На моём сайте в разделе "Любимые поэты" размещены притчи Джалаладдина Руми в поэтическом переводе Дмитрия Щедровицкого.
В данном выпуске лишь часть притч, остальные читайте на моём сайте: Перейти в раздел Любимые Поэты
Но будет ещё лучше, если вы приобретете книгу Дмитрия Щедровицкого "Дорога превращений. Суфийские притчи". В данной книге не только поэтический перевод суфийских притч из всемирно известной поэмы Руми «Маснави», но и религиознофилософские комментарии
Дмитрия Щедровицкого и этико-психологические комментарии Марка Хаткевича, которые помогают лучше понять скрытый смысл каждой притчи.
Итак, приятного чтения:)
Капитан и книжник
Ученый книжник, задирая нос,
Раз капитану задал свой вопрос:
«О приводящий наш корабль в движенье,
Познал ли ты закон стихосложенья?»
«Нет, муж почтенный, честно говоря…»
«Ну что же, ты провел полжизни зря!»
И проглотил ту тяжкую обиду
Наш капитан, не подавая виду.
Когда ж разбушевался океан,
То задал свой вопрос и капитан:
«Спасаться с корабля придется нам!
Учился ли ты плавать по волнам?»
«О нет, добрейший, честно говоря!»
«Ну что ж, тогда всю жизнь ты прожил зря!..»
…Кому нужна начитанность твоя?
Ты умертви свое земное «я»,
Забудь законы прежнего житья —
И смело прыгай в Море Бытия!..
Горный козёл
Жил горный козёл средь уступов и скал,
Он с камня на камень над бездной скакал.
Так ловко он прыгал, что лучший стрелок
Настичь его острой стрелою не мог.
Но вдруг он заметил козу меж камней,
И взором тотчас приковался он к ней.
Опасности все заслонила коза —
И разум ослеп, и не видят глаза.
Вот он за козой устремиться готов,
А лучник коварный уж чует улов:
Он зорко следит за смятеньем козла,
И вот уж рука его лук напрягла…
…Кто разум теряет, тот в миг этот злой
Бывает настигнут смертельной стрелой.
На внешние страхи спокойно смотри:
Опаснее то, что грозит изнутри.
Царь и мудрец
Сказал властитель, встретив мудреца:
«Мы чтим в тебе духовного отца.
О суфиях заботы нам не чужды, —
Скажи, какие ты имеешь нужды?»
А тот: «Я обеспечен всем вполне,
Ведь двое слуг прислуживают мне,
Из коих каждый в сане столь великом,
Что сам приказы отдает владыкам!»
А царь в ответ: «Сколь речь твоя странна!
Я им служу?! Но как их имена?»
Мудрец ему: «О да, свои веленья
Тебе диктуют Гнев и Вожделенье.
Ты думаешь — над нами ты царишь,
А сам всечасно волю их творишь,
Лишь царское себе присвоив имя.
Но настоящий царь владеет ими!»
Три рыбы
«Калила и Димна» — есть книга у нас,
И вам из нее приведу я рассказ.
Была одна заводь с травою густой,
И жили три рыбы средь заводи той.
Одна была умной, одна поглупей,
А третья — и вовсе тупого тупей.
Вот к заводи этой, с восходом зари,
С огромною сетью пришли рыбари,
И поняли рыбы, заметив ту сеть,
Что трудно им будет теперь уцелеть.
И умная рыба решила: «Уйду,
И новое место для жизни найду!»
И вот, ничего не сказав остальным,
Она устремилась к просторам иным —
Так мчится кабан, словно ветром несом,
Почти настигаемый яростным псом,
В то время как заяц, беспечный лентяй,
Заснул под кустом и во сне слышит лай…
И умная рыба туда уплыла,
Где нет ни тревоги, ни страха, ни зла,
И, путь одолев, средь пучины морской
Блаженство нашла и вкусила покой.
Сестрица же спасшейся — та, что глупей, —
Пыталась спастись из рыбачьих сетей:
«Ах, если бы я поумнее была,
Я б сразу за старшей сестрой уплыла!
Но поздно, к чему сожаленья слова?
Застыну теперь — притворюсь, что мертва!»
Задумано — сделано: пред рыбаком
Всплыла она, хитрая, кверху брюшком!
Рыбак же схватил ее, еле взглянул,
Решил, что мертва, — и на берег швырнул,
Но ей удалось доползти до воды
И в море уплыть от смертельной беды…
А третья, тупица, забилась в сети:
Спасенья ей было никак не найти,
И вот уж варилась она в котелке!
Но ей все казалось: по быстрой реке
Плывет она гордо счастливой порой
К широкому морю за старшей сестрой!..
Разрушение башни
На каменной башне у самой реки
Муж некий от жажды страдал и тоски.
С той башни высокой не мог он спуститься,
Чтоб влаги живительной вдоволь напиться.
Вдруг камешек в реку он сбросил ногой —
И всплеск он услышал, душе дорогой:
То отклик взошел от волнистого круга,
Как будто призыв ненаглядного Друга.
Чтоб снова услышать ту ноту одну,
Он камень побольше обрушил в волну, —
И слышит вопрос: «Как ты сам полагаешь,
Зачем эти камни ты с башни свергаешь?»
Ответил он: «Звук этот радует слух,
От плеска воды оживает мой дух:
Он мертвому — Дня Воскресенья труба,
Он — весть о свободе для слуха раба.