Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Исторические анекдоты от Старого Ворчуна


Информационный Канал Subscribe.Ru

Owls

Исторические анекдоты
от Старого Ворчуна
Вып.193

от 03.05.2003 г.


Если из истории убрать всю ложь,
то это совсем не значит, что останется одна только правда -
в результате может вообще ничего не остаться.
Станислав Ежи Лец


Из русской жизни на грани веков (XVIII и XIX). Часть 9.

Love Story времен Екатерины Великой

Пензенский верховный земской суд 20 июля 1795 года вынес постановление о побоях, причиненных прокурором Улыбышевым вице-губернатору князю Долгорукову за привлечение жены его, Улыбышева, к распутству. Эта история в свое время наделала немало шуму по всей России.

Иван Михайлович Долгоруков был довольно известным в свое время поэтом, а 1793-1796 годах служил в Пензе и во Владимире. Позднее он сам же и описал эту историю. Он признавался, что между ним и г-жой Улыбышевой была "интрига", но "самая скромная и благопристойная". Князь писал:

"Я счастлив был взглядом, вздохом, запиской и ничего более не требовал: Переписка между нами открылась частная. Чем сильнее мы хотели друг друга уверить в чувстве любви, тем пламеннее были наши выражения и, начитавшись оба Colardeau и Дората, мы менялись самыми пылкими грамотками".
Одно из писем Долгорукова, в котором он
"употребил все, что страсть любовная может внушить языку и перу, воспламененному воображением",
было перехвачено ее мужем, которого князь называл "пьяным буяном".

Встречное письмо жены также было перехвачено -

"и переписка наша таким образом оказалась в руках ее мужа".

Г-ну Улыбышеву эта интрига совсем даже не понравилась, он не нашел ее возвышенной, а почему-то решил, что здесь задета его честь. Прокурор, естественно в форме, пришел в Казенную палату, где застал своего обидчика и набил ему морду; выражаясь языком князя, прокурор совершил ему "личную обиду". Долгоруков не посмел дать сдачи оскорбленному мужу, но оправдывал это тем, что сам он был во фраке.

Эта история может быть и не получила бы дальнейшей огласки, мало ли обманутых мужей было в России, но тут князь Долгоруков выступил, как полный идиот: он подал императрице жалобу на действия г-на прокурора Улыбышева. Дело рассматривалось в судебном порядке, и переписка князя и г-жи Улыбышевой сделалась всем известной!

К несчастью для князя, в его письмах обнаружились некоторые свободные мысли относительно брака, которые он смог почерпнуть у Мирабо и прочих возмутительных писателей того времени во Франции. Это навело власти на мысль о том, что якобинская зараза могла поселиться в голове князя, и это ему "сугубо впоследствии времени повредило".

Князь позже был очень возмущен тем, что его переписка стала достоянием гласности, и обвинял в этом судебные власти. Но в суд-то его кто тащил?

Публика валом валила на судебные заседания, записывала речи сторон и любовную переписку, а потом все это расходилось по рукам. После суда дотошные любители добрались и до судебного архива и скопировали переписку князя и г-жи Улыбышевой. Тетради с этими выписками широко разошлись по России, но образованные современники сочли эти любовные письма довольно пошлыми. Почему? Позволю себе привести по паре цитат из этой переписки.

Он:

"Нет, не страшись! Отдай мне больше справедливости: не только на театре, но в собраниях целого света скажу, что ты мне не только мила, но нижe какая женщина в силах будет отвлечь мое сердце от тебя и скинуть те легкие и дорогие цепи, кои ты одна в моем нынешнем положении могла и умела накинуть; тебе дано было судьбою все сердце мое себе присвоить, отняв его даже у тех, кои от начала мира имели право по всем законам (!!); так не страшись ничьих прелестей: никакие красоты Лизаньки моей в глазах моих не превзойдут. Ах, друг мой, в естестве нет сильнее моей страсти; душа моя, будь здорова!!! Матушка, жизнь моя! Бог мой! Как воображу, что я в твоих объятиях, то я вне себя".
Она:
"Ах, на что Вы дали повод открыть мои чувства? Знай, что я тебя люблю; если тебе надобно, я всему свету оное сказать готова. Ах, что вы делаете, какое Вы пронзаете сердце! Меня все в страх и трепет приводит; по крайности из жалости выведите меня из сего адского положения".
Он:
"Я, любовь и природа нас соединяет, потому что не свечи влекут нас и никакие клятвы Богу, пред престолом брачным воссылаемые от супругов, но любовь и глас природы, то есть связь и сила чувств природы, в сердца наши влагаемые, нас соединяют тесными узами, кои никогда не разорвутся".
Она:
"Там: жизнь моя, кинувшись на шею к тебе, прижимая тебя к груди моей, попрошу одного слова, одно, что меня любишь, сделает меня счастливою! Скажи это, друг мой, скажи, утешь свою подданную, воскреси рабу твою, дай жизнь вашей любовнице, - ах, как я вас люблю! Или научи, как выдрать пламя из недра моего сердца".
И т.д., и т.п. Мужу трудно было принять такую переписку за невинные шалости, а современники сочли эти письма довольно пошлыми и недостойными пера известного поэта. Отсюда вывод: сочинять прекрасные стихи и писать хорошо любовные письма - не одно и то же.


Аплодисменты Винапура

В начале 1805 года в Москве в церкви Св. Дмитрия Солунского близ Тверского бульвара произошел следующий инцидент. Как обычно, там пел Бекетовский хор. Особенно отличалась своим прелестным голосом и мастерством некая девушка Анисья, не очень впрочем, и красивая.

Вот поют "Достойно есть", и под конец Анисья своим соло в хоре, а более своими руладами так поразила всех благочестивых и светских слушателей, что один из них, некто князь Винапур, выкрещенный индиец и лев того времени, не выдержал и захлопал в ладоши в каком-то неистовом восторге. Полицмейстер Алексеев приказал ему немедленно покинуть церковь. Известие об этом происшествии немедленно дошло и до московского митрополита Платона, который во избежание дальнейших соблазнов приказал г-ну Бекетову немедленно отправить свой хор в деревню.

А этот Винапур был эмигрантом, женатым на дочери купца Сахарова.
В 1812 году его расстреляли, как французского шпиона.


Генерал Яков Петрович Лабат

де Виванс покинул Францию еще до революции. Ф.Ф. Вигель в своих "Записках" о нем пишет:
"Вступив у нас в военную службу, он гасконскою оригинальностию скоро понравился начальникам и сделался, наконец, любимцем самого князя Потемкина, который, причислив его к своему штату, назначил смотрителем собственных дворца и сада, нынешних Таврических. По смерти Потемкина они поступили в казну, а его место из партикулярного превратилось в придворное. При Павле Таврический дворец превращен в казармы лейб-гусарского полка, а г. Лабат, который и его смешил, сделан кастеланом строившегося Михайловского замка: Оставив в отечестве дворянские предрассудки, Лабат в России женился на дочери известного в свое время французского парикмахера Мармиона".
После смерти Павла должность кастелана Михайловского замка была упразднена, и его, для проформы, переименовали в смотрителя Зимнего дворца с сохранением всего содержания и жалованья.


Проигранная жена

Камергер князь Александр Николаевич Голицын (1769-1817) был очень образованным, любезным и веселым человеком, но вел довольно беспутный образ жизни. В короткое время он не только прожил сорок тысяч душ, огромное по тем временам состояние, но и влез в долги. Выпутаться из сложившейся ситуации ему помог граф Лев Кириллович Разумовский (1757-1818), но за это князю пришлось уступить графу свою красавицу-жену. История эта получила скандальную огласку, и князю пришлось покинуть высший свет. До конца жизни он жил за счет небольшого пенсиона, который ему предоставляли его племянники князья Гагарины.


  Дорогие читатели! Пишите, пожалуйста, Старому Ворчуну о своих впечатлениях об Исторических Анекдотах, делайте свои замечания, присылайте свои пожелания и задавайте вопросы по темам Анекдотов, но можно затрагивать и другие вопросы. Старый Ворчун постарается ответить на все присланные письма.


Труды Старого Ворчуна:

WWW.ABHOC.COM ,
на котором собраны все выпуски рассылок "Исторические анекдоты" и "Ворчалки об истории", а также


Сонник по Фрейду [Новый!]


cВиталий Киселев (Старый Ворчун)
abhoc@citycat.ru

http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru
Отписаться
Убрать рекламу

В избранное