Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Письма в облака незнакомому любимому человеку




     
 
Письмо 845
14 ноября 2017 г

Волшебство в живом тумане...
Здравствуй!

...Волшебство в живом тумане! Ты не знаешь, как оно выглядит. Я тоже не знаю. Мы вообще мало что знаем о волшебстве. Но ведь так хочется войти в него, увидеть... или хотя бы ощутить... Ночь. В сиянии фонарей - письма осени. Это деревья придают сияние своим редким, едва сохранившимся листьям. Ряды скамеек, на которых никто не сидит. И только в конце аллеи спускающийся на дорогу... откуда-то сверху... столп светящегося тумана. Собираюсь сделать шаг. И вдруг у последней скамейки, у самого начала световой полосы слышу:

- Не вздумай в него войти!

Оборачиваюсь на голос и вижу, что последняя скамейка не пуста. Странная фигурка всплывает из вороха листьев. Из-под плаща-дождевика едва проглядывает выпуклость коленей. Лицо скрывает непомерно большой капюшон. И я не вижу, как выглядят глаза у этого заговорившего со мной существа. Пытаюсь не обращать внимания на голос. Вдруг это мне почудилось в шуме ветра... Почудилось, а человек сам по себе... Просто вышел в ночь, чтобы просто сидеть на одинокой скамейке у полосы живого тумана и вбирать в себя звуки ночного волшебства... И вообще стоит ли разбавлять своим присутствием чьё-то состояние забытья?.. И я снова пытаюсь войти в этот волнующийся в световом тумане столп...

- Потом не сможешь выбраться из него... - также неподвижно произносит укутанная в плащ фигурка человека.

Голос показался мне знакомым. Отдалённо знакомым... Ранее где-то слышимый голос... Кажется, таким голосом в фильме "Зеркало" читались стихи Арсения Тарковского. Потом я читала другие его стихи... Самого Арсения я видела только один раз в окружении известных личностей в Переделкино. И не решилась подойти. Не решилась сказать, какой чудесный и таинственный жизненный настрой подарили мне его поэтические ноты... Особенно эти, взметнувшиеся в моём сознании строки: "В последний месяц осени, на склоне".

"В последний месяц осени, на склоне
Суровой жизни,
Исполненный печали, я вошел
В безлиственный и безымянный лес.
Он был по край омыт молочно-белым
Стеклом тумана. По седым ветвям
Стекали слезы чистые, какими
Одни деревья плачут накануне
Всеобесцвечивающей зимы.
И тут случилось чудо: на закате
Забрезжила из тучи синева,
И яркий луч пробился, как в июне,
Как птичьей песни легкое копье,
Из дней грядущих в прошлое мое.
И плакали деревья накануне
Благих трудов и праздничных щедрот
Счастливых бурь, клубящихся в лазури,
И повели синицы хоровод,
Как будто руки по клавиатуре
Шли от земли до самых верхних нот."

"Как будто руки по клавиатуре
Шли от земли до самых верхних нот".

Я повторила эти строки вслух. Словно пробормотала их или прошептала в кружащийся столп живого тумана.

- И ты явно видишь этот образ?! - донеслось со скамейки. В этом голосе я чувствовала дрожащие нотки и зыбкое торжество неведомого ранее проникновенья...

- Да, такая вот моя сопричастность с осенью, ткань волшебства... - прошептала я в сторону сокрытого от меня плащом собеседника.

- Но волшебство не каждому дано впитать в себя, услышать и принять... - будто взволновался плащ... Или чувства человека, мечущиеся под капюшоном и полами этого плаща... И чувства эти продолжали искать свою оболочку слов: - А если впитаешь и примешь, нелегко будет нести его поверх тяжести жизни на усталых плечах...

"И плакали деревья накануне
Благих трудов и праздничных щедрот".

"Счастливых бурь, клубящихся в лазури" - непроизвольно повторила я тиснение переполняющей меня звукописи осенних строк. Я словно входила в пластику кружащихся листьев и уходящих в небо нот. Ночь окутывала меня полами небесного плаща. И я чувствовала, что уже стою одна посреди этого волшебства в живом тумане. Я словно говорю с человеком из давнего-давнего прошлого, из не случившейся реальности. В холодном дне последнего месяца осени кружилась и волновалась моя, казалось бы, давно остывающая душа. И небо было рядом... И на скамейках аллеи, как в тронном зале ночного небосвода, отрешённо и торжественно сидели сливающиеся с извлекаемыми звуками флейтисты. И золото своих коронованных фонарями писем сбрасывали на их вздрагивающие пальцы уносящие музыку деревья...

Вдруг всё исчезло, и музыка дождя превратилась в снег. И я обернулась в сторону скамейки... Я хотела сказать своему незримому собеседнику, зачем так не бесконечно волшебство флейт? Зачем уходящая в небо музыка возвращается снегом? Зачем осыпается холодными нотами на сияющую пустоту?

Я останавливаюсь у скамейки совсем близко... Я хочу попросить его приподнять капюшон и открыть мне свои глаза... Я хочу взять его за руку и расспросить про жизнь...

- Вы... Ты... - задыхаясь прикоснулась к жёсткой материи рукава... Но он был пуст... Я ухватилась за край капюшона... Но за непромокаемой материей не обнаружила лица...

Это был просто кем-то оставленный на скамейке и слегка раздуваемый ветром плащ-дождевик. Ветер наполнял его воздухом... или дыханьем того человека, которого я видела лишь однажды, не осмелившись сказать... Но его поэтический строй чувств и ощущений, наполняющий моё одинокое состояние на аллее ночного парка... Пожалуй, это и было волшебством в живом тумане...

И я хочу сказать тебе в минуты тоски и ожиданья... тоски о не встреченном или рано унесённом с поверхности земли человеке - ищи оставленное им волшебство! Ищи в обрывках своей памяти, в ворохе беснующихся листьев ещё одной осени! Вспоминай самые лучшие, когда-то сказанные им слова! Или... приближай к себе слова не произнесённые, но желаемые... Сам твори своё волшебство! В собственной душе находи эти драгоценные крупицы! В себе проращивай эти золотые зёрна волшебства! Вдруг когда-нибудь, на одинокой скамейке посреди миров кто-то услышит их... И к чьёму-то сердцу прилягут они... и к чьёй-то душе притянутся драгоценным подарком - как воспоминание о жизни на Земле...

До свидания!

Вера Линькова




* * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Подпишитесь на рассылку "Письма в облака":   
 
     
"Письма в облака" (c) Автор - Вера Линькова. Оформление - Юлия Скульская.


   

В избранное