"Любовные странности..."

Большой привет!
Есть один город, про который песня: «…тёмные ночи…»
Увы, и ещё какие тёмные, и даже дни.
О чём я? - Да о простом и обычном. Света нет, не то, что нет интернета, а просто:
нет света в городе. Блага цивилизации… Ох уж! Какие блага, когда в кране нет
воды… Лампочки в виде стеклянной пустой груши и нечего горячего кушать… Потому
что электроплиты.
Смешно, но вещают по радио: « мы развозим вам кашу и кипяток в полевых кухнях…»
Видел сегодня, проехал огромный «Урал» с той самой кухней. Куда, не успел уследить.
Сижу над примусом, под керосиновой лампой. Как всё это пишу? - Редкая оказия
за неделю, засветилось слегка, вот, пишу. Отравлен словами и пишу, лечусь, греюсь,
живу…
Впрочем, что я вас буду нагружать своими проблемами? У всех их хватает.
Сегодня рассказ один, читайте, коли ещё есть: кому? Ну, не у всех же нету света…
Кто есть, всем: спасибо, что есть!

Ваш Валерий.
e_gorov@rambler.ru



Валерий Егоров.
                   «Мой  жестокий ангел…»

                (параллельная не…реальность)

       То, о чём  здесь написано, может быть, и было на самом деле,
а может и… ???!!! Всякие совпадения с действительной жизнью автора – случайны.

«…Не нужно очищаться от прошлого
Нужно постараться не запачкать будущее…»
«…Я слышу музыку… В ней ты…
Она любовь сопровождала…»
(А.В.С.)



         …Швырну в бумагу первую строку,
Прими как исповедь последнее посланье…
         Я ходил по комнате в своей маленькой, старой квартире с микрофоном в
руках и диктовал под разнообразную музыку, подобранную в своей немалой граммофонной
фонотеке, на магнитофон рождающиеся сейчас и те, старые строки… Те строки, слова,
что я писал… Писал для неё.

         Спасибо всем моим учителям… Да нет, учителей было… Да наверно и не было
настоящих. А вот учительниц… Учительницы встречались. Каждая научила меня чему-то.
Каждая…

         В тот раз всё случилось как-то само-собой. Впрочем, само ли? «Тут ничего
бы не стояло, когда бы не было меня…»
         Она вернулась в отделение после декретного, очередного декретного отпуска.
Почти пять лет её не было. Дом, семья,  дети – один за другим, муж… Сама на себе,
как на женщине вдруг поставила крест. Не думала ни о ком другом, только: дом,
семья, дети, муж…
         Красавица? – Да. Редкий цвет и длина пушистых, само подвивающихся светлых,
золотисто-светлых волос. Прозрачная, бархатисто-нежная кожа, голубые бездонные
глаза, в которых казалось… (в то время мне многое казалось) утонула печаль. Стройное
тело, рост сантиметров сто пятьдесят… Пальчики с ноготками всегда аккуратно обточенными,
не длинными, как бы это хотелось, всё-таки медсестра отделения реанимации, а
такими… плоско-гладкими… Ну, в общем, портрет женщины, которую хочется гладить,
ласкать, прижимать к себе, носить на руках, целовать, любить… Любить…

          Любовь… Она всегда  случается невозможно-внезапно… Может быть, ТАК
- только у меня? Необъяснимо, беспредчувственно, как снег на голову, как гром
среди ясного неба, как шторм во время штиля, как радуга вместе с солнцем… Как
восход вместе с закатом, как… Рассказ вместо стихотворения или письма…

         На дежурствах в отделении реанимации случаются периоды затишья. Когда
всех внезапно пострадавших, - стабилизировали, стоят системы, капают и льются
в вены центральные и в вены переферические - разносолевые и разноглюкозные растворы,
кто не может дышать, - за тех аппараты искусственной вентиляции, из необходимых
отверстий течёт в должном объёме и качестве, извините, моча и другое… Кто был
должен, тот ушёл в мир иной. И врач с сестрой, молясь и чертыхаясь, на скрипучей
каталке, вывезли умершего в подвал, прежде с трудом перетащив с кровати на эту
самую каталку вдруг очень потяжелевшее тело… Да, это так. Живой человек весит
гораздо меньше, гораздо… Вот вам и законы массы и гравитации. Какой там Ньютон.
Законы – величина переменная. Эйнштейн? – Ну, может быть, то есть всё: ОТНОСИТЕЛЬНО!
         Относительно кого, чего, зачем… Мы себя держим за этот самый эталон
и точку отсчёта. Но приходит время, и мы считаем другого – эталоном, точкой,
центром…

         Был обычный вечер, обычное дежурство… Было ли это? Может, и не было
никогда?! Сон, фантазия?!

- Доктор, а вы знаете какие-нибудь стихи? – Спросила та самая, вновь
вернувшаяся из декретов медсестра, с красивым, необычным именем Лилия.
- Я, стихи, знаю ли? Хм, девушка моя… Знаю ли я стихи?! Да я их просто
пишу, правда, не все помню наизусть, но если не помню, то пишу новые. Поэтому
знаю ли я стихи? Наверно, знаю…
- А мне можете почитать их? Или лучше напечатайте на компьютере,
только вначале прочитайте, вдруг они мне не понравятся.

         «Нас привлекает отрицанье… Пришли на ум первые мои строчки… Да уж! -
Женщина отрицает, - мы стремимся своим плюсом в её минус. Мы не замечаем её,
- тогда она к нам стремится. И любит тех, кто не любит её…»

         Что-то подобное я тогда говорил и писал,  тыкая пальцем, ещё совсем
неумело в клавиатуру компьютера. На печатной машинке я шлёпал довольно сносно,
а вот на компьютере, на этом чуде технике, тогда не очень. Его нам поставили
недели две как, и пользоваться практически никто не умел, впрочем, многие до
сих пор его используют как игрушку, раскладывая пасьянс или «гуляя» по полю сапёра.
Мне игры на компьютере никогда не нравились. Не знаю почему? Мне нравилось и
нравится творение, когда из букв, складывается слово, из слова – ещё несколько,
фраза, предложение… Многое…

- Доктор, ну где же стихи? – Капризно и нетерпеливо потребовала снова
зашедшая в ординаторскую Лилия.
- Стихи? – Стихи вот они:

…тянет меня к тебе как птицу
В осенний перелёт…
Как верующего к божнице
Сила религии влечёт…

Чем недоступней, тем милее,
Манит запретное к себе,
Ты отвергаешь, я сильнее
Привязываюсь к тебе…

         Лилия подошла ближе, стала перечитывать, увлеклась… Я подсадил её к
себе на колени, она не сопротивлялась. Стали пробовать печатать вместе.
         Впрочем, где у меня в то время были мозги, догадаться не трудно. Халатик
тоненький, волосы вырвались из-под шапочки, щекотали запахом и непослушностью
золотистых прядей мои ноздри. Её прикрытые тонкой тканью бёдра прижимались к
моим. «Мальчик» мой заворочался в этой тёплой тесноте…
        Негоже? Ну да, и я так думал. Наивности у меня и сейчас выше крыши, а
тогда…
         Впрочем, а что? Она ведь дама замужняя не первый раз, можно сказать
такое… И раньше в прежние времена, когда она начинала работать после училища,
то как говорится… Та ещё девочка. Крым да рым… И замуж вышла по… Да по расчёту
за мужчину национальности с Кавказа, что занимал должность «зав. склад» А как
говорил незабвенный Райкин: «зав. склад, товаровед, директор магазин…» Ну, вы
меня понимаете.

         Печатали… Она увлеклась, буковки в строки, строки в стихи…
         Написали, напечатали на бумаге… И резюме в конце:
Кому мы нравимся – тех не желаем сами…
Желанные - не делятся сердцами…

        Напророчил.

- Шампанского выпьем? – Это уж я, как культурный весь из себя,
предложил.
- Давайте.

         Откуда шампанское? - Приносили тогда иногда что-то спиртосодержащее.
Сейчас редко, сейчас вообще почти ничего не приносят. Сейчас смотрят, как бы
по суду отсудить за недолжное лечение. А как и чем лечить – это наплевать работникам
судебно-прокурорских инстанций. Положено вот по схеме номер раз - и всё! – Значит,
должны.
        «А почему вы приступили к работе, если у вас не было на дежурстве того
аппарата, достаточного количества лекарств, персонала… Почему как ответственный
реаниматолог, вы приняли на себя эту ответственность?» -???
        А кто, кто, если не я? Другой будет искать буквы законные, консультантов,
начальство, чтобы подложить под себя, себе «соломки». А в это время? – а в это
время, когда секунды решают всё. В это время человек уйдёт. Да, не записал, да
не позвал, да, сам. Да, да, да!!!
         Но человек выжил, я ему помог, да и спас, если хотите. Надоело это всё.
Отвечать, отписываться, отговариваться… ТАК работать. Хочется делать своё дело.
Так как это должно. Но… Это не в этой жизни, не в этой стране…

         Как можно, пить на работе? Ну, кто не пьёт на ТАКОЙ работе – пусть первый
кинет в меня камень. Я? Я не пью, только снятие стресса. А стресс – это состояние
постоянное. Что, значит, пью всегда? – Нет. Когда пишу и люблю –нет. Пока живу
– люблю, пишу, хочу!!!

        …Поломали шоколад, Лилия и вторая медсестра Лена принесли помытые гранёные
стаканы.
        Я  работал тогда один. Второго доктора не было. По одному за двоих, и
за одну, конечно, зарплату. Экономия фонда как-никак. Меньшими силами – большую
нагрузку, а в конце года – фонд экономии. Кто знает, что это и почему он в конце
года – тот поймёт. Нет, пахарям фонд не доходит. Пахари – чтобы пахать.

        Тостую:

Крутится жизнь-веретено
Нас вовлекая в вихрь движенья…
Пусть будет счастье суждено,
Для грусти – редкие мгновенья!

- Ух, доктор, здорово, это тоже ваше? – А как же! - С довольным видом
вещаю я, - моё. Могем, а значит: могём!

         Анекдоты, тосты, стихи, под радио – маленькие танцульки. Нет, в этот
раз не на столе, а бывало и на столе… Треснул милый. Чинили потом. Хи-хи.

- Где вы научились так танцевать? – Спрашивает Лилия в перерыве после
волно-вибраций под музыку Бони-М.
-  Наверно каждый день тренируетесь, школу балетную закончили…
-  Я, школу? Да что вы, девчонки. Мне как сестра моя младшая поставила
ощущение движения, так и всё, с тех пор – ни, ни. Она вот у меня танцевала, в
школу ходила. Но не в балетную, а в танцевальную. А я? - А я всё сам, по ощущению…
- Хорошие у вас ощущения
- Может быть, ищу вот оценщика, нет, оценщицу.

Девушки по одной отлучались, проверяли больных, меняли растворы в
капельницах.
        Я писал истории болезни, менял лечение, бегал по больнице по экстренным
вызовам…
        Консультации, реанимации, взятие на себя ответственности за лечение.
        Хирурги – народ категорический, но… Туповатый, простите, коллеги, но
уж так оно. Они видят орган, тот, что должно резать, или подрезать, отпилить,
а человека при этом не очень. Организм ведь он со всем, с ногами, руками, органами.
И всё по раздельности – никак.
        «Пальчик уколят – а всему больно». - Банально, но правдиво, истинно!
А уж гинекологи. Это я вам скажу, народ, мягко говоря, совсем специфический…

         Анекдот: лежит дальнобойщик под КАМАЗом, холод, зима: «вот, говорила
мне мама, учись, учись! Стал бы гинекологом, были бы всегда руки в тепле и деньги
в карманах…»

- Ну, что, девушки, допьём шампусик?
- Конечно! Лилия и Лена снова подсели к столу, я достал ещё шоколадку,
пробку ещё из одной бутылки в потолок… Да, в потолок… В люстру попала!
Кусок в драбаган, осколки вниз. Смешно. Смеёмся…
        -    Ладно, девчата, нельзя жалеть о разбитом стекле – на счастье. Потом,
я разберу, поменяю стёкла, всё будет в лучшем виде.
- И всё то вы умеете доктор. – Это Лена, принялась нахваливать меня.
- Да нет, к сожалению, не всё. Не умею влюблять в себя тех девушек,
в которых влюбляюсь сам. – И многозначительно смотрю на Лилию. Она прикрывает
веками свою пушистую от ресниц голубизну глаз.

          Снова разговоры о жизни, любви, стихи…

Взгляну на тебя,  и волнуется кровь…
Похоже, мечта просыпается в жилах.
Как лук изгибаясь, восточная бровь
Глаза обрамляет… Неведомо милых…

         Лена понятливо уходит…


        Ждёте, да? Секса хотите? Секса в Советском Союзе не было! Хотя, тогда
уже это была Россия, кажется…. Хотя, когда она была, Россия? - Только тогда и
была, когда не было 1917. И демонов в красном под пентаграммой того же цвета.
        И я, был, да был, принимался. В октябрята, в пионеры, в комсомол…
Всё, дальше, слава Богу, не попёр, а ещё мог бы. Сколько всего за эти годы?..
Не хочу себя и всё прежнее. Что-то, кого-то – да. Но очень мало. Изменился? –
Не очень, даже внешне, так на уровне где-то возле расцвета и застрял. И спасибо
Господу и крепким генам со стороны… Всё-таки отца. Так же идеализирую людей,
хотя очень многое от них… Так же идеализирую женщин, хотя  и от них многое… Сволочью
не был, даже с женщинами.
Хотя они со мной…

-    Лиля, выпьем на брудершафт?
- Хорошо, только я не смогу вас называть на ты.
- Почему?
- Ну, вы, такой…
- Какой, Лиля? – Да я хочу  многого обыкновенного. Я могу делать
необыкновенное, но мне, мне хочется простого… Взаимности… Я люблю, но я хочу,
чтобы любили и меня. Чтобы про меня кто-то сказал однажды: «Вот, я увидела тебя,
и у меня ноги подкосились… Я стала ватная… Я пьяна от одного присутствия с тобой
рядом, я слышу твой голос и… таю… Я растворяюсь в тебе… Я плыву… Я люблю тебя…»
 Это много? Это сложно?

- Не знаю, может быть нет, но это случится с вами, доктор.
- Когда? Почему всегда потом, почему завтра, почему?.. Почему не
сейчас?

        Мы выпиваем игристую влагу из перекрёста рук, прикасаемся губами друг
к другу… Я бросил стакан на стол, подхватил её под колени, целую глубже проникая
к ней… Сладкий мёд вкуса женщины… Опускаю медленно на ноги, мы стоим рядом… Она
кладёт свои руки мне на плечи… Снова я её целую, прижимаюсь к груди… Медленно
расстёгиваю халатик… Кружавчаки розового лифчика… Прочь. Маленький сосок просится
вверх… Целую его… Ух, ты, маленький, а шевелится и твердеет... У меня всё твердеет…
         Вот и диван… Свет не погашен… Она стесняется… Но уже вся в желании и
в непонятном для себя новом  ощущении. Похоже с мужчиной после мужа она – в первый
раз. Вот, опять, досталось, освободитель… Впрочем… Это – мой крест.

        Скольким я «дал» вторую жизнь? Раскрыл им, что они – женщины! И она -женщина
достойна любви. И я их любил… А любовь, пусть даже и безответная – она… Она –
художник, творец! Была как все, и сама на себя «положила…» ну да, «прибор», того,
который… не ценит её. Ведь без оценки и оценщика – красота тает, тает, тает…
        Любили ли меня? Что-то было. Но ни одна – чтобы так, как я. Может быть,
это случится, случается?  «Большое видится на расстояньи…» Я вижу, я чувствую
ЕЁ… Я… люблю!

       Звонок телефона, срочный вызов на этаж. Ну, если по пустякам… Зло берёт…
Но долг, обязанность… Не случилось всё как бы должно. Нет, она была, она уже
совсем была согласна. И всё так здорово началось… Уж я то знаю эти ощущения.
Взаимность была - вот она, и рук протягивать не надо… Но звонок, набат, - долг!
Другой бы плюнул, и пошёл позже, ведь это сейчас приятнее, для меня важнее. Потом,
потом может такого не быть больше…

        Не могу. Не могууууууууууу.!!! Нужно идти. Долг.
        Бегу, ящик с набором экстренным в руку. Через несколько секунд - на этаже…
Ясный корень. По фиговине очередной. Нейрохирурга «достали» его медсёстры. Все
хотят ночью покоя. А зачем ходить и лечить, проще – «сплавить» в реанимацию,
они ведь не люди, всё равно не спят, пусть и за нашим больным поухаживают… Это,
в смысле, «спихотерапия»  - не лечится. По крайней мере, в той больнице, где
прошли  годы трудожизни и происходила вот эта история… А была ли она? Не важно.

        … Возвращаюсь… Всё прибрано, никаких намёков на то, что… Что возможно
было, что-то могло быть ещё… Искать то, прошлое состояние? Но в одну и ту же
воду нельзя вступить дважды. Берега те же, но вода… Вода другая. Всё – другое.
И мы меняемся. По разному  - с разными...

«Не хочешь покоряться женщине – не покоряй её»
А. Ратнер.

        Суета ночи схватила в свои объятия. Поступления пострадавших, операции,
наркозы, кровь, боль… Слёзы пострадавших и их близких…
Работа. Да, это не романтика не «ТИ-ВИ» с его сериалами. Это - жизнь.
Прикорнул на час под утро. Просыпаюсь. Передо мной на корточках сидит она, Лилия.
Её глаза просто сияют от счастья. Ни капли грусти, усталости, сожаления… Женщины….
Ох, и народ! Откупорил бутылку, где прятался джин? В тихом омуте… Ну да, так
и вышло.

- Спасибо вам, доктор! Всё так было здорово. У меня так никогда не
было. Какой же вы!
        ??????

         И что прикажете думать, что делать? Её дома малые дети ждут, свекрови
на работу, муж, он и есть муж, дети – это для матери. Пригласить куда-то с утра
– невозможно. Пройдёт неделя до следующего дежурства вместе, и всё может быть
не так. Остаётся одно: писать вирши, думать, мечтать…

          Пишу, думаю, мечтаю… Дни идут, неделя… Случая нет. Подобное не повторяется.
Дела, работа, операции. Правда, ходит всегда со мной и с непоказным удовольствием.
Целуемся втихаря, прижимаюсь, с ума начинаю сходить… Она держит дистанцию. Чувствую,
серьёзно держит. Потом призналась – муж в отъезде, не может, когда его нет дома,
не может, так как это похоже на измену. Интересно, а когда дома, то можно?
        Нашёл, кого слушать, кому верить – женщине! - Но верю, ведь уже влюбился.
По уши!
        Пишу, думаю, мечтаю…

Ты сама, я сам по себе…
Но что-то совместное – рядом.
Я – не твой, ты не моя, но тянет к тебе
Пусть не даришь взаимности взглядом…
Есть с тобою другой…
И я ведь тоже не брошен.
Но хочется снова с твоею рекой
Разлиться любовною ношей…

        Неделя в месяц, месяц в много… Всё так же. Пытка невзаимности продолжается.
Веду себя всё больше и больше как идиот. Любовь похищает рассудки. Какой там
рассудок? Кто меня там обвинял в практицизме и расчётливости? Нет, не умею считать.
До сих пор складываю и вычитаю на пальцах. Всегда проблема  сдачу в магазине
пересчитать. Даю, сколько просят.
И… Ладно. Говорят, что когда расстаёшься с деньгами легко, то они и легко приходят.
Расстаюсь, но не приходят. Только лишь бы… концы с концами. Не разгуляешься.
А теперь говорят – «мужчина без денег - импотент». Пусть говорят.

        Мои листки превращаются в книгу, она их складывает, читает, носит с собой,
читает дома, читает в транспорте… Знает все строки наизусть лучше меня… Чего
жду? И сам не знаю. Не жду, уж поверьте! Действую.

        «Женщине нужна наглость, напор, откровенное пренебрежение…» - Коллега,
с которым у нас на эту проблему женскую частые дискуссии утверждает это, я не
соглашаюсь, не верю. Я не буду так. Это - не моё.

         Мечтаю, пишу, уже… Люблю! Пишу  слишком откровенно об этом.
Она читает, складывает, знает все строки лучше меня. Взаимности – нет.
Мои строки притягивают? Делают своеобразным наркоманом того, кто читает?
         «Ещё, давай ещё, ждём!!!» -???
        Что-то видимо есть в этом. Но почему только я как наркодилер с этого?..
Имею абстиненцию, а материальной отдачи – увы…

         Мне «открывает» глаза тот, мой коллега…

- Ты знаешь, она мне пишет письма.
- ?????
- Не веришь?
- Да ладно, рассказывай.
- Мне ведь это до одного места. Баба и баба. А ты?  - Ты я вижу всерьез
дуришь.
- Ну, да, дурю. И?
- На, читай. – Он достаёт из «дипломата» кипу листков с мелко
исписанными страницами…
        -     Да читай, что ты, это моё и кому я считаю, что могу дать читать,
тому и даю. Мне дороже твоя мужская солидарность, не скажу дружба. Другому бы
не дал, а тебе… -
          Читаю…

           «Я… не могу, мне нравитесь, вы… Я… Люблю, я…хочу…»

         Вот она, скромница. «Не могу мужу изменить, он в отъезде…»
Вот он, женский «ларчик». Как он просто открылся… Напророчил…

Кому мы нравимся, тех не желаем сами…
Желанные - не делятся сердцами

         Давно я подозревал, что к моим стихам и написанным словам надо относиться
осторожнее. Всё, почти всё исполняется…

         Прошу вернуть все мои стихи. Она не отдаёт, говорит, что они ей дороги.
Бумага ей дорога, внимание к ней, а не тот, кто всё это для неё писал, вот что
ей дорого. На меня? На меня ей наплевать. Вёл себя не так.
          Тот? - Тот вёл себя так! Припомнил ей прошлые «подвиги» во время учёбы
и практик. Узнал, пораспрошал сокурсниц, собрал «компромат» - «героический список».
И во время и к месту всё это вывалил. На неё.
        Я узнал про это уже сейчас, с его слов. И у них уже давно всё в ажуре…
А я вздыхаю, думаю, пишу… Романтик. Идиот.

         Слова её признаний… Там – всё. Ответы, на моё: «как так можно»? -Можно.
Почему читал? Потому что я тоже не идеал. Не обольщайтесь.

         Настоял, забрал свои стихи у неё. Нет, я не скандалю, я просто говорю,
так, что отказать нельзя. Отдала все мои вирши… Да, как-то незаметно набралась
 сотня. А она, оказывается, всем ещё и хвасталась, что вот, мол, он мне уже 55,
70, 88… 90… 100… Считала, объявляла, хвасталась. Моим вниманием…
        Моей откровенностью, моим…

          Жгу… Удачливый коллега весело подбрасывает свою долю, но её откровений.
Они ему – до лампочки.
          Всё - в огонь. Листки корчатся, чернеют. Я корчусь вместе с ними.
На лице – маска бесстрастия. В душе? Там… Ад…
          Хм, ну да, всё ещё было впереди, это была разминка… Премедикация, как
у нас в анестезиологии говорят, или цветочки – как в народе. «Ягодки» зрели…

         Что дальше? Да не верилось. Надежда умирает последней. Моя надежда ещё
была жива. Всё – с нуля. Об этом же и сказал ей. Она? - Она согласилась…

          Нет пределов коварству, особенно женскому. Впрочем, какое коварство
– это стиль, это норма. Я же ищу отклонения. Потому что сам – отклонение. Я –
не норма. Я – вопреки. Я не могу как все, как нужно, как должно.
         Не могууууу!!!

Сквозь пепелище прорастают
Цветами новые стихи…
Слегка головками кивают…
Иль для тебя они плохи?..

         Проросли… Опять пишу, мечтаю… Люблю.
Она ближе. Берёт дежурства со мной. Всего десять, из них восемь-семь - со мной.
Позже оказалось, что просто со мной дежурить хотят все. Спокойно, всё – по делу,
на персонал не ору,  вену не может сестра закатетеризировать? – Так я есть. Я
сделаю. Помочь повернуть больных? - Так запросто. И посижу за неё, если сестра
на пару часов приляжет… Всех понимаю, всех прощаю… всех… Всем… Себе? – Не получается
как-то… Любят? – Наверно, но не те, кого я люблю.

          Мне всё говорят: «да она не вылазит от него, когда дежурят вместе»
-
Я не верю.
         «Да на ней негде печать поставить, она… да во все…»
         Не верю…

        Пишу, теперь вот вслух,  - диктую, компоную для неё кассету под звуки
то индийской ситары, то органа, то клавесина…

…Прими как исповедь последнее посланье…

«Ариэль» подпевает:
«…ходят по шару огромной Земли…
Люди, которые не смогли…
В жизни любовь свою встретить…»
«…А моя любовь, быть может,
Ждёт меня в двадцать первом веке…»

Неужели ЭТО «пророчество» земляков – в ХХ1 веке?

Я своё:

Не знаю, кто кого, тебя ль, себя секу…
Не обольщайся, то – не причитанье…
Как мог принять я за смущенье
Простой расчётливый оскал?
Тебе не нужно вдохновенье…
Ответ от пустоты искал…

         Собрал, записал… Получился… Шедевр. Кому только это нужно?  -Видимо,
только мне.
         Принёс, отдал ей кассету, она всегда приносила на работу плеер и слушала
то «Европу плюс», то кассету с любимой песней: «Сделай хоть раз что-нибудь не
так…»
         Понятен, как после оказалось, что это за «не так»…
…

         Ночью – палата пуста, захожу, больные сами по себе… Она? Она у него.
Сижу пью чай… На лице – маска белого йога. Они, йоги, золой белой его себе мажут,
чтоб казаться бесстрастнее. Мне мазать не надо. Кровь остановилась. На сердце
– зубная боль. Хочется рвать, метать, убивать…
        «Не убий…» – Не убил.
        Проклинать? – Было. Выть волком? – И это, но не здесь. Про это знает
лес и ручей…  «Автоматом» сыпались магические заклинания… Ох и порассчитывался
я потом за это…
        Самая главная магия – это любовь и прощение. А тот, кто сделал тебе гадость,
принёс боль – тот сожжет себя сам. Это – его крест. Твой крест – принять и попробовать
понять: почему и за что всё тебе.
        Получалось? – кое-что. Именно после этого, когда «кое-что», меня и стали
называть колдуном на работе. Опасаются. Зря. Я тих и скромен… Но не будите во
мне зверя.

         «Коллега»  пришёл. Говорит:
- Ты что? А? Да пойдём, она согласна на двоих. Распилим эту скрипку в
два смычка. Я запарился. Что скажу, то она и будет делать. Да все они просто
дырки. Ты что, с какой планеты?.. – Он посмотрел мне в глаза… Осёкся. Понял,
что лучше… Лучше не надо сейчас ни о чём.
- Да, я понял, - он закурил, подошёл к окну, - я нажил себе смертельного
врага. Прости, если сможешь, я не подумал что у тебя так серьёзно. Прости. –
Я промолчал. Это мне стоило многого – промолчать и остаться сидеть с бесстрастным
лицом белого йога…

         Утро… Все выжили. И я в том числе. Она подошла, дрожащим голосом:
«Я дерьмо! Я дерьмо!..»
…
         Хм, все просят прощения… Может и мне тоже нужно? Но я недостаточно «посвящён».
Я пока простить не могу.
         Тогда - не мог. Хотя, вроде и не за что. Каждый вёл себя так, как он
должен себя вести. У каждого был момент выбора поступить так или не так. Все
поступили, как поступили. Легко обвинять судьбу, провидение, случай… Характер,
пол, рефлексы…  Мол, так случилось, не хотелось, не думал, не думала… Всё предрешено?..
Да нет. Выбор был, выбор есть всегда и у каждого. Каждый миг, каждый час, каждый
день… Мы выбираем… Между ангелом и бесом. Между своим и тем, что и кто не для
тебя…

         Мы ищем Бога, а его частица внутри у каждого. И бес сидит в каждом.
Дьявола не существует без человека. Это Бог всеедин, вечен, самодостаточен, он
был до, есть сейчас, будет после… Но все эти «до», «сейчас» и «после» не исчезают.
Всё это - всегда, также как и Бог всегда. Прошлое во многом цепляет настоящее.
Но настоящее может изменить всё – и прошлое и будущее!
        А дьявол – это ангел,  частица Бога. Ангел, захотевший стать Богом, за
счёт другого, не рядом, как было, а выше, без всех, без НЕГО, один…
       Если клетка в организме начинает протестовать против организма, то эта
клетка уничтожается, а если таких клеток много? – Они могут уничтожить организм.
Поэтому – Апокалипсис. Когда доза таких «клеточек» превышает массу критическую,
то… То тогда и начинается уничтожение. Хирургическая операция по лечению человечества,
раз не помогли меры терапевтические.
         А дьявол зовёт и делает это сам: «не замечай другого, шагай по его голове,
душе, сердцу…»  Но приходит время и тот, кто шагал через и по другим… Сам становится
тем, по которому идут, топчут… Втаптывают… Нет добра, нет зла… Без человека.
Мы – мерило и в то же время составляющая того, что и кого измеряют. Вот такая
арифметика…
        Человек – самоизмеряющееся и саморазвивающееся начало?! - Зачем всё так?
Почему нельзя нами просто руководить, и не «пущать», туда, куда не следует? Да
потому что только в этом ощущении свободы выбора мы действительно можем меняться
и… Выбирать!!!
        Жить. Потому что жизнь – это выбор. Всё что вокруг нас, всё что внутри
нас – живое… А что это живое? – это то, что чувствует, меняется. Жизнь – это
перемены! А не способ существования тел, пусть даже и белковых. Это даже не просто
движение. Есть состояние абсолютного покоя, пусть только в идеалистическом представлении,
но есть. То, что однажды замыслено, произнесено, уже – есть!
         И это не способ, это – средство.

         Нет постоянного, есть – переменность постоянства.

         Нет вечной жизни, нет вечной любви…
         А если вечно любить одного человека?..

         Распасться на множество маленьких составляющих, чтобы снова собраться
в единое неповторимое сочетание… И в атомном состоянии, то есть в той частице,
что была целым, (а в малом – всё большое) – жить вечно…
        Впрочем, почему распасться? Это тоже одна из вариаций одной из религий.
Религии – объяснения Бога. Религии создают люди. Каждая религия – ограничение
в чём-то. Не нужны границы? Но бесконтрольность и безграничность в мыслях, делах
и поступках приведёт к самовозвеличиванию и уничтожению тех, кто не такой, не
согласен, не желает. И, в конце концов, – к самоистреблению. С именем Христа
– возведение на костёр того, кто думал не так. С именем Аллаха – уничтожение
«неверных»…

         Тот - не так прочитал, тот - не так понял… И… И снова – Апокалипсис.
Снова уровень злобы и больных клеток превысил критическую массу.

         Всё можно? – Можно. Но не нарушая закона одного - истинного ощущения
правильности. А что это, Истинное? У каждого своя истина? - Своя, но на данном
этапе и уровне. Если не прав, то завтра, завтра ты поймёшь, если не поймёшь,
 – остановят. Кто?  - ОН! Даётся шанс, даётся время, даётся…Выбор.
         Выбирай!

         Все пути ведут к храму… Храм – это душа. Твоя, моя, их…
        Душа - ограниченная бесконечность, бесконечная ограниченность?! Не круг,
не восьмёрка, не точка… А всё сразу, всё вместе… И всё - раздельно…
         Бог – любовь. Познание Любви через страдание. Значит и Бог – страдание?
Чтобы любить, нужно страдать? Христос во имя любви к людям сам пошёл на крест.
А если бы он не знал, что воскреснет, смог бы он сделать это? Ведь он ЭТО знал.
Он знал, что Иуда, его друг, ученик, брат по вере, обрекает себя на вечное страдание,
продавая его. И в то же время сказал – иди и делай, что должно. -??? То есть:
выбирай!!!

        Был выбор? Был. У каждого. Только у Христа не было его. Он страдал не
от того, что шёл на крест, а от того, что не мог выбирать. У него не было выбора.
Так было должно. -?!
        Богохульствую? – Прости, Господи, я учусь понимать.
        Может быть, не всегда нужно страдать и обрекать на страдания, чтобы любить?
А если любить и не обрекать?  А если… любить? Любить!
И тогда только возможно понять – что такое Бог. А Бог – это… Любовь!!!

        Я шёл по горам и думал.
         Где ждёт меня?.. Она, та,  которая всё о… Ней? Ждёт ли, есть ли она?..
Буду ли с ней я? Будем ли мы?.. Век ХХ1… Пророчество… Та песня «Ариэля».

         Никого нельзя покорять. Не унижать, чтобы покорить, не покорять, чтобы
унизить. Ни эту гору, ни женщину, ни мужчину… Просто нужно уметь любить. И тогда…
Тогда будут: ОНА, я… МЫ!!!
        Я учусь… В этой науке нельзя быть ни бакалавром ни магистром, ни академиком.
Всегда найдётся тот, кто опровергнет все теории и правила, нормы и аксиомы… Придёт
и скажет: «Дурашка… Я тебя люблю за всё. Не потому что… не за то, что… А просто:
ЛЮБЛЮ!»
         Чему же я тогда учусь? – Любви. Как? – Люблю. Это и есть «наука».
Чтобы научиться плавать, нужно плыть, чтобы ходить – идти, чтобы научиться любить,
нужно: ЛЮБИТЬ!!!
          И всё!
          Всё?..

(С) ЕгороВ В.В.