Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Пчеловодство с нуля.

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Здоровье" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Июнь 2009   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
07.06.2009
16:24:28
16:34:01
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
Автор
SergKhan

Статистика

436 подписчиков
-1 за неделю
←   Все выпуски   →

Пчеловодство с нуля.


Как теряются матки

 

 

 

В один из ненастных дней звонит мне Алексей и спрашивает чем кормить пчёл. Действительно, чем же их кормить кроме как сахарным сиропом, если в рамках нет ни граминки мёда?

Алексею привезли-таки десять семей из Закарпатья. Когда он их пересаживал из пакетов в ульи, то в пяти семьях не обнаружил маток. Маточников, правда, тоже не было и пчёлы вели себя спокойно, по-деловому. Это явный признак того, что матки всё же в этих семейках присутствуют, только вот матки чёрного цвета, особенно карпатянки, почему-то норовят затереться при осмотре сотов где-нибудь на боковушках. Ну а если пчёлы активно таскают пыльцу, то, значит, матки в этой семье не может не быть. Хотя, конечно, при перевозе может случиться так, что матки пропадают. И внимательный начинающий пчеловод может к своему горькому разочарованию обнаружить царицу улья бездыханно лежащей где-нибудь на дне пакета вместе с другими задавленными пчёлами. Понадобится шестнадцать дней, чтобы в улье появилась новая хозяйка и ещё 10-15 дней, чтобы в ячейках появились первые яички. Следовательно, почти на целый месяц эта семейка отстанет в развитии. Но бывает и так, что как раз эта семья будет все силы отдавать на прирост и принос мёда, чтобы наверстать упущенные возможности, и когда основная масса семей выдыхается на последнем взятке, она входит в раж. Бывает и так.

 

 

 

 

 

 

 

Продолжение романа «Шокин Блю»

 

 

Итак, 2007 год стал для шокинцев неожиданно примечательным, можно сказать, сумасшедшим. Обычно, если следовать логики нумерологии, самым счастливым числом является 7777, то есть, четыре семёрки. Можно считать, что вам несказанно повезло и при цифре 8888. На худой конец сойдёт и цифра 9999. Только вот как ими распорядиться, этими цифрами, куда их пристроить, как их рассосредоточить по всему жизненному пространству, называемому судьбой, или они сами возьмут её в свои руки? Глядь, а у вашего подъезда код 777. Открыл бутылку старого доброго бургундского, а он сделан в 1777 году…. И, наконец, о чудо! Ваша задрипанная шестёрка имеет номер 777! Ваша возлюбленная явилась на свет 07.07.77 года…. Это сколько же ей теперь? Да, старовата, однако…. Ну а если обратить внимание на год 2007, что мы видим? 2 +7 = 9 – вот что мы видим! Нули не считаются, естественно.

 

Каждый раз по вечерам Шалтай творил вечерние молитвы. Как только солнце лениво переваливало за горизонт, он залезал на крышу своей мазанки, садился в позу лотоса на специальной дощечке, прикреплённой к трубе и начинал гундосить несусветную абракадабру. Это не было тривиальным «ом мани падма хум», но это были какие-то зловещие чревовещательные звуки типа «рамбу-коли-пусто-густо-тути-фрути-нити-грити-факин-шокин-пукин-локин», ну и так далее. Эта странная словесная чехарда, называемая молитвой, была выстрадана Шалтаем, выстрадан каждый её звук, каждый её чих. «Звуки имеют, - говорил Шалтай, - определённые частоты вибраций. Длина волны содержит информационный код, а само слово – сотворяющее действо. При правильном использовании слов можно овладеть искусством создания из ничего что-то. А молитва – лишь свёрнутая во времени модель созидания. Однако никакого созидания не получится, если сочетания звуков подобраны неправильно». И поэтому на вопрос Шалтаю «почём ты знаешь, какие слова бормотать?» он отвечал: «Я их выстрадал»

«Страдалец ты наш», - говорили ему шокинцы и стреляли в него из рогаток.

 

Сквозь закрытые оконные ставни несмело пробивался тусклый свет. В горнице сидели люди. Пять или шесть человек были хаотично разбросаны по комнате и что-то делали. Пичугин присмотрелся. Впоследствии, при каких-нибудь весьма приватных обстоятельствах – в палатке с друзьями, под одеялом с подругой, у костра на рыбалке, в застрявшем лифте с незнакомым человеком, Костя заговорческим шёпотом пересказывал своим невольным слушателям слово в слово то, что ему пришлось увидеть и пережить. «Представляешь, они сидят так тихо-тихо, как зомби, и обирают с себя паутину. Я сперва не понял, что означают эти движения руками, а они – обирают с себя паутину, скатывают её в комочки – и в рот. Так беззвучно жуют и обирают, лишь шорох стоит. Бли-и-и-н…. Ты бы видел их лица. Это неживые лица – это зомби. Сначала я думал, что они так молятся. А потом присмотрелся, а они все в паутине. С ног до головы в паутине, бли-и-и-и-н! Скатывают её в такие небольшие комочки и в рот…. Бли-и-и-н…»

Пичугин кое-что не договаривал, а именно: жуть накатила на него такая, что его хватил неописуемый мандраж. Его челюсть отпала, и совершенно непроизвольно заплясала на искореженном от страха лице, выбивая зубами чечётку. Пичугин пришёл в осознание спустя лишь несколько минут. Он вдруг смутно начал осознавать дорогу, покрытую асфальтом, ветер в ушах и сердце, выпрыгивающее из грудной клетки от сумасшедшего бега. Куда его несли ноги, он понятия не имел. А они знали, куда они его несли – прямиком к сельскому совету.

В сельском совете обратили внимание на какой-то внезапный шум в коридоре. Вдруг дверь распахнулась, и нескладная фигура молодого человека почти уже ворвалась в комнату, как его голова со всей силы ударилась об дверной косяк. Молодой человек издал сдавленное и продолжительное «ой, б…ть» и, схватившись за голову, медленно стал оседать. Присутствовавшие буквально впились в него глазами, потому как произошло событие довольно редкостное в данной местности и в данный период. Сработала ловушка под названием «лобовая атака». Впрочем, кто-то её называл и по-другому, например, «защита от дурака». Так уж повелось, что с древних времён в здешних местах дверной косяк в комнату мастерился ниже, чем в коридор. Такая архитектура была на руку только коренным жителям, а для чужаков, как и врагов казачьей вольницы, данная конструкция была естественной, но коварной преградой, вышибающая на какое-то время напрочь мозги. А так как сельсовет был выстроен на основе старого дубового строения, то ловушка работала и по сей день. Причём так: чем рьяней враг стремился ворваться в комнату, тем сильней рисковал своей лобной долей. Это давало возможность хозяевам выгадывать время и за считанные секунды настраиваться на боевой лад, а потом распоряжаться жизнями непрошенных гостей по своему усмотрению. Данная конструкция имела и другой умысел – всегда напоминать дружине, что нужно быть начеку, то есть, выражаясь по-современному, быть здесь и сейчас, а не ловить галок, разинув варежку. Задумался о чём-нибудь постороннем – заполучи в роговой отсек! Пичугин в который раз за день приходил в себя, потирая довольно приличную шишку на лбу. Овечкин, Антипкин и Сбруева буквально высверливали его глазами, беззастенчиво вынимая наружу нутро со всеми его потрохами. Во-первых, пришлый, во-вторых, мокрый и грязный, в-третьих, какой-то городской засранец, а с чем пожаловал - шут его знает. «Там люди в паутине», - таким вот неудачным образом Костик решился, наконец, прервать нелепую паузу. Все трое переглянулись. «Я корреспондент газеты «Артефакт» Пичугин Константин… Можно Костя», - уже потухшим голосом произнёс Пичугин и стыдливо опустил глаза. Бодро отрапортовать не получилось, он это понял. Так к начальству, пусть даже и такого допотопного уровня, не заваливаются. А что ему делать? Где он совершил очередную ошибку? «Ваши документики», - сказал человек в пагонах явно недружелюбным тоном. «Да, конечно», - как всегда в таких случаях отреагировал Константин и полез в карман. В карман ещё не высохших джинсов было непросто протиснуть руку. Кости пришлось по-идиотски вихлять задом, вбирать живот и перебирать ногами. Тут только он начал осознавать, что портфель с документами он оставил в машине, а кинокамеры при нём не было вообще. Не было кинокамеры! Пук! – это оторвалась единственная верхняя пуговица на джинсах, скрепляющая воедино две половинки. Замок ширинки предательски пополз вниз, под напором всё ещё протискивающейся в карман ладони и нащупывающей там… кажется, плавки.

Всё это время Алевтина не спускала с долговязого парня глаз, как, впрочем, и все остальные. Она опытно-пытливым взором прошлась по его острым скулам, заглянула в испуганные и поэтому, как ей показалось, наивные зелёные глаза и начала обследовать пальцы, которые суетливо бесновались на уровне лобка. И вдруг.… Нет, конечно же, она этого не хотела, вернее явно этого совсем уж не желала, но это стало происходить.

На протяжении многих лет она тайно скользила глазами по этим выпуклым местам сильных мира сего. Даже можно сказать и так, что глаза сами туда смотрели, тогда, как сама Алевтина на эти места смотреть вовсе даже и не желала, даже иной раз одёргивала себя – тьфу, дура! Но подспудным чутьём она, всё же, понимала, что тайный взгляд набирал какую-то неведомую и неподвластную ей силу и, доходило иной раз до того, что иные мужики непроизвольно начинали помещать ладонь в самый низ живота и что-то там сжимать и перекатывать под воздействием этого скользкого тайного взгляда. Даром что ли прабабка Алевтины была колдуньей? Сказывают, в те далёкие времена мужики со всех окрестных хуторов бились в кровь, чтобы только к ней на исцеление попасть. И все с одним недугом – с нестояном. А целила она так: велела разоблачаться по самое «не хочу», садилась напротив и, молча, смотрела на источник недуга, покуда не происходил «стоян», а он происходил быстро, бабка-то в ту пору была молодая и красивая, что не в сказке сказать, не пером описать, не вздумать, не взгадать - прямо как Алевтина. И вот только теперь, по прошествии более чем века, Алевтина чётко осознала своё предназначение. Видя, как на парне сползают вниз джинсы, обнажая чёрную овечью шёрстку на бледном, но неподатливом лобке, - она поняла – быть ей ведуньей! Могучая и всесильная Алевтина, весь мир припадет к твоему лону, чтобы насытиться ароматами твоей непреходящей и животрепещущей женственности! Все мужики мира будут искать твоего благоволения и снисходить до робких поползновений омыть задубевшие от грубой обуви стопы и погладить вольные икры, а в припадке неуёмного смирения терпеливо целовать твой подол, колготки и трусики…

«Прошу прощения.… Извините…», - заискивающе залепетал Костя и забегал глазами, как мальчик, уличённый в занятии мастурбацией под школьной партой. «Ваши документы», - продолжал настаивать участковый. Придерживая обеими руками пояс брюк, Пичугин Константин, корреспондент газеты «Артефакт» почувствовал себя загнанным в такой тёмный угол, что решил сдаться окончательно и бесповоротно. Блеснув на представителей хоть и небольшой, а всё ж таки власти, крупной мальчишечьей слезой, таящей в себе столько невысказанной обиды, стыда и унижения, он, всхлипывая и подвывая начал свой необычный рассказ.

 

 

 

 
В избранное