Новости компьютерной литбиблиотеки Б.Бердичевского.

Выпуски на Subscribe.Ru выходят на несколько дней/недель позже и с традиционной рекламой не от меня. Приглашайте к подписке ваших знакомых!

Продолжаю публикацию романа Майн Рида "Роман долины реки Уай" в переводе Д. Арсеньева.
Сегодня 19-я и 20-я главы.

Сообщения

Открылся мой Форум -- Форум Бориса Бердичевского. Регистрируйтесь и участвуйте!

На моем сервере вы можете подписаться на рассылку, отписаться, а также изменить адрес подписки.

Внимание: на моем майл-сервере включена защита от спама. Если вы хотите послать мне сообщение, сделайте это через форму на сервере.
Вы также можете вставить текст "AntiSmap-Stop" в заголовок письма, чтобы обойти защиту.

Перевод Майн Рида.
© Д. Арсеньев

Томас Майн РИД.
Гвен УИНН: Роман долины реки Уай.

Продолжение. Начало в N102

Глава XIX
Черная тень сзади

В графстве Херефорд нет деревень. Турист, который рассчитывает увидеть на месте черной точки в своем путеводителе деревню, ничего подобного не увидит. Ему на глаза попадется только церковь с несколькими домами вокруг. Но ни улиц, ни рядов домов, ни обязательной площадки утоптанной травы - деревенской площади, которую в Англии называют "грин", дерновая лужайка. Ничего этого нет.

Не удовлетворившись и желая все-таки узнать, где деревня, турист начинает расспрашивать, но ответы еще больше запутывают его. Один скажет "да вот она", ни на что не указав; другой - "вон там", посмотрев в сторону церкви; третий - "здесь", кивнув в сторону магазина с различными товарами, в котором также получаются и рассылаются письма; в то время как четвертый, склонный к выпивке, посмотрит на дом больше остальных, с единственной картинной выставкой, на которой изображен вздыбленный красный геральдический лев, идущий с поднятой лапой лис, лошадиная голова или другой такой же символ, провозглашающий наличие постоялого двора и пивной.

Рядом с церковью будет обязательно жилой дом с особыми претензиями, с резным крыльцом, газоном и зарослями вечнозеленых кустарников - жилище викария; а чуть подальше два или три коттеджа представителей высшего класса, которые сами владельцы именуют "виллами"; в одном живет врач, молодой эскулап, только еще начинающий практиковать, или старик, у которого никогда не было большой практики; во втором - владелец магазина на пенсии, а в третьем - отставной военный, разумеется, "капитан", хотя звание у него может быть любым; возможно, он морской офицер или старый моряк, просолившийся в торговом флоте. На положенных местах стоят столярная мастерская и кузница, со множеством жаток, газонокосилок, плугов и борон, ожидающих ремонта; среди них возможна большая паровая молотилка, у которой разорвало котел или вышла из строя другая деталь. Затем дома работников - маленькие коттеджи, раскиданные далеко друг от друга, иногда стоящие по двое и трое рядом, ничем не напоминающие упорядоченные городские сооружения, необычные по виду, окутанные плющом или жимолостью, пахнущие сельской местностью. Еще дальше старинная ферма, ее большие амбары и другие пристройки выступают к самой дороге, которая на некотором расстоянии усеяна гниющей соломой; рядом с фермой грязный пруд с утками и полудюжиной гусей; гусак начинает кричать на проезжающего туриста; если проходит пеший путник, с рюкзаком на плечах, на него начинает лаять собака, приняв за бродягу или нищего. Таковы хересфордские деревни, каких много можно увидеть вдоль всего Уая.

Группа домов, известная как переправа Рага, выглядит не совсем так. Она расположена не на большой дороге, а на соединении двух сельских, проходящих вдоль реки. Дорогами пользуются редко, и переправа предназначена только для пеших путников, хотя, если понадобится, можно вызвать большой паром, который тянут лошади. Место это расположено в глубокой котловине, напоминающей кратер; ручей прорезал себе глубокое русло среди красного песчаника; спуститься можно только по крутому склону.

Тем не менее переправа Рага обозначена на карте, хотя и без крестика, символизирующего церковь. Никакой церкви здесь не было, пока отец Роже не заложил свою часовню.

В дни своей славы это было оживленное место; до того как железная дорога уничтожила движение по реке, грузовые баржи постоянно здесь останавливались, и тут происходили сцены грубого шумного кутежа.

Сейчас здесь тихо, и проходящий мимо турист может решить, что место покинуто. Он увидит тридцать-сорок домов разнообразных стилей, расположенных на террасах на склоне холма; добраться к ним можно по длинным лестницам, вырубленным в камне; дома живописны, как швейцарские шале, с небольшими садами на уступах, увитые виноградом или другими ползучими растениями; увидит круглую конусообразную плетеную клетку, в которой сидит сорока, галка, попугай или скворец, пытающийся научиться говорить.

Видя все эти признаки невинной жизни, путник решит, что попал в английскую Аркадию. Но это представление тут же развеется, как только попугай или скорец приветствует его словами: "Будь проклят! Убирайся к дьяволу! К дьяволу!" И пока путник размышляет, какой человек способен обучить птицу таким приветствиям, он, возможно, увидит самого учителя, выглядывающего через полуотворенную дверь; лицо его поразительно соответствует богохульным восклицаниям птицы. Потому что на переправе Рага живут и иные птицы, не только в клетках, и многие из них побывали в клетках тюрьмы графства. Слегка измененное имя - переправа Мошенников, - которое дал ей Уингейт, вполне подходит.

Может показаться странным, что такие типы выбрали для себя подобное примитивное сельское убежище, так отличающееся от их обычных притонов; они здесь так же неуместны, как бывшая парижская красавица в древнем полуразрушенном поместье Глингог.

Это загадка, моральная или психологическая головоломка; поскольку никто не ожидал бы увидеть этих людей в таком месте. Но объяснение частично тоже в морали и психологии. Даже у самых закоренелых мошенников бывают приступы сентиментальности, во время которых они радуются безыскусным сельским нравам. К тому же "переправа" всегда была известна как убежище для подобных типов; и любой из них знает, что найдет себе здесь подобных. Возможно, в городе, в котором демонстрировал свою ловкость, он слишком наследил; а здесь полисмены встречаются редко и не обладают властью. Единственный деревенский констебль не любит сюда приходить и во время регулярных обходов старается украдкой пройти мимо.

Тем не менее среди жителей здесь встречаются и порядочные люди, а среди посетителей нередко бывают и джентльмены. Красочная живописность этого места привлекает сюда туристов; на реке много рыбы, и рыболовы любят приезжать сюда.

В центре ровной площадки, немного подальше от берега реки, стоит большой трехэтажный дом - деревенская гостиница, с висячей вывеской впереди, на которой нарисовано нечто похожее на треугольную решетку; рисунок должен изображать арфу. Отсюда и название гостиницы - "Уэльская арфа"! Но как ни примитивно изображение и поблекла вывеска, каким древним ни кажется само здание, дело здесь процветает и торговля идет отлично. Иногда приезжают туристы; в сезон рыболовства любители поудить живут здесь всю весну и лето; а особо ярые рыбаки и любители пейзажей Уая задерживаются и на осень. К тому же город недалеко, и по субботам, когда все закрывается рано, продавцы и клерки приезжают сюда, остаются до понедельника и уезжают с первым утренним поездом. Железнодорожная станция расположена в двух милях.

"Уэльская арфа" может обеспечить всех постелями и местом за столом. Потому что это просторный каравансарай, и если кухня здесь грубовата, то винный погреб не имеет соперников. Среди посетителей есть такие, кто умеет отличить хорошее вино от плохого, но много и таких, кто судит о качестве вина только по его цене; и согласно этому критерию Бонифаций 58) гостиницы может предложить им лучшее из лучшего.

Сегодня субботний вечер, и двое таких любителей, только что прибывших на Уай, стоят у бара гостиницы и пьют ревеневое вино, которое считают шампанским. Поскольку оно обходится им в десять шиллингов бутылка, их вера оправдана; и вино вполне исполняет свое назначение. Это молодые помощники торговца мануфактурой из большого промышленного города; свой еженедельный выходной они решили провести в экскурсии по Уаю и повеселиться на переправе Рага.

Днем они покатались в лодке по реке, а сейчас вернулись в "Арфу" - место своей остановки - и полны впечатлений от приключений. Сейчас они курят "регалии", конечно, тоже поддельные.

Занимаясь этими делами, они неожиданно видят новую фигуру, которая кажется им ангелом, но они знают, что это существо из плоти и крови, такое, которое нравится им гораздо больше, - красивая женщина. Точнее, девушка; поскольку в зал, размещенный в стороне, чтобы жильцов не беспокоили любители выпить, вошла Мэри Морган.

Приказчики достают сигары изо рта, оставляют бокалы с ревеневым вином, которое быстро теряет газ, и смотрят на девушку - с дерзостью, которая объясняется скорее вином, чем прирожденным нахальством. По-своему это безвредные парни; за своими прилавками они очень скромны, хотя в "Уэльской арфе" забывают о скромности, особенно когда рядом Мэри Морган.

Проходя, они лишь мельком бросает на них взгляд. Дело у нее простое и завершается быстро.

- Бутылку вашего лучшего бренди - французского коньяку. - Говоря это, она выкладывает шесть шиллингов, заранее оговоренную цену, на покрытый свинцом прилавок.

Девушка за стойкой привычной рукой достает с полки нужную бутылку и ставит на стойку; столь же умело пересчитывает монеты и прячет в кассу.

Все заканчивается в несколько секунд; с такой же скоростью Мэри Морган, спрятав покупку под плащ, выходит из комнаты - таким же видением, каким и появилась.

- Кто эта молодая леди? - спрашивает один из пьющих шампанское девушку за прилавком.

- Молодая леди! - ядовито ответает та, качнув головой с изобилием завитых локонов. - Всего лишь фермерская дочь.

- Ага! - восклицает второй пьяница, подражая манерой речи джентльменам, - всего лишь дочка деревенщины! Но красивая девица!

- Дьявольски красивая! - подтверждает первый, больше не обращаясь к барменше, которая презрительно поворачивается к ним спиной. - Дьявольски красивая! Никогда не видел соблазнительней! Какая замечательная рыбка растет у фермера! Послушай, Чарли, ты не хотел бы продать ей пару лайковых перчаток - лучшей работы. И помог бы их одеть?

- Клянусь Юпитером, да! Хотел бы.

- А может, лучше туфельки? Какие у нее ножки, а? А что если мы пойдем за ней и посмотрим, куда она направляется?

- Замечательная мысль! Давай!

- Хорошо, старина! Мой метр готов - пошли!

И больше не обмениваясь профессиональной терминологией, они выскакивают из гостиницы, оставив недопитыми стаканы с шипучим напитком - который быстро выдыхается.

Но их ожидает разочарование. Ночь черна, как Эреб 59), и девушки нигде не видно. Они не могут понять, в каком направлении она ушла, а если спросить, их высмеют, если не хуже. К тому же они не видят, у кого можно было бы спросить. Мимо проходит темная тень, по-видимому, фигура человека; но ее так плохо видно и движется она так быстро, что они не окликают её.

Ну, если сегодня не удалось увидеть "дьявольски красивую" девушку, может, повезет завтра, в церкви поблизости.

Мысленно решив завтра зайти туда помолиться и вспомнив распечатанную бутылку шампанского на стойке, они возвращаются, чтобы закончить ее.

Допив бутылку и выпив дополнительно несколько порций би-энд-би 60), они перестают думать о "дьявольски красивой" девушке, на руки которой им хотелось натянуть лайковые перчатки.

А между тем та, которая так заинтересовала добрых джентльменов, идет по дороге, проходящей мимо дома вдовы Уингейт, и идет быстрым шагом, хотя не всегда. Время от времени она останавливается и стоит, прислушиваясь, вопросительно поглядывая на дорогу. Она ведет себя так, словно ждет, что услышит шаги или дружеское приветствие.

Шаги за ней действительно раздаются, но она их не слышит; да они доносятся и не с того направления, с которого она ждет. Напротив, они сзади и очень легкие, хотя делает их тяжелый мужчина. Но он ступает очень осторожно, словно идет по птичьим яйцам, и, очевидно, желает, чтобы она не подозревала о его близости. Он совсем близко, и будь света немного побольше, девушка увидела бы его. Но в темноте он может быть совсем рядом; ему помогает тень деревьев и то, что девушка занята своими мыслями и смотрит только вперед.

Преследователь держится за ней очень близко, но не подходит. Когда она останавливается, он делает то же самое; когда она снова идет, он идет тоже. И вот быстрая ходьба продолжается с несколькими перерывами.

Напротив дома Уингейтов девушка задерживается дольше. На пороге стоит женщина, но девушку она не видит, не может увидеть из-за густых зарослей падуба. Девушка осторожно раздвигает ветви и внимательно разглядывает, но не женщину, а окно - то единственное, в котором виден свет. И не столько окно, сколько стену. На пути в "Уэльскую арфу" она видела две тени, мужскую и женскую. Женщина в дверях - это миссис Уингейт; мужчины, ее сына, нет.

- Он уже под вязом, - говорит сама себе Мэри Морган. - Я найду его там, - добавляет она, неслышно минуя ворота.

В двухстах ярдах тропа отходит от дороги. Ступеньки показывают направление на дорогу.

Девушка задерживается только для того, чтобы убедиться, что на ступеньках никого нет, и легкой поступью продолжает двигаться по тропе.

Тень за ней делает то же самое, словно девушку преследует призрак.

Теперь, в густой темноте узкой тропы, под толстым пологом листьев, тень приближается еще больше, едва не касаясь девушки. Если бы на лицо преследователя падал свет, картина была бы достойна самого ада; свет показал бы руку, крепко сжимающую рукоять длинного ножа; время от времени рука нервно достает нож из ножен, словно собирается всадить лезвие в спину той, что идет впереди едва ли в шести футах.

И вот с такой ужасной и близкой опасностью за спиной Мэри Морган идет по лесной тропе, ничего не подозревая; она радостно думает о том, кто ждет ее впереди, и некому предупредить ее, некому прошептать слово "Берегись!"

Глава XX
Под вязом

Джек Уингейт не только в одном смысле обманул мать. Первый обман - то, что он отправляется на переправу за тросом и смолой; второй - что он вообще туда идет - потому что двинулся он в противоположном направлении. Выйдя на дорогу, он поворачивается лицом к Аберганну, хотя цель его - большой вяз. Добравшись до дороги, он пригибается и так и движется за зарослями падуба, чтобы его не увидела добрая женщина, стоящая на пороге.

Тьма помогает ему в этом; поздравив себя, что так ловко вывернулся, он идет по дороге.

Добравшись до ступенек, он останавливается и говорит:

- Я уверен, что она придет, но хорошо бы знать, каким из двух путей. Сейчас темно, а переходить по доске опасно: я слышал об этом, хотя сам там ходил не часто. Наверно, она пойдет по дороге. Но ведь она сказала "большой вяз", а туда ей все равно придется часть пути проделать по тропе. Если бы я знал, как она пойдет, встретил бы ее на тропе. Но если она предпочтет дорогу, придется ждать дольше. Интересно, где она.

Опираясь рукой на перила лестницы, он стоит задумавшись. После того короткого разговора на празднике урожая Мэри сумела передать ему, что отправится по делу к переправе Рага; поэтому он и колеблется. Но скоро возобновляет свои молчаливые рассуждения:

- Неужели она уже побывала на переправе и вернулась? Боже помоги мне, надеюсь, что нет. Но все же это возможно. Жаль, что капитан так надолго меня задержал. А дождь еще больше нас задержал, почти на полчаса. Мне не нужно было ни минуты оставаться дома. Но мать приготовила этот отличный бифштекс; если бы я не стал есть, она бы рассердилась и что-нибудь заподозрила. И еще эти рассказы о свече мертвеца. В Пемброке верят во весь этот вздор. Какая глупость! Хоть я сам не суеверен, у меня от этого мурашки по коже ползут. Странно: она во сне видела, что свеча выходит из Аберганна. Жаль, что она мне об этом рассказала; ни слова не скажу Мэри. Она не из пугливых, но такое кого угодно испугает. Ну, так что же мне делать? Если она уже побывала на переправе и вернулась, я ее пропустил. Но она сказала, что будет под вязом, а она никогда не нарушает обещание, если может его сдержать. Мужчина должен верить женщине на слово - настоящей женщине. Она назначила мне это место, и я буду там. Но о чем я думаю? Может, она уже ждет меня там?

Больше он не дожидается на лестнице, а спускается с нее и идет по тропе.

Несмотря на ночную темноту, узкую тропу и препятствия в виде свешивающихся ветвей, идет он быстро. Эта часть тропы ему хорошо знакома, он знает на ней каждый дюйм до большого вяза, под раскидистыми ветвями которого они уже не раз встречались. Этот вяз - древний лесной патриарх; его древесина, пострадавшая от времени, не привлекла дровосеков, иначе его давно бы уже не было, и теперь он стоит, возвышаясь над собственным потомством. Он растет в нескольких шагах от тропы; от нее его отделяют густые заросли падуба, охватывающие кругом все дерево. Большое дупло на горизонтально расположенной части ствола предоставляет удобное сидение для двоих, делая идеальным местом для свиданий.

Добравшись до этого места, Джек Уингейт испытывает легкое разочарование, не найдя здесь свою возлюбленную. Он зовет ее по имени - в надежде, что она спряталась в зарослях, вначале осторожно и тихо, потом громче. Никакого ответа: либо она еще не пришла, либо уже ушла.

И поскольку второе предположение кажется ему вероятным, он снова винит капитана Райкрофта, дождь, речной паводок, бифштекс - и прежде всего долгий разговор о кэнвилл корфе, произнося при этом проклятия по поводу нелепых суеверий.

Но, возможно, Мэри еще не пришла. Ее могла задержать темнота. К тому же она ведь не назначила точное время. Она сказала, что "найдет способ", и Джек верит, что найдет, несмотря на все препятствия.

С этой вернувшейся уверенностью он перестает нетерпеливо расхаживать, что делал с того момента, как добрался до дерева; усевшись на привычное место, он внимательно прислушивается. Глаза бесполезны в этой киммерийской тьме. Он едва различает ближайшие кусты падуба, хотя они от него на расстоянии вытянутой руки.

Но на слух, обостренный любовью, он может надеяться; и вскоре до него доносится звук, слаще любого другого в лесу, даже птичьих песен. Это шорох женской юбки о листву. Джеку не нужно говорить, кто идет. Какое-то легкое электричество извещает его о присутствии Мэри Морган, как будто она уже рядом с ним.

Покончив с сомнениями и рассуждениями, Он встает и делает несколько шагов ей навстречу. И видит на тропе неясную фигуру, движущуюся с изяществом, заметным даже в тусклом мерцающем свете.

- Это ты, Мэри?

Вопрос задан машинально; и Джек не ждет на него никакого ответа. Прежде чем успевает ответить, она в его объятиях, и поцелуй мешает ей произнести хоть слово.

Поздоровавшись таким образом, он берет ее за руку и ведет в заросли. Не из предосторожности или страха, что их кто-нибудь заметит. Тропой мало кто пользуется, кроме жильцов Аберганна, тем более в такое время. Они лишь по привычке идут в самое укромное место, с которым связано у них много сладких воспоминаний.

Они садятся рядом, очень близко друг к другу, потому что он обнимает ее рукой за талию. Как не похоже на влюбленных в раскрашенном павильоне Ллангоррена! Здесь не скрываются мысли и не сдерживается речь, не тратится время на многословные разглагольствования. Им нечего скрывать друг от друга, как она и говорит в самом начале.

- Как хорошо, что ты пришла, Мэри, - говорит он, когда они усаживаются. - Я знал, что ты придешь.

- О Джек! Что мне пришлось проделать, как я разыграла маму! Ты будешь смеяться, когда услышишь.

- Расскажи, дорогая!

Она рассказывает о катастрофе в шкафу; он действительно смеется, испытывая благодарность. Потрачены шесть шиллингов, пролиты на пол, и все ради него! Какой мужчина не будет польщен подобной жертвой и от такой поклонницы!

- Значит, ты уже была на переправе?

- Видишь, - говорит она, показывая бутылку.

- Жаль, что я этого не знал. Я бы встретил тебя на дороге, и мы больше времени провели бы вместе. Плохо, что тебе скоро нужно уходить.

- Очень плохо. Но ничего не поделаешь! Отец Роже уже должен быть у нас, и мама теряет терпение.

Будь здесь светло, девушка увидела бы, как нахмурился Джек при упоминании о священнике. Но она этого не видит, а он не высказывает свои мысли. В глубине сердца он проклинает иезуита - часто делает это и вслух, но не сейчас. Он слишком деликатен, чтобы задевать ее религиозные чувства. Тем не менее он не может промолчать, потому что вопрос касается их обоих.

- Мэри, дорогая! - отвечает он серьезно. - Не хочу ничего сказать против отца Роже, так как он, похоже, друг твоей матери; или, точнее, ее любимец: я не верю, что он может быть другом кому-нибудь. Определенно не мне и не тебе; и я уверен, что когда-нибудь этот человек принесет нам несчастье.

- Но как это возможно, Джек?

- Как? Множеством способов! Во-первых, он плохо отзывается обо мне, рассказывает твоей матери неправду.

- Пусть говорит, сколько хочет. Неужели ты думаешь, что я ему поверю?

- Нет, не думаю, дорогая, не думаю.

Поцелуй подтвеждает искренность его слов; и не только с его стороны, но с ее, потому что она не отводит губы, они встречаются на полпути.

На короткое время наступает тишина. При таком сладком разговоре сердец это вполне естественно.

Джек первым возобновляет разговор; и слова его навеяны поцелуем.

- Многие отдали бы жизнь за твой поцелуй, Мэри. Даже за ласковое слово или просто за улыбку. Я слышал, как так говорили несколько человек. Но один из них любимец твоей матери, и его поддерживает этот француз священник.

- Кто это?

Она догадывается, кто, даже знает; и вопрос задан только для того, чтобы иметь возможность отказаться.

- Мне не хочется называть его имя. Мне оно кажется оскорбительным. Сама мысль о том, что Дик Демпси...

- Можешь больше не говорить! - восклицает она, прерывая его. - Я знаю, что ты имеешь в виду. Но ты ведь не думаешь, что я могу представить себе его своим милым? Это меня бы оскорбило!

- Я надеялся на это и рад, что ты так говоришь. Тем не менее он мечтает о тебе, Мэри; не только как о милой, но и... - Он остановился в нерешительности.

- Что?

- Не могу произнести это слово. Так нельзя... нельзя, чтобы он так говорил о тебе.

- Ты хочешь сказать - женой? Тогда слушай! Я скорее умру, чем стану женой Ричарда Демпси, брошусь в реку и утону! Этот негодяй! Я его ненавижу!

- Я рад, что ты так говоришь, очень рад.

- Но почему, Джек? Ты ведь знаешь, что по-другому не может быть. Должен знать - после всего, что было между нами. Небо мой свидетель! Я люблю тебя и только тебя! И только ты назовешь меня своей женой. Если не ты - то никто!

- Боже тебя благослови! - восклицает он в ответ на эту выразительную речь. - Боже благослови тебя, дорогая! - И в порыве благодарности он привлекает ее к себе и целует.

С мыслями, погруженными в безумие любви, с душой, окруженной ею, они не слышат шуршание недавно опавших листьев; а если бы услышали, то решили, что это птица или зверек - сова пролетела, задевая крыльми за ветки; лиса обходит свою территорию в поисках добычи. Еще менее вероятно, что они заметили бы фигуру, пробирающуюся в зарослях, черную и зловещую, как тень.

Но она такова - фигура мужчины, с лицом как у демона, ибо это его имя они только что произнесли. Он слышал все, что они сказали; каждое слово увеличивало его пытку, каждая фраза все глубже погружала его в ад. И вот, потеряв всякую надежду, в муках ревности, он стоит, не зная, что предпринять. Стоит и дрожит, ибо в глубине души он трус. Он может броситься на них и убить обоих, изрубить на куски ножом, который сжимает в руке. Но он побаивается Джека Уингейта, который не раз преподавал ему урок.

Этот прошлый опыт теперь сослужил службу молодому лодочнику и по всей вероятности спас ему жизнь. Ибо в этот момент взошедшая луна бросила свой свет сквозь ветви; и подобно ночному хищнику, который боится света дня, Ричард Демпси прячет нож в ножны, ускользает в заросли падуба и отходит.

Но идет он не к переправе Рага и не к своему дому. Хорошо было бы для Мэри Морган, если бы он пошел туда.

Увидев этот серебряный свет, девушка вспоминает, что ей нужно торопиться; ее возлюбленному тоже, и он не может ее задерживать. Прощальный поцелуй, сладкий, но болезненный, делает расставание еще более трудным; он повторяется снова и снова, и наконец они отрываются друг от друга; она, как нимфа или сильфида, скользит по лесной тропе, не подозревая, что ее поджидает сатир, не зная о его подлых намерениях. А он намерен отнять ее жизнь.

58) Трактирщик, герой пьесы английского драматурга 18 века Дж. Фаркера. - Прим. перев.
59) В греческой мифологии - порожденная Хаосом вечная тьма. - Прим. перев.
60) Смесь коньяка с ликером бенедиктин. - Прим. перев.

Sunday, August 09, 2009 22:14
На сервере Бориса Бердичевского номер рассылки вышел
Friday, July 10, 2009 12:38
© Борис Бердичевский
borisba@borisba.com