В следующий раз Сергей встретился с Мастером Кайри только через
пятнадцать лет – во время пребывания в Ваале, в составе контрольной
группы КНКВ. Сергей застал своего бывшего Наставника за проведением
очередного занятия в одном из таких знакомых ему залов Центра Боевой
Подготовки. Не смотря на преклонный возраст,
суховатый Кайри как всегда выглядел гораздо моложе своих лет, движения его
были одновременно и стремительны, и скрупулезно
экономны. Кайри представился членам группы, и
начал свой рассказ, знакомя их с предметом - преподаваемым им курсом.
Здороваясь с гостями, он ничем не выделил среди них Сергея, но
встретив долгий внимательный взгляд Мастера, Сергей понял, что тот
узнал его, и, похоже, рад его видеть. -
"Индивид, который никогда не рисковал своей жизнью, может быть, конечно,
признан личностью, но истинный смысл этого признания по-прежнему останется
для него недоступным". – свой рассказ Кайри начал с цитаты, взятой из
«Феноменологии духа» Гегеля. - Многие бойцы и
даже некоторые преподаватели считают, что смысл боевого искусства -
сохранить себе жизнь, - продолжил Кайри. – Боец, вступающий в бой для
того, чтобы сохранить себе жизнь, уже фактически мертв. Боец должен
вступать в бой как минимум для того, чтобы принести своего противника в
жертву своему божеству – своему боевому искусству, или например, своей
отчизне. Если понадобится, он должен быть готовым принести в жертву этому
божеству не только своего противника, но и себя самого. Разум бойца должен
быть свободен от мыслей, сердце – от эмоций. Поединок является древнейшим
ритуалом, который не может быть осквернен ни тем, ни другим.
Я не случайно оговорился, сказав «как
минимум», - продолжил Кайри после короткой паузы. – Дело в том, что есть
гораздо более высокие степени мастерства – те, на которых присущая
человеку мотивация, обоснование своих действий оказывается неуместной и
даже вредной. Чуть позже вы поймете, что я имею в
виду. Подготовка бойца – это ежедневная работа
прежде всего над своей внутренней, духовной сферой, устранение
найденных в ней изъянов, слабых мест, поиск безупречности во всем – и
постоянное движение против течения времени, неумолимо приближающего тебя к
пределу, за которым - немощь и смерть. Боец должен осуществлять свой
труд понимая, что может погибнуть в первом же бою, может даже не
получить шанс применить навыки, полученные им с таким
трудом. В нашей школе… на нашем курсе, -
тут же поправил себя Кайри, - в ходе учебного процесса в бойце формируется
двигательный стереотип, благоприобретенная инстинктивная программа,
берущая на себя управление боем. Программа, подобная той, что «зашита» в
генетическом коде наших далеких, очень далеких родственников –
пранасекомых. В своем онтогенезе человек
проходит все стадии развития, через которые прошли его самые далекие
предки – в течение девяти месяцев в утробе матери зародышевая клетка
повторяет ход эволюции, пройденный видом за сотни миллионов лет.
Постепенно превращаясь из амебы в червячка, затем в какую-то странную
личинку, развиваясь, будущий ребенок проходит и хранит в себе память обо
всех ступенях своего развития. К примеру, хорошо всем известные, но так до
сих пор и не найденные в теле человека чакры, энергетические центры,
представляют собой ничто иное, как генетическую память о нервных узлах
нашего далекого предка – преднасекомого.
Издавна, в древнем Китае, возникали и развивались школы у-шу, наставники
которых черпали свои боевые схемы из поведенческих стереотипов различных
животных. До наших дней сохранились школа журавля и школа обезьяны, школа
орла и школа змеи. Но животные – если можно так выразиться – слишком
человечны. В отличие от насекомых, они наделены эмоциями, поэтому они не
могут считаться лучшими в Природе бойцами. С моей точки зрения,
теплокровные животные и даже рептилии не являются идеальными механизмами
убийства – каковым являются насекомые некоторых видов, действующие
подчиняясь исключительно генетически заложенным стереотипам, отточенным
миллионами лет непрерывного применения и отбраковки.
В нашем организме сохраняется, дремлет
генетический опыт выживания нашего вида – в том числе и опыт нашего
существования в форме пра-пра-насекомого. Поэтому своей задачей как
Мастера поединка я вижу поднять из глубины генетической памяти бойца эти
хранящиеся в ней поведенческие стереотипы – эти древние боевые программы.
Например оса филант, как ее еще называют,
пчелиный волк, всегда нападает на пчелу с одной целью, с одним намерением
- убить противника. Боец, вошедший в образ филанта, не видит вокруг себе
людей – он видит насекомых, некоторые из которых не представляют для него
никакой угрозы – мухи, клопы, кузнечики, а некоторые представляют
определенную опасность – та же пчела, богомол, пауки, или осы других
видов. Бойца, вошедшего в боевой транс, не отвлекает от боя ни
мысль, ни эмоция. Находясь в глубокой динамической медитации, он исполняет
танец Смерти, применяя богатство приобретенного инстинктивного опыта для
того, чтобы кружить вокруг противника, и в момент, неизвестный даже ему
самому, атаковать – и бить его в жизненно важные точки, поражая его
нервные узлы. Пусть не покажется вам это странным или даже смешным – но
боец обучается ощущать себя не просто филантом – а именно самкой филанта,
задача которой найти, убить добычу, и принести ее в нору, где убитой
добычей будет питаться и набираться сил ее личинка – ее
дитя. Подобно филанту, убивающему атакованную
пчелу ударом жала в верхний, надглоточный узел – в любом бою последний
удар, наносимый подготовленным мною бойцом-филантом – это удар в область
горла, в точку, которая носит китайское название Тянь-ту. Этот
своего рода coupe de grace – смертельный удар, наносимый противнику из
милосердия, с целью прекратить его страдания, является визитной карточкой
бойца-филанта, которую он оставляет на трупе поверженного противника.
Сделайте Вашему другу подарок -
подпишите его на рассылку!