КИТАЙ И РОССИЯ,
взаимоотношения и история

No 93

ОТ АВТОРА

В этом выпуске продолжение подборки фрагментов из книги академика Мясникова В.С. «Договорными статьями к нему утвердили» изданной в Москве малым тиражом в 500 экз. (книга также была издана и в Хабаровске).

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ. ИСТОРИЯ ДО 1851 г.

Мясников В.С. Договорными статьями утвердили: Дипломатическая история русско-китайской границы XVII-XX вв. – М.: РИО Мособлупр-полиграфиздата, 1996. — 482 с. ISBN № 5-207-00311-9

[...]

В поисках   Китайского озера

<...>

В период длительного господства монголов на огромных терри­ториях Азии и были установлены первые контакты между Русью и Китаем. Связи Юаиьской империи с Золотой Ордой привели к взаимному знакомству русского и китайского народов. Три не за­висящих друг от друга источника донесли до нас сведения о суще­ствовании этих ранних контактов. Наиболее подробную инфор­мацию содержит хроника Юаньской династии «Юаньши», сооб­щающая о службе русских пленников в ханской гвардии в Пеки­не17. Вряд ли можно было вернуться из этого плена обратно на Русь, но какие-то сведения о Китае все же доходили и сюда, и упо­минания о нем попали в русские летописи XIV в.18. И наконец, о фактах пребывания русских на Востоке и их общении с китайца­ми повествуют и западноевропейские пугешественники, побывав­шие в монгольских владениях того периода19.

После распада империи монголов между Русью и Китаем под­держивались эпизодические связи через Среднюю Азию, на рын­ках которой встречались русские купцы с купцами, приезжавши­ми из Индии и минского Китая20.

Оживление интереса к Китаю на Руси произошло в XVI в. и было связано с историей длительных поисков северного пути (морского или сухопутного) из Европы в Китай. В международ­ных связях Русского государства (в первую очередь с Англией) с середины XVI в. вопрос о путях в Китай и Индию начинает иг­рать значительную роль. Москва оказалась для западноевропей­ских купцов воротами в Центральную и Северо-Восточную Азию и на Дальний Восток. Но ни представители западных держав, ни сами русские не имели точного представления о громадных тер­риториях, лежавших между восточными границами Русского го­сударства и Минской империей. «Развитие отношений с монголь­ской державой, а три века спустя новое открытие Китая и по­иски кратчайших дорог туда, морских и сухопутных, — отмечал М.П. Алексеев, — вплотную поставили европейцев перед огром­ной "Татарией" как возможной транзитной территорией в креп­нувшей евроиейско-восточной торговле. Еще плохо известные географам просторы этой страны и затертые льдами северные моря встали тогда интригующим любознательность препятстви­ем между сказочными богатствами дальневосточных рынков и активностью молодого европейского капитализма.

Отсугствие четких знаний породило ошибочное представле­ние о том, что Китай расположен где-то близ истоков р. Оби, до­рога туда представлялась более короткой, чем она была на самом деле. Впервые Обь появилась на карте данцигского сенатора Ан­тония Вида, составленной между 1537—1544 гг., и вслед за этим на копии карты Вида, исполненной базельским космографом Се­бастьяном Мюнстером. Но связал Обь с Китаем немецкий дипло­мат и путешественник С. Герберштейн, к труду которого, «Запи­ски о московитских делах», изданному в 1549 г., была приложена карта, изображавшая Обь вытекающей из Озера Китай (Kithai Lacus). <...>

В это же время русские землепроходцы начинают исследовать местности к югу и юго-востоку от русских форпостов в Сиби­ри — Тобольска и Томска. Первой попыткой русского прави­тельства самостоятельно разведать пути в Монголию и Китай яви­лось отправление в 1608 г. по указу царя Василия Шуйского груп­пы томских казаков во главе с И. Белоголовым на поиски Алты­на-царя и Китайского государства. Эта попытка закончилась без­результатно, так как война ойратов в Алтын-ханом Западной Монголии  Шолоем Убаши-хунтайджи помешала русским по сланцам достичь района его кочевий, но казаки привезли сведе­ния о Китае, полученные от енисейских киргизов.

<...>

Новый дипломатический нажим, оказанный англичанами на русское правительство в 1615—1617 гг., совпал с отправлением тобольским воеводой И.С. Куракиным посольств Т. Петрова к калмыкам и В. Тюменцf в Западную Монголию. Сведения, при­везенные ими, покапали, что пределы Китая вполне достижимы для казачьих экспедиций. Алтын-хан Западной Монголии Шолой Убаши-хунтайджи дал обещание пропустить через свою террито­рию русские посольства в Китай. <...>

Таким образом, первая русская экспедиция в Китай была от­правлена вследствие стремления русского правительства не допу­стить транзитной торговли иностранцев со странами Востока, и в частности с Китаем, через территорию Русского государства. Не-посредственной причиной, ускорившей организацию поездки та­кого рода, явился нажим английской дипломатии на царское правительство. <...>

Выехав 9 мая 1618 г. из Томска, группа казаков во главе с Ива­ном Петлиным 1 сентября того же года была уже в Пекине, где они пробыли четыре дня. Китайское правительство восприняло прибытие русской экспедиции как первое посольство из Русского государства, но посольство не от равного государства, а от пославшего дань пекинскому двору.

Этого же взгляда китайская дипломатия придерживалась и позже. В ранний период дипломатических отношений цинское правительство, имевшее контакты более чем с 40 государствами, также делило их на «вассальные государства», доставлявшие ко Двору лань, и «иноземные государства», не присылавшие дани. Россия входила в число «вассальных государств». Это происходи­ло из китаецентристских взглядов на окружающий мир и про истекавшего отсюда представления маньчжурского правительства о России как об одной из северных «иноплеменных территорий». <...>

Поскольку никакой «дани» у казаков с собой не было, они не попали на аудиенцию к императору Чжу Ицзюню (девиз годов правления Ваньли, 1573—1620), но получили составленную от его имени грамоту, разрешавшую русским приходить с посольст­вами и торговать в Китае. <...>

Так в первой четверти XVII в. между Русским государством и Минской империей были установлены первые контакты. Но гра­мота, привезенная И. Петлиным в Москву, осталась непрочтенной из-за незнания языка, а правительство Михаила Федоровича проявило известную осторожность в развитии связей с далеким Китаем <...>

1641—-1642 гг. с торговым караваном торгоутского тайши Дайчина в пределах Минской империи побывал тарский конный казак Емельян Вер­шинин, не только успешно торговавший в г. Синине, но и до­ставивший в Москву еще одну грамоту русскому царю от имени минского императора Сыцзуна, также открывавшую пути для развития торговых и дипломатических связей, но снова не пере­веденную на русский язык.

Лишь к началу второй половины XVII в. создаются необходи­мые политические и экономические предпосылки для установле­ния официальных и регулярных взаимоотношений между Моск­вой и Пекином. Главную роль в этом играли рост могущества, а также расширение пределов Русского государства в Восточной Сибири и присоединение к собственно Китаю значительных территорий в Маньчжурии, бывших родовыми владениями но­вой Цинской династии, подчинившей Китай.

В 20—30-х годах XVII в. русские овладевают центральной час­тью Сибири и продвигаются далее на восток северным путем из Мангазеи и южным — из Томска. С основанием Енисейска в 1619 г. и Красноярска в 1628 г. бассейн Енисея оказался под кон­тролем русских и послужил базой для дальнейшего перехода на Лену по Нижней Тунгуске и Вилюйскому волоку, с одной сторо­ны, и Ангаре, Илиму и волоком до р. Куты — с другой. В 1632 г. был основан Якутск, который после учреждения в нем воеводства становится административным центром обширной территории в Восточной Сибири. <...>

В 40-х годах среди землепроходцев и промышленных людей распространяются слухи о богатой Даурской земле и Амуре. Дви­жение па Амур происходило двумя путями: с верховьев Лены на Байкал и оттуда на Шилку и из Якутска но Лене, Алдану, Учуру на Зею. Местные жители наряду с сообщениями о Даурии до­ставляли казакам любопытные сведения и о Китае. Поиски путей в Приамурье являлись одновременно и поисками новых путей в Китай. 'Таким образом, при общении с народами Восточной Си­бири возникает второй (после Монголии) источник информации о Китае для русских. Правда, сведения, получаемые здесь, перво­начально отличаются от тех, что поступали через Монголию. Это обьяснястся тем, что вновь осваивавшиеся районы граничили не непосредственно с Китаем, а с усиливавшимся маньчжурским го­сударством Цин, о котором в основном и рассказывали русским жители верховьев Лены, Забайкальм и Приамурья.

Одним из первых, кто проведал о близости Китайского госу­дарства, был енисейский служилый человек Максим Перфильев. Вернувшись летом 1640 г. в Якутск с Витима, он сообщил, что в устье реки Шилки живут некие «килонцы», «люди хлебные», у которых и «всякого скота много». «А те же люди, -- добавил землепроходец, — съезжаются с китайскими людьми и меж себя торгуют»

Вслед за этим енисейские служилые люди Василий Власьев со товарищи узнают от бурят, что из Китая идет серебро «в Муга-лы, а из Мугал в Браты и другие орда». В 1641—1642 гг. из Якутска направляются отряды казаков во главе с Мартыном Ва­сильевым, Семеном Скороходовым и Курбатом Ивановым, имевшие целью узнать, «в Китайское государство которою ре­кою ходят и сколько судового ходу или сухим путем до Китай­ского государства городов».

Наибольший успех среди такого рода экспедиций имел поход партии служилых людей во главе с В.Д. Поярковым. Отправив­шись из Якутска в июле 1643 г. «для прииску вновь неясашных людей, и для серебреной и медной и свинцовой руды, и хлеба», о которых сообщил еще М. Перфильев, землепроходцы доплыли по Лене, Алдану, Гоному до Зеи, затем они вышли в бассейн Амура, плыли по Амуру, зимовали в его устье и, выйдя в море, добрались до устья р. Ульи, откуда вернулись в июне 1646 г. в Якутск41.

В.Д. Поярков первым собрал точные сведения о народах нижнего и среднего течения Амура: даурах, эвенках, дючерах, натках и гиляках.<...>

В первой половине XVII в., когда русские искали пути в бас­сейн Амура, маньчжурское влияние здесь было весьма значитель­но. В течение всего XVI в. шла консолидация маньчжурских пле­мен, постоянно тревоживших границы Минской империи. К 1616 г. большая часть территории нынешнего Северо-Восточного Китая была захвачена маньчжурам. Основоположник Цинской династии Нурхаци создал здесь государство Цзинь и провозгласил себя ханом. В 1626 г. Нурхаци перенес столицу в Мукден. Сын его, хан Абахай, в 1636 г. принял титул императора, дав своему государству новое название — Нин. В 1636—1643 гг. он вел не­прерывные войны с Минской империей.<...>

Характерной чертой эпизодических походов маньчжурских военных отрядов в Северной и Северо-Восточной Маньчжурии было то, что они ставили целью не закрепление за Цинской дина­стией каких-либо территорий, а захват живой силы. Именно по­этому даже к 80-м годам XVII в. цинские владения были весьма далеки от Амура, ограничиваясь лишь районами центральной и южной части Маньчжурии. <...>

 После захвата маньчжурами Пекина в 1644 г. и перенесения туда столицы из Маньчжурии в поход на южные провинции Минской империи бьии выведены почти все способные носить оружие. Уход восьмизнаменного войска, которое составляло са­мую значительную и богатую часть населения родовых владений Цинской династии, вызвал резкий упадок хозяйственной жизни в Маньчжурии. Именно поэтому в момент появления на бере­гах Амура отряда В. Пояркова племена Приамурья фактически не имели ни политических, ни экономических связей с импе­рией Цин.

В 1647—1648 гг. русские устанавливают контакты с феода­лами Северной Монголии. Енисейские служилые люди К. Ива­нов, а вслед за ним В. Колесников побывали у главы табунгутов Турухая-табунанга, который решил принять русское подданст­во61. Одновременно из Якутска и Енисейска направились две партии казаков во главе с И. Похабовым и Я. Кулаковым к од­ному из наиболее могущественных феодалов Халхи, Цэцэн-хану Шолою Далай Сэцэн-хагану. От Цэцэн-хана русские узнали о существовании двух Китаев: Богдойского царства, т.е. владений захватившей уже Северный Китай Цинской династии, и Старого Китая, т.е. остатков владений минских императоров на юге страны

Присоединение к русским владениям Приамурья происхо­дит в 1649—1652 гг., когда несколько казачьих партий, объеди­ненных руководством Е.П. Хабарова, распространяют на этот район власть русской администрации, облагают ясаком местные народы и, заведя здесь пашни, кладут начало крестьянской ко­лонизации края.

При снаряжении экспедиции якутский воевода Д.А. Франц-беков открыл Хабарову широкий кредит из казны, выдав ему в долг казенное оружие, сукна, котлы и сельскохозяйственный ин­вентарь для устройства пашенных поселений. В случае же отказа кого-либо из даурских князьков принять русское подданство Ха­барову  предписывалось таких «захребетных неясачных людей ратным обычаем войною смирить» и ясак с них собирать, «что­бы казне учинить немалая прибыль»

Поднявшись по Олёкме, Хабаров зазимовал в устье Тугира и в следующем, 1650 г. вышел на Амур. Даурские городки, к которым подошли казаки, оказались совершенно пустыми: жители разбе­жались, узнав о приближении русского отряда64. Расспрошенные же дауры заявили, что ясак у них взять невозможно, так они уже отдали его «князю Богдою». Тогда Д.А. Францбеков дал указание Хабарову привести «князя Богдоя» в русское подданство65.

К весне 1651 г., ведя непрерывные стычки с даурами, П.Е. Хабаров закрепился в городке Албазине66. Пленные даур­ские князья вновь дали показания, что все они платят ясак «бог-дойскому своему царю Шамшакану», который является намест­ником царя «Алака Батур-хана»67.

Имена «царя Шамшакана» и «Алака Батур-хана» установить столь же трудно, как: и личность упоминавшегося выше «хана Борбоя». <...>

Видя свое бессилие в борьбе с русскими, дауры обратились за помощью к маньчжурским властям, находившимся в г. Нингу-те. Во время стычки казаков отряда Хабарова с даурами при Гуйгударовом городке в даурском лагере находились маньчжуры («богдойские люди»), но они не приняли участия в сражении, а наблюдали за ним со стороны. Пленные дауры показали, что эти маньчжуры постоянно жили в улусе князя Гуйгудара «для ясаку и с товары до иных людей своих до перемены». На следующий день после победы русских маньчжуры пришли к ним на переговоры, но незнание маньчжурского языка толмачами русского отряда за­труднило взаимный обмен информацией. Маньчжуры все же объяснили Хабарову, что их царь «Шамшакан нам с вами дратись не велел, наш царь Шамшакан велел с вами, с казаками, свидеть­ся честно». Тогда Хабаров в свою очередь «тому богдойскому му­жику честь воздал и подарки государевы давал и отпустил ево, богдойского мужика, честно в свою Богдойскую землю»74.

Но год спустя, в марте 1653 г., Хабаров был осажден в Ачан-ском городке сильным маньчжурским отрядом. Против 206 каза­ков выступило 600 маньчжуров с шестью пушками и иным огне­стрельным оружием, поддержанные полуторатысячным войском, собранным из дауров и дючеров. Причем маньчжурский воена­чальник приказал взять русских живыми в плен. Однако Хабаров нанес соединеному маньчжуро-даурскому отряду жестокое по­ражение.

Посылкой военного отряда цинское правительство начало воо­руженную борьбу за вытеснение русских из Приамурья. Для Цинской монархии район деятельности русских был дальними подступами к их собственной староманьчжурской вотчине, поэ­тому вопрос овладения Амуром стал для нового пекинского пра­вительства весьма важным.

[...]