Уважаемый Борис Натанович. Я - сын шахтера, родился и вырос в рабочем поселке Караганды. Мое знакомство с Вашим творчеством выпало на сложные для страны годы перестройки и совпало с моей юностью, а потому оказало большое влияние на меня, и потому Ваше мнение важно для меня. Хотелось узнать Ваше мнение относительно роли и места в Будущем пролетариата.

Если под пролетариатом понимать класс промышленных рабочих, то он никуда не денется, пока общество будет нуждаться в самой промышленности. Конечно, образ грубого полуграмотного мужика в промасленной спецовке уйдет в прошлое, его место займет работник, каких уже сейчас во многих развитых странах мира называют "синими воротничками", - техник, специалист, мастер своего дела, достаточно образованный и умелый, чтобы приспосабливаться к быстрым и сложным процессам совершенствования производства. Это будет "надзиратель за машинами". И таких будет сравнительно немного, - времена, когда доля работников производства составляла десятки процентов от общего числа работающих, уходят уже сегодня. Основную массу уже сейчас составляют работники сферы обслуживания, где, видимо, процессы автоматизации производства (в любом смысле этого слова) особенно сложны и (или) противоречат слишком многим сложившимся привычкам и традициям. Впрочем, такой ход развития возможен только при условии, что энергетического кризиса, все-таки, не случится. В противном случае низкоквалифицированный труд еще долго будет успешно соревноваться в эффективности с высококвалифицированным. И уж в любом случае еще очень не скоро станет совсем не эффективным труд шахтера. К сожалению. Ибо это труд изматывающий, бесперспективный да еще и опасный вдобавок.

Здравствуйте, уважаемый Борис Натанович. Я, к сожалению (а может быть, и к счастью, потому что это значит - все еще впереди), читала далеко не все Ваши произведения, однако каждая книга всегда превращается для меня в целое исследование. Я понимаю, что в общем, наверное, невозможно, да и не нужно вовсе постигать и "разоблачать" все задумки авторов и всю эту внутреннюю лабораторию: как что выдумывалось и писалось. Но все равно это необычайно увлекательно. И вот последнее, с чем я столкнулась и что в буквальном смысле окончательно захватило мой разум своей неразрешимостью для меня, так это происхождение загадочного катацуморидако, как с точки зрения книги, так и с точки зрения авторов. Если не трудно, ответьте, пожалуйста, откуда в оно появилось в "ВГВ".

Катацуморидако и все сопутствующие японские мифы-легенды про разумных головоногих суть, в основном, выдумки АНС. Что-то он, правда, почерпнул из каких-то японских источников, - из каких, я не помню, да, пожалуй, и не знал никогда. Идея о разумных гигантских (глубоководных) спрутах волновала нас еще с детских времен (см. превосходный рассказ Уэллса "Пираты морских глубин"), и мы много на эту тему писали, к месту и не очень, начиная, пожалуй, с конца 50-х. У нас был даже замысел написать целую повесть о гигантском кальмаре, обладателе жуткого нечеловеческого разума. Повесть называлась "Дни Кракена", АНС написал страниц 20-30 страниц текста, но дальше дело не пошло. По-моему, там тоже использовались какие-то отчасти подлинные, но в основном выдуманные "древние легенды и мифы". Этот черновик недавно опубликован был люденами, исследователями творчества АБС, в очередном сборнике "Неизвестные Стругацкие". Почитайте, это любопытно.

Доброго Вам здравия, уважаемый Борис Натанович!
Скажите, пожалуйста, если бы братья Стругацкие, скажем, в возрасте о 33 и 25 годах, перенеслись в настоящее время, - что бы в нашем мире их восхитило? Разочаровало? Удивило?

Сначала - все. Мы ведь были правоверными марксистами и представить себе капиталистический СССР, а тем более, - крушение СССР вообще, мы никак не могли. Однако состояние книжных полок нынешних наших магазинов, а в особенности, нынешний рынок фантастики вне всякого сомнения примирили бы нас с ужасающей реальностью.

И если бы Вы имели возможность перенестись в то время, в конец 50-х, какое напутствие, совет Вы бы дали молодым Стругацким?

"Работайте, ребята! Ничего не бойтесь, у вас получится..." Впрочем, всем на свете советам цена - дерьмо. Толку от них не бывает. Но услышать - "в момент сомнений, в момент тягостных раздумий" - доброе слово и приятно, и полезно.

Как Вы относитесь к языческой религии славян?
Она Вам не симпатична?

Религия мне - любая! - не симпатична. И даже не столько религия, сколько жрецы ее: толкователи сакральных истин, всегда уверенные, что "знают как надо", - "а они не таковы", как сказано в Апокалипсисе. И языческие жрецы, по-моему, абсолютно ничем не лучше попов, пасторов и прочих пастырей душ человеческих.

Уважаемый Борис Натанович!
1. Ефремов писал научно-популярные книги по археологии, Булычев - по истории. Не возникало ли у Вас желания написать что-либо подобное по астрономии?

Нет. Никогда.

2. На каком-то этапе своего творческого содружества Ильф и Петров достигли такой идентичности стиля, что в "Одноэтажной Америке", которую они писали по отдельности, невозможно догадаться, кто какие главы написал. Можно ли сказать, что Вы с Аркадием Натановичем выработали такое же стилевое единообразие?

Конечно. Причем у нас "сплав" получался совершенно уж неразделимый: ведь мы писали, сидя рядом, слово за словом, фразу за фразой, отшлифовывая текст на ходу. Конечно, есть такие элементы текста, о которых я помню: "Вот это предложил АН... А это - я... А тут вот был бешеный спор на два часа, и пришлось бросать жребий..." Но основной массив текста совешенно неанализируем. Может быть, машина на это способна? Мне приходилось разбираться с такого рода попытками, - неубедительно, а главное: как проверишь?

Почему то все называют 10 Заповедей "Моральным императивом", хотя сам текст Торы определяет их как "скрижали откровения".
Что влияет на поведение человека разумного, система поощрений-наказаний или внутреннее просветление, найденная опытом или разумом истина?

И то, и другое, я полагаю. Система поощрений-наказаний - безусловно и в первую очередь. Насчет "внутреннего просветления" ничего не знаю и судить не берусь, а вот истина, найденная разумом и, в особенности, опытом, есть воистину "скрижаль откровения". Только познать эту истину, к сожалению, дано далеко не каждому. Увы.

Уважаемый Борис Натанович!
Вот Вы написали книгу "Поиск предназначения". А Вы сами верите в существование рока или судьбы, или, может быть, действуют какие-то неоткрытые еще законы природы, которые влияют на нашу жизнь, или в Вашей книге это был просто литературный прием?

Я не знаю ответа на этот вопрос. Но знаю твердо, что если бы жизнь моя (и моих сверстников) управлялась бы только законами теории вероятностей, никто из нас не дожил бы и до 20-ти. Похоже, есть некая систематически действующая (не стохастическая) сила, которая если и не является Судьбой, то уж точно играет ее роль. Собственно, весь роман об этом. Причем придумано в романе "смертоносных поворотов" немного, все взято из реальности, - ну, может быть, несколько "олитературено" иногда. Вот и решайте, как с этим быть. Впрочем, как я понимаю, от нашего решения мало что зависит. Что характерно.

Здравствуйте, уважаемый Борис Натанович.
Естественно понятно, - что я хочу поблагодарить Вас за все-все-все, что Вы написали. (Я думаю, что нелюбители и непочитатели Вашего творчества - Вам и не пишут.)
И хочу задать Вам несколько вопросов - в надежде, что Вы ответите на них тем же количеством ответов:
1) О совпадении эпизода штурма крепости в "Сказке о Тройке" с песней Высоцкого о нечисти. Вплоть до поперсонажного: и там, и там: с одной стороны "Соловей-Разбойник главный" - а с другой "Змей трехглавый и слуга его вампир". И с летальным исходом для всех противоборствующих сторон.
Возможные варианты (для непосвященного):
- Высоцкий написал песню - вдохновившись Вашей повестью;
- Вас при написании повести - вдохновила песня Высоцкого;
- У Вас у всех (и у Стругацких, и у Высоцкого) был какой-то общий - уже позабытый - первоисточник, который каждый отобразил своими средствами.

Фактически "первоисточником" был Высоцкий (которого мы неизменно очень ценили и любили). Когда нам понадобилось описать сражение под Китежем, мы, разумеется, сразу вспомнили "Песню о лесной нечисти", и нам показалось забавным использовать ее для наших целей. Получилось, по-моему, недурно.

И подвопрос - почему дракона Вы назвали Годзиллой? Понятно, что Аркадий Натанович был специалистом по Японии. Но ведь в Советском Союзе в то время японские фильмы катастроф не показывали. Так насколько это имя было понятно советскому читателю 60-х?

О фильме "Годзилла" слышали тогда многие и многие среди наших знакомых. Японистом для этого быть не надо было.
А назвать дракона Годзиллой нам сам бог велел: неожиданно и забавно.

2) Специально ли Вы задумали, что в нескольких книгах одну ситуацию Вы рассматриваете с разных сторон или так получилось:
В "Попытке к бегству" и "Пикнике на обочине" - пришельцы прилетели, оставили что-то непонятное. А люди пытаются как-то это освоить, "приручить", приспособить и использовать. Жертвы среди мирного населения - и там, и там. Только в первом случае на возможную смерть их посылает власть. Во втором - добровольцы лезут сами, несмотря на запреты и охрану. И в первом случае мы видим это взглядом со стороны случайно залетевших чужаков. Во втором - людей, которым приходится жить с этим и в этом.
Т.е. не исключено что и в мире "Попытки", пытаясь остановить машины, гибнут заключенные. А охрана и начальство лагеря продает на сторону детали, отделенные от машин. Например, оружейникам - как особо прочный материал для доспехов и оружия, магам и алхимикам - на амулеты и талисманы. Да и просто как диковинки.
А если бы этот проход возник в ту же эпоху, но где-нибудь в небольшом баронстве, которое не может обеспечить надежную охрану объекта или в диких безлюдных местах, то и туда пошли бы местные сталкеры за хабаром - теми же запчастями.
А возникла бы одна из Зон, скажем, в Китае или у нас, или в Германии в 30-е годы - предметы оттуда добывались бы теми же методами, что и в "Попытке".
В "Обитаемом острове" и "Отеле" - тоже ситуация общая. Неподготовленный человек попадает в чужой мир. И не разобравшись - пытается навести там порядок в соответствии с собственными представлениями о том, "что такое хорошо и что такое плохо". И естественно, наломал дров и нарушил массу местных законов.
В "Острове" - ситуация глазами этого самого "попаданца". Который хочет исполнить свой "моральный долг".
А в "Отеле" - взгляд местного блюстителя закона на этого "попаданца". А он - должен исполнить свой служебный долг.

Описанные Вами ситуации в 70-80-х годах выглядели как совершенно стандартные, базовые, целая НФ литература того времени (западная особенно) зиждилась на этих ситуациях (подобно тому, как в 30-40-х среди базовых числились сюжеты о полетах на другие планеты с последующим освоением оных). Так что мы действовали почти инстинктивно: задумывали некий мир и для реализации его использовали напрашивающийся антураж: чужая гуманоидная цивилизация, контакт со всеми своими онерами, обыкновенный землянин в необыкновенных обстоятельствах...

3) О неумножении планет сверх необходимого:
Не может ли быть так, что действие "Попытке к бегству", "Трудно быть богом" и "Парне из преисподней" происходит не на трех разных планетах, а на одной планете.
В "Попытке" земляне ее открывают. И впервые сталкиваются с цивилизацией "человеческой" (не тагорянами), но стоящей ниже по развитию. И возникает Институт Экспериментальной Истории. Его сотрудники отправляются на эту планету. Но не столько экспериментировать, сколько наблюдать и изучать соответствие процессов "базовой теории феодализма". Стараются не вмешиваться в местные дела. Материалы их наблюдений популярны на Земле - даже дети играют в Гексу Ируканского.
Потом дети подрастают и отправляются туда же.
Но за время работы оказывается, что принцип невмешательства не выдерживает проверки практикой. У наблюдателей случаются срывы. Они гибнут. Дон Кондор уже говорит о необходимости вмешательства активного - убийства. Срывается Антон.
И, возможно, именно в результате этого срыва и появляется идея прогрессорства. Как альтернатива невмешательству. Но пока еще она не стала главной.
"Прогрессорствует" только (??) Странник на Саракше. Еще одной открытой планете с "человеческой" цивилизацией. Его (и Максима) деятельность оказалась успешной, - и прогрессорство победило.
И еще через много лет все на той же первой открытой планете происходит действие "Парня".
"Саулой" планету хотели назвать открыватели, но получить она могла официальное название "Гиганда". А в "Трудно быть богом" (насколько я помню) - вообще нет названия планеты.
Машины Странников могли исчезнуть. А может, и продолжали идти. Но, как и прочие объекты Странников, они не поддаются изучению. Находятся они далеко от Арканара, поэтому Румата ими не занимается. У него своя задача. А там - есть свой агент.
Техника в "Парне" развитая, - потому что прошло уже много лет. Тем более, что нигде не говорилось об отсутствии на планете (возможно, на другом материке) быстро технически развивающейся цивилизации (европейского типа). А, например, Япония от мечей к крейсерам перешла меньше, чем за 50 лет.
Плюс в именах аборигенов во всех трех книгах слишком много общего, чтобы это было простым совпадением:
"Попытка": Кадайра, Хайра.
"Трудно быть богом": Аба, Арата, Арима, Вага, Гаук, Гекса, Гуг, Пампа, Румата, Рэба орел наш и т.д.
"Парень": Браг, Гаг, Гагрид, Гагура, Дигга, Нагон-Гиг, Трэгг, Фрагга.

Все это безусловно можно как-то использовать и обыграть. Вопрос: зачем? С какой целью? Какую литературную задачу это позволит решить? Не знаю.

БВИ.