Приветствую вас, коллеги!

Продолжаем публикации эссе из серии "Чужие уроки". Сегодня - заключительная часть хроники великой коммерческой ложи "Дюпон".

* * *

Чужие уроки
Сергей Голубицкий

Триумф Белфегора

«Белфегор (или Беелфегор) - демон, помогающий людям делать открытия.
Он подсказывает остроумные изобретения, которые быстро ведут к
обогащению. Автор «Инфернального словаря» Коллэн ле Планси считал
Бельфегора послом Ада во Франции»
Википедия

(Демон Белфегор в «Dictionnaire Infernal» Коплена де Планси, 1863)

Невыносимая легкость собственности

История «DuPont» 19 века, в первую очередь, интересна якобинскими духовными и политическими идеалами, которые занимали в жизни создателя компании, Элётэра Иренэ дю Пон дё Нёмура, гораздо более важное место, чем лишняя пригоршня долларов. Идеалы эти не только легли в основу корпоративной этики «DuPont», но и определили ее привилегированное положение в американском предпринимательстве, поскольку самым неожиданным (для непосвященных) образом, нашли глубокое понимание и теплый отклик в душе иллюминированных правителей Нового Света, в большинстве своем – знойных либералов и членов масонского братства. Однако с точки зрения бизнеса дюпоновская модель 19 века представляла собой довольно жалкое зрелище: могучие связи и титаническое трудолюбие нескольких поколений семейного клана дю Понов едва-едва компенсировали полное отсутствие эвристического начала - достаточно вспомнить упорное противоборство Анри Алджернона дю Пона попыткам своего родственника Ламмота разнообразить пороховую монотонность семейного бизнеса производством динамита.

В начале века двадцатого «DuPont» переродился. На месте закоксовавшегося истукана как по мановению волшебной палочки возник гипердинамичный, ультрамобильный бизнес, который уже более ста лет не перестает удивлять не только биржевых аналитиков, но и пламенных борцов партии зеленых и антиглобалистов. С именем возрожденного «DuPont» связано такое количество научных открытий, тончайших управленческих маневров и блестящих судебных викторий, что хватило бы на сотню другую рядовых компаний. Эту внутрикорпоративную революцию произвела троица дю Понов нового поколения: Томас Колеман, Пьер и Альфред.

Первым шагом после выкупа молодыми инженерами компании у своих дедушек и бабушек было создание Экспериментальной Станции (Experimental Station, 1903 год) – научно-исследовательской лаборатории для изучения непороховых сфер применения нитроцеллюлозной химии. Поражает генетический потенциал клана дю Понов: во главе ЭС стал родственник Томаса Колемана, Пьера и Альфреда – Франсис И. Дю Пон – не какой-то там заурядный управленец, а дипломированный химик с блестящим университетским образованием и задатками первопроходца-открывателя. Это были именно те качества, которых так недоставало «DuPont» все предыдущее столетие.

Энергичные попытки диверсифицировать бизнес компании пришлись как нельзя кстати: 31 июля 1907 года конкуренты подали иск на «DuPont», обвинив его в нарушении антимонопольного законодательства и через четыре года федеральный суд принял окончательное решение о расчленении «DuPont» на три компании. 12 июня 1912 года из головного концерна были выделены две пороховых фирмы – «Геркулес» и «Атлас», производственных мощностей которых хватило на изготовление половины всего черного пороха Америки и еще 42 процентов динамита.

В официальных анналах «DuPont» с гордостью сообщается о том, что головной концерн любезно согласился делиться своим научно-исследовательским и инженерным оборудованием с «Геркулесом» и «Атласом» в течение пяти лет. Трогательность этого жеста буквально вынуждает нас расставить все точки над «i» в провинциальном кабуки под названием «антимонопольный раздел бизнеса». Понимание реального положения дел тем более важно, что в последствии делили неоднократно. Итак - нужно обладать незавидной мерой детской наивности, чтобы полагать, что любая крупная корпорация с легкостью откажется от доли своей собственности и передаст ее в чужие руки по решению собственного федерального суда. Слово «собственный» в данном контексте более, чем уместно, поскольку вся американская власть (и на федеральном, и на локальном уровне) обслуживает главную идею, на которой воздвигнуто величественное здание Бастиона Свободы и Демократии – идею священной неприкосновенности частной собственности. Посему всякому трезвомыслящему исследователю следует раз и навсегда усвоить простую истину: никакого реального отчуждения собственности при антимонопольных разделах не происходит! Ни-ког-да! Вместо этого проводится формальное перераспределение активов через новые юридические формообразования, иногда даже – с неизменными учредителями, хотя чаще – через группу подставных инвесторов и назначенных держателей акций. Дабы не дразнить общественное мнение.

По этой причине, никакого благородства в безвозмездном предоставлении «Геркулесу» и «Атласу» научно-исследовательского и инженерного оборудования нет и быть не могло: и «Геркулес», и «Атлас» с точки зрения прав собственности - это всё тот же старый добрый «DuPont», только под другими именами юридических лиц. Означает ли все вышесказанное, что права собственности вообще никогда не перераспределяются? Конечно нет! Речь идет исключительно о принудительном отчуждении путем «антимонопольного раздела». Отчуждении, единственным смыслом которого является утоление общественного негодования и подпитка социальных иллюзий. Добровольное же перераспределение случается на каждом шагу и ежеминутно – хотя бы в элементарной форме купли-продажи. Так «DuPont» многократно избавлялся от своих активов, которые не вписывались в генеральную линию развития компании. Особенно часто это случалось в последнее десятилетие на фоне энергичного поиска перспективных путей развития: так в 1999 году «DuPont» продал «Коноко» - свое нефтяное подразделение, в 2001 – избавился целиком от фармацевтического бизнеса, переуступив его «Bristol Myers Squibb».

В то же время, у меня большие сомнения в том, что «DuPont» реально отказался от контроля над «General Motors» по распоряжению Верховного суда США. Особенно с учетом роли, которую GM играла в истории и структуре компании. В рамках революционной диверсификации, которую проводила блистательная Тройка, Пьер дю Пон приобрел около 20 процентов акций «General Motors» в 1914 году. На протяжении Первой мировой войны стоимость GM ежегодно увеличивалась семикратно. В 1915 дю Поны активно взяли управление «General Motors» в свои руки: сначала Пьер стал директором, а затем и председателем правления автомобильной компании. В 1920 году Пьер дю Пон передал управление «DuPont» своему брату Иренэ, а сам целиком сосредоточился на GM, став ее президентом. К этому моменту семья дю Понов владела уже 37 процентами акций «General Motors».

В своей новой автомобильной вотчине Пьер создал удивительно гибкую структуру децентрализованного управления, которая уже через годы была адаптирована всей головной компанией («DuPont»). Безусловно с учетом высокого уровня диверсификации бизнеса в GM и «DuPont» децентрализация управления являлась манной небесной, однако исторически компании, находящиеся под тотальным семейным контролем, очень тяжело отказываются от тоталитарной власти в своих угодьях. Тем прогрессивнее выглядит поступок Пьера.

Когда гениальный птенец гнезда дю Понов покидал в 1928 году должность председателя правления, «General Motors» была крупнейшей компанией мира и приносила «DuPont» ровно половину всех ее доходов!

Помимо колоссальной финансовой выгоды владение «General Motors» давало «DuPont» неоценимые научно-технические дивиденды. Так в активы GM входила компания «Frigidaire», монопольный производитель холодильников, в лабораториях которой проводилась интенсивная разработка новых охлаждающих жидкостей. В конце 20-ых годов два холодильных инженера открыли инертный нетоксичный хлорфторуглеводный газ без запаха, который окрестили Фреоном. Хитросплетение собственности: хотя открытие формально состоялось в подразделении «General Motors», производством фреона занялся «DuPont» - в 1930 году он построил завод в Дипуотер (штат Нью-Джерси) для выпуска этого феноменального хита 20 века, без которого не обходится не только ни один холодильник, кондиционер и дезодорант планеты. Дальше больше: используя разработки GM в области CFC (тех самых хлорфторуглеводных газов) ученые Экспериментальной Станции «DuPont» вышли сначала на революционный Тефлон, инертный и чрезвычайно стойкий полимер, применяемый для изготовления ядерного топлива и антипригарных сковородок.

Дальнейшее сращивание структур окончательно усложнило дело в глазах пребывающей в демократических иллюзиях общественности: газ Фреон, открытый «Frigidaire», производили на заводе «DuPont», а продавали через совместное предприятие «DuPont» и «General Motors» - «Kinetic Chemicals Company». В 1949 году весь пакет – и производство и маркетинг - передали Подразделению Органической химии (Organic Chemicals Department), созданному на базе «Grasselli Chemical Company», еще одному удачному приобретению «DuPont», под зонтиком которого в 40-ые году был консолидирован весь разрозненный биохемический бизнес компании. Терпение конкурентов лопнуло: они подали новый антимонопольный иск против неуёмных наследников французского якобинства.

Процесс продолжался восемь лет и формально «DuPont» его проиграл, продав к 1961-му году все находящиеся в собственности акции «General Motors». Теперь контрольно-проверочный вопрос для постоянных читателей «Великих афер» и «Чужих уроков»: верите ли вы в то, что семейный клан дю Пон отказался от реального контроля над «General Motors» только потому, что так захотелось микроскопическим конкурентам и дяде Сэму? Вопрос риторический. Через десятки, сотни, а может, и тысячи подставных лиц и компаний акции «General Motors», принадлежащие «DuPont», были формально перераспределены и выведены из поля зрения поборников «общества равных возможностей и социальной справедливости».

«Двузубая атака»

События, связанные с удачными поглощениями «DuPont» и последующими антимонопольными «отчуждениями», интересны не столько как иллюстрация основополагающих иллюзий общества «свободного предпринимательства» (все-таки сегодня, с легкой подачи Америки, мы все, россиянские люди, в этом самом обществе пребываем, так что неплохо поближе познакомиться с неафишируемыми закономерностями нового бытия!), сколько блестящей бизнес-конепцией, адаптированной гениальной Тройкой молодого поколения дю Понов. По аналогии с популярной опционной стратегией, применяемой трейдерами на деривативных биржах , эту концепцию можно окрестить Two-Pronged Attack – «Двузубой Атакой» , поскольку она соединяет в себе две, казалось бы, разнонаправленных тенденции: коммерческие поглощения и некоммерческую (на первый взгляд) научно-исследовательскую деятельность.

Впервые эту технику Пьер дю Пон применил в 1910 году, когда купил компанию «Fabricoid» (Ньюбург, штат Нью-Йорк) за более, чем солидные 1,2 миллиона долларов. «Fabricoid» был производителем искусственной кожи, которая, однако, пользовалась очень ограниченной популярностью. Во-первых, оборудование «Fabricoid» было устаревшим и технически несовершенным, во-вторых, качество выпускаемой продукции находилась по ту сторону добра и зла: цвет искусственной кожи был монотонно-непривлекателен и ее нельзя было перекрашивать, а при малейшем изменении температурного режима кожа кукожилась, трескалась и разваливалась.

Спрашивается: зачем Пьер дю Пон заплатил огромные деньги за такую дребедешь? Затем, что к тому времени Экспериментальная Станция «DuPont» добилась революционного прорыва в разработке сторонних (не пороховых) применений нитроцеллюлозы и, в частности, вышла на новые виды красителей и технологий их нанесения. Инженеры «DuPont» создали для кожи «Fabricoid» нитроцеллюлозное покрытие под названием пироксилин. Пироксилин великолепным образом поддавался покраске пигментами, растворенными в касторовом масле и не только придавал конечному продукту желаемый цвет, но и делал искусственную кожу мягкой и гибкой. На специальном станке пироксилиновое покрытие соединяли с тканевой подложкой (лежащей в основе искусственной кожи), затем прессовали и придавали форму окончательного продукта.

Без симбиоза с «DuPont» компания «Fabricoid» и ее продукция давным-давно стало достоянием истории, однако пироксилиновая инъекция научно-технического гения якобинского клана привела к тому, что, начиная с 20-ых годов, практически вся автомобильная промышленность Америки (читай – всего мира), использовала искусственную кожу «Fabricoid» для обивки сидений и крыш автомобилей с откидным верхом. Лишь в 40-ых годах удачное детище «двузубой атаки» «DuPont» сменили ткани с виниловым покрытием.

Теперь самое поразительное: «двузубая атака» «DuPont» на «Fabricoid» оказалась на поверку гораздо более глубоко эшелонированным манёвром, чем
предполагалось! Я только что помянул о том, что Экспериментальная Станция вышла на новые виды красителей и технологий их нанесения. Полезно проследить, как она на них вышла. Нисколько не принижая роли скромных американских химиков и инженеров, колдующих не покладая рук над дымящимися колбами и змеевиками в лабораториях семейного концерна, вынужден сообщить, что накануне Первой мировой войны лучшие в мире красители производились в Германии, в том числе и те, что требовались «DuPont» для обработки искусственной кожи «Fabricoid».

Поначалу «DuPont» положился на данные британской разведки, полученные по личным дружественным каналам, о немецких формулах и технологиях, однако все попытки экспериментально воспроизвести производственные процессы провалились - качество красителей не лезло ни в какие ворота. В официальной биографии «DuPont» говорится, что после поражения Германии в войне «DuPont» пригласил немецких ученых на работу в специально созданную Лабораторию Джексона в штате Нью-Джерси, где они и воссоздали оригинальные рецепты успешных красителей. Полагаю, что без специалистов не обошлось, однако главная составляющая успеха «DuPont» лежала в несколько иных плоскостях.

По доброй традиции Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну в самый подходящий момент – а именно, накануне окончательного разгрома Германии – и это позволило дяде Сэму принять самое деятельное участие в разделе немецкой собственности. В частности американское правительство захватило, среди прочего, всё имущество IG-Farbentrust (немецкого красительного треста) и передало его своему главному пороховщику «DuPont» со всеми необходимыми потрохами – точными формулами и пропорциями для производства красителей вместе с правильным оборудованием и станками. Думаю, немецкие ученые в этой сделке проходили в качестве приятного бонуса. Но и это еще не все: вместе с имуществом немецкого красительного треста «DuPont» унаследовал и все его патенты – солиднейшая экономия и дальновидный задел на будущее!

Еще одна вариация «двузубой атаки» «DuPont» - история с целлофаном. Этот ценный продукт для изготовления кинопленки был изобретен в Швейцарии, где и было налажено его производство в 1912 году. В 1923 году «DuPont» выкупил патент, действительный на территории Соединенных Штатов, и годом позже запустил собственный завод в городе Буффало (штат Нью-Йорк). Однако изготовление чужого продукта противоречило революционному духу нашего героя, поэтому ученые Экспериментальной Станции принялись активно разрабатывать альтернативный плёнку холодной сварки. Удачным поводом для изменения патентного статуса стал такой существенный недостаток традиционного швейцарского целлофана, как его неспособность останавливать водяное испарение. Воду целлофан держал, а пар – нет, поэтому был совершенно непригоден для упаковочной индустрии (в частности, продуктов питания). Под руководством исследователя «DuPont» Хейла Чарча было протестировано более 2000 альтернативных производственных процессов, в результате чего на свет появился влагозащитный целлофан, который «DuPont» успешно перепатентовала на свое имя в 1927 году. Блестящий бизнес-манёвр, не допускающий и намёка на нечестное ведение борьбы!

Армия гениев

Безусловно, перводвигателем исторического успеха «DuPont» явилась почти мистическая дальновидность менеджеров семейного клана дю Пон нового поколения. Так в 1927 году Экспериментальная Станция получила беспрецедентный импульс в своем развитии: чуть ли не впервые в истории человечества правление «DuPont» одобрило академическую программу фундаментальных исследований, никак не привязанных к текущим коммерческим задачам! Вы только представьте себе капиталистическое предприятие, предоставляющее учёному люду право заниматься абстрактными научными изысканиями без всяких обязательств по практической привязке! Да Карл Маркс перевернулся бы в могиле, если бы узнал о столько чудовищном нарушении якобинским семейным кланом непреложного закона безудержного обогащения! Можно попытаться оспорить фразу «впервые в истории», выдвинув в качестве альтернативы деятельность научно-исследовательских институтов Советского Союза. К сожалению, сравнение не выдерживает критики: советская модель целиком и полностью полагались либо на рабский (в сталинских «шарашках»), либо на полурабский (во всех последующих НИИ, в которых пресловутые несчастные «мэнээсы» получали зарплаты на уровне низко квалифицированных рабочих) труд, тогда как «DuPont» выделял на развитие своих фундаментальных исследовательских программ сотни миллионов долларов! Одно дело, потратить государственные «ничейные» фонды, другое – вынуть живые деньги из собственного кармана и употребить их на деятельность, результаты которой не гарантированны в 9 случаев из 10.

Дальновидность семейного совета дю Понов окупилась сторицей: целая плеяда гениальных химиков и инженеров из года в год творили для «DuPont» подлинные технологические чудеса. Причем, как и бывает при фундаментальных исследованиях, многие открытия делались совершенно неожиданно и в тех направлениях, которые, казалось, не имели ни малейшего коммерческого применения. Самый яркий пример – открытие тефлона, которое в 1938 году совершил в дюпоновской лаборатории Джексона блестящий химик Рой Планкетт. Экспериментируя в режиме свободного полета с фреоном, двадцатисемилетний ученый по ошибке довел пар холодильного агента до такого состояния, что он превратился в густое желе белого цвета. Вместо того, чтобы выбросить испорченный полимер Планкетт принялся изучать его свойства. Оказалось, что неожиданное белое желе проявляет себя как предельно инертное вещество по отношению к абсолютно всем химикатам, включая и высоко коррозийные кислоты. «Какая замечательная смазка!» - подумал Рой Планкетт и на свет появился незаменимый компонент артиллерийских запалов, ядерного топлива, кабельной изоляции, водоотталкивающий тканей и покрытий для сковородок.

Героем, убедившим Исполнительный комитет «DuPont» в необходимости финансирования коммерчески независимых фундаментальных исследований, был директор Химического департамента Чарльз Стайн. Кажется, дар убеждения был главным талантом Стайна: ему удалось рекрутировать в ряды научной Армии сотни звездных ученых, таких как Томас Чилтон, возглавивший впоследствии легендарное подразделение «DuPont» по разработке методов развития производства, Аллан Колбёрн, прославившийся фундаментальными открытиями в области теплопроводимости и перераспределения энергетических потоков , а также великий химик Уоллэс Карозерс, произведший три эпохальных открытия - неопрен, холоднотянутые полимерные волокна и нейлон. Открытия Карозерса не просто дали «DuPont» новые высокодоходные продукты, но и создали целое направление индустрии синтетического текстиля и полихимии.

В конце 40-ых годов президент «DuPont» Кроуфорд Гринвальт и директор химического департамента Элмер Болтон добились еще одного беспрецедентного увеличения финансирования Экспериментальной Станции – на 30 миллионов долларов. В мае 1951 года произошло объединение всех производственных лабораторий «DuPont» в общий научно-исследовательских комплекс, усиленное качественным расширением экспериментальной базы. Такая грандиозная концентрация знаний позволила компании произвести в 60-ые и 70-ые годы еще одну революционную диверсификацию бизнеса за счет освоения биохимической и фармакологических областей.

В 1984 году – революция №3: Экспериментальная Станция пополнилась новой лабораторий им. Гринвальта – шаг, открывший перед «DuPont» ворота биологических и экологических изысканий. Сегодня Экспериментальная Станция является крупнейшей и самой многопрофильной промышленной лабораторией в мире.

Вместо эпилога: q’un sang impure …

После грандиозного потрясения, вызванного выходом «DuPont» на рубеже тысячелетий из нефтяного бизнеса и фармакологии, последовало другое еще более громкое отречение: в 2003 году компания провела отпочкование своей самой доходной отрасли – fibers, производства синтетических волокон. Тем самым, за бортом магистральных интересов компании остались такие легенды как нейлон, полиэстер и лайкра. Ради чего весь сыр бор? Ради тотальной концентрации на направлениях, которые в глазах легендарного семейного клана выглядят как ворота в будущее: генной инженерии и биотехнологиях!

Обратите внимание на феноменальное обстоятельство: «DuPont» производит глобальную перестройку в, казалось бы, самый неподходящий момент – затяжную стагнацию всей американской экономики. Кризис – самое подходящее время для того, чтобы спокойно отсиживаться на нефтяной вышке, тем более в условиях галопирующего роста цен за жидкое золото. Вместо этого «DuPont» избавляется от «Конако», а председатель правления и президент компании Чарльз Холлидей заявляет: «Текущая рецессия позволила нам более ясно увидеть будущее и действовать в ускоренном темпе»!

Узреть будущее, отказаться от сиюминутной прибыли, сконцентрироваться на самых передовых технологиях – не в этом ли главная составляющая триумфа двухсотлетней компании? Триумфа якобинского духа и очищающего обновления крови: q’un sang impure abreuve nos sillons!

* * *

Мы ждем вас в vCollege! Не упустите свой уникальный шанс получить блестящее образование в самой "горячей" области - финансовом интернет-трейдинге!

Искренне ваш,

Сергей Голубицкий