Когда великое свершалось торжество
И в муках на кресте кончалось Божество,
Тогда по сторонам животворяща древа
Мария-грешница и Пресвятая Дева
Стояли две жены,
В неизмеримую печаль погружены.
Но у подножия теперь креста честного,
Как будто у крыльца правителя градского,
Мы зрим поставленных на место жен святых
В ружье и кивере двух грозных часовых.
К чему, скажите мне, хранительная стража?
Или распятие казённая поклажа,
И вы боитеся воров или мышей?
Иль мните важности придать царю царей?
Иль покровительством спасаете могучим
Владыку, тернием венчанного колючим,
Христа, предавшего послушно плоть свою
Бичам мучителей, гвоздям и копию?
Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила
Того, чья казнь весь род Адамов искупила,
И, чтоб не потеснить гуляющих господ,
Пускать не велено сюда простой народ?
Все ответы давно готовы,
Но ещё есть один вопрос.
Как узнаешь ты, если снова
Перед нами придёт Христос?
Не появится знак небесный,
И опять, как тогда, опять,
Кто-то властный и всем известный
Нам прикажет его распять.
Сердце стукнет, как в окна ветер:
Самозванец ты или бог?
Кто поможет мне, кто ответит?
Почва выплыла из-под ног.
До чего же трудна свобода.
Никого в мировой тиши.
Неужели идти по водам
Внутрь, в бескрайность своей души?