Литературный альманах "Альтернативная Россия", N6, март 20011 г.

ИСКРЫ КОСТРА ИСТОРИИ
haspar-arnery, сборник миниатюр

---

Содержание: "Ингерманландия" "Страшная сказка на мавзолейную тему" "Последняя диверсия" "Коммуна"

Причудливо пляшут языки огня костра истории. Трещит и гудит пламя, стреляет искрами возможных вариантов и альтернатив. Четыре искры, самые яркие - перед вами...

---

ИНГЕРМАНЛАНДИЯ

Свист, скрежет, лязг колес и последовавшее за ними резкое торможение прервали мой нервный сон. Сквозь неплотно закрытую штору в купе проникали потоки яркого света.
"Черт, возьми, станция!" - подумал я. - "Зачем же, блин, так тормозить? Хотя, все одно, я и так в поезде никогда выспаться не могу. Сколько мы уж проехали? Это что за остановка? Бологое иль Поповка?"
Стук в дверь и профессиональный, неповторимый голос проводника бесцеремонно ворвался в мои размышления:
-Малая Вишера! Приготовьте паспорта! Таможенный досмотр!
В купе вспыхнул яркий свет. Пассажиры недовольно заворочались под одеялами.
-Что, почему?..
-Выходить надо?..
-Какой досмотр? Билеты проверяют?..
Вертясь ужом и закусив губу, я с трудом напялил джинсы и неловко свалился со свой верней полки, чуть не сбив ногой чей-то термос на столе. Соседи по купе уже вырвались из объятий Морфея и приняли вертикальное положение. В коридоре был слышен приближающийся стук тяжелых башмаков. Я отстегнул цепочку на двери и стал лихорадочно перебирать карманы в поисках паспорта, когда дверь отъехала в сторону.
-Пограничий контроль, документы готовьте.
На пороге стояли два мента без особых примет. Один держал тонкую синюю папку, а другой прикрывал его сзади, положив руки на ствольную коробку АКСУ.
-Паспорта предъявляйте, - поторопил первый, неловко переминая с ноги за ногу. Видно, работа была для них еще непривычной.
--Почему паспорта, что такое? – задала вопрос солидная дама бальзаковского возраста, энергично копошась в сумочке.
-А вы разве не слышали? Вчера вечером городское собрание Петербурга и парламент Ленобласти на совместном заседании приняли постановление о государственном суверенитете и образовании независимого государства Ингерманландия.
«Вот блин, попал», подумалось мне. Последние два дня бухая с Шрайбманом на его московской квартире я находился в своеобразной полосе отчуждения. Последнее, что я слышал перед уходом в запой, это сообщение о введение таможенных барьеров на границах Сибири, Ставрополья и Смоленской области для недопущения вывоза продовольствия. Ходили неясные слухи об отставке четвертого за полгода правительства и о введение сил НАТО в Кабардино-Балкарию. Но чтобы Петербург, вот так сразу…
Поиски паспорта увенчались успехом.
-Вот пожалуйста, - произнес я протягивая документ милиционеру с папкой.
Но взял его у меня, второй страж порядка, тот что стоял с АКСУ.
-Где у вас ингерманландская виза? Визу надо приобретать. Москалей без визы мы не пропускаем. Безвизовый режим у нас теперь только со странами ЕС, США, Израилем, Канадой и Израилем.
-А сколько виза-то стоит? – спросил я, заранее предвкушая грядущую экономию.
-Три тыщи пятьсот рублей.
-А мне не надо. Я в Питере живу. В таком случае я ингерманландский гражданин, наверное…
Первый мент хмыкнул, и стал перебирать листочки в своей папке.
-Согласно постановлению за номером два Временного исполнительно комитета Ингерманландии гражданином страны является каждый человек, постоянно проживающий на ее территории на 1 декабря 201... года. Питерская прописка есть?
-Есть, - довольно ответил я.
-Ну тогда с Вас девять тыщ за легализацию.
Мне стало грустно
-А в Питере заплатить можно?
- Нельзя, - весомо произнес мент с автоматом, поглаживая ствольную коробку.
Мне стало совсем грустно. Тяжело вздохнув я полез в карман за кошельком.
-А почему паспорта проверяет милиция, а не пограничники? - сварливым голосом спросила солидная дама. Я бросил на нее взгляд, полный немой поддержки.
-Не успели еще пограничников прислать – ответили менты почти в один голос. – Суверенитет то провозгласили только что. Нам из района позвонили, ну вот и приказали поезда проверять.
Дискусс был исчерпан. В следующие трех минут я и двое соседей получили ингерманландскую легализацию (штамп отделения милиции Малой Вишеры плюс неразборчивая надпись «Легализован»), а дама оказавшаяся москвичкой обзавелась ингерманландской визой (штамп отделения милиции Малой Вишеры плюс неразборчивая надпись «Виза»). Милиция покинула купе и пошла по вагону дальше. Пассажиры моего купе стали потихоньку возвращаться на свои места.
-Ерунда все это, - пробурчал солидный мужик, по виду прораб, занимающий полку под моей. – Неделю поиграют, а потом все пойдет по-прежнему… Слово то какое придумали… Ингерманландия… - его слова постепенно переросли в посапывания, а затем в мерный храп.
Получив нехилый заряд адреналина, и лишившись половины оставшихся после Москвы денег, я вернувшись на свою полку уже не мог заснуть так спокойно и приступил к поиску смартфона чтобы узнать последние новости.
- А все-таки это хорошо – произнесла солидная дама. – Вы знаете, я за вас петербуржцев так рада. Все-таки Петербург не Москва, это чувствуется. Ваш город это почти Европа. Каждый раз, как я приезжаю туда на конференцию я это ощущаю. Совершенно особая аура… Теперь вы и в ЕС сможете вступить и в НАТО. И вы так страдали, это блокада… Я все знаю, это Сталин решил вместе с Гитлером Ленинград голодом уморить. Люди голодали, а этот, как его … Киров, в Смольном пирожными обжирался… Хорошо, что еще Маннергейм, был настоящий царский офицер. Он спас Ленинград поставляя продовольствие по льду. По «Дороге жизни».
Соседка дамы, юная блондинка защебетала ей в тон:
-Да, да! Мы откроем границы, со всего мира к нам приедут туристы, мы будем развивать туриндустрию, как Латвия, у нас же столько достопримечательностей, в нас будут инвестировать деньги, мы будем чудной маленькой страной!
-Гондурасом – съехидничал я.
-Да, пусть и Гондурасом! – гордо заявила дама – А чем Гондурас плох? Он всю Европу бананами кормит!
-А сами гондурасцы банан сосут – парировал я.
Повисло неловкое молчание. Дамы смутились мои некорректным выпадом, а я наконец то нашел смартфон и подключившись к сети стал изучать ленту новостей.
Суверенитет действительно был провозглашен. Был учрежден исполнительный комитет и назначены выборы в будущие Учредительное собрание. Госпожа губернатор поддержала начинание законодателей и была провозглашена первым президентом Вольного города. В страстной речи, транслируемой всеми городскими каналами, она заклеймила триста лет кровавого московского угнетения и рассказала о своей нелегкой борьбе за свободу Ингрии на посту губернатора, о своем тайном противодействии политике москалей. Депутаты и собравшиеся у Мариинского дворца горожане слушали ее речь стоя, многие рыдали.
Суверенитет Ингерманландии поддержали уже многие европейские страны – Литва, Латвия, Эстония и Польша. Швеция обещала экономическую помощь молодому государству через свои банки. В качестве ответного жеста новое правительство Ингерманландии выразило желание вступить в НАТО и в ЕС. Так же было заявлено о готовности отправить ингерманландский воинский контингент на усиление международной миротворческой коалиции, действующей в Пакистане и Афганистане.
Газета «Санкт-Петербургские ведомости» писали о первых шагах молодого государства во внутренней политике и в экономике. Известный городской экономист Дмитрий Травнюк, получивший пост министра экономики, высказался за немедленный пакет рыночных реформ, подразумевавший приватизацию всего и вся, ликвидацию всех социальных выплат, запрет профсоюзов, обложение взяток налогами и продажи городских должностей с аукциона, для искоренения коррупции. По мнению Травнюка, эти меры должны были привести Ингерманландию к невиданному процветанию, за срок от 500 дней до 30 лет. Если эти меры оказались бы недостаточными, продолжал экономист, то следовало бы взыскать с Москвы компенсацию за 300 лет оккупации в размере 300 миллиардов евр.
Не менее известный журналист Виктор Шаву, ставший референтом по идеологии ее превосходительства Президента Вольного города высказался за начало немедленной люстрации. Правда, эту меру пока предполагалась распространить только на членов КПРФ, поскольку люстрации бывших аппаратчиков КПСС и ЕдрРа могли опустошить городской бомонд и привести ингерманландскую политику к полному параличу. Так же предлагалось ввести в школах обязательное преподавание финского языка (с последующим объявлением его официальным) и заменить уроки астрономии и географии на уроки патриотизма. По словам господина Шаву, в печать уже было направлено новое учебное пособие для детей от 6 до 12 лет «Как убить в себе москаля». Для детей от 13 до 18 лет предполагалось выпустить другое пособие – «Ингерманландский дух».
Газета «Невское время» писало о массовых акциях, сопровождавших провозглашение суверенитета. Организация «Молодежь Ингрии» (бывшее петербургское отделение общероссийского движения «Наши») устроила на Невском проспекте раздачу ленточек национальных цветов. Народ разбирал их охотно, хотя редакция газеты с сожалением отмечало, что многие приняли национальные цвета за шведский флаг и решили, что начались дни Стокгольма в Санкт-Петербурге. Площадь Ленина была переименована в площадь Маннергейма. Стоящий на ней памятник тирану был низвергнут при помощи подъемного крана и под аплодисменты толпы (из 120 человек представителей мелкого бизнеса) заменен на конную статую финского маршала, копию монумента в Хельсинки. У Мариинского дворца прошел концерт с участием Шевчука и группы «Электрические партизаны».
Желтая пресса в лице газеты «СПИД-Ингерманландия» писала о появление в реке Карповка легендарного волховского крокодила. Его заметил местный житель возвращавшийся из вино-водочного супермаркета. Воодушевленный патриот попытался поймать животное и прыгнул за ним в реку. С трудом его удалось выловить и откачать. Сейчас его жизнь находится вне опасности.
Пока я читал эти шокирующие известия на соседних полках дамы продолжали горячо обсуждать появление новой независимой страны.
- А старушка-то наша, старушка… - Щебетала блондинка - Уж сколько про нее плохого говорили, и в связи с Путиным, и в связи с Газиллой, и в связи с Шепетовкой… но я никогда не верила этим сплетням. Все-таки человек родом с демократической Украины… И вот, вы видите… Встала, как Ельцин, на трибуну как на танк.. Извините конечно, что я вам это говорю, но вам москалям не понять наш питерский дух, да, да! Пусть я родом из Бобруйска, но я уже шесть лет живу в городе Достоевского, Ахматовой и Распутина! Как вы нас всю историю гнобили! Не забудем, не простим! Ведь мы как евро..
Монолог девушки был прерван истошными воплями с другого конца вагона:
-Как это, блядь, денег нет! Да ты что, сукаблядь, вообразил? Что если, блядьхуйтеврот, Ингермандландия - то, блядь, можно и не платить?! Бесплатная, блядь, виза! Да ты совсем, блядьпидараз, охуел! Мы, пидарблядь, теперь Европа! Вылезай нахуй из вагона! Катись обратно в свою ёбаную московию!
Дамы притихли, прислушиваясь к скандалу. Я же закрыл смартфон, и повернувшись к стенке, стал представлять завтрашний срач в блогах.
Поезд тронулся только через три часа. Из-за новых таможенных формальностей движение на линии Петербург-Москва оказалось почти полностью парализовано.
Когда состав отъезжал от станции, я заметил, как две бабки в красных жилетах снимали со здания управления милиции триколор и вешали на его место желтый флаг с синем крестом. Я вздохнул, повернулся к стенке и стал прикидывать, где можно запастись крупами и консервами. За окном наступал рассвет, первый рассвет свободной Ингерманландии.

© haspar-arnery , 2009

СТРАШНАЯ СКАЗКА НА МАВЗОЛЕЙНУЮ ТЕМУ

Джо Ли Хабиби устало скинул рюкзак с плеч и привалился спиной к вонючей и заросшей мхом кочке. Кроме настырно вертевшегося слова «Конец, конец, конец…» никакие мысли не посещали его истощенный ум. Его путь действительно подошел к концу. Последнюю стрелу арбалета он израсходовал два дня назад, когда отбивался от стаи диких чихуа-хуа с их крошечными ядовитыми зубами. Сегодня был съеден последний сухарь, а в трех метрах от кочки еще судорожно сжималась торчавшая из-под воды ладонь последнего из его двенадцати спутников…
Все было напрасно. На месте, где согласно легендам, восемьсот лет тому назад находился огромный мегаполис, под серым низким небом раскинулось болото, без конца и края. Похоже, легенды врали. А реальностью была Проклятая страна – мир мрака и ужаса на одной шестой частью суши. Бесконечные мили болот, радиоактивных пустынь, ледников под вечно темным небом.
Шесть месяцев тому назад они вышли из Тробзона в самоубийственный поход на севере. Память Ли Хабиби практически не сохранила предыдущих событий. Человеческий разум был не в состояние переживать вновь и вновь ужасы, лежащие за гранью восприятия разумного существа. Два года тому назад он с тремя спутниками вторгся в тайный храм легендарного общества «Череп и Кости» лежащий под руинами древнего Йельского университета. Там, преодолев замысловатые ловушки и жуткие охранные заклинания, им удалось похитить черепа Панчо Вильи, Джеронимо, Че Гевары и Махди, которые в течение сотен лет использовались для сатанинских ритуалов. Правда, на поверхность удалось выйти лишь одному Ли Хабиби, ставшему седым как лунь после поединка с мумиями трех Бушей сразу.
Из Америки Ли Хабиби на торговом дирижабле отправился в древний Аскеназ. В полночь 11 января, на забытом святилище в сосновом лесу, он своими руками принес в жертву девять буржуев. Их трепещущие тела были зарезаны им на могильных камнях древних героев серпом, и добиты молотом. И тогда в древний камень с надписью Die toten mahnen uns, стоящий посередине святилища, с неба ударила молния. Темная глыба раскололась, и в небо с ликующим хохотом взлетел кроваво-красный призрак…
Но все, кажется, было напрасно, и сейчас долгий путь Джо Ли Хабиби, 35 лет, выпускника Хартумского университета по кафедре производственной магии и члена Революционно-пролетарской партии подошел к концу. Вот одна его нога безвольно соскользнула с кочки в воду, сейчас за ней последует вторая. Маг-революционер апатично смотрел, как болотная вода заполняет его ботинки, еще несколько минут и его затянет в бездонную тину Проклятой страны.
Легенды и факты путались в голове Джо… Когда то на месте Проклятой страны лежала могучая держава, может быть, крупнейшая на земле. Много веков назад народ этого государства поднялся против тирании, и первый сверг власть капитала, подняв над миром красное знамя свободы. По легенде семьдесят лет, семь месяцев и семь дней сопротивлялись люди этой страны власти капитала. Но измена проникла в их сердца. Сначала вожди, а потом и народ отреклись от дела борьбы за свободу трудящихся всего мира, и их избранность обернулась проклятьем. Все, что они пытались сделать, после реставрации капитализма шло прахом. Экономика приходила в упадок, природные и технические катаклизмы следовали один за другим, народ вымирал. Не прошло и ста лет, как некогда гордый народ исчез с лица земли. Столетием позже в урагане мировой истории было забыто и имя страны, и название народа… Территория, где он жил, стал Проклятым местом, которое люди обходили стороной. Говорили, что даже спутники, пролетая над ней, периодически выходили из строя.
Когда тело Ли Хабаби ушло под воду более чем наполовину, погружение неожиданно прекратилось. Его ноги уперлись во что-то твердое. «Видно, какое-то древнее строение,» - подумал Джо. – «Похоже, сегодня я не умру. Конец переносится на завтра. Сейчас уцеплюсь за вершину кочки и вытащу себя из воды. Последнее усилие на сегодня…».
Его пальцы отчаянно вцепились в мох, но болото не хотело отпускать свою жертву. Еще одно усилие… В руках остаются комки мха, камни, земля, куски красного гранита… Красного гранита?
Сначала Ли Хабиби не понял, что произошло. Он просто полулежал на склоне холма и тупо смотрел на кусок красного камня в своем кулаке. Лишь через несколько бесконечных минут в его мозг стало постепенно проникать осознание чуда, чуда почти невероятного, немыслимого, чуда в которое он боялся поверить с самого начала своей одиссеи…
Теперь надо было копать. В ход пошла саперная лопатка, рюкзак, обломки чахлых деревьев, кружка. Копаем землю, осушаем территорию… Джо знал, что он сможет прожить еще пять-шесть дней, это более чем достаточно для его планов. За двадцать часов непрерывной работы, подбадривая себя инъекциями последних оставшихся стимуляторов, он сумел очистить и осушить лаз вглубь легендарного храма. Ползком внутрь, теперь направо, и вот он внутри святилища!
Теперь все было делом техники. Сгорая от нетерпения, Ли Хабиби извлек из рюкзака пять ламп накаливания, священных «лампочек Ильича», работающих от автономного миниаккумулятора и расположил их пентаграммой вокруг саркофага Вождя. Затем на свет божий появилась священная книга – Первое издание «Капитала» 1876 года, портативный материализатор, печеньки из праха Троцкого, серп и молот, и флакон с магической жидкость С2H5OH 40% + H2O 60%. Джо дрожал как при ознобе. Пришло время для магического ритуала.
Рассыпав печеньки по саркофагу, Ли Хабиби положил посередине надгробия раскрытый «Капитал» и скрещенные серп и молот. За его спиной тихонько гудел материализатор. Джо хлебнул С2H5OH 40% + H2O 60%, накинул на плечи красный флаг с серпом и молотом и начал читать нараспев слова древнего языка: «Ein Gespenst geht um in Europa – das Gespenst des Kommunismus! Восстаньте клятвопреступники! Я призываю Вас на последнюю битву труда и капитала!»
Земля содрогнулась, свет померк, горизонт озарили вспышки бесчисленных молний. Из глубины болот, из под толщ ледников, из под груд камней на свет божий ползли несметные орды мертвецов. Трубили невидимые горны и били незримые барабаны. Покойники строились в колонны, и стройными рядами шли к храму где Ли Хабиби совершал свои магические пассы подкрепляя слова инъекциями магического раствора. Счастье и ликование переполняли все его существо.
-Ну что, пришли, клятвопреступники?! – спросил он мертвецов веселым тоном, совершенно не подходившим для сложившийся драматической ситуации.
-Зачем позвал?! Мы не клятвопреступники! Чего больных людей беспокоишь!? - ответы покойничков звучали уныло-раздраженно.
-Клятвопреступники, ребята, клятвопреступники. Вы пионерскую клятву давали? «Жить и бороться как завещал великий Ленин»? Давали. Выполнили ее? Нет. Ну так вот, флаг в руки, барабан на шею и вперед, за дело борьбы рабочего класса.
Мертвецы несколько ошалели от такой наглости.
-Так это не серьезно и давно это было… Нас заставили… Мы не осознавали, что делаем… – сварливо запротестовали зомби.
- С точки зрения практической магии, это значения не имеет. Дали клятву – держите. Ну, а не то - сами знаете, вечные страдания в суббпространстве и все такое. Кончай дискуссию! Сейчас не 1991 года, вы свое отмитинговали! Значит так, в данный момент в месте, называемом Хар-Меггидо, разворачивается последняя битва трудящихся всего мира с эксплуататорами. Ваша помощь будет не лишней. Терять вам все равно нечего, вы и так уже покойники, так что нале-во! И шагом марш! После того, как перебьете буржуев и их прихвостней, все свободны.
По рядам мертвецов пробежал тяжелый стон, но ряды проклятого народа заколыхались, а затем призраки медленно двинулись на юг, нечетко чеканя шаг по болоту. Шли кооператоры и брокеры, панки и бандиты, либералы, деятели культуры и даже четыре президента. Постепенно марширующие приободрились. Некоторые зомби даже пытались петь простуженными голосами: «Но мы поднимем, гордо и смело, знамя борьбы за рабочее дело…» Представители национальных народных фронтов выкрикивали что-то невнятное на своих языках. Лишь в самом конце колонны брели два печальных духа, которые явно пытались преодолеть силы магических чар:
-Ах, Константин Натанович, как меня угораздило дать эту пионерскую клятву… Нет, не могу, лучше еще миллион лет в суббпространстве, чем воевать за быдло…
-Успокойтесь, Валерия Ильинична, немного еще потерпеть осталось, я дам вам парабеллум. Вперед, вперед…
Джо Ли Хабиби не слышал этого разговора. Он выполз из Мавзолея, и устало смотрел на удалявшуюся колонну зомби. Небесные катаклизмы разметали тучи, и впервые за многие века бесконечную топь Проклятой страны осветили лучи солнца. В бутылке оставалось еще некоторое количество С2H5OH 40% + H2O 60%, что давало Джо основание думать, что последние дни жизни он проведет отнюдь не в тоске.

© haspar-arnery , 2011

ПОСЛЕДНЯЯ ДИВЕРСИЯ

-Ну, вот и пришли, чугунка… - произнес Михалыч. Он неловко прислонился к стволу березы, а затем, устало соскользнув на холодную осеннюю землю, снял сапоги и начал перематывать портянки. Мокрая и грязная ткань с трудом отдиралась от сбитых до крови ног. Рядом с ним буквально упал на мокрые листья сержант Айдаев, здоровый, двухметровый чеченец. Перед этим он каким-то чудом нашел силы медленно снять, и осторожно прислонить к ближайшему пню рюкзак с взрывчаткой и детонаторами. Где-то сзади за их спинами копошился третий член группы – тощий, стриженый под ноль парнишка – Андрейка Колюжный. Раздавшийся щелчок затвора указывал на то, что он занялся своим любимым делом, чисткой немецкого автомата, взятого Андрейкой у убитого мотоциклиста еще в прошлом месяце под Лугой.
Пять дней назад они покинули лагерь своего партизанского отряда им. тов. Берии, расположенного в лесах новгородчины. Опытные подрывники Михалыч, Айдаев и Колюжный шли на свою обычную работу. За последние три месяца 1942 года они спустили с рельс пять немецких эшелонов, два раза с трудом уносили ноги от полицейской засады и один раз удачно расстреляли телегу с пьяным полицаями, возвращавшимися после гулянки с бабами в райцентре.
Но на этот раз все пошло наперекосяк. Это Михалыч понял уже в первый минуты их экспедиции, когда не нашел в кармане заветного кисета с табачком, который, по его мнению (впрочем, разделяемому всем отрядом), являлся своего рода талисманом, позволявшим подрывнику выкручиваться из самых опасных переделок. Затем Андрейка, пройдя по лесу какой-то час, вдруг упал, вполголоса выругался и застонал. Оказалось, он умудрился наткнуться на торчащий из земли металлический штырь, неведомо откуда очутившийся посреди лесной чащи. Всю дальнейшую дорогу он здорово хромал, хотя и бодрился для виду, боясь, что его отправят обратно. Но этого не произошло, поскольку еще через три часа Михалыч, к своему удивлению, понял, что они сбились с дороги.
Как это могло произойти, он не понимал. Ведь эти места до войны он знал "назубок", работая ветеринаром по окрестным колхозам и хуторам. Нередко приходилось ему наведываться и в лес с ружьишком, чтобы пополнить скудный семейный котел зайчатиной или парой уток. Но теперь, чем дальше они шли, там больше Михалыча охватывали сомнения по поводу выбранного им направления. Возвращаться назад было и стыдно, и боязно – шутка ли, не выполнили задание! Да и почему!? Заблудились! Да его даже поварихи на смех поднимут. Стиснув зубы, он шел вперед по тропе, стараясь не слышать едких колкостей чеченца («А вот у нас в горах, только ишак потеряться может…») и тихого постанывания Колюжного. Вскоре пропала и тропа, и подрывники пошли прямо напролом через чащу.
Наступила ночь, которую они провели прямо на земле у небольшого костерка. Затем пришел день, который они провел в отчаянных попытках сориентироваться. Вокруг царил почти полный мрак. Древний лес, нетронутый с еще языческих времен, стоял стеной вокруг пробиравшихся вперед партизан. Они шли через болота по пояс в ледяной воде, выкарабкивались из колючих зарослей. Несколько раз они бессильно падали на землю, и тогда Михалычу казалось, что низкое небо стремительно опускается на них как крышка гроба, из которого уже не будет выхода на белый свет. Но все же они пришли…
На своем веку Михалыч повидал много железных дорог, но такой чугунки он еще не видел. Шпалы на ней были не обычные деревянные, а какие-то заграничные, из бетона. Дорога была электрифицирована, такое Михалыч видел только один раз, когда был в отпуске под Баку, вдоль полотна были установлены невиданные им раньше семафоры и умные приборы. На его спутников железка тоже произвела впечатление.
- Шайтан-дорога, – сквозь зубы процедил Айдаев. – Хорошо чертов немец умеет дорога делать.
-Да, - прокряхтел Андрейка. – Сразу видно, что работа не наша. Интересно, когда они успели понастроить все это?
-Пленных пригнали, вот и понастроили. – отрезал Михалыч. – Ладно, мужики, поболтали, а теперь нам работать надо. Вы вот что поглядите, эти суки вдоль всего полотна забор установили. Как с ним-то быть?
Действительно, вдоль всей железной дороги шла бетонная стена. Будто в издевку, она была покрашена в веселый розовый цвет.
- А вот это уже фигня, - снова встрял в разговор Андрейка – Видно, забор действительно наши пленные ставили. Видите, там справа канава? Она как раз под забором проходит. Я через нее и пролезу.
Михалыч одобрительно кивнул. Для словесного одобрения у него просто не было сил.
-Давай, пацан, действуй. Только осторожно, смотри там! Сам знаешь. Сейчас тебе все самому делать придется.
Андрейка кивнул. – Я сейчас пойду, сейчас, через минуту, я все сделаю…
…Гудок поезда раздался буквально через десять минут после того, как Андрейка скользнул обратно под спасительный кров деревьев. Вскоре показался и прожектор локомотива. Поезд оказался таким же странным, как и сама дорого. Перед паровозом не было обычной платформы с балластом и охраной. Да и сам паровоз, голубой, чистенький и как ни странно, почти не дымящий, не походил на поезда, которые партизаны видели раньше. За ним шли вагоны – беленькие, чистенькие, с неразличимой в темноте надписью чуть ниже окон. Из них лил нежный белый свет (никакой светомаскировки!) и мелькали фигуры хорошо одетых мужчин и женщин.
Подрывники засмотрелись на невиданный состав.
-Отпускники, наверное, домой в фатерлянд едут, - прошептал Андрейка. Его голос вернул Михалыча к реальности:
-Да что вы, сукиблядь, медлите! Уйдут же, гады! – вскрикнул он и схватился за детонатор. – За Родину! За Сталина! Получайте суки фашистские! - Оглушительная вспышка расколола ночное небо. Последние вагоны вдруг оторвались от полотна и полетели с насыпи. Ликования охватило подрывников. Не выдержав напряжения, Айдаев схватил свой дегтярь, и с нерусским гортанным криком выпустил весь диск по страшному месиву железа и человеческого мяса у полотна…
***
Погоня настигла их к вечеру следующего дня. Обычно подрывники умели быстро покинуть место операции, но сейчас усталость и больная нога Колюжного существенно замедлили скорость их движения. По пути они наткнулись на заброшенную деревню, где их встретила старуха в дранной телогрейке. Увидев трех заросших мужиков с оружием, выходящих из леса, бабка сначала схватилась за вилы, но разглядев красные звездочки на шапках, осенила себя крестом и пробормотала что-то невнятное: «Слава богу, наши, двадцать лет под иродами ходили, наконец то пришли касатики…» На вопрос – "есть ли в деревне немцы?", бабка понесла уже какую-то околесицу, что Немцов с роду в их края не заезжал, но если появится она его от советского суда покрывать то не будет, а затем побежала накрывать на стол. Но поесть они не успели…
За окном послышался глухой рев моторов и лай собак. Андрейка схватил свой шмайсер и первым бросился во двор. Выскочил в сени, толкнул плечом дверь и мешком рухнул в лужу перед дверью. Пуля снайпера угодила ему прямо в лоб и разнесла череп молодого подрывника на мелкие кусочки. Михалыч и Айдаев кинулись обратно в комнату. Бабка уже стояла на коленях перед иконостасом и читала молитвы Всевышнему. За окном было светло как днем, ревели моторы, раздавались команды.
-Немцы? –шепотом спросил Айдаев.
-Нет… Кажись, полицаи… По-русски бормочут. Да и кокарды у них трехцветные. А вот мундирчиков таких серых я раньше не видел…
- Наверное, власовцы. Слышал я, немцы армию из пленных формируют, под командованием Власова.
-Может быть и они, джигит, не знаю… А какая разница, все равно не уйт…
Михалыч не докончил фразу еще одна снайперская пуля нашла его горло и он опрокинулся на пол, фонтанирую кровью. Бешеная злоба захлестнула Айдаева. Схватив пулемет, он выпустил длинную очередь во тьму, по приближающейся цепи серомундирников.
-Суки! Как баран зарежу! - кричал он в страшном гневе. «А ведь дома сейчас курбан-байрам, наши барана жарят», вдруг промелькнуло в голове у Айдаева, но бешенство и жажда битвы охватило все его существо и вытеснило последний обрывок мирных воспоминаний из его головы.
Еще через минуту, когда был выпущен последний патрон в диске, Айдаев спокойно прислонил верный дегтярь к стене, поднял руки и вышел на улицу, где его ждали потоки света из фар и истошные вопли: «Стой, где стоишь! На колени, сука! Я сказал - на колени! Руки за голову, блядь!»
Айдаев опустился на колени и положил руки за голову. Со всех сторон к нему бросились полицаи. Возможно, такова была воля Аллаха, но гранат зажатых в его ладонях они не увидели.
На следующее утро ведущие российские газеты вышли с громкими заголовками о шахиде-самоубийце и о чеченском следе в последнем громком теракте на железной дороге.

© haspar-arnery, 2010 г.

КОММУНА

....Лишь второй камень, ударивший об решетку, прикрывавшую окно с улицы, заставил Фарида встрепенутся. Время пришло. Еще днем весь его немудреный скарб был собран в рюкзак, фляга наполнена водой, а добрая соседка, тетушка Фаина снабдила его на дорогу пирожками с кошачьей требухой.
Не было никаких рациональных причин задерживаться в квартире, но Фарид все же медлил. В этом убогом двухкомнатном жилище его предки жили почти сто лет, с тех давних времен, когда первый представитель семьи Махмудовых, Саид, приехал с благодатных земель Ферганской долины в этот холодный северный город, чтобы заработать на хлеб, таская кирпичи и раствор. Так получилось, что Саид не вернулся назад. Он остался в Питере, тяжелым трудом заработал денег на маленькую квартирку в полуразвалившемся доме со странным названием "хрущевка", женился на местной женщине и таким образом положил начало еще одному петербургскому роду, последним из которого был он, Фарид Махмудов - несостоявшийся учитель, рабочий на скотобойне, могильщик и немного поэт, которому предстояло стать изгнанником.
Закрывать дверь не имело смыла. Все равно ее сорвут с петель через несколько часов после того как соседи поймут, что хозяин покинул свое жилье навсегда. Даже бедный скарб холостяцкого жилища – буржуйка, пара железных стульев, в незапамятные времена стоявших в парковом кафе, бак для воды и разные хозяйственные мелочи типа алюминиевых мисок, представлял немалую ценность для мира, где постепенно исчезало промышленное производство, торговля шла посредством редких караванов, состоящих из вооруженных до зубов броневиков, а покупательная способность населения медленно но верно приближалась к нулю.
Фарид сбежал по ступеням, поправил лямки рюкзака, и вышел на улицы. Было уже поздно, около одиннадцати часов вечера, но июньское небо над городом оставалось светлым, почти как днем. Несмотря на климатические изменения, эпидемии и социальные катаклизмы, белые ночи продолжали оставаться неизменной приметой этих широт, как и сто, и триста, и тысячу лет назад…
Его уже ждали. Группа людей, стояла в нескольких шагах от дома спиной друг к другу, образовав тем самым небольшой круг. "Разумно"- подумал Фарид - "Хотя светло, осторожность в наших краях не помешает". Закрыв за собой решетку подъезда, он поднял руки вверх и стал медленно приближаться к ждавшему его отряду.
-Ты Фарид?
-Да.
-Подойди ближе.
-Сначала назови пароль.
-Из искры...
-...возгорится пламя. – Слова странного древнего заклинания укрепили доверие. Напряжение ослабло, но не исчезло. Фарид осторожно сделал еще несколько шагов и встал в двух метрах перед ждавшим его человеческим кольцом. Это не спасло бы его, если пришельцы были не теми, за кого себя выдавали, расстояние всего лишь порождала иллюзию возможности спасения в случае вероломного нападения. Но на это раз ему повезло.
От группы отделился невысокий плотный парень. Внешне он напоминал обычного наемника - бритый наголо мужик с грубым лицом, облаченный в лохмотья и с Калашом кустарного производства за спиной. Только звезда составленная из металлических заклепок в воротнике плаща, могла навести знающих людей на мысль, кто он такой.
-Ты Проводник? – спросил Фарид
-Да. У тебя есть взнос?
Фарид кивнул и достал из-за пазухи две книги:
-Вот, все что есть. Восьмой том полного собрания сочинений Ленина и "История Древнего Рима", 1953 года издания.
Проводник удовлетворенно кивнул.
-Отлично, тогда ты с нами. Книги понесешь сам, отдашь их в библиотеку, когда дойдем до места. Пошли.
Людское кольцо распалось, но только затем чтобы перестроится в колонну. Небольшой отряд насчитывал десять человек, пол и возраст которых скрывали старые бесформенные одежды и скрывавшие лицо тряпки. Так было и практичнее, и безопаснее. Впрочем, как подозревал Фарид, большинство его спутников были молодыми людьми. Человек в возрасте вряд ли выдержал бы многомесячный марш-бросок с берегов Черного моря, до легендарной Коммуны расположенной по слухам то ли в сибирской тайге, то ли чуть ли не в тундре, за полярным кругом. Путь туда знал только Проводник, человек опытный и бывалый. Только сильная личность могла год за годом вести людей через охваченные хаосом равнины Евразии, сквозь кордоны, таможни, карантины, таясь от полиции (там, где она еще была) и от банд разбойников и наемников.
Первые несколько минут все шли молча. Члены небольшого отряда явно устали, да и успели они уже наговориться вдоволь за долгий путь. Фариду же не терпелось прервать общее молчание. Шутка ли! Впервые за два года он оказался среди единомышленников! Этому предшествовали случайные короткие встречи, тайная переписка через загадочных посланцев приходящих под покровом сумерек и исчезающих еще до восхода солнца, и долгие, долгие дни духовного одиночество переходящего в отчаяние. Коммунистическая идеология была запрещена давно и везде, как антигуманное, антинародное, богохульное, подрывное и экстремистское учения. Те, кто придерживался этих взглядов, в лучшем случае мог ожидать только мучительной смерти.
О коммунизме ходили страшные и противоречивые слухи. Говорили, что последователи этой идеологии отобрали у людей все имущество, а покорившихся им обратили в рабов. Другие же утверждали, что коммунисты никого в рабов не обращали, а просто истребляли всех, кто попадался у них на пути, путем голодомора. (Что это такое - никто толком не знал, но матери, услышав это слово, затыкали уши детям. Рано им было слушать такие страсти!). Коммунисты, якобы, правили семьдесят лет, семь дней и семь ночей, но затем их власть была свергнута мудрыми и справедливыми царями – Сталиным и Путиным, легендарной парой правителей, убитой злыми олигархами. Страшная легенда порой смягчалась сказанием о верной и покорной жене Путина – Медведице…
Правда, у немногих еретиков оставались еще книги - верные друзья и собеседники отшельника. Но их было немного. Казалось, погибавшая европейская цивилизация должна была оставить после себе десятки миллионов томов печатной продукции. Ведь некогда день и ночь работали типографии, издательства, принтеры и ксероксы. Но полвека упадка и три десятилетия краха иссушили книжное море. Книги гибли от природных катаклизмов, ими топили буржуйки, из них даже строили ветхие жилища для беженцев и изгнанников, заполонивших несчастную планету, содрогающуюся от бесконечной череды ураганов, наводнений, засух. А что говорить о коммунистической литературе, запрещенной практические на всей известной территории Евразии? Те две книги, которые отдал Фарид, были настоящим сокровищем, чудом спасенным от костров и кованных солдатских сапог. Теперь они стали платой за спасение и пропуском в новую жизнь.
Микрорайон закончился, и отряд вышел на Большую Московскую дорогу. Слева находились руины Публичной библиотеки, павшей жертвой недолгих, но ожесточенных боев между Ингреманландской лигой и Северо-Западным джамаатом. На стенах немногих уцелевших домов сохранились полустертые граффити, напоминавшие об этих сравнительно недавних событиях: «Nouse Inkeri!», «Аллах Акбар!», «Питер останется русским!»
Через дорогу находился небольшой павильон, окруженный бетонными плитами. К павильону вела стальная дверь, охраняемая группой наемников с повязками городской стажи на рукавах.
-А что это там такое? - внезапно спросил Фарида невысокий паренек с раскосыми глазами.
Фарид обрадовался, что с ним наконец-то заговорили, и ему больше не придется мучительно подыскивать повод для разговора.
-Это метро.
- А почему оно так охраняется?
- Да разное говорят... - Фарид немного замялся. - Слухи всякие ходят, суеверия… Ведь когда в 2031 году метро вода затопила, там еще много людей было, вот и говорят о призраках. А другие верят, что волховский крокодил там живет...
-Какой крокодил? - собеседник Фарида заметно оживился.
-Волховский.
-Это что, из-за глобального потепления? С юга крокодилы приплыли?
-Да ну, бред все это.- Фариду стало совсем неловко, что беседа перешла на такую дурацкую тему.- Говорю вам - суеверия. Правда, люди верят. Если кого-то ловят на убийстве или на торговле бабами без лицензии, сразу туда за забор отправляют.
-И что дальше? - В разговор вмешался молчавший до сих пор Проводник.
-А ничего. Поорут немного, рабы божьи, а потом пропадают. С концами.
Проводник ухмыльнулся.
-Да, странный у вас город Питер. И нравы странные. Мы тут через Москву шли, так там – наоборот, люди в метро живут. Даже детишек под землей рождают. Бледненьких таких, у них еще глазки немного светятся...
По мере продвижения отряда к центру народа на улице становилось все больше, и напряжение, которые чувствовали путешественники на полувымерших окраинах города, стало немного ослабевать. Петербург умирал, но человеку со стороны казалось, что в мегаполисе жизнь продолжает бить ключом. Тысячи людей самых разных народов и рас шли по улицам, спали у стен, торговали, ели, занимались любовью. Через людскую толпу медленно двигались караваны грузовиков, рикши, велосипедисты и даже импровизированные автобусы. Только немногие выжившие коренные жители города, такие как Фарид, знали о районах, брошенных людьми еще много лет назад, когда прекратилось централизованное снабжение Петербурга продовольствием. Они знали о хроническом дефиците еды и питьевой воды, о том, что каменные лавки посреди проспектов возводятся из кирпичей стоящих по соседству заброшенных и разграбленных дворцов.
Агония города продлевалась только за счет беженцев с юга, спасающихся от последствий глобального потепления в северных широтах. Миллионы людей гибли от голода и эпидемий. Сотни тысяч задерживали в карантинах и на границах. Но беженцы все шли и шли на север, и никакая сила не могла сдержать эти людские орды.
-А что вообще слышно? - Фарид решил продолжить удачно завязавшийся разговор.
-Где слышно?
-Ну, не знаю, по дороге-то, наверное, что-то слышали?
- Разное говорят. - Проводник нахмурился и стал вспомнить новости – Вроде, русины начали с Карпат набеги на соседние земли устраивать. Князь-гетман, пятый пан Лозинский, войско по слухам собирает.
-Какое войско? - дела юга были бесконечно далеки от северян из-за плохого сообщения и не менее плохой связи, но почему-то всегда вызывали любопытство.
-Большое. Наемников тысяч пять. Броневики, говорят, пара вертолетов у него есть. Донецких воевать хочет. Из-за святыни. Головы Гонгадзе.
-А... Понятно, - Фарид сразу потерял интерес к теме. Войны за обладание священной реликвией - головой первого президента единого украинского государства Виктора Гонгазде, - шли уже почти тридцать лет. Это было стандартным объяснением любой феодальной разборки в землях, лежащих к югу от Орловско-Белгородской линии.
-А что еще слышно?
В разговор опять вмешался узкоглазый парень
-Лангедокской Коммуне, по слухам, сейчас несладко придется. Мы тут в одном придорожном кафе парня встретили, так он божился, что смог поймать передачу Пражского радио. Минут пятнадцать ее слушал. Говорят, Марсельский халифат и Великая Албания объединились, чтобы коммуне джихад объявить.
-А с чего вдруг так жестоко? Ведь, кажется, коммуна устраивала их как буфер?
-Ну буфер - буфером, а принципы – принципами,- проводник почесал нос. - Они же там все пидоры. Коммунистов с анархами мусульмане еще кое-как терпели, но как только до них дошли слухи, что там свободная любовь процветает, да еще через ж.... Ну, в общем, сам понимаешь. К ним еще, говорят, Бургундская католическая лига собирается присоединиться. Ради святого дело.
Фарид понимающе вздохнул. - А как там Латинская Америка? Говорят, что Кастро флот собирает и хочет в Европу вы...
-Да задолбали вы уже со свой Латинской Америкой! - Проводник внезапно взорвался. - Уже лет десять никто не знает что там происходит! Только гадают все на кофейной гущи... Коммунизм там давно! Ясно? Успокоились!?
Наступила тишина. Все поняли, что популярная тема Латинской Америки человека явно достала.
За разговорами они незаметно дошли до Невы. У берега суетились лодочники, предлагавшие беженцам перебраться на северный берег. Те же стояли у полуразрушенных набережных и с тоской смотрели на ту сторону быстрой реки. Плата за переправу была фантастически велика. За место в надувной лодке чудом держащейся на воде брали только драгоценные металлы, либо исправные вещи прошлого - часы, калькуляторы или даже чудом сохранившиеся карманные компьютеры. Обычной платы - еды или секса - было тут недостаточно.
Беженцы верили, что за рекой их ожидало что-то вроде рая – полумифическая Скандинавия, и петербуржцы старательно поддерживали слухи об этой чудесной земле. Сами они слышали, что за рекой на долгие километры простираются непроходимые болота, а за ними начинаются владения странных людей, называемых "кукушками". Эти кукушки живут на деревьях и без промаха укладывают названных гостей выстрелами из арбалетов или режут их короткими, но острыми как бритва ножами. Вот беженцам все это было знать ни к чему. Пусть пока стоят на берегу, жуют знаменитую сосновоборскую корюшку, двухметровую зубастую рыбину, и думают, что бы отдать за свой шанс попасть в рай.
-На сегодня довольно, - сказал Проводник. - Здесь на берегу сделаем привал, а вечером снова в путь. Пойдем на восток вдоль берега. Немного осталось.
Фарид был удивлен неожиданно быстрым привалом, но покорно сел на землю и стал распаковывать рюкзак. В конце-концов, было ясно, что его новые друзья до встречи с ним уже прошагали немало километров на пути к Коммуне.
Легенда гласила, что Коммуну создала еще много лет тому назад легендарная и прославленная организация "Коммунисты Петербурга и Ленинградской области".
Именно они, когда начались гонения на коммунистов, выкрали из-под носа властей тогда еще доживавшего свои последние дни Российского государства священные останки вождя. Из московского Мавзолея они перенесли их в укромное место, известное лишь немногим избранным, и основали тайный орден, члены которого дали обет беречь священный прах даже ценой собственной жизни. В те же годы во многих уголках земли возникли Коммуны - убежища для тех, кто решился нести идеи свободы сквозь мрак нового средневековья.
-Коммуна расположена среди болот, - рассказывал Фариду Проводник. - Чужой там не пройдет, ребята положат гати, только когда мы появимся. А для незваных гостей у нас есть несколько сюрпризов. У нас ведь там не только библиотека имеет, но и небольшой арсенальчик. Хе-хе. Кое-кто из наших парней умеют не только языком чесать. Работать будешь там, куда поставят, там, где надо. Люди у нас разных взглядов. Есть и сталинисты, и троцкисты, и анархисты… Кажется, еще парочка госкаповцев. К этому придется привыкнуть. По вечерам дискуссии идут жаркие, но это, наверное, и к лучшему. Может, со временем, идейки толковые появятся...
Фарид кивнул.
-А пока нам надо просто выжить, и сохранить то, что мы знаем, для будущих поколений. Мы не смогли спасти мир от варварства в 20-21 веке, но хотя бы постараемся передать наши знания будущим поколением борцов. Ведь и Час Быка когда-нибудь подойдет к концу!
Фарид кивнул снова.
-Ну и отлично, хорошо, что ты с нами. А теперь давай спать. Впереди нас ждет долгий путь.
Фарид снова кивнул и положил голову на рюкзак, заменивший ему подушку. Спать не хотелось, его даже колотило от волнения, но разум твердил - надо отдохнуть. Им действительно предстоял долгий путь.

© haspar-arnery, 2010 г.

Редактор-составитель reCensor , "Альтернативная Россия" , СПб, 2011

Текст сверен по публикациям на авторской странице http://haspar-arnery.livejournal.com/