Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Энциклопедия культур Deja vu

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 1.262 RSS
←   Август 2007   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://ec-dejavu.ru
Открыта: 17-02-2004

Автор
А.Бокшицкий

Статистика

1.262 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Энциклопедия культур Deja vu


 

        ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    КУЛЬТУР              

 

НОВЫЕ   СТАТЬИ     

 

Счастье   Представления эллинов о счастье имеют религиозные корни. Слово «судьба» — tyche — означает также акт божества, а «daimon» — божественную силу, определяющую назначение человека. В архаический период греки верили в предопределенность судьбы как для людей, так и для богов, хотя последние могли ее избежать. В повседневной деятельности эллины боролись за свои права, защищали родину от полчищ персов и своеобразным образом торговались с оракулами, выпрашивая у них возможно более благоприятные предсказания. Что действительно вызывало у них суеверный страх, так это нарушение равновесия между счастьем и несчастьем в жизни людей: постоянное везение может привести к трагическому концу.

                               И. Свенцицкая 10 стр.

 

Счастье   Проблема счастья не стоит в центре внимания русских средневековых источников. Причина заключается в том, что на тему земного счастья рефлектирует светская, а не религиозная культура. В соответствии с ней земное счастье призрачно и мимолетно, погоня за ним может обернуться вечным несчастьем. Однако в обыденной жизни было и свое понимание счастья, хотя оно редко находило отражение в письменных текстах. Философствования на тему счастья — роскошь, которую могли позволить себе те слои населения, которым не надо было все свои жизненные силы концентрировать на выживании. Счастье для большинства людей древнерусского общества оставалось близким к понятию «благополучие», оно выражалось в достижении хозяйственного изобилия и в избавлении от непосильных трудов.

                                О. Кошелева 10 стр.

 

Маска   Маска неотделима от категории игры как на сцене, так и в жизни. Человек часто играет роль другого или скрывает в игре свое Я. Игра притягивает его. Отнюдь не всегда под маской обнаруживается человек истинный. Это романтики, как 3. Красиньский, были уверены в том, что если сорвать маски с людей, то под ними обнаружится «страна духа» и люди станут равными самим себе. Под маской иногда вообще никто не скрывается, ибо человек может раствориться в ней. Благодаря маске налаживаются отношения людей, постоянно оценивающих друг друга. Одновременно маска делает их взаимно зависимыми. Они подчиняются своим маскам-образам, отражающимся в мыслях других. К единой и постоянной точке зрения на маску и скрывающегося под ней человека пути нет, он отсутствует.

                             Л. Софронова 17 стр.

 

Руины   Эстетика руин возникла в XVII в., у Монсу Дезидерио и Клода Лоррена. Руины (часто специально сооруженные) составляли часть садово-паркового искусства преромантической эпохи, теоретики которого рекомендовали сохранять и имитировать прежде всего «природные» руины, которые не навевают неприятных мыслей о злой человеческой воле, разрушающей здания. Для человека XVIII века руины — место если не эйфорическое, то все же благоприятное, где можно отвлечься от суеты, «почувствовать себя более свободным, более одиноким, более принадлежащим себе». В XIX в., у романтиков, переживание руин изменилось. В них стало все чаще ощущаться, в духе готической прозы, мрачно-угрожающее, хтоническое начало.

                          С. Зенкин 8 стр. 11 илл.

 

Цензура   История запрещенных книг на Западе до начала XVII в. Древнейшим индексом запрещенных книг обыкновенно считают декрет папы Геласия (кон. V в.). В нем перечислены патриотические сочинения, которые принимает Римская церковь, а затем прибавлено: «Прочие же сочинения, написанные еретиками и схизматиками, кафолическая и апостольская Римская церковь никогда не принимала»; к последним отнесены среди прочих сочинения Тертуллиана, Климента Александрийского, «Правила (св.) апостолов» (!)  В 1559 г., при папе Павле IV появился «список писателей и книг» (index autorum et librorum), от которых инквизиция предостерегает всех христиан под угрозой наказаний. В индексе некоторые книги не безусловно запрещены, но с требованием «donec corrigatur» (пока не будет исправлено).

                             А. Лебедев 39 стр.

 

Шампанское   При Александре I гусарский загул, как противопоставление чинному официозу, вошел в моду, чем молодые офицеры эпатировали штатских. Шампанскому часто отводилась ключевая роль. Дочь графа Ф. Толстого вспоминала, как по Черной речке в Петербурге в конце 20-х годов XIX в. разъезжал черный катер с поставленным на нем черным гробом; гребцы же сидевшие рядом с факелами заунывно пели «Со святыми упокой...», что пугало окрестных крестьян и особенно дачниц. Вскоре стало известно, что факельщики — это кавалергарды и что в гробу находится не покойник, а шампанское, и само действие завершается попойкой на свежем воздухе.

                          Л. Выскочков 9 стр.

 

Опьянение   Философы и мистики средневековья часто вели речь об особом состоянии, которое именовали цзуй. Дословно цзуй можно перевести как «пьяный», «опьяневший», и в современных словарях мы найдем именно такое значение. Однако средневековые философы говорили не столько об опьянении вином, сколько о состоянии сознания, абсолютно отличном от обыденного человеческого опыта. Быть в состоянии цзуй - это пребывать в мистическом пространстве бытия, где все кажется иным, находится вне своего обычного порядка вещей. Непосредственно понятие цзуй сополагается с древними «винопитиями» с духами. Вступить в контакт с духом возможно, лишь пребывая в цзуй, то есть покинув рамки материального мира и привычного мироосмысления, — ведь в пространстве духов все должно выглядеть иначе.

                                А. Маслов 5 стр.

 

Память    Рассказ Борхеса «Фунес, чудо памяти» и «Маленькую книжку о большой памяти» А. Лурии связывает общая тема гипертрофии памяти. Герои обоих текстов, Иренео Фунес и Соломон Шерешевский, обладают беспредельной памятью и не способны запрудить поток наседающих на них воспоминаний. «Мыслить—значит забывать о различиях, обобщать, абстрагировать. В загроможденном предметами мире Фунеса были только подробности, к тому же лишь непосредственно данные». Это предложение не только совпадает с оценкой, даваемой Лурией своему пациенту, но и кажется реинсценировкой 122-го афоризма Ницше: «Хорошая память. Некоторые потому не становятся мыслителями, что у них слишком хорошая память».

                         Р. Лахманн 35 стр.

 
В избранное