вас ваше сердце. А значит, первое что должен сделать человек, идущий по пути - это покинуть чужую территорию... И я хочу проиллюстрировать эту мысль замечательным рассказом Курта Воннегута: "Олень на заводской территории". Может, будет не совсем понятно, как связаны этот рассказа и то, о чем я говорю, но все равно прочитайте. Мне этот рассказ очень хорошо "лег" на текущие жизненные обстоятельства, так что захотелось с вами поделиться.

Гигантские черные трубы Айлиумских заводов Федеральной корпорации окутывали едким дымом и копотью мужчин и женщин, выстроившихся в длинную очередь перед красным кирпичным корпусом управления по найму рабочей силы. Стояло лето. Заводы Айлиума, второе по величине промышленное предприятие в Америке, увеличивали штат на одну треть в связи с новыми заказами на вооружение. Каждые десять минут полисмен из службы охраны компании открывал дверь управления, выпуская из кондиционированного помещения струю прохладного воздуха и впуская внутрь трех новых кандидатов.

- Следующие трое, - объявил полисмен.

После четырехчасового ожидания в комнату был допущен и человек лет под тридцать, среднего роста, с удивительно юным лицом, которое он пытался замаскировать с помощью очков и усов.

- Сверловщик, мэм, - определил свою специальность первый.

- Пройдите к мистеру Кормоди, кабина семь, - сказала секретарша.

- Пластическая прессовка, мисс, - назвался второй.

- Пройдите к мистеру Хойту, кабина два, - ответила она.

- Специальность? - обратилась она к вежливому молодому человеку в помятом костюме. - Фрезеровка? Сборка?

- Писание, - ответил он. - Все виды писания.

- Вы имеете в виду рекламу и информацию?

- Да, я имею в виду это.

Она поглядела на него с сомнением.

- М-м, не знаю. Мы не объявляли о найме на эту специальность. Ведь вы не можете работать за станком, не так ли?

- За пишущей машинкой, - шутливо ответил он.

Секретарша была серьезной молодой женщиной.

- Компания не нанимает стенографистов мужского пола, - сказала она без тени юмора. - Пройдите к мистеру Диллингу, кабина двадцать шесть. Возможно, он знает о какой-нибудь вакансии в отделе рекламы и информации.

Он поправил галстук, одернул пиджак. Он выдавил из себя улыбку, подразумевавшую, что он интересуется работой на заводах от нечего делать. Он проследовал в кабину двадцать шесть и протянул руку мистеру Диллингу - по виду его ровеснику.

- Мистер Диллинг, меня зовут Дэвис Поттер. Я хотел бы узнать, что у вас имеется по части рекламы и информации.

Мистер Диллинг, стреляный воробей во всем, что касалось молодых людей, пытавшихся скрыть за внешним безразличием горячее желание получить работу, был вежлив, но непроницаем.

- Ну, боюсь, что вы выбрали неудачное время, мистер Поттер. В этой области, как вам, вероятно, известно, очень жесткая конкуренция, и в данный момент мы едва ли можем что-либо предложить.

Дэвид кивнул.

- Понимаю.

У него совсем не было опыта по части того, как добиваются работы в большой организации.

- Но садитесь, мистер Поттер.

- Благодарю вас. - Он посмотрел на часы. - Мне вскоре придется вернуться в газету.

- Вы работаете в газете в этих местах?

- Да. Я издаю еженедельный выпуск в Дорсете, в десяти милях от Айлиума.

- У вас семья? - любезно осведомился мистер Диллинг.

- Да. Жена, два мальчика и две девочки.

- Какая славная, большая, хорошо уравновешенная семья, - сказал мистер Диллинг. - И при этом вы так молоды.

- Мне двадцать девять, - ответил Дэвид. Он улыбнулся. - Мы как-то не планировали ее такой большой. Они близнецы. Сначала мальчики, а затем, несколько дней тому назад, появились две девочки.

- Что вы говорите! - изумился мистер Диллинг. Он подмигнул: - С такой семьей поневоле задумаешься о спокойном, обеспеченном будущем, а?

Эта реплика прозвучала как бы мимоходом.

- Вообще-то говоря, - заметил Дэвид, - мы довольны. Что же касается обеспеченности - может быть, я себе и льщу, но мне кажется, что тот административный и журналистский опыт, который я приобрел, издавая газету, может кое-чего стоить в глазах соответствующих людей, если с газетой что-нибудь произойдет.

- Один из больших недостатков в этой стране, - философским тоном изрек Диллинг, сосредоточенно зажигая сигарету, - это недостаток в людях, умеющих вести дела, готовых взять на себя ответственность и добиваться их осуществления. Можно лишь пожелать, чтобы у нас в отделе рекламы и информации были более широкие возможности, нежели те, что мы имеем. Заметьте, там важная, интересная работа, но я не знаю, что бы вы сказали о начальном окладе.

- Ну я просто хотел бы узнать, чем это пахнет, как обстоят дела. Понятия не имею, какой оклад могла бы назначить компания человеку вроде меня, с моим опытом.

- Вопрос, который обычно задают люди вроде вас, заключается в следующем: как высоко и как быстро я могу подняться? А ответить на него можно так: предел для человека с волей и творческой жилкой - небеса. Подниматься такой человек может быстро или медленно в зависимости от того, как он готов работать и что способен вложить в работу. С человеком вроде вас мы могли бы начать, ну, скажем, с сотни долларов в неделю.

- Я думаю, человек мог бы содержать на это семью, пока не получит повышения, - сказал Дэвид.

- Работа в нашем отделе рекламы покажется вам почти такой же, как та, что вы делаете сейчас. У наших специалистов высокий уровень подготовки и редактирования материалов, а в газетах наши рекламные выпуски не бросают в мусорные корзины. Наши люди - профессионалы и пользуются заслуженным уважением как журналисты. - Он поднялся со стула. - У меня сейчас одно небольшое дельце - оно отнимет минут десять, не больше. Не могли бы вы подождать? И я охотно продолжу наш разговор.

Диллинг вернулся в свою кабину через три минуты.

- Только что звонил Лу Флэммер, начальник отдела рекламы. Ему требуется новый стенографист. Лу - это личность. Он здесь всех очаровал. Сам старый газетчик, он, наверно, там и приобрел это умение обходиться со всеми с такой легкостью. Просто чтобы провентилировать его настроение, я рассказал ему о вас. Нет, я вовсе не хотел вас к чему-либо обязывать - просто сказал, о чем мы с вами говорили, о том, что вы присматриваетесь. И угадайте, что сказал Лу?

- Когда завтра ты вернешься из больницы домой, - говорил по телефону жене Дэвид Поттер, - ты вернешься к состоятельному гражданину, заколачивающему по сто десять долларов в неделю, подумай - каждую неделю! Я только что получил нагрудный знак и прошел медицинский осмотр.

- О? - отозвалась удивленная Нэн. - Это произошло ужасно быстро, не так ли? Я не думала, что ты бросишься в это с места в карьер.

- Через год мне будет тридцать, Нэн.

- Ну и что?

- Это слишком много, чтобы начинать карьеру в промышленности. Тут есть ребята в моем возрасте, проработавшие уже по десять лет. Здесь суровая конкуренция, а через год она будет еще страшнее. И кто знает, будет ли Джейсон через год еще интересоваться газетой? - Эд Джейсон был помощник Дэвида, недавно окончивший колледж, и его отец собирался приобрести для него газету. - И это место в отделе рекламы через год будет занято, Нэн. Нет, переходить надо теперь - сегодня.

Нэн вздохнула.

- Наверное. Но это непохоже на тебя. Для некоторых заводы - прекрасное место: они процветают в этой среде. Но ты всегда был таким независимым... И ты любишь свою газету.

- Люблю, - сказал Дэвид, - и мне до слез жаль расставаться с ней. Но теперь это ненадежно - детям нужно дать образование и все прочее.

- Но, милый, - возразила Нэн, - газета приносит деньги.

- Она может лопнуть вот так, - отозвался Дэвид, прищелкнув пальцами. - Может появиться ежедневная со вкладышем "Новости Дорсета", и тогда... А что будет через десять лет?

- А что будет через десять лет на заводах? Что вообще будет через десять лет где бы то ни было?

- Я охотнее поручусь, что заводы останутся на месте. Я не имею права больше рисковать, Нэн, теперь, когда на мне лежит ответственность за большую семью.

- Дорогой, семья не будет счастливой, если ты не сможешь заниматься, чем хочешь. Я все же хотела бы, чтобы ты дождался, пока маленькие и я будем дома и ты к ним чуть-чуть попривыкнешь. Я чувствую, что тебя вынуждает к этому страх.

- Да нет же, нет, Нэн. Поцелуй за меня покрепче маленьких. Мне пора идти представляться моему новому начальнику.

Дэвид прицепил нагрудный знак к лацкану пиджака, вышел из больничного корпуса и ступил на раскаленный асфальт заводской территории, огражденной от внешнего мира колючей проволокой. Из обступивших его цехов доносился глухой, монотонный грохот. От места, где он стоял, веером расходились четыре запруженные, уходящие в бесконечность улицы.

Он обратился к одному из прохожих, спешившему не так отчаянно, как другие:

- Не подскажете ля вы мне, как найти корпус тридцать один, кабинет мистера Флэммера?

Человек, которого он остановил, был стар; в глазах его светились радостные огоньки. Казалось, старик испытывал от лязга, удушливых запахов и нервной подвижности, царившей на территории, не меньшее наслаждение, чем Дэвид от ясного парижского апреля. Он покосился сначала на нагрудный знак Дэвида, затем на его лицо.

- Только приступаете, так ведь?

- Да, сэр. Мой первый день.

- Что вы об этом знаете? - Старик с немым удивлением покачал головой и подмигнул. - Только приступаете... Корпус тридцать один? Ну, сэр, когда я впервые вышел на работу в 1899-м, корпус тридцать один был виден отсюда; между нами и им лежала только грязь, сплошные болота грязи. А теперь все застроено. Видите вон ту цистерну, за четверть мили отсюда? За ней начинается Семнадцатая авеню, вы проходите его почти до конца, затем переходите линию и... Только приступаете, а? Я ветеран. Пятьдесят лет на заводах, да, сэр, - заявил он с гордостью и повел Дэвида по нескончаемым проездам и авеню, через железнодорожные линии, по рельсам и туннелям, сквозь цехи, переполненные плюющими, хныкающими, скулящими, рычащими машинами, коридорами с зелеными стенами и черными рядами нумерованных дверей.

- Больше уже никто не может похвастать пятидесятилетним стажем, - с сожалением говорил старик. - В наши дни нельзя выходить на работу, пока тебе не исполнилось восемнадцать, а когда тебе стукнет шестьдесят пять, приходится уходить на пенсию.

Старик указал на дверь.

- Вот кабинет Флэммера. Не открывай рта, пока не разберешься, кто есть кто и что они думают. Желаю удачи!

Лу Флэммер оказался низкорослым толстым человеком чуть старше тридцати. Он лучезарно улыбнулся Дэвиду.

- Чем могу быть полезен?

- Я Дэвид Поттер, мистер Флэммер.

Рождественская благость Флэммера моментально поблекла. Он откинулся назад, водрузил ноги на стол и засунул сигару, которую до этого прятал в кулаке, в свой огромный рот.

- Черт, я подумал, что вы шеф бойскаутов. - Он бросил взгляд на настольные часы, вмонтированные в миниатюру новейшей автоматической посудомойки с фирменным знаком компании. - Сегодня у бойскаутов экскурсия на заводы. Должны были подойти сюда пятнадцать минут назад. Я должен рассказать им о движении бойскаутов и промышленности. Пятьдесят шесть процентов служащих федерального аппарата в детстве были бойскаутами.

Дэвид засмеялся, но тотчас обнаружил, что смеется он один, и замолчал.

- Внушительная цифра, - сказал он.

- Поистине, - назидательно заключил Флэммер. - Кое-что значит и для бойскаутов, и для промышленности. Теперь, прежде чем показать вам ваше рабочее место, я должен объяснить систему нормировочных сводок. Диллинг говорил вам об этом?

- Что-то не припомню. Сразу такая уйма информации...

- Ну в этом нет ничего трудного, - сказал Флэммер. - Каждые шесть месяцев на вас составляется нормировочная сводка для того, чтобы мы, да и вы сами, могли получить представление о достигнутом вами прогрессе. Три человека, имеющих непосредственное отношение к вашей работе, независимо друг от друга дают оценку вашей производственной деятельности; затем все данные суммируются в одну сводку - с копиями для вас, меня и отдела по найму и оригиналом для директора по рекламе и информации. Это в высшей степени полезно для всех, прежде всего для вас, если вы сумеете взглянуть на это правильно. - Он помахал нормировочной сводкой перед носом Дэвида. - Видите? Графы для внешнего вида, лояльности, исполнительности, инициативы и далее в таком роде. Вы тоже будете составлять нормировочные сводки на других сотрудников. Замечу, что дающий оценку остается анонимным.

- Понимаю. - Дэвид почувствовал, что краснеет от возмущения. Он пытался побороть это ощущение, внушая себе, что его реакция не более чем реакция отставшего от жизни провинциала и что ему следует научиться мыслить в категориях больших, эффективных рабочих групп.

- Теперь относительно оплаты, Поттер, - продолжал Флэммер, - с вашей стороны будет совершенно бессмысленно приходить ко мне и просить о повышении. Это делается на основе нормировочных сводок и кривой заработной платы. - Он порылся в ящиках и извлек оттуда график, который и разложил на столе. - Вам сколько лет?

- Двадцать девять, - ответил Дэвид, стремясь разглядеть размеры заработной платы, указанные на краю графика.

Флэммер заметил это и намеренно прикрыл эту сторону рукой.

- Угу. - Помусолив конец карандаша, он вывел на графике маленькое "х" по соседству с кривой. - Вот вы где.

Дэвид всмотрелся в отметку и затем проследовал взглядом по кривой, через маленькие бугорки, покатые склоны, вдоль пустынных плато, пока она внезапно не прервалась у черты, обозначавшей предельный возраст шестьдесят пять лет. График не предусматривал нерешенных вопросов и был глух к апелляциям. Дэвид оторвал от него взгляд и обратился к человеку, с которым ему предстояло иметь дело.

- Мистер Флэммер, вы ведь когда-то издавали еженедельную газету?

Флэммер рассмеялся.

- В дни моей наивной молодости, Поттер, я был идеалистом: я печатал объявления, собирал сплетни, готовил набор и писал передовицы, которые должны были спасти мир - ни больше ни меньше, черт побери!

Дэвид понимающе улыбнулся.

Задребезжал телефон.

- Да? - спросил Флэммер чарующе мягким голосом. - Да. Вы шутите? Где? В самом деле - это не утка? Ну хорошо, хорошо. Боже мой! И в самый неподходящий момент. У меня здесь никого нет, а я не могу отлучиться из-за этих чертовых бойскаутов. - Он положил трубку. - Поттер - вот ваше первое задание. По территории бродит олень!

- Олень?!

- Не знаю, как он сюда забрался, но он на территории. Сейчас его окружили около металлургической лаборатории. - Он встал и забарабанил пальцами по столу. - Убийство! Эта история облетит всю страну, Поттер. Учтите фактор человеческого интереса! Первые полосы! И как на грех именно сегодня Элу Тэппину приспичило ехать на Аштамбульские заводы - снимать новый вискозиметр, который там собрали. Ну ладно, я вызову фотографа из города, и он найдет вас у металлургической лаборатории. Вы собираете факты и следите, чтобы он сделал соответствующие снимки - о'кэй?

Он вывел Дэвида в холл.

- Возвращайтесь тем же путем, что пришли, только у цеха фрикционных двигателей свернете не направо, а налево, пройдете через корпус гидротехники, затем сядете на одиннадцатый автобус, и он доставит вас прямо на место. Когда соберете факты и снимки, мы представим их на одобрение юридическому отделу, службе безопасности компании, директору по рекламе и информации - и в типографию. Берите ноги в руки. Олень не на складе - он не станет вас дожидаться.

Еще не до конца опомнившись, Дэвид прошмыгнул через холл, выскочил наружу и двинулся в путь, с трудом продираясь в густом встречном потоке. Он шел и шел, а в его голове сталкивалось, отскакивало, клубилось: Флэммер, корпус 31; олень, металлургическая лаборатория; фотограф Эл Тэппин. Нет. Эл Тэппин в Аштамбуле. Городской фотограф Флэнни. Нет. Мак-Кэммер. Нет, Мак-Кэммер - новый начальник. Пятьдесят шесть процентов скаутов. Олень у лаборатории вискозиметров. Нет. Вискозиметр в Аштамбуле. Позвонить новому начальнику Дэннеру и получить точные указания. Трехнедельный отпуск после пятнадцати лет работы. Новый начальник не Дэннер. Как бы то ни было, новый начальник в корпусе 319. Нет. Фэннер в корпусе 39981893319.

С трудом выбравшись из тупика, он остановил какого-то прохожего и спросил, не слышал ли тот об олене, пробравшемся на территорию заводов. Человек покачал головой и странно посмотрел на Дэвида.

- Мне сказали, что он рядом с лабораторией, - пояснил Дэвид более спокойным тоном.

- Рядом с какой лабораторией? - спросил человек.

- Вот этого я точно не знаю, - ответил Дэвид. - Их здесь несколько?

- Лаборатория испытания материалов? Красителей? Изоляции? Химическая? - подсказывал человек.

- Нет, ни с одной из тех, что вы назвали, - сказал Дэвид.

- Ну я мог бы весь день перечислять лаборатории и не назвать ту, что вы ищете. Извините, мне надо бежать. Вы случайно не знаете, в каком корпусе помещается дифференциальный анализатор?

- Простите, не знаю, - сказал Дэвид.

Он остановил еще нескольких прохожих, и никто из них никогда не слышал об олене. Мощный поток идущих увлекал Дэвида то вправо, то влево, относил назад, выбрасывал, втягивал обратно, цель его лихорадочного движения все больше и больше затуманивалась в его мозгу, замещаясь механическим рефлексом самосохранения.

Наугад выбрав какое-то здание, он зашел внутрь на мгновенье передохнуть от изнуряющего летнего зноя и был тотчас же оглушен лязгом и скрежетом железных пластин, принимавших самые невероятные очертания под ударами гигантских молотов, таинственно опускавшихся откуда-то сверху, из дыма, пыли и копоти. У двери на деревянной скамье сидел волосатый, атлетического сложения человек, наблюдая за тем, как подъемный кран переворачивает в воздухе тяжелую стальную решетку.

Подойдя к нему вплотную, Дэвид постучал по плечу:

- Тут где-нибудь есть телефон?

Рабочий кивнул. Приложив сложенные ладони к уху Дэвида, он прокричал:

- Вверх по... и сквозь... - Громыхнул опустившийся молот. - Затем налево и идите до... - Кран над головой сбросил груду стальных пластин. - ...будет прямо перед вами. Упретесь в нее.

Со звоном в ушах Дэвид вышел на улицу и попытал счастья у другой двери. За ней царили тишина и кондиционированный воздух. Он стоял в коридоре возле демонстрационного зала, где несколько человек рассматривали какой-то ящик со множеством дисков и переключателей, ярко освещенный и водруженный на вращающейся платформе.

- Извините, мисс, - обратился он к секретарше, - откуда я могу позвонить?

- Телефон за углом, сэр, - ответила она.

Закрывшись в телефонной будке, Дэвид открыл справочник.

- Кабинет мистера Флэммера, - отозвался женский голос.

- Пожалуйста, соедините меня с ним. Это говорит Дэвид Поттер.

- А, мистер Поттер. Мистера Флэммера сейчас нет, он где-то на территории, но он просил вам передать, что в истории с оленем появилась еще одна деталь. Когда его изловят, оленина будет подана на пикник в Клубе Четверти Века.

- В Клубе Четверти Века? - машинально переспросил Дэвид.

- О, это великолепный клуб, мистер Поттер! Он учрежден для людей, проработавших в компании не меньше двадцати пяти лет. Бесплатные напитки, сигары, и притом самого лучшего качества. Там превосходно проводят время.

...На другой стороне улицы виднелось зеленое поле, окаймленное невысоким кустарником. С трудом продравшись сквозь колючие кусты, Дэвид обнаружил, что стоит на площадке для бейсбола. Он перешел ее напрямик, к трибунам, отбрасывавшим прямоугольник прохладной тени, и уселся на траву спиной к проволочной ограде, отделявшей территорию заводов от густого соснового леса. В нескольких метрах от него ограду прерывали наглухо закрытые ворота.

Дэвиду хотелось посидеть хоть несколько минут, отдышаться, собраться с мыслями. Пожалуй, он позвонит еще раз и попросят передать Флэммеру, что неожиданно заболел что в общем-то похоже на правду.

- Вот он! - послышался возбужденный крик с другой стороны поля. Затем донеслись ободряющие возгласы, отдаваемые кем-то приказы, приближающийся топот десятков ног.

Олень с изогнутыми рогами вынырнул из-под трибун, завидел сидящего Дэвида и побежал вдоль проволочной ограды к открытому месту. На бегу он прихрамывал, на его красновато-бурой шкуре темнели полосы сажи и смазочного масла.

- Спокойно! Не спугните его! Стрелять только в сторону леса!

За трибунами Дэвид увидел широкий полукруг, образованный стоящими в несколько рядов людьми, медленно смыкавшийся вокруг места, возле которого остановился олень. В переднем ряду было с десяток полисменов компании с опущенными пистолетами; прочие вооружились палками, камнями и лассо, наскоро сплетенными из проволоки.

Олень ступил на траву, взбрыкнул копытом и, опустив голову, повел ветвистыми рогами в сторону толпы.

- Не двигаться! - раздался знакомый голос.

Черный лимузин компании, пробуксовав по бейсбольной площадке, приблизился к задним рядам. Из окна высунулась голова Лу Флэммера.

- Не стреляйте, пока мы не сфотографируем его живым! - властно скомандовал Флэммер. Он открыл дверь лимузина и вытолкнул вперед фотографа.

Фотограф выстрелил в воздух ослепительной вспышкой. Олень беспокойно встрепенулся и побежал по траве в сторону Дэвида. Дэвид молниеносно скинул с замка проволочную петлю, оттянул язычок, широко распахнул ворота. Спустя секунду белый олений хвост прощально мелькнул среди деревьев - олень скрылся в зеленой чаще.

Воцарившуюся глубокую тишину нарушил сначала пронзительный свисток паровоза, потом - негромкий щелчок металлического замка. Дэвид ступил в лес, захлопнул за собой ворота. Он не оглянулся назад.

* * *