Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Нектарология - как извлекать нектар из взаимоотношений. - Кумбха-мела - все хотят жить вечно


Выпуск 003


 

http://www.ruzov.ru/


   Продолжение романа Рузова В.О. "В Поисках Бессмертия", начало в предыдущих номерах с 1 по 2

«В поисках бессмертия» глава 2, часть 1

Кумбха-мела — все хотят жить вечно…

«Где чтут недостойных и презирают достойных,
там находят прибежище трое: голод, смерть и страх…»
(цитата из блокнота Стрелка)

Ришикеш
О Кумбха-мела! Мы познакомились с Манго именно на этом сумасшедшем празднике. Я потратил шесть часов, чтобы добраться до воды через океан паломников, и, как оказалось, это ещё не рекорд — многие проводили на берегу Ганги по несколько дней без нормальной еды и ночлега, согреваясь у костра и перекусывая, чем Бог пошлёт.
Даже знаменитым красно-тюрбанным гуру с неимоверными бородами, сидящим на огромных, но добрых, ярко разукрашенных слонах, не удавалось это сделать так просто. За слонами шли ученики гуру и несли их волосы, которые были просто невероятной длины. Говорят, именно в волосах эти гуру и прячут свою волшебную силу, а кто-то думает, что через волосы, как через антенны, они устанавливают контакт с другими цивилизациями. У некоторых из них такие глаза, что становится понятно — контакт с инопланетянами уже давно установлен… Все без исключения — и гуру, и дети, и женщины, и старики — должны были простоять в живой очереди несколько часов, чтобы прикоснуться к воде, которая в этот день превращается в нектар бессмертия, — во всяком случае, так говорят местные йоги, настолько старые, что у них даже нет паспорта. Хотя, похоже, документы им особенно и не нужны: я ни разу не видел, чтобы полицейские проверяли у йогов документы… Когда они родились, паспорта ещё, видимо, не выдавали, а теперь просто никто не знает, как им их выдать… Так и живут эти худые старички без паспортов, но с улыбками, способными покорить весь мир.
Сказать, что я стоял в очереди, — это ничего не сказать. Это было то ещё развлечение. Наша западная очередь за хлебом или мороженым — это и не очередь вовсе, это незаметный ручеёк муравьёв в траве. Очередь к священной Ганге на Кумбха-меле — это жернова, в которых тебя перекручивает целый божий день, как в потоке горной реки, и ты ничего не можешь с этим поделать. То ты идёшь лицом, то боком, то вообще спиной, и все смеются, хлопают тебя по плечу, и ни одного грустного человека на миллионы зажатых в тисках очереди незнакомцев. Такое чувство, что все они родились в этой очереди и безумно счастливы от возможности протолкаться в ней всю жизнь, а может быть, даже умереть в ней. И хотя понятно, что я явно не отсюда, но всё равно очень хотелось бы когда-нибудь родиться прямо в этой очереди и просто простоять в ней всю свою жизнь, улыбаясь всем тем, с кем меня то сводит водоворот толпы, то уносит от них прочь, напоминая слова одного мудреца: «Мы все, как щепки в океане, то нас сбивает волной вместе, то разносит по океану навсегда…».
В дни великой Кумбха-мелы где-то в верховьях Ганги принимают омовение светящиеся лунным светом гималайские йоги, которые живут в глубоких пещерах уже сотни, а может, и тысячи лет. Часть их мистических совершенств каким-то образом смывается в воды Ганги ради блага всех жителей земли, и все те, кто принимает омовение ниже по течению, получают сверкающие частички этого волшебства. У кого-то проходят болезни, кто-то обретает особое видение, у кого-то получается переноситься с одной горы на другую, а кто-то неожиданно сходит с ума. И мне кажется, что сошедших с ума намного больше. Такое чувство, что все и так сошли с ума, просто добравшись до этого места, ведь это не обыкновенный городок — это двери в Гималаи, а там чудеса, там другая жизнь, оттуда не возвращаются прежними. Говорят, даже близкие не сразу узнают своего родственника, вернувшегося из путешествия к вершине мира! А если и узнают, то уже не могут разговаривать с ним, как раньше, о футболе и политике, родные люди стоят и молчат, как будто теперь они с разных планет…
И, когда я наконец смиренно добрался до того места, где нужно было окунуться с головой да ещё и три раза подряд (что при условии ледяной воды горной Ганги является самым настоящим подвигом, а иначе благословение священной реки не получить), — в тот же момент я столкнулся с Манго. Мы просто окунулись одновременно и под водой врезались друг в друга головами, и, наверное, искры полетели бы из наших глаз, но вода Ганги их сразу же потушила. Сначала мне показалось, что я задел проплывающий под водой труп — это в Ганге не редкость, и в ужасе отпрянул, но, увидев живого человека, дико расхохотался то ли от отпустившего страха, то ли от того, что это был тоже западный человек, которых на этом празднике было не так-то много. Счастливые и мокрые, мы посчитали это столкновение лбами особым знаком от Бога — не зря мудрецы говорят, что на лбу человека есть третий глаз — и вдвоём отправились искать место для ночёвки, что во время праздника было сделать, прямо сказать, совсем непросто.
Все гостиничные номера, даже самые маленькие и грязные, были плотно забиты йогами и простыми жителями горных деревень, которые умудрялись жить по 20 человек там, где и двум западным туристам довольно тесно.
Да что там гостиницы! Йоги спали прямо на улице, заняв все более-менее приличные места и тем самым испортив местным собакам настроение. Облезлые шавки были вынуждены искать себе новые пристанища, и им это явно не нравилось: они крутились, пытаясь улечься на ещё тёплый асфальт, и противно подвывали. Так что нам с другом пришлось ночевать в заброшенной манговой роще, которая приняла нас не менее уютно, чем самая лучшая гостиница. Наверное, именно поэтому я и стал звать его Манго, а он вроде бы и не был против… Во всяком случае, узнать его настоящее имя у меня так и не получилось, как бы я его ни расспрашивал. Каждый раз он замыкался, уходил от ответа и говорил, что уж лучше мне его имя вообще не знать — для моей же собственной безопасности.
Вот так мы и познакомились с Манго, а теперь я ждал его на берегу Ганги в том самом манговом саду, так и не узнав, что на самом деле должно было произойти в моей стране, или, может быть, уже произошло. А звонить домой я не решался, чтобы не выдать, по просьбе Манго, своего местоположения…
Но кого это волнует здесь, на берегу самой безмятежной реки во всей вселенной… Она, как обезболивающее для страдающего больного, протекает по миру скорби и несёт ему облегчение. Собаки, которые спали на берегу, опустив в воду свои лапы, точно не волновались по поводу того, что происходит в этом мире; похоже, их перестала радовать даже их еда, на которую они смотрели с каким-то особым собачьим презрением. Рассказывают, что собаки, когда рождаются в святом месте, не просто здесь живут, а доживают свою карму в этом мире — так что есть в их глазах какая-то непостижимая печаль прощания с этой планетой. Даже когда они воют друг на друга, то, если хорошо прислушаться, можно догадаться, о чём они «переговариваются» на этот раз: может, обсуждают планету, на которой встретятся после перерождения? Святое место — это своего рода вокзал, с которого души отправляются в свои путешествия по этому миру, и у кого куда билет, только Богу известно. Наполнившись исходившей от животных безмятежностью, я погрузился в свои воспоминания...
Продолжение следует...


Как помочь умершему родственнику?

Можем ли мы что-то сделать для родственника, который уже покинул этот мир, или эта возможность навсегда упущена? Почему в наше время на стены перестали вешать фотографии умерших предков, и какой пример мы должны показать своим потомкам? На эти вопросы и не только, отвечает Вячеслав Рузов.

Видео-ответ РУЗОВА В.О.


Путешествия, меняющие мировоззрение

СМОТРЕТЬ ПЕРЕДАЧУ


 

© Copyrigt, 2018 ruzov.ru


В избранное