М.: Захаров, 2006. – 784 с. – (Биографии и мемуары). 2000 экз. ISBN 5-8159-0614-X
Модно ли сейчас читать Дюма? И какое место в читательском рейтинге занимают исторические романы об эпохе Бурбонов? Издательство «Захаров» не стало задаваться этими вопросами – а сразу представило им достойный ответ – издание биографии Людовика XIV, принадлежащее перу Александра Дюма-отца, в новой редакции перевода. Жизнеописание французского монарха в исполнении романиста-классика меньше всего похоже на схематичную
хронику – в нем сочетаются черты и исторического романа, и местами детективный сюжет, и психологическая драма, и любовные коллизии, и политические интриги. Здесь, как и положено добротному историческому роману, много имен, судеб, случаев и случайностей – на широком фоне Европы XVII – XVIII столетий: портреты самых знаменитых деятелей своего времени соседствуют с портретами государств. В таких случаях обилие персонажей, подробностей и коллизий обычно начинает если не утомлять, то рассеивать внимание и отвлекать
от основной линии повествования, ибо у внимания так же, как у зрения, есть своё ограниченное поле. С Дюма этого не происходит: все характеры у него написаны настолько живо, что и через двадцать страниц после смерти бедной родственницы булавочницы, отданной в содержанки аббату и закончившей свои дни в монастыре, помнится – что за человеком она была (при этом, заметим, имени её нигде не упомянуто). Видимо, не последним в литературном даровании Дюма было умение обращаться не только с историческим, но и с человеческим
материалом: не зря его биографы рассказывают, что, работая за письменным столом, он часто разговаривал, смеялся и ссорился со своими героями. Прочтение его книг наводит на размышления о том, что если бы всем историкам наряду с пытливостью исследователей были даны умение разбираться в людях и чувство юмора – то человечеству всегда было бы что читать. При этом благодарное человечество продолжало бы снабжать тех же историков-писателей материалом – как положительного, так и отрицательного свойства - для новых книг.
Историческая репутация Людовика XIV считается однозначной, сообщая его имени известную нарицательность. «Государство – это я!» - эта фраза запомнилась французским монархистам и революционерам, а вслед за ними закрепилась в концепциях исторической науки. «Может быть, - пишется в авторском предисловии, - Людовик XIV – единственный, кто до сих пор избежал справедливого суда истории. Он был слишком превознесен приверженцами
монархий и слишком унижен революционными писателями, объявлен непогрешимым одними, а другими обвинен в отсутствии каких-либо достоинств; ни об одной коронованной особе не было высказано таких разнообразных суждений, как о нем, и никто из них не слышал (если за гробом можно слышать) более громких похвал и более несправедливых обвинений». Поэтому, в стремлении восстановить если не историческую, то человеческую справедливость, Дюма создает портрет Короля-Солнце во все эпохи его жизни, и в «человеческом масштабе»
Людовик XIV предстает более истинным, нежели в ореоле славы и поклонения.
«Бедность ребенка, любовь юноши, слава героя, гордость короля, упадок старца, смерть христианина – все будет видно на картине, на первом плане которой будут Лувр, Сен-Жермен и Версаль, на втором – Франция, а на горизонте – мир, потому что в истории Людовика XIV нужно восходить не от народа к королю, а спускаться от короля к народу», - говорит Дюма, памятуя самооценку своего героя, отождествлявшего (и обожествлявшего) себя
с государством. И если для Европы Людовик являлся королем, для Франции – героем, для придворных – светилом, то перед собой он оставался человеком своих страстей: с несчастным детством, сладостью влюбленностей, преданностью и кознями окружающих, возносящим ликованием от побед и угнетающей горечью от поражений. Он не правил, а именно царствовал, был счастлив не в пример великому Наполеону, а результатами его государственной деятельности остались «монархическое единство Франции, ее административная централизация
и территориальное увеличение» - венценосный правитель знал свое дело.
О чем мог по обыкновению разговаривать Александр Дюма с Людовиком XIV, увлеченно работая над историей его жизни? Ссорился ли он с ним? Над чем они могли вместе веселиться или спорить? – Кажется, что Дюма сознательно дистанцировался от своего персонажа: с тем, чтоб лучше понять его; он изучал, а, следовательно, стремился к объективности. Возможно – и даже скорее всего – он критиковал и высмеивал Людовика, но вместе с тем
сочувствовал и жалел его в горестях – все это с тем, чтоб видеть, чувствовать и точно передавать ту смесь «пороков и добродетелей, величия и слабости», которая составила век, занявший одно из первых мест в ряду исторических времен. Глава изящнейшего и умнейшего двора; величайший эгоист, распевавший оперные арии о самом себе и обожавший балеты в собственную честь; добродушный к старым верным слугам и поломавший трость о спину придворного, укравшего бисквит с монаршего стола; гордец, избравший своей эмблемой солнце;
склонный к лести – чем не преминули воспользоваться угодливые придворные (а он, в свою очередь, их усердием); умный и мелочный: на строительстве дворцов отдававший указания каменщикам и землекопам, тогда как архитектор и садовник стояли, смиренно сложив руки…Его отношение к людям - обыкновение унижать великих и возвышать ничтожных, неблагодарность, вознесенная в ранг политической добродетели – не столько возмущают читателя, сколько наводят на интереснейшие раздумья и учат увлекательнейшему занятию – проводить
исторические и жизненные параллели. Безусловно, это заслуга не носителя этих качеств, а писателя, исследовавшего и талантливо рассказавшего о них.
Автор рецензии: so_legenda [Наумова Ольга]
НОВОСТИ САЙТА "Гоголь.Ру"
* ЗавершилсяКонкурс рецензий, мы поздравляем победителей! Но это совсем не означает, что от книг можно отдохнуть. Рецензий на книжные новинки станет больше!