А ты сам стоял когда-нибудь на горе ожидания? А ты сам знал хоть когда-нибудь, о чём-то можешь попросить великое светило, магически восходящее над горой пресловутых пререканий? Но, знаешь, меня больше всего волновала сторонняя точка, из которой я пыталась образовать свою линию нарождающегося круга.
Да, всем согбенным контурам существ, ожидающим красного Новолуния, давно уже было плевать на само восхождение Красной Луны. В рядах ожидающих шёл дико литературный раздрай. Раздрай, дано уже переваливший за край неопределённости шептаний.
А я всё ещё стояла в своей отдалённой точке в надежде образовать круг.
— Женщина в литературе — это Нимфа, создающая шарм. Шарм для своего избранника. И не больше! Сумеющей или захотевшей создать этот шарм — по большому счёту — БЫТЬ!
— Да бросьте щеголять своим выдранным воротником! — кричала в восходящую часть Луны некогда согбенная фигурка литературной дамы. — Иногда мы тащим своих бездарных любоманов в стезю литературы! Писателя нынче можно создать из любого задрызганного существа! Именем своим создаёшь ему легенду и — вперёд! Любое бездарное ничтожество восходит на пьедестал!
— Блин, как всё это утомительно, — пожаловалась я своему фламинго с правого плеча.
— А что, разве не привыкла? — услышала я из-за спины голос своего любимого Зимаря. Нет, я понимала, что в живых моего Зимаря уже нет... Я понимала, что никто не сможет в реальности заменить наше общение с ним... Но... если из неведомой прострации восходящей Луны он снова пришёл, значит, я снова могу жить продолжением Его мыслей и чувств.
— Просто верь, что он рядом, — слетая с невидимого столбика на Луне, сказал ворон-говорун. — Да, подобных ему найти будет невероятно трудно... И, честно скажу, не найдёшь... Так привыкни к этому постулату мысли! И с этим неразрушаемым постулатом живи дальше! Просто дальше живи!
— Но я не могу дальше! — утопая в снегу своей скорбно обозначенной сторонней точки беззвучно заплакала я.
— Все гады мира стекаются на первозданность восхождения Красной Луны! — орал выдранный из воротника своего пальто чей-то переодушевлённый литературный голос.
Голос хрипел. А у хрипа не бывает ни полости, ни пола. Я вспомнила, как в Цэдээловском пространстве мы сидели с поэтессой Лидией Григорьевой за одним столиком с поэтом Левитанским. Он что-то говорил о своей беспомощности в решении дачного вопроса... Что у него отбирают дачу... Я вспомнила свою переписку с Юрием Нагибиным после того, как отправила ему свою первую книжку взрослой поэзии. И его ответ: "Я очень переживаю за Вашу ранимую душу..." И следующую открытку: "Я сейчас не подвластен себе: мою почту
проверяют. Но мне по-прежнему страшно за Вас..." А вскоре сообщение: "Умер".
Сама не сознавая собственную умиротворённость и приятие всех людей со всеми их слабостями, я вдруг крикнула переодушевлённому, шелушащемуся на склоне горы голосу орущей дамы... Грубо и примитивно... На понятном современности языке, крикнула: "Закрой рот! Не каждый из великих способен постоять за себя на склоне лет!"
— Эти твои возгласы бессмысленны, — грустно сказал стоящий за моей спиной Зимарь. — А точка отсчёта новой линии твоего круга началась... Видишь, я встал рядом... Значит, возникла возможность продолжения твоей собственной линии возникающего круга!
— А ты-то зачем так рано соскользнул со склона Земли? — рыдая, преклонилась я к контуру Зимаря... — Я так надеялась на твою "Серебряную Нить"... Я так надеялась, что, благодаря тебе, мои книги найдут выход к людям. Ты сам писал мне, что за моими книгами по арт-педагогике в Питере в Книжной лавке, записываются в очередь... Ты сам просил меня скорее их писать, потому что люди ждут...
— Зачем ты к его явлению сейчас так? — воскликнул ворон-говорун, оседая на моё правое плечо, где по-прежнему стоически мерцал розовый фламинго.
Над горою уже наполовину взошла Красная Луна. Но её восхождение сейчас никого не интересовало. Все погрязали в своих литературно-разборочных предпочтениях.
— Попроси Луну вернуть тебе хотя бы образ сквозящего рядом Зимаря! — шепнул мне ворон-говорун..
До свидания! Завтра расскажу тебе, как попросила огненный шар Луны вернуть мне то, что не подлежит возвращенью...
Ты тоже подумай, о чём можно попросить Красную Луну!