ДАР СЛОВА 236 (312)

Проективный лексикон русского языка. 12 апреля 2009

______________________________________________________________________

                                                                                 Дар "Дару"

              Этот выпуск "Дара" очень необычен. К девятилетию лексикона, которое исполняется на этой неделе (17 апреля), я и вы, дорогие читатели, получил драгоценный подарок – приключенческую повесть по его мотивам.  И оказывается, эти слова-однословия живее, чем я думал и даже мог надеяться. У них есть свои характеры – страстные и буйные, нежные и обворожительные. Автору замечательно удались и портретные зарисовки, и динамика действия – у слов появились  жесты, мимика, лицо, которых в моих речевых примерах им все же недоставало. А теперь это  действующие лица драмы – порой трагедии, порой комедии – на пороге вхождения в Большую Жизнь. Слова то и дело выходят из кавычек и сами становятся тем, кого они обозначают.  Это не только увлекательное чтение, но и  готовое пособие для школьников и студентов по творческому развитию языка.

              Моя глубочайшая благодарность автору!  Буду рад, если вы поделитесь впечатлениями от повести – и подскажете те слова (и соответствующие идеи и характеры), которые вы хотели бы в дальнейшем видеть ее героями. Предыдущие выпуски "Дара" – здесь.

              Пожалуйста, пишите мне по адресу: russmne@emory. edu  Михаилу Наумовичу Эпштейну.

Игра на жизнь.

Повесть o  приключениях слов

Т. Эффи

Глава первая. Игра начинается

              - А не сыграть ли нам в картишки? – лениво потянувшись, спросило  слово "утреет", по очереди оглядев присутствующих – все собравшиеся на вечеринку слова.

              Ночь подходила к концу. Традиционный сбор проективных слов, на котором  еще не вошедшие в язык, но мечтающие об этом слова,  коротали время в ожидании вызова в Большую Жизнь, через несколько часов, должен был закончиться. Переговорено и выпито было немало, хотелось движения, игры, соревнования, победи

              -Отчего же нет? – поддержало слово "утреет" его близнец,  слово "утренеет".

              Игра в картишки у слов, конечно, тоже была словесной. Одно из них делало ход, ставя себя на кон, остальные тут же, путем открытого голосования, оценивали возможный вклад слова в язык и позволяли продолжить игру или лишали права голоса до следующей игры.

              Распорядителем, крупье и арбитром в одном лице выступал на этих вечеринках странный персонаж по имени Медный Грошик. Никто не знал, откуда он прибыл во владения  Грамматики, почему забрал такую власть над словами. Он никогда никому ничего не рассказывал о себе. Был сух, молчалив, большей частью погружен в какие-то никому неведомые размышления. В перепалках, обсуждениях, да чего греха таить – порой даже драках и потасовках, которые устраивали между собой слова, - участия не принимал. Наблюдал со стороны, не меняя выражения малоподвижного, будто отчеканенного на металле, лица; суждения выносил краткие, веские, но, по общему мнению признававших его власть  разношерстных, пестрых, недружных, легкомысленных, подчас с темными биографиями, слов, - справедливые и умные.

              Слова, конечно, обладали разными характерами, амбициями, и тропки судеб, приведшие их в Предварительный Накопитель Грамматики, или, как его негласно называли, Дерзкая Армада Революции (сокращенно ДАР), были разными. Но всех объединяло одно общее качество – актерство, демонстративность, желание играть главную роль на большой сцене словесной жизни, любовь к бесконечным спорам, выяснениям отношений, дружеским посиделкам, сценкам, сценам и сценищам с братаниями и ссорами, правых и виноватых в которых невозможно было определить.     Были среди слов "дворняжки" и породистые, важно говорившие, вертя собеседника за пуговицу -  "я, между прочим, упоминаюсь у самого Феодора Михайловича! Причем дважды!".

              "Зато моя бабушка рассказывала, что ей благоволил Карамзин, да будет вам известно, батенька!", -  нагло возражало чувствующее себя уязвленным слово-визави (подумаешь, потомок Ф.М. нашелся! Да таких братьев Карамазовых тут как детей лейтенанта Шмидта, пруд пруди!).

              Не факт, что оба слова не врали при этом самым беспардонным образом.

Тогда шли на суд к Медному Грошику. Тому достаточно было окинуть всепроникающим взором оба гоношащихся слова, чтобы те, устыдившись, шли на попятный.

              - "Ну, у Ф.М., может, и другое слово было – но очень похожее!"

              - "Бабушка была здорова приврать, особенно  к концу жизни, когда впала в Альцхаймера, но семейная легенда сохранилась! За что купил, за то и продаю!"...          

              -Ваш ход! – и бесстрастный Медный Грошик указал на слово, незаметно притулившееся в уголке за шторой. - Умрун! Ставьтесь на кон!

              Долговязый, с повязкой от зубной боли, наискось перехватившую челюсть, "умрун" вздохнул и шлепнулся на стол.

              По правилам словесных картишек, вслед за этим следовало привести пример употребления. А дальше Медный Грошик под крики, аплодисменты, махания руками и ногами, молчание или клакерские захлопывания,  что в совокупности и считалось голосованием,  решал, допускать ли слово до второго тура или пусть одумается, поразмыслит серьезней о своем месте Грамматике и представит на суд товарищей нечто более удобоваримое.

              "Умрун", неловко подогнув длинные ноги, навроде тряпичной, безжизненной куклы лежал на столе, и думал: "Отстали бы они от меня, в самом деле! Мало ли есть живых-румяных, так  и рвутся в Словесную Жизнь, а я сидел тихо, никого не трогал, надо же  - заметилии".

              Но вслух он скороговоркой пробормотал давно заготовленный пример:  

              - "Умрун-думрун, уходи со дворун!" Детская считалка.

              Слова задвигались, загоготали, насмешливо замахали руками, кто-то выставил оттопыренный  вниз большой палец, как на римской арене, когда требовали смерти не понравившегося гладиатора, кто-то даже свистнули

               - Тихха! - навел порядок Медный Грошик. И обратился к Умруну: вы же сами понимаете, уважаемый, что это несерьезно! Предложите что-нибудь другое.

               - "Он был умрун по натуре своей, во всем видел мрачную сторону и умирал ежедневно по многу раз от вещей, казавшихся другим сущими пустяками", - как ни в чем ни бывало, быстро, будто по написанному, сказал Умрун.

              -Браво! – это крикнула престарелая сестрица "умруна", безобидная и малозаметная "умруша".

              -Можете с места сделать свой ход! Если он будет достойным, сочту козырем, – благосклонно сказал Медный Грошик.

              Козыри в словесной игре назначались самим Медным Грошиком. По какому принципу он их отбирал, сообщество не знало. Но каждый чувствовал, что неподкупный Грошик, черт его дери, прав, что на самом деле так  и есть.

               "Чувствительная, беспокойная Анна Ивановна слыла среди знакомых "умрушей", ибо неподдельно обмирала и умирала по каждому значительному  и незначительному поводу", - пискнула с места крошечная старушка Умруша.

              Сообщество  с дружной жалостью обратило взоры в ее сторону.

              "Умрун" и "умруша"  биты! –  твердо пресекая все возможные возражения, провозгласил Медный Грошик. – На кон вызывается "любелька".

              Умрун с облегчением сполз со стола и заковылял в облюбованный угол, за  мятую занавеску, где его уже ждала сердобольная Умруша с нашатырем наготове.

              Прехорошенькая, в розовом кисейном платьице, всеобщая любимица "любелька" легко вспорхнула на стол.

              "Если ты не можешь дать мне любви, дай хоть любельку!", - прелестно шепелявя, прошептала она и скромно опустила долу голубые очи, опушенные густыми ресницами.

              "Любелька", хоть и изображала из себя скромницу, на самом деле была уверена в победе. Она еще никогда не была бита. И привыкла покидать кон победительницей. "Любельку" к тому же не раз уже  вызывали в Большую Грамматику, и она вот-вот должна была уйти туда насовсем. Она ждала этого, мечтала о красивой, прекрасной жизни в тесной дружбе и любви с каким-нибудь  роскошным словом, давно признанным, с древними, славными корнями. Оно соединится с ней, заботливой и верной Любелькой, и будут они жить долго и счастливо.

              Медный Грошик благоволил к Любельке. Его суровые черты смягчались, когда он окидывал взглядом ее юное, свежее личико, стройную, легкую фигурку. "Вы нас покорили, Любелька, мы биты", - ласково сказал он, и все слова растроганно зааплодировали.

              Вдруг за дверью послышался страшный шум. Что-то грохнулось, завыло, дым, треск, чад  ворвались в благородное собрание. Слова со страхом, удивлением, а иные с ужасом уставились на дверь. Она распахнулось от резкого, бешеного удара. В дверях стояло слово. И это слово былои

Глава вторая. Любелька и Любомор

              Это было слово "любомор". Оно дико вращало глазами, выискивая кого-то среди присутствующих. Любелька, насколько смогла, вжалась в стол, стараясь быть незаметной. Лицо у нее побелело от испуга, а нарядное розовое платьице изменило цвет на пепельный. Ясно было, что появление жуткой фигуры она относит к себе.

              Между тем, "любомор" - коренастое, ширококостное слово с низким  лбом, на стол не смотрело. Оно  целенаправленно выискивало кого-то среди сидящих, стоящих, перемещающихся по залу слов. Заметив колышущуюся занавеску, за которой умрун с умрушей подпитывались нашатырем, оно с торжествующим воплем ринулось туда. И без того намаявшейся парочке только этого не хватало.

              Умруны, неожиданно увидев за яростно отдернувшейся занавеской искаженное злобой лицо Любомора, сотрясли пространство прощальным лебединым криком  и единовременно скончались.

              Два слова – близкие родственники – "легкочувствие" и "суесердие" -   немедленно подскочили к месту трагедии, и, не обращая внимания на нечеловечески страшный вид  Любомора, попытались оказать умрунам первую помощь – щупали пульс, поднимали веки, беспорядочно брызгали водой на двух  безжизненно распростертых страдальцеви Тщетно. То, что еще недавно было умруном и умрушей, на глазах расползалось на отдельные буквы, причем одинаковые сливались в одну с еле слышным чмоком, а не имевшие пары сиротливо отползали к батарее парового отопления, где и замирали в грязи и пыли.

              Только одно существо сохраняло полное самообладание среди всеобщего хаоса. Крупье, он же судья, он же Последняя Инстанция – Медный Грошик.

              Как только не помнящий себя Любомор ринулся к занавеске, Медный Грошик сделал Любельке знак покинуть стол и спрятаться под ним. Там она сейчас и сидела, бедная девочка, в поникшем всеми оборками платьице мышиного цвета.

              Со всех сторон к ней уже спешили кузины, кузены, дяди, тети – представители многочисленного семейства  корня "люб": "дальнелюбие", " крутолюбие", "любля", "люболь", "межлюбье", " новолюбие", "любославие", "любовластие", "любкий" и даже  суетное и недалекое "суелюбие", и совсем крошечный, недавно народившийся восьмимесячный "любёнок".

              Они плакали и пытались заслонить собой страдающую  Любельку.

              Тем временем,  ужасное слово "любомор", произведя разрушения, которых само не ожидало, опешило и потеряло скорость. Оно в отупении смотрело на дело рук своих – на предсмертно копошащиеся в пыли буквы, и, как видно, на время потеряло дар речи.

              Воспользовавшись переменой настроения, к нему подошел Медный Грошик, отвел в сторону, усадил на диванчик и, сжав железными пальцами тонкую перемычку между его составными частями, спокойно спросил:

              -Что случилось, отец? Ты чего хулиганишь?

              Любомор неожиданно сник от дружеских, сочувственных  слов и громко, навзрыд разревелся, размазывая чернила по отекшему лицу.

              -Она не любит меня! – рыдал Любомор. – А я ее люблю!

              -Кого? – чтобы затянуть время и выиграть фору для принятия решения, спросил Медный Грошик.

              На самом деле, все сообщество давно знало, что Любомор был отрицательно, то есть беспощадно, ревниво и травматично влюблен в свою дальнюю родственницу Любельку.

              Кокетливая девица, естественным образом испарявшая вокруг себя любовь, как запах духов, сама того не желая, пробудила страсть в сердце чувствительного слова. Сия животная страсть, "с подлинным верно" описанная Гюго в популярном романе, с 18-го века переходила от  одного слова к  другому, пока не сконцентрировалась в слове "любомор". Оно бесчинствовало среди мирных пастушеских нравов, но шанс на лексико-грамматическую  жизнь имело очень высокий. Потому что ведь, как в слове, так и в жизни, что на уме – то и на языке. А многие земные умы были чреваты "любоморством"и

              - Приведешь пример – и марш  в жизнь, -  вынес вердикт Медный Грошик, обращаясь к нарушителю спокойствия.

              -Да мне зачем? – вскинулся Любомор. – Мне надо здесь найти Любельку!

              - Любелька  только что выиграла свое будущее в языке, - сообщил Медный Грошик.

              - Она уже там? – ошалело вскинулся Любомор.

              - А где же еще? – не смигнув, соврал Медный Грошик.

              - Тада слухай, Медяк. И Любомор, корчась в муках неразделенной любви,  привел пример:

              "Любомор, хоть измором, но всякую любь, будто вплавь - влюбь переплывет".

Подумал, и добавил:

              "И один недолюбок на безлюбье воин".

              - Надо подуматьи, - уклонился от немедленного ответа Грошик. – Иди, побудь в одиночестве, мы тут пока  сами разберемсяи

              Любомор послушно, шатаясь и не глядя ни на кого, покинул помещение.

              Медный Грошик  подобрал с пола рассыпавшиеся у  ржавого радиатора буквы и, ловко перебирая пальцами, снова составил два слова – "умрун" и "умруша". Их значения тут же ожили, распрямились и, сопровождаемые сочувственными взглядами со-слов, заняли свои места за занавеской.

              Медный Грош подошел к Любельке. Она уже успокоилась, и платьице ее у всех на глазах набирало привычный розовый цвет.

              - А как же, - спросила она, - если Любомор тоже перейдет в Грамматику, он и там будет меня преследовать?

              - Язык и жизнь cуть синонимы, -  ответил Медный Грошик. – Где любь, там и безлюбь. Скажу больше, любь, бывает, превращается в безлюбь, в недолюбь, а то и совсем в любомор, и наоборот. И не спастись ни от того, ни от  другого, ни третьего ни единому существу на землеи Уж я-то хорошо знаю об этоми,  - и Медный Грошик загадочно вздохнули

                                                            (продолжение следует)

_________________________________________________________________________

Уже  по традиции напоминаю о предстоящем "внекалендарном" празднике, который в отличие от "Дней" инкассатора, десантника и физкультурника, не вписан в официальный календарь.

День Интеллектуала, праздник Альтернативного (антитоталитарного) сознания 


Этот день ничем особенным не ознаменовал и не запятнал себя в истории. Но он стоит в промежутке между двумя другими, памятными датами, которые торжественно отмечались самыми свирепыми режимами XX века. 21 апреля знаменует тонкую черту между двумя тоталитарными безднами, по которой человечество, как по узкому мостику, перебралось в XXI в.

20 апреля - День рождения Гитлера

21 апреля - День Интеллектуала

22 апреля - День рождения Ленин

              Ленин и Гитлер - политические и в каком-то смысле народные вожди, но глубоко антиинтеллектуальные. Поэтому 21 апреля - праздник сознания, которое освобождается от своих идеологических химер и популистских соблазнов. Одна из тем этого праздника - борьба с антиинтеллектуальными настроениями, укорененными в авторитарных и тоталитарных традициях российской истории. Сейчас эти традиции как никогда сильны, а интеллектуальная составляющая общества как никогда слаба. Нынешняя Россия скрещивает два вида антиинтеллектуализма: политически-авторитарный и экономически-утилитарный. Примечательно писал Александр Архангельский (в статье "Попса и власть"): "в России интеллектуальному сообществу приходится противостоять не только общемировому имморализму потребительства, но еще и отечественной традиции доминирования власти над личностью. /.../ Когда власть и бизнес объединяются..., больше всего эта связка бьет... по интеллектуальному сообществу, вообще по уровню интеллекта в стране. /.../ Единственный способ как-то повлиять на этот кошмар - формирование и укрепление интеллектуальной среды, сообщества, ощущающего, что очень важно, себя таковым".Чтобы интеллектуальному сообществу осознать себя таковым, ему нужны какие-то скрепляющие традиции, ритуалы, символы. Сейчас самое время вдохнуть новую жизнь в этот праздник, который в очень узких кругах отмечается уже 11 лет, с 1998 г..

              Если интеллектуалы хотят консолидации, пусть объединятся для начала хотя бы на один день. Пусть выйдут из своих профессиональных ячеек, из своих академических институтов, университетов, лабораторий, научно-технических фирм и корпораций - не на улицы и площади ("марши интеллектуалов"), а навстречу друг другу, в пространство междисциплинарного общения. Чтобы раздвинуть интеллектуальное пространство до размеров общества - и чтобы интеллектуализировать то общественное пространство, которое сейчас отдано "попсовой власти". Пусть вспомнят о роли интеллекта и интеллигенции в русской истории, о ее подвигах и провалах. Пусть перечитают "Вехи", которым в этом году исполняется сто лет, - вот бы донести эту "веховечную" книгу и ее потомков (сборники "Из глубины", "Из-под глыб") до нового поколения!

              Интеллектуалы-интеллигенты - это, в сущности, главные производители информационного капитала, основного капитала современных обществ. И они, объединившись, вполне могли бы потребовать себе той доли власти, которая соответствует их роли в производстве общественного богатства. "Знание - сила", сказал Ф. Бэкон. Как перевести эту силу интеллекта на язык современной политики, как воплотить эту силу в новых структурах власти?

              Речь идет о возрождении, точнее, нарождении традиций интеллектуальной общественной жизни, не замкнутой в академических цехах. О том, чтобы интеллект пользовался общественным престижем, чтобы на небосклон всходили не только рок- и кинозвезды. Кстати, не меньше России в этом нуждаются и другие страны: мало где в современном мире интеллектуалы имеют свой праздник. Есть Дни шахтеров, и пограничников, и работников мясо-молочной промышленности, и нисколько не отказывая этим труженикам в уважении, следует признать, что интеллект в 21-ом веке не менее энергиен и эффективен, чем уголь. День интеллектуала мог бы привлечь внимание российского общества к судьбам интеллекта, теснимого со всех сторон и феодальной ментальностью силы--служения, и капиталистической ментальностью прибыли--успеха.

_______________________________________________________________________

Сетевой проект "Дар слова" выходит с 17 апреля 2000 г. Каждую неделю подписчикам  высылается несколько новых слов, с определениями  и примерами  употребления. Этих слов нет ни в одном  словаре, а между тем они обозначают существенные явления и понятия, для которых  в общественном сознании еще не нашлось места. "Дар"  проводит также дискуссии о русском языке, обсуждает письма и предложения читателей. "Дар слова" может служить пособием по словотворчеству  и мыслетворчеству, введением в лингвосферу и концептосферу 21-го века.  Все предыдущие выпуски.

Подписывайте на "Дар" ваших друзей по адресу: http://subscribe.ru/catalog/linguistics.lexicon

Клейкие листочки. Философский и филологический дневник М. Эпштейна в Живом Журнале

Языковод - сайт Центра творческого развития русского языка.

PreDictionary  -  английскиe неологизы М. Эпштейна.

Ассоциация Искателей Слов и Терминов (АИСТ) - лингвистическое сообщество в Живом Журнале. Открытая площадка для обсуждения новых слов и идей.

Новые публикации  М. Эпштейна (с линками)

Гуманитарная  библиотека (философия, культурология, религиеведение, литературоведение, лингвистика, эссеистика)

___________________________________________________________________

Книги  Михаила Эпштейна можно приобрести в крупных книжных магазинах, а также по интернету. В Москве почти все они есть в магазинах "Библиоглобус" (м. Лубянка, Мясницкая ул. д.6/3,  тел. 928-35-67, 924-46-80);   НИНА (Согласие)  (м. Павелецкая, ул. Бахрушина, д.28., т.  (095) 959-2094); Книжная лавка Литературного института (Тверской бульвар, д. 25, вход  с ул. Большая Бронная, тел. 202-8608).

Философия возможного. СПб.: Алетейя, 2001, 334 сс.

Проективный философский словарь: Новые термины и понятия. СПб.: Алетейя, 2003, 512 сс.

Отцовство. Метафизический дневник. СПб. Алетейя, 2003, 246 сс.

Знак пробела. О будущем гуманитарных наук. М.: Новое литературное обозрение, 2004, 864 сс.

Все эссе, в 2 тт. т. 1. В России; т. 2. Из Америки.  Екатеринбург: У-Фактория, 2005, 544 сс. +  704 сс.

Новое сектантство. Типы религиозно-философских умонастроений в России 1970 - 1980-х гг. (серия "Радуга мысли").  Самара: Бахрах-М, 2005, 256 сс.

Великая Совь.  Советская мифология. (серия "Радуга мысли"). Самара: Бахрах-М, 2006, 268 сс.

Постмодерн в русской литературе. М., Высшая школа, 2005, 495 сс.

Слово и молчание. Метафизика русской литературы" М.,  "Высшая школа", 2006, 559 сс.

Философия тела. СПб: Алетейя, 2006, 194 сс.

Амероссия. Избранная эссеистика (серия "Параллельные тексты", на русском и английском) М., Серебряные нити, 2007, 504 сс.

Стихи и стихии. Природа в русской поэзии 18 - 20 веков  (серия "Радуга мысли"). Самара, Бахрах-М, 2007, 352 сс.