Люблю я солнце осени, когда,
Меж тучек и туманов пробираясь,
Оно кидает бледный, мёртвый луч
На дерево, колеблемое ветром,
И на сырую степь. Люблю я солнце,
Есть что-то схожее в прощальном взгляде
Великого светила с тайной грустью
Обманутой любви; не холодней
Оно само собою, но природа
И всё, что может чувствовать и видеть,
Не могут быть согреты им; так точно
И сердце: в нём всё жив огонь, но люди
Его понять однажды не умели,
И он в глазах блеснуть не должен вновь
И до ланит он вечно не коснётся.
Зачем вторично сердцу подвергать
Себя насмешкам и словам сомненья?
Поток сгустился и тускнеет,
И прячется под твёрдым льдом,
И гаснет цвет, и звук немеет
В оцепененье ледяном, –
Лишь жизнь бессмертную ключа
Сковать всесильный хлад не может:
Она всё льется и, журча,
Молчанье мёртвое тревожит.
Так и в груди осиротелой,
Убитой хладом бытия,
Не льётся юности веселой,
Не блещет резвая струя, –
Но подо льдистою корой
Ещё есть жизнь, ещё есть ропот –
И внятно слышится порой
Ключа таинственного шёпот!