КИТАЙ И РОССИЯ,
взаимоотношения и история

No 112

ОТ АВТОРА

В этом выпуске продолжение доклада Меркулова С. Русское дело на Дальнем Востоке 1912 г., с анализом «окитаивания» ДВ, проблем взаимоотношений, необходимых мер и замечаниями современников.

-----------------------
Ищутся соведущие рассылки.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ: Меркулов С. Русское дело на Дальнем Востоке

Меркулов С. Русское дело на Дальнем Востоке // Желтая опасность – Владивосток: Ворон, 1996. — 136 с.

[...]

ВАШИ ИМПЕРАТОРСКИЕ ВЫСОЧЕСТВА

и Милостивые Государи, приведенных данных, мне кажется, достаточно, чтобы прийти к заключению, что сельскохозяйственные промыслы в крае для русского населения становятся все менее и менее возможными под давлением привоза соответствующих продуктов из Китая, Японии и Маньчжурии, ввоз которых развивается с неимоверной быстротой. Не менее очевидно, что заселить окраину русским населением в расчете дать ему заработки за счет этих промыслов, при ныне действующих условиях, невозможно.

Кем же колонизовать в таком случае Приамурье?

Судя по некоторым, сделанным мне возражениям, по некоторым печатным отзывам, найдено средство. Если приамурское земледелие не может выдержать конкуренции с китайским хлебом без искусственных подпорок, Бог с ним, мы можем, получая дешевый хлеб из Маньчжурии, заселять Приамурье за счет рабочих классов, за счет промышленной разработки нашими переселенцами его природных богатств.

Высказать подобное положение все равно, что сказать,-"если мы не можем сшить что-либо стальной иглой, следует это сделать деревянной".

Подобное мнение объясняется полнейшей неосведомленностью с условиями жизни края за последние 20 лет.

При существующих в последние 20 лет условиях русский рабочий в отраслях труда, где не воспрещено применение китайского, безусловно не может и никогда не в состоянии конкурировать с китайским. В этом отношении положение его даже хуже положения земледельца. Последний только еще вытесняется, а русский рабочий уже вытеснен даже из тех частей края, где до появления китайца он царил полновластно.

В Амурской области в 1891 году китаец-рабочий являлся редкостью (только в Благовещенске), а ныне китайский труд составляет там 85%. По данным обследования, произведенного относительно некоторых предприятий переселенческим управлением в 1911 году на основании отзывов местных промышленников, которые, дорожа сохранением китайского труда, преувеличивали количество у них русских вдвое и втрое, и преуменьшали, как точно установлено проверкой некоторых случаев, количество рабочих-китайцев - все же ими показано на 2.012 русских рабочих 10.194 китайцев в Амурской области и на 6.478 русских - 14.501 китаец в Приморской области. По сведениям крайне заинтересованных в сокращении китайского труда амурских золотопромышленников в 1910 году у них приходилось в одном только Зейском районе на 1.200 русских рабочих 9.300 человек китайцев.

На тех же приисках еще в 1900 году процент китайцев рабочих составлял всего лишь 11 %.

Китаец-рабочий, мелкий промышленник, торговец - все заполонили в крае. При сохранении ныне господствующих условий они скоро нагрянут на всю Сибирь. В Забайкалье это уже происходит. В 1893 году на китайца там смотрели, как на редкую диковинку. Ныне их и в этой области свыше 30.000 душ.

Казенные сооружения, проведение железной дороги и частные промышленные предприятия до сих пор лишь окитаивали край. Выше я отметил, что количество ныне проживающих в крае китайцев в два раза больше, чем количество взрослого мужского населения в крае. Это произошло отчасти благодаря развитию, так называемой, русской промышленности в крае. Как бы это ни показалось странным и абсурдным, я это сейчас поясню.

Всякое промышленное предприятие, давая заработок, привлекая десяток русских, привлекает сотни китайцев.

На мыловаренном заводе А., включая хозяев, 3 русских и 67 китайцев. На двух свечных заводах, включая хозяев, один датчанин, 5 человек русских и 73 китайца. В угольно-промышленном деле Б. 37 русских и около 600 китайцев. На золотых промыслах В. 11 русских и 270 китайцев. На другом золотопромышленном деле 17 человек русских и 1.700 китайцев. У лесопромышленника Г. 4 русских и 151 китаец. На кирпичном заводе Д. 2 русских и 132 китайца. И такие примеры можно наблюдать почти во всех предприятиях, где не воспрещен китайский труд и где действует закон свободной конкуренции.

Что стоит такая "русская" промышленность в крае? Разве она не окитаивает края? Допустим, что поддерживая разными мерами эту промышленность, мы доведем ее до развития в десять раз большего, чем в настоящее время. Что из этого получится? Количество китайцев в крае увеличим до 28.810 человек, а русских до 720 человек. Разве это не окитаивание края?

ВАШИ ИМПЕРАТОРСКИЕ ВЫСОЧЕСТВА

и Милостивые Государи, можете подумать, - но ведь китайцы являясь в край, увеличивают спрос на разные продукты и товары и, стало быть, все же обогащают его. Ничего подобного не происходит. Китаец потребляет в крае спички и дешевые папиросы в виде роскоши. Спички опять-таки сделаны китайскими руками. Во всем остальном он удовлетворяется китайским. Приезжает в китайском платье, белье и тому подобном, и притом с таким запасом на самом себе там, где не действует правило о пятидесятиверстной полосе, чтобы ему хватило до нового отьезда на родину или до привоза приятелем. Там, где действует пятидесятиверстная полоса - все это невозбранно привозится из Китая. Хлеб он ест в виде чумизы, бобов и тому подобного, выработанных из китайского зерна, китайскими руками, при помощи топлива, добытого китайским трудом.

В городах он оставляет 1 рубль в месяц за квартиру русскому домовладельцу, дом которого построен, ремонтируется, поддерживается и отапливается китайскими руками.

Поэтому то, когда из края летит в Петербург какое-нибудь ходатайство о мерах к поощрению местной "русской" промышленности, это слово "русское" звучит как-то странно и обидно. Русского в нем - хозяин предприятия, в конечном итоге, русские деньги, поступившие из казенного сундука, да юридически русская территория предприятия.

Для русского местного населения все эти предприятия, как правило, не имеют никакого значения. Будет ли их сегодня десяток, завтра сотня, послезавтра опять ничего, на населении это не оставляет никакого следа.

Но окитаивающая роль принадлежит не одному лишь большинству крупных промышленных предприятий. Эта роль принадлежит, особенно в городах, и мелко-ремесленному труду.

Интересные данные по этому вопросу содержатся в последней из вышедших книжек журнала Общества Ориенталистов - "Вестника Азии". А именно - из 522 ремесленно-промышленных заведений города Владивостока,  не включая

сюда таких, как прачечные заведения и доставка воды, находящихся в виде промысла всецело в руках, первая - китайцев и японцев, а вторая - китайцев, по данным Владивостокской городской управы европейцам принадлежит 66 заведений, то есть, 14,5 %, а представителям желтой расы, китайцам и японцам - 456, то есть 85,5 /о.

При этом необходимо заметить, что в данных этих есть много пропусков. По означенным сведениям городской управы значится мастерских жестяных изделий всего 7 штук, а в действительности на одном, так называемом, Семеновском покосе по фактической переписи, мною произведенной в сентябре 1911 года, их имелось 47 заведений, и все они - китайские. Кузнечных показано всего 22, а в действительности их только в том же районе 31 заведение. Заводов минеральных вод указано китайских четыре, а их в том же районе шесть. В предприятиях, принадлежащих европейцам, работы опять-таки выполняются китайцами.

95 % прислуги в крепости Владивосток, если не включать в счет этой прислуги денщиков, приходится на долю китайцев.

Спрашивается, что же все это... - разве не окитаи-вание края? И разве развитие подобного рода занятий и промыслов дает что-нибудь краю, кроме окитаивания его?

К этому следует прибавить, что 90 /о городской мелочной торговли, вся разносная и почти вся сельская торговля находится уже в руках китайцев. В таких городах, как Владивосток, вся промысловая гужевая перевозка находится также исключительно в руках китайцев.

Пресловутый захват евреями торговли в городах и местечках Европейской России - это ничто по сравнению со все увеличивающимся захватом всех ремесел, всех областей труда, всей средней и мелкой торговли в Приамурье китайцами.

За какие же виды, спрашивается, должно и может зацепится русское население в Приамурье, когда оно будет неизбежно вытеснено здесь из всех областей физического труда?

Населению этому ничего не останется делать и придется выбираться обратно на запад - в Сибирь и Европейскую Россию. Оно так и будет. Так и происходило с русскими рабочими в Амурской области.

Чем же, на счет развития каких промыслов и занятий мы можем колонизовать Приамурье?

Следящие из Петербурга за жизнью и деятельностью Дальнего Востока могут мне возразить. Да, но уже принимаются меры к защите русского труда. На казенных работах больше не допускается труд иностранцев, то есть, фактически труд китайцев. Под влиянием этих мер, как установлено обследованиями переселенческого управления, обработанными канцелярией Комитета по заселению Дальнего Востока, китайский труд исчезает в Приамурье, а русский быстро накапливается. По крайней мере, так понял эти данные неизвестный мне автор, поместивший две статьи в газете "Россия". К сожалению, автор этих ликующих статей не совсем внимательно прочел соответствующий труд канцелярии Комитета по заселению Дальнего Востока и упустил некоторые важные особенности в этом вопросе.

Выше я уже отметил, что в анкетных листках, разосланных переселенческим управлением, господа промышленники при заполнении вопросных пунктов, опасаясь за потерю дешевого и удобного китайского труда, количество русских в два раза увеличивали, а количество китайцев в несколько раз уменьшали. Да и листки не могли быть разосланы всем предприятиям. Из тех же, кому они были разосланы, до 50% из них не прислали своих ответов.

Все эти неточности по отношению к частным предприятиям, совершенно аннулирующие какое бы то ни было значение производимой анкеты, хорошо известны местному учреждению, собиравшему материалы.

Обнаружить неправильность этих данных нетрудно. Так, в Приморской области количество китайцев-рабочих в частных предприятиях показано в 14.500 человек, а всего с казенными в 28.946 человек. Между тем, по официально устанавливаемым сведениям, подтверждаемым городской управой, количество только в одном Владивостоке доходит до 45.000 человек. Разве остальное количество китайцев является рантьерами!

В октябре месяце я был в Спасском. Количество китайцев рабочих там превышало 10.000 человек.

То же противоречие явно обнаруживается и в отношении Амурской области. По данным труда, изданного канцелярией Комитета в Амурской области, количество китайцев в частных предприятиях - около 700 душ. Между тем их только на золотых промыслах в Амурской области свыше 25.000 душ.

Количество рабочих-китайцев в Приамурье не может быть меньшим 100.000 душ. Все ликования на тему о начавшейся защите русского труда, о вытеснении желтого труда слишком преждевременны и неосновательны.

Несомненно, на казенных работах, на рыбалках, где этот труд воспрещен, количество китайцев резко уменьшилось, а количество русских рабочих увеличилось. На Амурской же дороге исключительно применяется русский труд. Китайский там не допущен. Однако, при существовании ныне действующих условий, меры эти, защитив русский труд на казенных работах, не могут иметь какого-либо положительного влияния для работ частных. Наоборот, они будут содействовать окончательному вытеснению русского труда из частной промышленности. Приходящие в край за заработками китайские рабочие до сих пор находили его как на частных, так и на казенных работах. С воспрещением давать им таковой на казенных работах, предложение труда их на частных увеличивается, то есть, конкуренция еще более обостряется и цена труда в частных предприятиях понизится.

Этого не произошло в 1911 году лишь благодаря тому обстоятельству, что целым рядом мероприятий Приамурского генерал-губернатора к сезону работ не только не был допущен новый приток китайцев-рабочих в Приамурье, но и выселено их из края до 6000 - 7000 человек.

Ныне эти меры уже отменены, а волнения в Китае усилят весной прилив к нам китайцев-рабочих. Уже наблюдается небывалое прежде явление, констатируемое нынешней зимой. Китайцы ехали на окраину даже в это время. Весной их появятся новые десятки тысяч.

Появление русских рабочих на казенных работах обьясняется не только привозом их на казенный счет из Европейской России, но и обеспечением их со стороны казны достаточными заработками. Рабочие эти будут удерживаться на казенных работах, пока эти заработки существуют в настоящем их размере. Но постройка Амурской железной дороги, экстренные увеличения крепостных сооружений, постройка казарм, все это - факты скоропреходящие. По окончании этих построек казна не может давать заработка ввезенным ею русским рабочим. В частных же предприятиях они могут получить только треть ныне зарабатываемого. Очевидно, это для них невозможно и они исчезнут из края так же быстро, как исчезли русские рабочие в период с 1894 по 1900 год, как исчезли они с 1901 по 1910 год.

И это непременно произойдет безразлично от того, сколько рабочих казна навезет в край, если не будет принято решительных мер к прекращению наплыва и к вытеснению из края китайских рабочих.

Недостаточно накачивать водой бочку с дырявым дном. Необходимо прежде всего заделать отверстие, через которое выливается вода. Недостаточно вести русских рабочих в Приамурье, хотя бы и на казенный счет, даже с субсидией от правительства, с целью накопить их для частной промышленности. Необходимо принять меры к удержанию этих рабочих в крае, то есть, к устранению тех причин, в силу которых китайский труд вытесняет русский.

В последнее время это поняла и высшая администрация края и многие из представителей центрального правительства, как это явствует из суждений на междуведомственном совещании по рабочему вопросу в декабре прошлого года. К сожалению, еще не вполне осознано, что борьба с этим злом должна вестись прежде всего, должна быть поставлена во главу дела при защите русского труда от труда китайского.

Кроме того, благодаря эгоистическим, софистическим доводам представителей вышеочерченной пресловутой "русской" промышленности, сознание это проникает медленно. Благодаря этому, создается не цепь для защиты русского труда, а лишь отдельные звенья, не связанные между собой. Годами собираются предпринять те или другие меры и никак не могут решиться принять их, дабы не обидеть того или иного афериста из местных дельцов, не имеющих ничего общего с интересами края. Когда же, наконец, решатся предпринять хоть частичку этих мер, оказывается уже поздно. То, что имело значение несколько лет тому назад, является негодным, недостигающим цели при ухудшившихся условиях.

Тем временем край все более и более окитаивается.

ВАШИ ИМПЕРАТОРСКИЕ ВЫСОЧЕСТВА и Милостивые Государи, выражение "окитаивание края", так часто сегодня мною произносившееся, не пустой звук. По количеству китайцев в крае, по той роли, которую они ныне играют там, край уже окитаен. Силою настоящих действующих условий в Приамурье, предоставленных самим себе, земледелию в крае предстоит неизбежная гибель, земледельческому населению в области привычного ему труда - безработица. Участие масс русского населения в разработке естественных богатств в крае возможно в значительно еще меньшей степени, и именно только в тех отраслях, где труд китайцев воспрещен.

При господстве этих условий, экономически, в смысле ресурсов для существования масс населения, край гибнет. Он живет все более и более на государственный счет. С экономической точки зрения край этот становится год от года все более и более требовательным паразитом на народном теле России, ничего не давая взамен. Даже те русские товары, которые ныне привозятся из Европейской России, привозятся сюда при условии убыточности провоза их государственной казне.

И положение в этом отношении все ухудшается.

Едва ли нужно доказывать, что причины, которые отчасти понятны из вышесказанного и часть которых будет более рельефно объяснена мною далее, предоставленные дальнейшему свободному действию, будут действовать в том же, как и ныне, направлении.

Какие же перспективы ожидают нас при таких условиях на Дальнем Востоке?

Если правительство будет продолжать в ближайшие десять лет выбрасывать на Дальний Восток безвозвратно по 50.000.000 рублей ежегодно, если оно также настойчиво и усиленно будет перевозить переселенцев на Дальний Восток, как это происходило за последние три года, если не явится новых отрицательных факторов, то к 1920 году русское прочное население Приамурья достигнет 900.000 душ. Китайское взрослое мужское население в Приамурье достигнет тех же 900.000 душ. Население пограничной Северной Маньчжурии увеличится до 10.000.000 человек.  Земледелие края упадет или по крайней мере сохранится в северных частях края, в местах удаленных для доставки маньчжурского хлеба. От русского труда в частной промышленности не останется и следа. Приамурье с редким русским населением, разбавленным на 50 % китайским населением, окруженное сравнительно густым китайским населением приграничной Северной Маньчжурии, удаленное на тысячи верст от центральной России, будет соединено с ней лишь узкой полосой железной дороги, проходящей на расстоянии 1.100 верст по пустынному Забайкалью, наводненному также китайцами.

По политико-стратегическому положению оно останется, как и в настоящее время, только еще в худших условиях, военным лагерем, оторванным от главных русских сил, среди враждебных китайцев, от которых в своих жизненных потребностях и будет зависеть этот лагерь.

Русское население в большинстве случаев явится даже не производителями продуктов для нужд этого лагеря, а лишь маркитантами, посредниками - и только.

Но и подобные перспективы возможны лишь при условии, что в настоящих условиях без наших усилий ничего не изменится; не явится никаких для нас новых отрицательных факторов; не исчезнут те, которые некоторым образом ныне замедляют конец агонии русского дела на Дальнем Востоке.

В действительности же, если не предвидится положительных для нас новых факторов, наступление отрицательных неизбежно.

Война в необычной степени обогатила приамурское население. Оно ныне еще поддерживается этими средствами, но  они  уже  истощаются.   За  израсходованием  лучших  по почвенным условиям и своему положению к рынкам сбыта земель, новым переселенцам отводятся все худшие и худшие земли. Конкуренция с маньчжурским хлебом все увеличивается. В Маньчжурии заселяются ближайшие к нашим потребительным пунктам хлеба местности. С окончанием Амурской железной дороги прилив казенных денег сократится, уменьшится потребитель хлеба. Окончание крупных крепостных работ также сократит прилив казенных денег, ныне орошающих окраину. Прилив китайцев и привоз маньчжурского хлеба, как показывает правильный быстрый рост того и другого, сильно вырастут. Река Амур, как речное сообщение, с открытием плавания для пароходов китайских, что произойдет не позднее 1913 года, будет в значительной степени нами потеряна.

Если не вмешается Господь Бог, катастрофа неизбежна.

Такова действительная, печальная картина русского дела на Дальнем Востоке... Если мне кто-нибудь укажет, что я в чем-нибудь из существенного, изложенного здесь, фактически ошибаюсь, что-нибудь упускаю или неправильно умозаключаю, я буду искренне благодарен. Я два года ищу в крае таких спасителей от мучающего меня кошмара действительности. К несчастью, их не нашел. Одни из них заняты лихорадочной наживой, интересом сегодняшнего дня. Они заявляют мудро и по-философски: "Ну, даст Бог, годков десяток мы еще удержимся в крае, а к тому времени можно будет отсюда и убраться". Другие, более вдумчивые, менее эгоистичные, совершенно согласны со мной.

ВАШИ ИМПЕРАТОРСКИЕ ВЫСОЧЕСТВА

и Милостивые Государи, причины  обрисованного мною  положения  русского  дела  на Дальнем Востоке отчасти уже понятны из сказанного. Да и вскользь некоторых из них я касался. Остановлюсь на некоторых еще общих, так сказать, основных причинах.

Могущественную роль сыграло в этом отсутствие определенного плана нашей колонизационной политики на Дальнем Востоке. Отсутствие определенного решения, чем должно быть Приамурье в составе великой обширной России. Отсюда и частая перемена, случайность быстро меняющихся решений, заданий на Дальнем Востоке. Не одно и то же, считать ли Приамурье органической частью единой России или только колонией. Если оно должно быть рассматриваемо, как та же самая Россия, необходимо было строить в нем не только укрепления, проводить стратегические железные дороги, держать сотни тысяч войск, поручать его попечению сведующих в военном деле генералов. Гораздо было важнее заселить его в наивозможно кратчайший срок достаточным количеством русского населения, развить в нем до возможно полной меры хозяйственную жизнь этого населения и, одним словом, создать и там прочную культурную, но именно русскую жизнь. Для этого самые гениальные военные генералы в лице генерал-губернаторов и военных губернаторов, при всем моем глубоком уважениии к ним, были недостаточны. Если Приамурье должно было представлять из себя ту же Россию на Дальнем Востоке, следовало наметить соответствующий план действий, и в выполнении этого плана ни на шаг не отступать от проведения мер,  ведущих к его осуществлению, чего бы это не стоило.

Великое государственное дело можно делать только вполне. Наполовину делать его, это значит лишь вносить беспорядок и спутанность в общую государственную жизнь.

Если же по каким-либо условиям достижение подобного было невозможно, если по воззрению ответственных государственных деятелей предпочтительно рассматривать Приамурье лишь как русскую колонию, то, конечно, перед ними выступали и иные задачи. До сих пор везде и повсюду в Божьем мире на колонии смотрели, как на возможный источник для широкого получения государственных доходов. Иного значения за колонией, иной роли за отдельной территорией государства, рассматриваемой как колония, я не могу понять.

Не только в прошлом, отдаленном и недалеком, но и в настоящее время, как мне пришлось убедиться из моих многочисленных бесед с представителями высшего правительства и общественными деятелями, взгляды на Приамурье и меры, принимаемые по отношению к нему, крайне сбивчивы. То его рассматривают, как неразрывную, неотделимую часть матушки России, то его рассматривают, как колонию. Такая спутанность к добру привести не могла и не может.

Немалую роль сыграл в приведении русского дела на Дальнем Востоке в его настоящее состояние также теоретизм взглядов и неосведомленность с условиями Дальнего Востока со стороны, как русского правительства, так и влиятельной части русского общества.

Казачеству, когда-то еще единственно возможным колонистам в Приамурском крае, и с наступлением более благоприятных условий для заселения его русским населением, было придано главенствующее значение. Мы не забывали, что казаки в истории России сыграли важную роль на ее раскинутых обширных и пустынных границах. Они были первой живой оградой против набегов воинственных соседей на большей части наших границ. Не забывая этой их роли, мы решили во что бы то ни стало заселить казаками и границы Приамурья с Китаем. Для этого мы пожертвовали всей пограничной, наиболее доступной для культуры полосой Приамурского края, стеснив возможность заселения окраины русскими колонистами не-казачьего сословия. На границах Приамурья с Китаем мы имели соседей опасных не в военном отношении, а в экономическом. Нам угрожали там не военные набеги, а мирные экономические захваты Приамурья упорными, трудолюбивыми китайцами. Следовало прежде всего думать о защите окраины от опасности экономического порабощения, а не о несуществовавшей опасности военных набегов. С военной точки зрения наши соседи - Япония и Китай - стали угрожать только с 1905 года, а с этого времени пограничное русское казачество, как оплот против возможного наступления указанных соседей, при современных условиях возможной военной борьбы - есть миф, призрак, опасный самообман. Между тем в течение более 30 лет нашей усиленной деятельности на Дальнем Востоке мы, часто противореча сами себе, служили этому самообману. Только подобным заблуждением следует объяснить то, что пограничная, наиболее удобная для заселения часть Приамурского края на всем его протяжении с запада на восток остается пустынной. Она занята казачьими землями, пустующими и дикими в большинстве случаев, в том виде, в каком создал их Господь Бог в период творения.

И в других отношениях несчастный теоретизм губил и губит наше доброе намерение на дальневосточной окраине. Все мы откуда-то заразились истиной, что заселить край возможно только при дешевом хлебе и низкооплачиваемом труде. Ревностно служа этой идее, мы радовались наводнению края маньчжурским хлебом и дешевым китайским трудом. Русский труд в области частно-промышленных предприятий, когда-то господствовавший в большей части края и исключительный в нашей золотопромышленности, ныне составляет лишь 15 /о. Остальные 85 % приходятся на долю китайцев. Земледелие края, как выше подробно выяснено, до 1905 года почти исключительно обслуживавшее потребности частного населения края, ныне все большую и большую роль в этом отношении уступает маньчжурскому хлебу. Последние годы эти явления приняли настолько ярко нежелательный характер, как могучие факторы окитаивания края, что не могли не обратить нашего внимания. Уже более четырех лет мы усиленно трактуем о необходимости бороться с этими нежелательными явлениями. Трактуем, но ничего предпринять не можем, ибо считаем, что русская промышленность в крае должна неизбежно погибнуть при повышении стоимости хлеба и ценности труда. Что такое, при подобных взглядах, в настоящее время представляет из себя эта "русская" промышленность, я отметил выше. Подобного рода теоретические ложные посылки противоречат опыту колонизации, пережитому другими народами. Мы не можем не знать, что Америка, Австралия и другие европейские колонии в Африке, а в настоящее время Аргентина, быстро и успешно колонизуется только благодаря высоким заработкам. Заработки эти возможны при достаточно высокой цене хлеба и расценке рабочего труда. Мы не можем не знать, что на всем протяжении истории промышленного развития Европы нигде никогда дешевизна хлеба и заработных плат не являлись в виде общего правила в числе причин промышленного подъема. Таковой создавался главным образом, а, пожалуй, и исключительно ростом покупательных способностей в массах трудового населения. Примеры представляют состояние промышленности в России, Германии, Америке, Англии, Китае и Японии.

Немаловажную также роль в наших неудачах (колонизационных и экономических) имели узость взглядов правительства и местной администрации, а также междуведомственная борьба. Для иллюстрации первого положения я укажу на отношение правительства к экономической жизни окраины. Дальневосточных промышленных деятелей часто обвиняют в инертности, в отсутствии инициативы и непредприимчивости. При этом забывают, что в ХХ-м столетии никакая предприимчивость, никакая выдающаяся инициатива, как общее правило, при отсутствии капиталов, ничего не создаст крупного, заслуживающего внимания с общегосударственной точки зрения. А между тем, хотя то же русское правительство щедро орошало край казенными деньгами, но делало это так неосмотрительно, что весь этот золотой дождь стекал на сторону. Поступавшие окраине средства уходили за границу - в Китай, в Маньчжурию и в Европейскую Россию. Некоторые из наших государственных деятелей последнее считают явлением вполне нормальным и даже желательным. Но такое мнение обязано выше отмеченной мною спутанности понятий, смешиванию задач - упрочить Приамурье, как русскую окраину, с задачами, вытекающими из предположения, что оно - лишь колония России на Дальнем Востоке.  Не может быть признан нормальным порядок вещей, при котором окраина живет паразитически на средства центра. Этот паразитизм обязан отливу денег из края в несоразмерно большом количестве. Причиной такого отлива служит неправильная экономическая политика правительства по отношению к Дальнему Востоку, а, может быть, и ко всей провинциальной России. Объясню это положение некоторыми данными. Только с 1891 года Приамурье получило от казны за золото свыше 300 миллионов рублей. Земледельческое население его за этот же период времени произвело продуктов сельского хозяйства по самому скромному подсчету свыше, чем на 500 миллионов рублей. Казна выбросила в Приамурье за все время владения Приамурьем в виде дефицита свыше 900 миллионов рублей. Итак, только эти три слагаемые дают свыше 1 миллиарда 700 миллионов рублей.

Таким образом, при таком мощном поступлении на окраину ценностей, в нем не могло не образоваться сколько-нибудь крупных капиталов. А их нет. Мало того, по самым щедрым подсчетам, всех ценностей в Приамурье, не дарованных Богом, а созданных рукой человеческой, включая стоимость Уссурийской железной дороги, крепостных укреплений, государственных сооружений, не насчитывается и на 400 миллионов рублей. В Европейскую Россию в форме уплаты за товары и денег, вывезенных с отъездом людей, нажившихся в крае, опять-таки по самым щедрым подсчетам, не насчитывается тех же 400 миллионов рублей. Где же остальные средства? А ведь в крае существуют еще: лесопромышленность, рыбопромышленность, каменноугольное дело, звероловство и тому подобные экономические факторы, которые должны были бы обогащать население. Все остальные средства ушли за границу - в Китай, Маньчжурию и, отчасти, в Японию. Если государство обильно орошало и орошает край денежными средствами, если местное население кое-что производит, то ведь высасывают-то эти средства такие многоразличные насосы как: иностранные импортеры разных фабрикантов, китайско-монгольско-корейско-австралийское мясо, маньчжурский хлеб, японско-китайские овощи, китайский труд, отделения банков Европейской России, система русских железнодорожных тарифов, отделения центральных русских страховых обществ и тому подобное. При таких условиях собственных капиталов в крае образоваться не могло. Капиталы Европейской России совершенно естественно не пойдут на Дальний Восток, ибо для них еще слишком широкое, много выгод обещающее, поле деятельности в Европейской России. Иностранные капиталы не допускаются законом. Такое положение и создающая его политика правительства напоминают человека, питающего зависимого от него на единицу и дающего в то же время возможность высасывать из него две таких единицы.

Для характеристики междуведомственной борьбы на Дальнем Востоке приведу один только последний пример. С самого начала возникновения нового направления со стороны местной высшей гражданской власти края вытеснить китайский труд и заменить его русским, военно-инженерное ведомство стало в позу защитника китайского труда. Какие обвинения слышались со стороны этого ведомства по отношению к русским рабочим, неловко даже и говорить. На тот же путь, еще в большей степени, стали строительные казарменные комиссии. Не одобрял борьбы с китайским трудом и местный государственный контроль, который немало совал палок в колеса на трудном пути попыток к защите русского труда от китайского. В оправдание всех этих ведомств я могу лишь предположить желание их выполнить возложенные на них специальные государственные задачи на окраине с наименьшими затратами для государства. Желание конечно похвальное, но неуместное. Не может быть предпочитаем, хотя бы и государственный, частный интерес перед данной государственной задачей. Во всяком случае, это характеризует отсутствие гармонии в работе отдельных ведомств, долженствующих в конечном итоге вести к цели, для которой все они работают. Еще в 1911 году в Совете Министров было решено с 1 января 1912 года не допускать китайский труд ни на каких казенных работах в Приамурском крае. Это решение Совета Министров было понято всеми производителями работ, как воспрещение китайского труда, и на тех частных предприятиях, которые расчитаны исключительно на потребности в строительных материалах для нужд военного и военно-инженерного ведомств. В зависимости от такой точки зрения и все договоры о подрядах и поставках строительных материалов с подрядчиками писались бы с обязательством для последних с 1 января 1912 года пользоваться исключительно русским трудом. В декабре 1911 года это толкование было подтверждено и на междуведомственном совещании по рабочему вопросу, имевшем место в Петербурге под председательством сенатора Б.Е.Иваницкого. Ввиду такого решения генерал-губернатором было категорически подтверждено, что с 1 января 1912 года китайский труд на все такие предприятия не будет допущен. Да и надобности в таком подтверждении не было, ибо поставщики и подрядчики уже смирились с подобным положением. Они настаивали только на одном, чтобы это правило было применяемо без каких-либо попустительств и исключений. Очевидно - никакой нужды в новом допущении китайцев в подобных предприятиях на 1912 год не было. Все подрядчики подготовились к найму и привозу русских рабочих. Однако неожиданно для всех 25 января 1912 года была получена из Петербурга от главного комитета по устройству казарм телеграмма на имя представителей строительных комиссий, в которой комитет уведомлял, что закон, запрещающий нанимать на казенные работы иностранных рабочих - закон ограничительный, недопускающий распространенного толкования, не распространяется на поставщиков материалов для строительных комиссий. Поэтому лица, взявшие в строительных комиссиях поставку материалов, могут производить свои операции по поставке при помощи иностранных рабочих, за исключением поставки кирпича с выдачей субсидий от военного ведомства на устройство заводов.

Даже большинство подрядчиков, из коих многие успели уже законтрактовать русских рабочих, были изумлены подобной неожиданностью, не оправдываемой обстоятельствами.

ВАШИ ИМПЕРАТОРСКИЕ ВЫСОЧЕСТВА и Милостивые Государи, из сказанного  в  начале  моего доклада очевидно,  что такое положение не может быть сохранено на будущее время. Оно, как я неоднократно повторял, влечет нас к неизбежной катастрофе на Дальнем Востоке.

Какие же меры могут предотвратить эту опасность и обещать нам лучшее будущее в Приамурье?

Говоря о причинах настоящего русского дела на Дальнем Востоке, я уже упомянул, что в зависимости от различных двух точек зрения на Приамурье могут быть указаны те или иные меры. Если Приамурье - та же Россия, часть единого государственного организма, и мы желаем, чтобы оно было таковым в действительности, необходимы одни меры и меры крайне решительные.

Если Приамурье только колония, необходимы другие меры. В зависимости от такого двоякого решения потребуется два различных плана, но оба они предполагают, что, будучи намечены, будут проводимы строго, решительно, последовательно, без каких-либо отступлений. Оба они предполагают, что наше международное отношение на Дальнем Востоке, при выработке того или иного плана, уже заранее будет взвешено, так что впоследствии выполнение его не может быть остановлено или изменено теми или иными положениями международного характера, нашими отношениями с Китаем и Японией, как ближайшими на Дальнем Востоке соседями.

Приамурье, как территориальная часть органически единой России, требует создания условий, при которых край может быть быстро и в достаточной степени заселен русским населением. Оно требует возможно быстрого самостоятельного экономического развития и освобождения его от продовольственной и трудовой зависимости от Китая. Оно требует самого решительного устранения всех неблагоприятных для этого настоящих условий. Быстро и достаточно край может быть заселен только при высоких заработках для переселяющихся сюда русских масс населения, только при достаточных для местной промышленности свободных капиталах. При создании такого положения успех колонизации и экономического развития дальневосточной окраины в весьма краткий срок вполне обеспечен. Это подтверждается не только историей заселения других стран, но и прошлым нашего Приамурья. Свидетельствуют об этом и начатки нашей довольно успешной колонизации в Приамурье, задушенные дешевым китайским трудом, а ныне угнетаемые маньчжурским хлебом и Китайской Восточной железной дорогой.

Для создания Приамурью благоприятных условий для его околонизования и самостоятельного хозяйственного развития, в частности, необходимы следующие меры:

а)  Обложение пошлиной всех видов маньчжурского хлеба, привозимого в край и всех китайских товаров, потребляемых китайским населением.

б)  Безотлогательное упразднение 50-верстной полосы. Ныне, несмотря на окончание торгового договора с Китаем в августе 1911 года, 50-верстная полоса для свободной торговли Китая и России в Приамурье (фактически же только для одних китайцев) еще существует. Такое странное явление объясняется тем, что при настоящем положении в Китае, России не с кем вести переговоры и заключать новый договор. Отговорка бессмысленна юридически и ничем не может быть оправдана с точки зрения наших экономических интересов в Приамурье. То положение, при котором нам не с кем говорить от имени Китая, при искусственно скрытых усилиях Японии может продолжаться еще несколько лет. Неужели мы вынуждены деликатно ожидать, когда будем в состоянии вести переговоры с Китаем! Неужели мы не хозяева наших интересов и наших мер к их защите!

в)  Ряд неотложных решительных мероприятий к прекращению наплыва китайцев в Приамурье и к вытеснению уже находящихся в крае. Меры эти, их значение, возможный от них результат мною подробно объяснены в книжке III-й "Вопросов колонизации Приамурского края", а именно в брошюре "Меры борьбы с наплывом желтой расы в Приамурье". Я не буду подробно останавливаться на них и лишь перечислю их вкратце. 1) Воспретить в Приамурском крае работу в те праздничные дни, в которые обычно христиане не работают. Это помешает китайским рабочим работать 360 дней в году, что невозможно не только для русских, но и вообще для европейцев. 2) Ввести правило о соблюдении санитарных условий в том смысле, чтобы китайцы-рабочие не имели возможности проживать на площадях улиц в шалашах и в жилищах по 6-8 человек на 1 кубическую сажень воздуха; это поднимет расходы китайца на помещение до нормы затрат, производимых на этот предмет в крае русским простолюдином. Теперь расходы китайца на жилище в 5 и 6 раз меньше, чем для русских простолюдинов. Требовать же, чтобы русский рабочий для возможности конкуренции с китайцами жил так же, как последний, очевидно, мы не можем. 3) Воспретить работу обнаженным китайцам. 4) Разрешить китайские опиекурильни и игорные дома и обложить их, как и все китайские харчевни и столовые, налогом в пользу городов, от которого в настоящее время фактически они почему-то избавлены. 5) Обложить промысловым налогом содержателей китайских квартир. 6) Воспрещение пользоваться китайским трудом на казенных работах распространить на все общественные работы и горные промыслы. 7) Обложить китайцев паспортным сбором по 20 рублей с человека,  под угрозой строгого штрафа за нарушение  этого правила со стороны нанимателя. Для облегчения контроля за выборкой паспортов обязать их, при каждом паспорте, иметь фотографическую карточку его владельца. Мера эта была, как разумная и допустимая, предложена Приамурскому генерал-губернатору в начале 1911 года депутацией самих китайцев в лице владивостокского китайского купечества. До выборки при таких условиях паспортов не выпускать китайцев с борта морского парохода во Владивостоке и в пунктах перехода их по сухопутной границе. Когда они попадут в край без этой меры, правила о китайских паспортах физически неисполнимы и содействуют лишь развитию злоупотреблений в низших слоях полицейских учреждений в крае. Такой мерой явится обложение всех товаров, потребляемых китайцами, пошлиной, но особенно благоприятные результаты в этом отношении даст пошлинное обложение всех видов маньчжурского хлеба, так как китайцы по преимуществу питаются хлебом и овощами. Необходимо также строго следить, чтобы китайцы при приезде в край не привозили на себе излишнего платья и белья.

г) Более действенная помощь переселенцам на месте. В настоящее время за занятием более удобных земель переселенцам приходится отводить тяжелые лесные участки. Своими силами справляться с этими участками им трудно. Необходимо участки эти передавать в распоряжение переселенцев в вполне подготовленном виде. Конечно, такая деятельность переселенческих управлений потребует крупного увеличения новых расходов. Но по отношению к настоящему положению Приамурья особенно применимо положение "делать - так делать вполне". Такое увеличение расходов в конечном итоге уменьшит государственные расходы, ибо переселенцы гораздо быстрее окрепнут на новых местах.

д)   Принимая во внимание, что вопрос достаточного заселения Приамурья русским населением является острым вопросом времени, а введение хуторского и отрубного землевладения несомненно уменьшит стремление русских крестьян к переселению, необходимо временно года на 3-4 закрыть переселение крестьян в местности Сибири западнее Иркутска, кроме Туркестана. Этому благоприятствует и то положение, что по компетентным отзывам, Сибирь требует такого приостановления с точки зрения необходимости урегулировать положение переселенцев, нахлынувших в эту часть Сибири за последние пять лет.

е)    Широко распространить льготы по переезду переселенцев крестьян на Дальний Восток и на трудящийся русский люд всех видов физического труда.

ж)   Упразднить, при тщательном пересмотре, некоторые непроизводительные расходы на Дальнем Востоке, а средства эти обратить на производительные нужды края.

з)  Пересмотреть с точки зрения местных экономических условий и интересов отечественной промышленности круг иностранных предметов, ныне допущенных в Приамурье без серьезного основания, в силу лишь теоретических предпосылок о полезности такой меры беспошлинно. Многие из таких предметов могут быть обложены невысокими пошлинами, и это обложение, не удорожая стоимости их на окраине, уменьшит лишь барыши иностранных производителей и полудесятка фактических монополистов по вывозу таких товаров. Подробно по этому вопросу сейчас говорить не время и не место. Мною будет посвящена ему особая брошюра.

[...]