Беру ноги в руки и перешагиваю через унылое отчаяние. Ведь люди хотят хорошего... Ждут светлого, как пирамидки из детства... Светлое рассыпается на кусочки, распадается на разноцветные колёсики.... растворяется в повседневности... А всё равно его надо собирать! Собирать и сжимать в горсти. А потом раскрывать эту горсть и пускать по ветру, как семена из коробочек акации...
— Ты зря не пишешь стихи, — сказала мне Живица Славная, прикатившаяся с небес волновой гривой белого коня... Прикатившаяся с небес к видимости моего окаменелого сердца.
— А ты, правда, хочешь услышать ток моей души? — отрешённо спрашиваю, застряв в срубе сосны у волшебного камня.
— Я знаю, — сказала она немножко грустно, — твой человек очень любил это слово — ВОЛШЕБНОЕ! Но ты же никогда его не видела в реальности, тогда почему так долго грустишь? Тогда почему забросила жизнь?
— Я забросила только видимость жизни, — тихо отвечаю ей, утопая в одуванчиковом свечении.
— Тогда, начни сходу! Я хочу слышать, как в человеческом сердце рождается ОНО... Свечение...
— Хорошо, — грустно киваю и прикасаюсь ладонями к камню, вокруг которого только что водил меня мой Златокрот. — Только не подумай, что я про того человека, который сидит сейчас на пеньке с баночкой пива. Я — про другого. И рождающиеся строки... слушай!
Белой гривой воздушной лошади
накатило небо на камень.
Майский день жеребёнком взъерошенным
заигрался за облаками...
— Почему ты замолчала? — спрашивает меня Живица Славная. — Разве не можешь создавать ток беспрерывности?
— У меня ток всегда в беспрерывности, — отвечаю. — Просто иногда пауза нужна, на осмысленье... Вот я — к нему:
На Земле уже лето.
чувствуешь?
На Земле уже лето
знаешь?
За морёной лагуной лангустовой
бьёт крылом утомлённый
аист.
— А при чём тут аист? — ни с того ни с сего спрашивает мужик на пеньке, делая очередной глоток из пивной баночки.
— Можно, я не буду отвечать на его вопрос? — обращаюсь к Живице.
— Так он вообще здесь не при чём, — отвечает она с некоторым плохо скрываемым вызовом. — Продолжай мысль! Я рада, что первая — слушаю!
Камень — вверх
и корявым выступом
зависает над сосняками...
Посиди со мной рядом, мысленно!..
Солнце — выстрелом
неприкаянным...
— Может, и так, — чуть ли не смеюсь в ответ. — Но, первое слово дороже второго! Ты жила когда-нибудь земным детством? Или сразу — с Неба на Землю? Тогда снизойди!
Снизойди
по волнистой лестнице
с жеребёнком, Живицей Славною!
Расскажи про своё поднебесье мне!
Что на свете на том
главное?
— Леди, я не пойму, о чём Вы?! — сказал, опрокидывая свою баночку "охоты", человек на пне.
— И не поймёшь! — отправила я его пеньку свой мысленный посыл. Мне он был не знаком и потому — не интересен. Живица Славная тоже отнеслась к нему, как к декорации леса...
А у меня — и одуванчики, и лес, и лагуна, и аист, и жеребёнок в облаках — всё сместилось в ту сторону, куда ушёл мой особенный человек.
Вкруг камней одуванчики светятся...
Волны — вверх...
И слова твои чистые
Дай ладонь мне!
С Земной околесицы
нашепчу в неё
тайну лучистую...
Белой гривой воздушной лошади
накатило небо на камень...
Расскажу тебе про хорошее...
Расскажу тебе снами,
стихами...