Выпуск рассылки «Женская социальная сеть Charla. Присоединяйся!»
НУМИЗМАТИЧЕСКАЯ ПОЭМА
2011-08-19 09:23 baltin
Протопатрикий солид взял
Привычно, кинул в сундучок.
Так солнечно блеснул металл,
Нас поддевая на крючок.
На солиды гляжу — экран
Компьютера представит их.
Мир Византии осиян,
И окаян, и редко тих.
Весьма неровные кружки —
Вот императора портрет.
Былого горы велики —
А в будущем условен свет.
Монеты! Много их! Ряды
В музее талеров лежат.
Рассказ о том, что можешь ты
Былое видеть — рай и ад.
Советский вспоминаю клуб —
Там тесно-тесно от людей.
Дукат? Он в прочеканке груб.
Клуб густ. И в нём вихры страстей.
Разнообразный мир монет —
Тестоны, гульдены и проч.
Гляди-ка — Медичи портрет.
Любая жизнь уходит в ночь.
Монеты сгустками даны
Былого, я осознаю.
Кружки металла как сильны!
Но красоту я их пою.
Жену воспел Максимильян,
Велев монету произвесть.
И я мечтаю, окаян,
Гульдгрошен этот приобресть.
Приобретенья вертит страсть!
Хочу — аж лихоманка бьёт!
Рассматривай и хватит счасть…
Иметь желание гнетёт.
Держать в руках! И в лупу я
Узор мечтал бы рассмотреть —
Как будто в бездну бытия
Упрётся взгляд.
Пусть будет медь…
Но лучше всё же серебро,
Торжественно оно блестит.
Сколь алчное твоё нутро
Тот отблеск тихий озарит?
Гербы. Олени, птицы, львы,
Короны, лиры — всё, что хошь.
Минуты прошлого лови.
Жизнь потеряешь — не найдёшь.
Потратить жизнь на собира-
ние монет — какая блажь!
По нраву высверк серебра,
И за него — чего не дашь.
Александр Балтин
ГОРОДСКАЯ ПОЭМА
2011-08-19 09:24 baltin
Город даден суммою углов, — Думает поутру Иванов,
Вспомнил бедный — выходной сегодня.
Что в контору не идти — как рай.
Тянется, и даже солнцу рад:
Мрачный, но сегодня — превосходно.
Мрачный Иванов. Живёт один.
Но судьбы своей не господин —
В церковь пробовал ходить, бывало,
Золото, церковное нутро,
Всё внутри устроено хитро — Получал от этого так мало.
Город — сумма дуг и сумма дел.
-Мама, мама, шарик улетел.
-Ничего, сынок, мы купим новый.
Парк. Аттракционы. Ореол
Брызг весёлых…Назван «Одеон»
Кинотеатрик. Фильм идёт суровый.
Офис. — Жора, где бумаги от
Пятого? — Да этот идиот
Их не подписал. — Ты спятил, Жора?
Город — сумма…осознать пора.
Сумма многих данностей. — Мура
Думает Санагов — он обжора.
Жизнь — еда. И ресторанов тьма.
Жареный фазан хорош весьма.
Осетрина — комплиментов выше.
Город в центре — пёстрые дворы,
Детские площадки, их миры.
Город стен. Ещё — теснятся крыши.
Вот поэт, глядящий из окна.
Лесенкою крыш идёт — одна
Жизнь — другой не будет, нет, не будет.
Зря пришёл в редакцию поэт.
Августовский золотистый свет
Даден драгоценностью в сосуде,
Коль сосудом город увидать.
В объективе Иванов опять —
В церковь он пошёл, вихор сомнений
Не распутав в грешной голове.
Листья проржавели. На траве —
И видал на парочке ступеней.
Сгустки судеб — городской предел.
Вон трамвай повёз изрядно тел,
Повернул в проулок, провалился
В бездну городскую. Вот в музей
Завернул, зевая, ротозей.
Вот алкаш на травке развалился.
Имя есть иль нет у алкаша?
Сколь жива в нём, думаешь, душа?
Сколь жива в тебе? Сам жив надеждой.
Золотистым высверком река
Поиграет. Парапет рука
Тронет — жест получится небрежный.
Александр Балтин
ПИТЕР, ПИТЕР...
2011-08-19 09:24 baltin
В проулках Петербурга вихри,
Спирали завернёт метель,
Как будто турбулентность цель.
Блестят серебряные искры.
И равнодушные дворцы
Глядят на редких пешеходов.
А во дворцах — богатство сводов.
Снаружи кроет снег торцы.
Проулок, снова поворот.
Башмачкин в дорогой шинели
И раздобрел притом — идёт,
Едва ли он дойдёт до цели.
Раскольников восходит по
Ужасной лестнице, угольной.
Двор тёмен, мрачен, как депо.
Мистичен город своевольный,
Умышленный, как написал
Об оном граде Достоевский.
Он город жизнью изучал,
Порою — чрезвычайно резкой.
Повиснет Блоковская ночь —
Но это лето льётся ядом.
И все, и вся уходят прочь
Под чьим-то неизвестным взглядом.
Как, Петербург, сумею я
Твою представить душу? Диво
Твоя любая перспектива,
Любой оттенок бытия…
Александр Балтин
АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ПОЭМА
2011-08-19 09:25 baltin
Граф Штальберг с детства окружён
Сияньем роскоши — привычно.
Он зеркалами отражён,
Как старый филин. Знает он,
Что выглядит несимпатично.
Он знает механизм интриг,
Когда точнее — механизмы.
Он станет персонажем книг,
В них будет говорить трюизмы.
Стар император, знает власть
До мраморных её прожилок.
Разглядывать монеты — сласть,
Как нумизмат — он, Габсбург — пылок.
Швейк пьёт. И кнедликом заест
Янтарь пивка. Потом сливянки.
И Голем — он из этих мест.
Но Голем — это мир с изнанки.
А Музиль строит сверх- роман:
Всё, кажется, в себя включает.
Так много — это не изъян?
Ответ в мозгу не возникает.
Цвети, Империя! Твой сад
Уже подвержен разоренью.
Ещё покуда аромат
Плодов струится — он богат,
Он вызывает вдохновенье.
В Хорватии уютней жить —
В любом из городков — чем в Праге.
А Вену сложно не любить,
Она роскошна — и по правде
Она империя сама —
Её дворцы! Её ограды!
Её весёлая зима.
И вальс опять звучит. Дома
Вам улыбаются. Так надо.
Империи предел высок,
Но это только потолок —
Раз небо нам внушало братство:
Его не получилось, нет.
Муаровый под вечер свет
Ложится на слои аббатства.
Всё скоро кончится. Но вот
Домой идёт с работы Кафка.
И им законченная главка
«Процесса» часа ждёт.
Грядёт.
Но над империей закат
Богат.
Пока ещё богат.
Александр Балтин
ДОМ ДОСТОЕВСКОГО
2011-08-19 09:26 baltin
Из лабиринта выход к свету —
Зачем иначе лабиринт?
Но всяк по-свойму муку эту —
И невозможен тут репринт —
По-свойму муку жизни терпит.
А иногда вкус яркий, терпкий.
Жизнь — не еда, её на вкус
И классик пробовал едва ли.
Разнообразные детали
Жизнь составляют — это плюс.
А минус — важного нельзя
Понять сквоженье корневое.
Навряд ли детство золотое
Даст Достоевского стезя.
Сундук — тот, на котором спал,
И домика убогость — вот он:
Давно уже музеем стал
В московскую реальность воткан.
Тома — продленье жизни? Нет?
Ночной порою созидает
Писатель мир, в котором свет,
Потьма которому мешает.
Вериги каторги уже
Разбиты. Снег белел отменно.
А с детства раны на душе,
И с ними жить довольно скверно.
Жить? Да! Но с оными писать
Куда сподручней. Вынимает
Из раны образы опять,
И лабиринты изучает.
А в Оптиной я помню дом-
Музей, где вызревал неспешно
Роман, и он — последний том.
…старик-отец себя потешно
Ведёт, и адово притом…
Все ль ипостаси наших душ
Исследовал пристрастно классик?
Но вывод — он весьма неясен.
Сквоженье есть ярчайших дуг,
Шары сияний, и миров
Густые янтари над нами.
Кто оные познать готов
И истину поднять на знамя?
Алкая истину, труды
Ты сам свои отягощаешь.
Узнавший голос нищеты,
Душой едва ли обнищаешь.
Табак крошится; крошки, жаль
Всё мимо гильзы…Ночь густеет.
Из ночи строить вертикаль
В поля небесные умеет
Душой познавший вертикаль
Кто пишет, курит и болеет.
Кто повествует нам о нас
Так много, что не ожидали —
Про стержни смысла и скрижали,
Шары страстей, прозренья шанс…
…про то, как может смертный час
Свет новый бросить на детали…
Стигматы состраданья жгут
Ко всем, когда опять читаешь
Того, чей черезмерный труд
Собором света почитаешь.
Александр Балтин
* * *
2011-08-19 09:27 baltin
Тоска по эпосу в крови
Гудит — но жизнь сама, как эпос
О смерти, счастье и любви.
И даже город эпос. Это с
Чем сопоставить из любых
Громад словесных? Я не знаю.
Коротенький сегодня стих
Воздушным змеем запускаю.