Алексей Васильев,
Консультант-эксперт Санкт-Петербургского
представительства компании Скала (СНГ) Лимитед,
Педагог ТЮТа в 1983 – 1995 гг.
Какая потрясающая труба!
Да нет, плохая труба, плохо трубач сыграл.
Да я не про то, я про ту трубу, что композитор
написал...
В 1974 году, придя в Театр Юношеского Творчества и узнав, что помимо актерской студии, каждый вновь
принятый в студию ТЮТа, должен выбрать себе еще и один из производственных или
обслуживающих цехов, я записался в Радио цех, но волею судьбы оказался в
осветительском. И лишь несколько лет спустя, в качестве выпускника, а затем
педагога-общественника, я таки оказался в этом цехе, к тому времени уже
сменившим название на "радио-шумовой".
В 1985 году, став штатным педагогом, я напросился на стажировку в звукоцех АБДТ
им. М. Горького. Однажды, находясь в радиоложе и наблюдая за работой
звукооператора спектакля, я стал свидетелем замечательной сцены:
В спектакле "Смерть Тарелкина" был занят ансамбль, т.е. музыка исполнялась
"живьем", а фонограмма играла лишь второстепенную роль. Но вот наступил
ответственный момент: звукооператору предстояло дать фонограмму с записью
женского голоса, исполнявшего вокализ, которая должна была влиться в музыку,
играемую ансамблем. Ансамбль доигрывает последний такт, дирижер поворачивается к
радиоложе и, о, чудо! Зазвучал женский голос, и мне показалось, что в это
мгновение ансамбль вобрал в себя еще одну исполнительницу, ту, что сидела рядом
со мной за микшерским пультом. Нет, не магнитофоном и фонограммой она управляла
в эту секунду, она играла на инструменте под названием "человеческий голос". Эта
картина до сих пор легко оживает в моей памяти, хотя я уже не помню самого
спектакля.
А в ТЮТе штатного ансамбля или оркестра не было, во всяком случае, музыкальной
части, как таковой. Но было нечто другое. Однако, давайте все по порядку.
Будучи педагогом радио-шумового цеха ТЮТа, я старался учить своих воспитанников
не столько самой профессии, сколько отношению к ней. Смена названия радиоцеха на
радио-шумовой, произошедшая незадолго до моего прихода в этот цех, несла в себе
колоссальный смысл. Не "бутафорское" неживое звучание фонограммы, а живой,
настоящий звук разбивающегося стекла, тот, кто однажды услышал разницу, тот уже
никогда не согласится на худшее. "Как это?" - спросите Вы – "бить стекла на
каждом спектакле?" Разумеется, нет. Вот тут-то и начинается "театральность"
этого ремесла. На чем играет музыкант? На фортепиано, на флейте, на гитаре, на
баяне, короче говоря, на музыкальном инструменте. А на чем играет театральный
шумовик? На вое ветра, на бое разбивающегося стекла, на шуме дождя, на скрипе
двери, на цоканье копыт – на шумовых инструментах. Не всем дано стать
звукооператорами, но любой ребенок способен научиться изображать скачущую лошадь
с помощью самого простого шумового инструмента – пары деревянных коробочек.
Просто ли это? Да, это просто. Однако мы никогда не говорим "шумовик шумит". Он
играет. Именно играет. Исполняет партию, как музыкант. Только инструмент у него
необычный: барабан из реек, с накинутым на него брезентовым полотнищем. Вращай
ручку из изогнутой водопроводной трубы и получится вой ветра. Да, это просто.
Однако, простота эта кажущаяся. Это также просто, как играть на баяне – просто
растягивай меха и нажимай на кнопки.
Но вернемся к отношению к профессии. Сама профессия не есть цель. Через нее
происходит познавание мира и делается это посредством игры. Игры удивительной и
увлекательной, возможно даже не менее увлекательной, чем игра актерская.
Однажды побывав на гастролях в Киеве, мы познакомились с одним из последних
профессиональных театральных шумовиков с легко запоминающейся фамилией Лисица.
Он с удовольствием рассказал нам о своей работе и подарил шумовой инструмент
"бой старинных часов" (или "звон колоколов" - в зависимости от ситуации). Этот
инструмент представлял собой фанерный короб с вырезанным в нем круглым
отверстием (как у гитары). Между двух брусков натянуты две толстых лески. А на
них... Две автомобильных рессоры! Та, что больше – это большой колокол, та, что
поменьше – маленький. Кто скажет, что это не чудо? А еще он подсказал нам, как
сделать инструмент "разбивающееся стекло". Мы уже пробовали использовать для
этих целей кусочки латуни, но оказалось, что лучше всего подходят обломки
ножовки по дереву.
В первый же день после нашего возвращения в стены ТЮТа я зашел в поделочный цех,
чтобы выпросить самую плохую ножовку. Разломать ее на части было делом нелегким,
но вот уже несколько крупных обломков, пара мелких, готово! Еще нужна каменная
плита. Где же ее взять? Я побежал за сцену, на лестницу, ведущую на 2-й этаж
художественного отдела. Площадка между этажами. Годится! Беру большие куски
веером в правую руку. Мелкие в левую. Приседаю на корточки. Кидаю большие
обломки плашмя на каменный пол. Медленно разжимаю пальцы левой руки, мелкие
осколки падают один за другим. Здорово! Попробуем еще раз! Дзиннь! Динь, динь...
Звук шагов на лестнице сверху и взволнованный голос: "Кто тут стекла бьет?!"
Боже, какой успех! Первый успех у зрителя, точнее у слушателя. Это дорогого
стоит!
Конечно, педагогу проще "зажечь" детей, если он "горит" сам, но, разумеется, не
в одном горении дело. Так, например, есть и обычные законы ремесла: Если за
окном комнаты, где происходит действие, идет дождь, когда герой открывает окно,
шум дождя должен усилиться (кстати, незадолго до этого звук дождя за окном
очень-очень плавно, незаметно для зрителя уменьшают для того, чтобы подчеркнуть
этот эффект). Но это не должно превращаться в догму, делаться чисто механически,
а должно определенным образом преломиться в сознании звукооператора, ведущего
спектакль. Разберем более сложную ситуацию: В спектакле по пьесе Светлова "20
лет спустя" есть сцена, где Сашка отстреливается из пистолета, в то время как в
дверь ломятся враги. Раздается выстрел, Сашка, покачнувшись, делает шаг назад и,
падая, опирается на клавиатуру рояля. Стук в дверь смолкает, слышен только
затухающий звук рояля. Могло ли такое произойти на самом деле? Очевидно, нет.
Просто в этот момент мы как бы слышим все ушами героини, на глазах которой
происходит эта сцена. Разбирая эту ситуацию при подготовке к спектаклю с членами
шумовой бригады, мы нашли несколько подобных аналогий и в некоторых известных
нам кинофильмах, например, в "17 мгновениях весны". Помните ту сцену, где
гестаповец мучает ребенка русской радистки, пытаясь добиться от нее нужных
сведений? Вот ребенок плачет, затем раздается выстрел и... тишина. Сомневаюсь,
чтобы такой внезапный громкий звук мог его успокоить. Просто в этот момент мы
слышим все ушами его матери.
Такое осмысление своей партии в общей "музыке" спектакля очень важно, ибо
позволяет почувствовать себя членом Ансамбля, что по-французски означает
"вместе". Ведь театр – это искусство коллективное.
И еще на одном моменте мне хотелось бы кратко остановиться. Работа в цехе, так
или иначе, связана с техникой, и педагогу иногда приходится объяснять довольно
сложные технические вещи. И здесь очень уместна ассоциативность, так
свойственная театру вообще. Я хочу продемонстрировать Вам это на примере одного
занятия, где мне (АВ) довелось знакомить ребят с работой микшерского пульта, а
Светлане Метаксе (СМ) досталась роль "синхронного переводчика".
АВ: Это входные переключатели, позволяющие выбрать уровень сигнала. Здесь при
необходимости можно его ослабить или оставить без изменения.
СМ: Это "входные двери", их можно лишь слегка приоткрыть или широко распахнуть.
АВ: А это блок регуляторов тембра: регулятор низких частот, регулятор высоких
частот, общий регулятор средних частот и дополнительный полосовой фильтр для
выделения или подавления определенной полосы частот средней части спектра
сигнала.
СМ: Это "парикмахерская", здесь звук можно "причесать".
Подобного рода творческое ассоциативное осмысление сложных технических понятий
тоже своего рода театр или своеобразная игра. Вот уже более 9 лет я не работаю в
ТЮТе, но продолжаю играть в эту увлекательную игру в ассоциации, объясняя
пользователям компьютерной программы Scala, что от них хочет программа и
программе – что от нее хотят пользователи. Поверьте, детям многие вещи объяснить
гораздо проще, у них нет тех барьеров, которые часто возникают перед взрослыми,
и тот факт, что "метод ассоциаций" срабатывает и здесь, говорит о многом.
Однако, какими бы методами мы ни пользовались в процессе обучения, никогда
успехи в освоении ремесла не являются основной педагогической задачей, иными
словами, в ТЮТе не готовят профессиональных шумовиков или звукооператоров, здесь
учат слушать и слышать.
Сейчас мы будем слушать и запоминать все звуки, возникающие внутри нашей
комнаты, а потом поделимся друг с другом услышанным. Итак, начали...
А сейчас слушаем, что происходит в коридоре...
А теперь – на Невском...
И может быть через некоторое время, освоившись в этом пространстве, они научатся
слышать нечто большее, чем просто звуки, может быть даже ту самую трубу, что
написал композитор.
А Вы?
Окончательный вариант статьи датирован 14 января 2003 года. К моему большому сожалению коллектив этот в настоящее время
переживает далеко не самый лучший, возможно даже драматический момент своего существования...