Добрый день, мои Уважаемые Читатели!

Я рад приветствовать вас в семьдесят шестом выпуске рассылки Национальная и государственная безопасность.

Число моих читателей стремительно растет и общее число подписчиков рассылки составило 100.000 (сто тысяч) человек из 115 стран мира, что сделало ее крупнейшей общественно-политической рассылкой на русском языке, а число читателей превысило тиражи большинства научных и общественно-политических газет и журналов.

Учитывая, что со многими новыми читателями мы еще не знакомы, думаю, будет нелишним рассказать, кто я такой и для какой цели я создавал ресурс Национальная и государственная безопасность и эту рассылку.

Зовут меня Игорь Игоревич Хохлов, в далеком 1999 году я закончил Московский институт международных отношений МИД РФ с дипломом магистра, в настоящее время - научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук, кандидат политических наук.

Когда я создавал эту рассылку три года тому назад, цель моя сводилась лишь к публикации новых научных материалов по политическим наукам. В ходе преподавания курса "Национальная и международная безопасность" на факультете Социологии МГУ им. Ломоносова я столкнулся с тем, что большая часть литературы доступна только в крупных научных библиотеках, таких как Центральная государственная библиотека ("Ленинка") и ИНИОН. Студенты сильно загружены текущими заданиями по изучаемым предметам, подготовкой большого количества работ, и у них физически нет возможности потратить несколько дней в неделю на посещение этих библиотек. И это московские студенты! Если же взять студентов, аспирантов, преподавателей и научных работников из других городов, то такая возможность у них отсутствует полностью.

Кроме того, большое количество людей, формально закончивших обучение в ВУЗах, и работающих сейчас в различных государственных, общественных и коммерческих организациях, испытывают нехватку свежей информации по политическим и социальным вопросам. Органы безопасности, научные и образовательные учреждения, маркетинговые и PR-службы, публицистика и журналистика - эти направления деятельности неотъемлемо связаны с вопросами развития общества, т.е. с социологией и политологией.

За прошедшие три года рассылка из узконаучного издания, интересного людям, профессионально интересующимся общественными науками превратилась в ведущее издание Рунета с колоссальным количеством подписчиков и, соответственно, изменилась. Появляются новые темы, интересные читателям; спутниковые фотографии, электронные карты, справочные материалы, фундаментальные теоретические труды, спорные публикации и много чего еще :-)) Мне бы хотелось, чтобы рассылка и дальше становилась все интереснее и освещала более широкий круг вопросов - как научно-практического, так и развлекательного плана. Если у Вас, уважаемые подписчики, возникают какие-либо вопросы и предложения по содержанию рассылки или ресурса, пишите по адресу ximea@mail.ru - я обязательно отвечу.

Конечно, в он-лайн библиотеке www.nationalsecurity.ru по-прежнему публикуются учебные планы, монографии, сборники, статьи, диссертации и другие научные труды по социологии, политологии и смежным дисциплинам. В первую очередь, размещаются материалы, недоступные в библиотеках и магазинах: книги, изданные небольшими тиражами, доклады на заседаниях ученых советов ведущих ВУЗов и научных институтов России и т.д. Особое внимание уделяется практической ценности и актуальности материалов - все они прекрасно подходят для подготовки к экзаменам (в том числе кандидатским), написания докладов, рефератов, курсовых и дипломных работ, диссертаций.

Учитывая, количество подписчиков, рассылка разделена на несколько частей, и каждый сможет найти то, что интересно именно ему! Уверен, такой формат будет гораздо интереснее и познавательнее прежнего и понравится уважаемым подписчикам!

Обращаю Ваше внимание, уважаемые читатели, что Вам не обязательно ждать продолжения заинтересовавшей Вас публикации в рассылке - на сайте www.nationalsecurity.ru есть БОЛЬШАЯ БИБЛИОТЕКА (www.nationalsecurity.ru/library/) - заходите и читайте!

Рассылка и интернет-сайт www.nationalsecurity.ru содержат массу интересных материалов для тех, кто интересуется политикой, историей, культурой зарубежных стран, изучает гуманитарные, общественные, политические и социологические науки, а также просто хочет хорошо провести время. Сегодня я представляю Вам очередной - уже семьдесят шестой выпуск рассылки.

Читайте в сегодняшней рассылке:

1. Интересные фотографии к новым материалам по терроризму и наркобизнесу.

В этом выпуске мы публикуем новые интересные фотографии, которыми проиллюстриваны материалы на сайте Национальная и государственная безопасность.

Для того, чтобы узнать, что изображено на фотографии, не загружая страницу - наведите на фотографию мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки страницы, относящейся к фотографии, нажмите на ее уменьшенное изображение.

∙ Афганская девочка - героиновая наркоманка - электронная (цифровая) фотография.

∙ Ковровые бомбардировки Афганистана, бомбардировщик B-1B Lancer - электронная (цифровая) фотография.

∙ Табличка, запрещающая производство героина в Афганистане :-))) - электронная (цифровая) фотография.

∙ Крылатая ракета Томагавк в полете - электронная (цифровая) фотография сделана через прибор ночного видения.

2. Новые электронные карты и спутниковые фотографии.

Цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Карты и спутниковые фотографии постоянно добавляются и в рассылке еженедельно публикуются по четыре самых интересных новых карты. Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.

∙ Подробная электронная (цифровая) карта Содружество Независимых Государств - европейские государства: Россия, Беларусь, Украина, Молдова, Грузия, Армения, Азербайджан, Казахстан, Узбекистан, Туркменистан - подробная электронная карта.

∙ Подробная электронная (цифровая) карта Электронная карта Содружество Независимых Государств - азиатские государства: Россия, Казахстан, Туркменистан (Туркмения), Узбекистан, Кыргызстан (Киргизия), Таджикистан - подробная электронная карта.

∙ Электронная карта: Страны, обладающие ядерным и термоядерным оружием, а также средствами доставки ядерного оружия - подробная электронная карта.

∙ Подробная электронная карта Европейского Союза - карта дана в очень высоком разрешении для распечатки на цветном принтере или плоттере - подробная электронная карта.

3. Публикации на ресурсе www.nationalsecurity.ru.

∙ Игорь Хохлов "Производство опийных наркотиков (героина) в Афганистане: инфраструктура наркобизнеса" - пятая часть исследования.

∙ Виктор Ковалев "Альтернатива безальтернативности?"

4. Для изучающих английский язык.

Учебный материал - оригинальный текст статьи на английском языке и два варианта перевода. Если Вам, уважаемые подписчика, материал покажется интересным, в будущем статьи будут сопровождаться объяснениями активной лексики, фразеологии и грамматики:

∙ Mary Dejevsky: Russia would be more dangerous without Putin.
∙ Мария Дежевски. Без Путина Россия будет более опасной.
∙ Мария Дежевски. Без Путина Россия стала бы опаснее.

НОВЫЕ КАРИКАТУРЫ В РАЗДЕЛЕ ЮМОР!!!

- Интересно, зачем Путин занял сразу три места в списке "Единой России"?
- Очень просто. Путин номер два станет премьером, номер один - президентом...
- А третий?
- А третий уйдет, как и обещал.

Буш звонит Путину: Владимир! На тебя в Тегеране планировали покушение.
Путин - Бушу: Да ничего такого нет.
Буш: Странно, а ЦРУ докладывает, что да. Ну я уточню.
Буш - директору ЦРУ: А Путин говорит, что ничего не планировали. Кому верить? Вам или ему?
Директор ЦРУ: Мне. Точно говорю вам: планировали.

По предварительным выводам украинских спецслужб, газ,
взорвавшийся в Днепропетровске, был российского происхождения.

Россия - страна макроресурсов и нанопенсий.

Правление Украины сегодня продолжит переговоры с Правительством Газпрома.

Украсть тысячу долларов - это кража.
Украсть миллион долларов - это рейд.
Украсть 100 миллионов долларов - это спор хозяйствующих субъектов.
Украсть 10 миллиардов долларов - это государственная политика.
>>> ОСТАЛЬНЫЕ АНЕКДОТЫ >>>

В этом выпуске мы публикуем новые интересные фотографии, которыми проиллюстриваны материалы на сайте Национальная и государственная безопасность.

Для того, чтобы узнать, что изображено на фотографии, не загружая страницу - наведите на фотографию мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки страницы, относящейся к фотографии, нажмите на ее уменьшенное изображение.
>>> ПЕРЕЙТИ К МАТЕРИАЛАМ САЙТА >>>

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Афганская девочка - героиновая наркоманка - электронная (цифровая) фотография		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Ковровые бомбардировки Афганистана, бомбардировщик B-1B Lancer - электронная (цифровая) фотография

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Табличка, запрещающая производство героина в Афганистане :-))) - электронная (цифровая) фотография		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с фотографией) Крылатая ракета Томагавк в полете - электронная (цифровая) фотография сделана через прибор ночного видения

Цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Согласно требованиями российского законодательства, спутниковые фотографии России даны с разрешением 2 метра. Спутниковые фотографии территории иностранных государств даны с более высоким разрешением - до 25 сантиметров.

Цветовой баланс карт и фотографий откалиброван таким образом, что они прекрасно распечатываются на струйных и лазерных принтерах и могут использоваться в качестве приложений к научным трудам, рефератам, курсовым и дипломным работам.

Для того, чтобы узнать, что изображено на карте, не загружая ее - наведите на нее мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки карты нажмите на ее уменьшенное изображение. Карты и спутниковые фотографии снабжены подробными комментариями и разъяснениями.

Карты постоянно добавляются, но в рассылке мы будем публиковать только по четыре новых карты еженедельно - Вы же не хотите получать мегабайтные выпуски:-) Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.
>>> ПЕРЕЙТИ К РАЗДЕЛУ ЭЛЕКТРОННЫЕ КАРТЫ >>>

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Электронная карта национальностей и этнических групп, населяющих территорию Средней Азии - подробная электронная карта		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Подробная электронная карта стран Кавказского региона со статистическими данными по каждой из стран кавказского региона - подробная электронная карта

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с цифровыми картами) Электронная карта основных каналов транспортировки кокаина и крэка из районов производства в страны-потребители - подробная электронная карта		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Электронная карта основных каналов транспортировки опийных наркотиков (героин, опиум, опий-сырец, морфий, морфин) - подробная электронная карта

Сегодня мы публикуем пятую часть обширного исследования кандидата политических наук, научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений РАН (ИМЭМО РАН) Игоря Игоревича Хохлова "Производство опийных наркотиков (героина) в Афганистане: инфраструктура наркобизнеса" - полный вариант исследования размещен по адресу http://www.nationalsecurity.ru/library/00021/.

Рост производства героина после начала операции США и Великобритании (продолжение)

Президент Афганистана Хамид Карзай, пришедший к власти при прямой военной и материальной помощи США, в свом недавнем интервью дал ясно понять, что "героин, составляющий от 60 до 80% ВВП Афганистана, демонстрирует что афганцы - не нация нищих". При этом он признал, что эта торговля представляет опасность не меньшую, чем терроризм, и его сограждане "объявят джихад наркотикам так же, как объявили его шурави (советским войскам)".

Достаточно очевидно, что Хамид Карзай, несмотря на свои благие намерения, не в состоянии бороться с наркобизнесом. Колоссальный рост производства героина происходит под пристальным наблюдением коалиционных войск на территории Афганистана. США не хотят дестабилизировать правительство Карзая, лишая единственного источника доходов полевых командиров, которым принадлежит реальная власть в провинциях Афганистана. Однако эти же самые доходы продолжают оседать на счетах международной террористической сети Аль-Каида аль-Сульбах, которая даже после разгрома движения Талибан, продолжает контролировать основные маршруты доставки опия-сырца и героина.

Более того, после вторжения США в Афганистан и разгрома движения Талибан в ходе контртеррористической операции, суннитское руководство Аль-Каиды умело разыграло религиозную карту и централизовало деятельность суннитов - хозяев афганских маковых полей и героиновых лабораторий с деятельностью суннитов, живущих вдоль ирано-афганской границы. Сенатор-республиканец от штата Иллинойс Марк Стевен завил, что возглавляемая им комиссия располагает документальными свидетельствами того, что 28 млн. долларов, арестованные на одном из счетов сети Бен Ладена, заработаны на транспортировке афганского героина. Так же не оправдались надежды американцев на то, что последствия роста производства опия и героина не скажутся на ситуации внутри США.

Однако геополитические выгоды от сложившейся ситуации, по всей видимости, столь высоки, что даже наблюдающийся в последние годы рост опийной наркомании в самих США (впервые с начала 1980-х) не заставил американское руководство предпринять сколько-нибудь реальные шаги в этом направлении. Так, сегодняшний день американское правительство пришло к выводу, что самым эффективным средством борьбы с растущей торговлей героином будет формирование трехсторонней комиссии в составе США, Афганистана и Пакистана, несколько заседаний которой уже прошли в Кабуле. По итогам прошедших переговоров было озвучено совместное заявление "выражавшее удовлетворение от трехстороннего сотрудничества в деле борьбы с наркобизнесом". Как не без иронии замечает директор Американского Центра за Демократию, Рашель Ехренфельд в своей недавней статье в New York Sun, "учитывая колоссальный рост производства за последние несколько лет, можно только удивляться, с чем это они себя поздравляют".

При этом не может не вызывать недоумение политика двойных стандартов: в то время, как производство героина, угрожающее безопасности европейских и азиатских стран, выросло за последние четыре года более, чем в восемьдесят раз; борьба с производством кокаина и крэка (основными наркотиками на территории США) ведется все более жесткими методами.

Так в 2004 году министерством сельского хозяйства США был выделен грант в 10 млн. долларов на разработку нового гербицида для уничтожения посевов коки (сырья для производства кокаина и крэка) в Латинской Америке. При этом, как указывает Дэвид Сэндс, один из ведущих специалистов в данной области, по итогам конкурса победителем оказался гербицид, способный бороться только с кокой, а не его конкурент, уничтожающий как посевы коки, так и опийного мака.

Свою негативную роль играет также отсутствие взаимопонимания между Пентагоном (Министерством обороны США) и Государственным департаментом США в отношении данной проблемы. Дональд Рамсфельд (Defense Secretary Donald H. Rumsfeld) неоднократно заявлял о том, что Объединенный контингент антитеррористической коалиции (Combined Joint Task Force 76 in Afghanistan) должен быть задействован исключительно для борьбы с террористами и не касаться вопросов борьбы с наркобизнесом. Именно по его инициативе американские военные получили указание отпустить взятых в плен известных полевых командиров, которые являются крупными наркобаронами, в обмен на их согласие сотрудничать с новыми кабульскими властями в деле борьбы с салафистскими террористическими организациями, в первую очередь с афганским филиалом Аль-Каиды. По сути, подобное решение дало владельцам наркосиндикатов карт-бланш на развертывание массового выращивания опийного мака и производства героина.

Сотрудничество американских военных в лице Роберта Ньюберри (Robert Newberry), курирующим антинаркотические операции Пентагона, с афганской стороной в вопросах, связанных с оборотом опийных наркотиков, носит, во многом, формальный характер и ограничивается редкими встречами и пресс-конференциями с заместителем министра внутренних дел Афганистана генералом Мохаммед Дауд (Mohammed Daoud).

Позиция Госдепартамента США состоит в том, что решение одной задачи - борьбы с терроризмом - невозможно в отрыве от другой - сокращения производства опиатов, так как именно наркоторговля является основным (если не единственным) средством финансирования многочисленных террористических организаций, действующих как в мире в целом, так и в Средней Азии в частности.

Трудно предположить, что американские и британские спецслужбы не осведомлены, что именно опийный наркобизнес - выращивание опиумного мака, экстрагирование опиума и производство героиа - является основным средством финансирования исламистских террористических организаций, действующих под эгидой Аль-Каиды. В докладе ФБР, опубликованном по итогам расследования взрывов перед американскими посольствами в Найроби (Кения) и Дар-эс-Саламе (Танзания) 7 августа 1998 года, недвусмысленно указывается, что Усама бин Ладен (Осама бин Ладен) сделал ставку на массовое производство героина как на средство, позволяющее, с однй стороны, финансировать террористическую деятельность, а, с другой - разрушать западное общество изнутри.

Главный аналитик по международному терроризму и наркотикам при Исследовательской службе Конгресса США Рафаэл Перл, выступавший с докладом по этой теме на слушаниях в Сенате, указал на то, что террористические организации неспособны выживать без доходов от наркоторговли. Потребность террористов в таких доходах он отнес к особой форме "наркозависимости".

Тем не менее, ни американское правительство, ни их британские союзники по антитеррористической коалиции, не считают направление борьбы с наркобизнесом приоритетным.

Однако можно ли предполагать, что действительная причина подобной политики кроется только несогласованности в деятельности различных ведомств США или, как заявил недавно официальный представитель Пентагона, страхе ввергнуть страну в пучину новой гражданской войны? Целый ряд геополитических соображений заставляет усомниться в этом - развитие ситуации в Афганистане по нынешнему сценарию слишком выгодно для США.

С одной стороны, наличие в лице Афганистана источника постоянной напряженности в регионе делает более сговорчивыми правительства среднеазиатских государств - наркобизнес является питательной почвой для коррупции и экстремистских и террористических организаций по всей Центральной и Средней Азии, что ослабляет власть Ташкента, Душанбе и Бишкека. Наглядной иллюстрацией могут служить недавние события в Бишкеке, основную роль в которых сыграли выходцы из Оша - одного из крупнейших центров наркоторговли. Киргизская "тюльпановая" революция наглядно продемонстрировали правительствам среднеазиатских государств всю шаткость их положения.

Развитие наркобизнеса, формирующегося по этническому и территориальному признакам, приводит к появлению территорий влияния группировок, что на фоне социально-экономического кризиса и распространения нищеты создают благоприятную почву для сохранениея напряженности в обществе среднеазиатских государств. Как справедливо замечает ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений АН Республики Таджикистан Косимшо Искандаров, "наркомафия прямо заинтересована в дестабилизации обстановки в стране, именно наркомафия финансирует действия отдельных вооруженных группировок, чтобы создать очаги напряженности, отвлекая тем самым органы власти [Таджикистана] от решения насущных социально-экономических проблем."

С другой стороны, Иран, ведущий после победы в 1979 году исламской революции жесткую борьбу с наркобизнесом, и включенный администрацией Джорджа Буша в "ось зла", испытывает постоянное давление со стороны очага наркобизнеса у своих восточных границ (ирано-афганской и ирано-пакистанской), что требует отвлечения значительных сил и средств от решения других задач, стоящих перед Тегераном.

Таким образом, можно с достаточной степенью вероятности предположить, что значительный рост посевов опийного мака (опиумного мака), ставшего за годы "контртеррористической операции" (2001-2006) основной сельскохозяйственной культурой в Афганистане, а, следовательно, и производства героина происходят не без косвенной поддержки руководства США и Великобритании. Хотя страны, в наибольшей степени страдающие от афганской наркоэкспансии неоднократно заявляли о резком ухудшении ситуации в Афганистане после начала "контртеррористической операции", ни Вашингтон, ни Лондон не предпринимают никаких мер по сокращению производства опийных наркотиков - наоборот, с октября 2001 года, когда началась операция в Афганистане, объем производства опия-сырца в этой стране вырос почти в 100 раз.
>>> ДАЛEE >>>

Сегодня мы публикуем статью видного российского экономиста и политолога Алексея Макушкина "Смена модели мирового экономического развития" - полный вариант исследования размещен по адресу http://www.nationalsecurity.ru/library/00048/.

Разрушение идеологической модели глобальной интеграции

Современный взгляд на логику складывающегося мирового порядка качественно отличается от представлений, характерных для середины 1990-х годов. Направленность глобальных изменений в системе международного разделения труда определяется стремлением к созданию нескольких центров силы и к поддержанию в их рамках баланса между звеньями воспроизводственной цепочки: системой управления базовыми рисками, сбережениями и инвестициями, поддержкой режима торговли, а также пространством безопасности. В основе перегруппировки лежит общий процесс — налаживание устойчивой схемы воспроизводства, соединяющей в новом альянсе транзакционную, производящую и ресурсную составляющие.

В 1990-е годы поиск нового баланса в схеме воспроизводства экономической жизни общества осуществлялся в рамках доктрины монополярного мира во главе с США. Итоги «холодной войны», выразившиеся в уходе с глобальной арены одной из противостоявших друг другу сверхдержав, были приравнены к результатам войны «горячей» и, по мнению «победителей», привели к полной делегитимации властных структур и экономического потенциала проигравшей стороны. Одержавшая верх доктрина безраздельного господства США питала иллюзию окончательно утвердившейся однополярности и «конца истории». Однако на деле распаду и пересборке подверглись все системы старого двухполярного мира. Игнорирование этого процесса и стремление США выстроить новую экономику по модели однополярности лишь внесли еще большую нестабильность в воспроизводственные механизмы мировой экономики, привели к глубокому кризису недоверия между странами, от которых зависит выход на путь устойчивого развития.

На протяжении последнего десятилетия ХХ века отношения между тремя секторами экономики и новый баланс сил в системе воспроизводства мировой экономики определялись в рамках концепции «открытых рынков». Согласно этой модели каждому инвестору обеспечивался доступ к активам в любой стране мира и в любой сфере хозяйственной деятельности, результатом же являлась общая максимизация «стоимости» в мировой экономике. Факторы национальной идентичности, «собственности нации» на стратегию своего развития и эффективного государственного участия в определении направления развития экономики были нивелированы, объявлены пережитком прошлого, а «экономический национализм» оказался приравнен к худшим проявлениям авторитаризма.

У этой модели до середины 1990-х годов имелись основания, обусловленные так называемыми переходными процессами в десятках стран мира, включая Россию. В их числе:

— распад государственных образований и блоков, временно снявший с повестки дня приоритет задач обеспечения национальной безопасности;

— массированная приватизация капитальных активов государственного сектора в странах бывшего социалистического лагеря;

— кризис национальной идентичности, приведший к кризису самосознания наций и временной утрате способности к разработке стратегии развития;

— переопределение границ экономического и оборонного суверенитета, особенно в связи с последствиями распада «советского блока» в Восточной и Центральной Европе, на Кавказе и в Средней Азии;

— создание новых рыночных экономик, институционально сопоставимых с экономиками развитых рыночных систем;

— концентрация усилий на антикризисных и стабилизационных мерах в экономике, маргинализация идеологии и практики стратегии устойчивого экономического развития;

— формирование новых трансграничных рынков для финансового капитала и транзакционных услуг в обеспечении контрактных отношений;

— переход «в тень», в том числе через развитие оффшорных схем, гигантской собственности и формирование новой основы для коррупции и нелегальных доходов в большинстве стран мира;

— либерализация доступа к технологиям и важнейшим производственным ресурсам;

— капитализация США на идеологии своего абсолютного лидерства в монополярном мире.

Появление у развивающихся рынков активной политики по защите национальных интересов в ответ на финансовую глобализацию вызвало как развал идейных построений в духе «Вашингтонского консенсуса», так и кризис реальных публичных институтов, предназначавшихся к выполнению соответствующей роли. Мировую экономическую модель в середине первого десятилетия XXI века характеризует не формирование новых рынков (emerging markets) при разрушении институтов государственного суверенитета, а формирование новых мировых держав (emerging powers) — новых центров суверенитета. С точки зрения пересборки экономической модели, речь идет о рекомбинации транзакционного, производственного и ресурсного секторов и их объединении в устойчивые межгосударственные союзы, связанные общностью стратегических задач и обеспеченные специально созданными бизнес-альянсами. Таким образом, отличительная черта наступившего этапа — кардинальная смена модели мирового порядка, в рамках которой создаются новые механизмы балансирования чистых сбережений и долгов, чтобы было возможно осуществлять долгосрочные инвестиции.

Доминирование проблем транзакционной экономки среди факторов глобального дисбаланса выглядит не случайным. Здесь следует учитывать следующие факторы.

1. Основной институт международных экономических отношений за последние 40 лет — это долларовая зона и соответственно экономическая и военная политика США.

2. Дисбаланс транзакционной экономики сложился за счет фактической дезинтеграции экономической системы трансатлантического союза, в ходе которого Европа создала собственную валютную зону, а Япония дрейфует в сторону единой азиатской валюты вместе с Китаем.

3. Проблемы финансовой сферы в долларовой зоне многократно усилились с расширением площадок фондового рынка и вовлечением в оборот активов слабо институционализированных новых рыночных экономик.

Взлет ресурсных экономик в последние пять-шесть лет стал следствием двух процессов: активизации спроса на сырье со стороны мощных экономических центров роста в Китае и Индии, а также «бегства» капиталов в 2001 году с развалившегося фондового рынка США и от нарастающего системного кризиса, связанного с двойным дефицитом в США. Не последнюю роль конкретно для России сыграла перспектива расширения экспорта углеводородов, и прежде всего природного газа, в Европу. «Перегретость» Китая (и Индии) в отношении экспорта в Соединенные Штаты, представляющие собой потенциально кризисный рынок, может негативно сказаться на инвестиционных перспективах сырьевых экономик, если спад спроса в США не будет компенсирован его ростом в других регионах.

Рост производящих экономик впечатляет не менее чем бум в сырьевых странах и предкризисные явления в транзакционных экономиках. При этом общей средне и долгосрочной тенденцией является опережающий рост как внутренних рынков в Китае и Индии, так и спроса на продукцию глубокой переработки в сырьевых экономиках. В перспективе это способно ослабить шок от замедления экономического роста в США.

Стратегия перестройки в духе «открытых рынков» предполагала эмансипацию денежных ресурсов от капитальных активов реального сектора, воспроизводимых в «национальном хозяйстве». Замещение национальных денежных систем иностранными (в основном долларизация новых экономик) не просто поддерживало экономику с распавшейся денежной системой, но и преследовало осознанную цель — резкое ускорение вовлечения реальных капитальных активов, запертых в национальных границах, в игру «открытых рынков». Осуществлялось это следующими мерами:

— отделением правил движения финансовых активов от движения товарной массы, номинированной во внутренней валюте;

— выделением финансовых активов в самостоятельную подсистему национальной экономики с замещением «товарного обеспечения» на текущие доходы в одной из мировых валют и (или) кредита для «поддержки» Центробанка как эмитента;

— девальвацией местной валюты в отношении к мировым валютам с последующим использованием иностранной валюты для внутренних расчетов и переуступкой права на эмиссию одному из центральных банков, выпускающих в обращение мировую валюту.

Предполагаемой задачей финансовой глобализации было «сорвать с товарного якоря» денежные активы, работающие внутри системы «национальных хозяйств», заместив их мировой валютой, являвшейся более сильной и адекватной режиму открытой экономики. Практический смысл такого проекта состоял в том, что, будучи привязаны к реальным активам (реальному сектору) конкретной страны, национальные финансовые активы очень медленно вовлекаются в мировой финансовый оборот, если он основывается на товарных потоках (реально созданной стоимости — стоимостного потока), а не на динамику капитальных стоимостей, недвижимости и природных запасов. Тем самым ставилось задачей вовлечь в мировой финансовый оборот капитальные ценности, в особенности стратегические запасы ресурсов (запаса, потенциала для создания стоимости), — а это в свою очередь означало резкое увеличение емкости мировой финансовой системы. Содержание такой задачи определялось двояко: во-первых, как попытка использовать конкурентные транзакционные преимущества страны — эмитента мировой валюты (США) для получения контроля за рынком капитальных активов; а во-вторых, новый рынок ценных бумаг поглощал (связывал) инфляционный долларовый навес, который с известной периодичностью генерировали США начиная с середины 1970-х годов. В рамках этой доктрины перед финансовой экспансией также ставилась триединая задача:

— увеличить объем и скорость обращения финансовой ликвидности в странах «центра» (англосаксонской финансовой системы) и в странах «периферии» для поглощения большой массы капитальных активов реального сектора;

— обесценить местные валюты в странах-заемщиках, что должно было привести к замещению их иностранными валютами и выведению реальных активов местных компаний на рынок ценных бумаг (как результат — рост спроса на финансовую ликвидность);

— использовать механизмы залога через рынок капитальных активов и вывод регулирования этого рынка в наднациональное правовое поле*. Исходя из логики этой модели, критериями завершенности проекта глобализации являются:

— блокирование внутренней эмиссионной деятельности национального Центрального банка (внедрение практики currency board) и полного замещения национальных валют*;

— превращение капитальных активов реального сектора в свободно торгуемый финансовый актив (через систему фондового рынка);

— проникновение мировых валют (доллара США) в область обращения капитальных активов, формирующих долговременные конкурентные преимущества стран-производителей (традиционно это считалось прерогативой «национального государства»);

— вовлечение национальной экономики в систему международного правового регулирования на принципах прямого действия как в вопросах текущих операций, так и движения обязательств по долговременным капитальным вложениям (капитальным инвестициям).

В результате «перемены хода» в 1990-е годы, когда хозяйственные обязательства стали появляться не от торговли готовыми товарами и услугами, а от торговли ожиданиями при существенно недооцененных капитальных активах, сложилась необычная ситуация. Были произведены инвестиции в приобретение большой массы капитальных активов, оправданность которых должна доказываться лишь постфактум — через развертывание конечного спроса и инвестиции в производственные программы.

По сравнению с традиционной схемой интеграции, при которой развитие и углубление торговли товарами и услугами предшествовало более глубоким формам проникновения через приобретение капитальных активов, в 1990-е годы капитальные активы по бросовым ценам через массовую приватизацию вовлекались в мировой финансовый оборот как товары, а не как «производственные мощности», связанные с динамикой выпуска и торговли. Фактически спрос на капитальные активы сформировался вне связи с существующими цепочками создания стоимости или, во всяком случае, до окончательного решения об их интеграции. Новые собственники, выкупая огромные объемы капитальных активов, не имели ни планов развития производства, ни представлений о состоянии рынков сбыта, на которых им предстояло развивать бизнес.

Задолго до того, как становилось ясно, правильно или ошибочно был сделан расчет о реальных затратах и их результатах, происходило многократное оформление договоренностей по разделу собственности и доходов от ее использования. Причем требования оформлялись между большим числом агентов рынка, а «ожидания», касающиеся огромного числа инвестиционных проектов, непосредственно увязывались между собой*.

Развернутый ответ на вопрос, почему легитимация результатов передела капитальных активов мирового рынка через финансовую глобализацию оказалась столь трудным делом, еще предстоит найти. Однако сегодня не вызывает сомнений центральный пункт такого объяснения: приватизация собственности и допуск массированных прямых инвестиций в стратегические активы не снимают ни вопросов национальной безопасности, ни главного принципа демократической власти, состоящего в том, что экономические вопросы суверенного общества решает выборная власть, подотчетная гражданам страны.

Другими словами, универсализация рынков в части капитальных активов (как финансовых, так и реальных) вошла в противоречие с принципами демократического управления в современном обществе — подотчетностью и выборностью властей. Заниматься стратегическими проектами, затрагивающими жизнь миллионов людей, невозможно, если не получить от них соответствующую санкцию. События последних пятнадцати лет лишь подтвердили, что источники долгосрочных сбережений и инвестиций остаются предметом ответственности выборных государственных органов власти, а не «универсальных инвесторов» без определенного места жительства.

Сегодня можно сказать, что пауза в ожидании того, когда заработает единая глобальная экономическая машина, опасно затянулась. Финансовые капиталы, пройдя в 1990-е годы сито национальных рынков капиталов, в значительной части осели на балансах мировых финансовых компаний, находящихся в юрисдикции США. Однако эти средства оказались не столь ликвидны, как было принято думать. По мере приближения момента, когда у основных игроков сформируются общие планы развития на перспективу, финансовые активы, находящиеся в США, оказываются вовлеченными в политику ограничений инвестиционного процесса с их участием.

Это уже привело к:

— обострению проблемы политических рисков для стратегических инвестиций во всем мире из-за невозможности получить санкцию на доступ к стратегическим ресурсам как в собственно ресурсном, так и в производящем секторах;

— росту финансовых рисков, связанных с неспособностью унифицировать требования к трансграничному движению капиталов, обеспечить соответствующий надзор за их движением и защиту инвестиций;

— резкому росту золотовалютных резервов центральных банков и фактическому жесткому регулированию «рыночных колебаний» на валютных рынках;

— накоплению компаниями за период с 2003-го по 2005 год большой массы наличных денег (по оценкам независимых экспертов не менее 1 триллиона долларов США), готовых быть инвестированными в сделки по слиянию и поглощению и в иные проекты, связанные со стратегическими инвестициями;

— усилению геополитических противоречий между ведущими валютными зонами, которые еще недавно рассматривались как гармоничная система, находящаяся под решающим влиянием «долларовой экономики».
>>> ДАЛEE >>>

Сегодня мы публикуем статью российского политолога Виктора Ковалева "Альтернатива безальтернативности?" - полный вариант статьи размещен по адресу http://www.nationalsecurity.ru/library/00049/.

Заметки о трансформациях политического режима в Российской Федерации

Других денег, кроме государственных и частных, в природе не существует… А если рассуждать применительно к России, то все частные деньги у нас образуются путем воровства из бюджета. В том числе и вашего. Кирилл Шелестов. «Укротитель кроликов» Ельцинский «Бегемот» и путинский «Левиафан»

Сама российская политика все больше и больше попадает в тень «проблемы 2008» — когда случится некая процедура наделения кого-то президентскими полномочиями. Непонятно только, кому выборная монархия в российском варианте предложит эту должность. Как пела женская рок-группа, «Ночные снайперы», «И все ждут кого-то./ Но кто этот?/ Кто этот КТО?». Ясно только, что «Кто» не возникнет как реальная политическая альтернатива кремлевскому назначенцу — политические институты нынешней РФ являются для этого надежной преградой. Впрочем, разве отмена губернаторских выборов или новации в избирательном законодательстве, делающие итоги голосования почти полностью предсказуемыми, не были задуманы именно для того, чтобы создать все условия для успешной передачи президентской эстафеты. Главный политический эффект — это быстрое сокращение зоны публичной политики в стране, регионах, на местах, когда скоро можно будет говорить об эффекте ее отсутствия. Нет выборов с реальной конкуренцией — значит, отсутствуют политические альтернативы, значит, произвол в отношении сохранения или смены нынешнего курса чреват самыми неприятными неожиданностями...

Распространенный и типичный ответ о причинах неудач реформ в России в области политики и неудачи демократизации сводится к тому, что в России не развито гражданское общество, и поэтому выходит «как всегда». При всей справедливости такого замечания использование этого тезиса в качестве универсального объяснения практически лишило его какого-либо содержания, и тем более теоретического. Можно дойти до того, что народ не тот, у русских и других россиян «менталитет неподходящий» и т. п. Но какой нужен «менталитет», если обыкновенная честность в делах выступает порой, как подвиг, труд на полную ставку — не гарантия от нищеты, а естественное для любого сложного социума различие в подходах к тем или иным проблемам и может быть заклеймен как «экстремизм». Дело все-таки не только в обществе, а прежде всего в нашем родимом государстве.

Вопрос о государстве имеет глубокие исторические и теоретические корни. Понятие государства чрезвычайно разнится в различных странах и в различные эпохи. Специалисты, например, имели возможность обратить внимание на сборник статей по этому вопросу «Понятие государства в четырех языках». Олег Хархордин в предисловии к нему остроумно замечает: «Почему людям, говорящим на русском языке, фраза типа “государство объявило войну” кажется непроблематичной и почти естественной? Поставим вместо корневого слова “государь” другое слово, например, “жлоб”, и получим “жлобство объявляет войну”: насколько вам захочется поддержать такую декларацию? Действительно, почему “жлобству”, “чванству” и даже “господству” мы не даем лингвистической позиции, позволяющей им начинать военные действия, а другое слово, которое также сначала означало лишь качество (в данном случае — качество бытия господарем-государем) легко наделяется таким правом? Как показывает анализ Скиннера (автора одной из статей в цитируемом сборнике. — В. К.), первоначальное понимание государства даже на Западе было связано именно с подчеркиванием личных и ощутимо физических качеств власти. Так что лидеры современных банд где-нибудь в Лос-Анжелесе могут смело читать Макиавелли о том, как подобает mantenere lo stato — сохранить и удержать свое достоинство (лидера) и достояние (контролируемый район города) в столкновении с другими бандами…»

В другом отношении, это чрезвычайное временное и пространственное разнообразие напоминает нам, что прогресс в развитии государственных институтов отнюдь не гарантирован, более того — достигнутый уровень политических и гражданских свобод может быть потерян, а сами политические институты будут инволюционировать к примитивным и, казалось бы, давно изжитым образцам. Поэтому вполне бывает такое, что в начале XXI века фракция «жлобов» в так называемом парламенте приняла закон(ы), ущемляющие интересы населения, но позволяющие господствующим лидерам удержать свое «достоинство». Политкурс «жлобов» не остается без соответствующего идеологического обеспечения со стороны «чванства». Чванливый политтехнолог, сделавшийся телеведущим в рамках идущего в прайм-тайм сеанса черной телемагии с немедленным разоблачением, реально (то есть «чисто конкретно») разъясняет «народу» реальную политику «брателло» (слово из самой передачи!). Вполне возможна и ситуация, когда после ожесточенных столкновений в рамках неформальных институтов контроль за достоянием территории (государства) переходит к другой банде или делится между соперничающими группировками…

Этому сейчас учат даже студентов! Кто не верит, может почитать «Политологию», выпущенную автором многочисленных учебных пособий Альбертом Кравченко. «Итак, государство — это специфическая фирма по продаже особого рода услуг — защитных. Иначе говоря, перед нами институционализированный рэкет», — резюмирует автор. Положение истмата, согласно которому общественное сознание отражает социальное бытие, демонстрируется здесь во всей своей красе. Впрочем, переводные учебники дают нам несколько больше альтернатив.

Популярный американский учебник излагает несколько теоретических перспектив в понимании современного государства. Если обобщить в первом приближении существующие теоретические подходы к государству, то возможно

— государство классовое (марксизм);

— государство на службе элит (разнообразные элитистские теории);

— плюралистическое государство (Р. Даль);

— государство-левиафан (В. Нисканен, новые правые).

(Концепцию «патриархального государства», придуманную феминистками, мы в данном контексте опустим.)

Если государство демократическое и плюралистическое, то оно реализует интерес различных правящих групп, выявляемый через демократическую конкуренцию. Элиты в рамках демократической модели также должны в заметной степени ориентироваться на интересы населения, хотя бы в связи с очередными выборами. Но если даже минималистский уровень демократии (процедурный подход, идущий от Й. Шумпетера, согласно которому население на периодически проводимых выборах меняет у власти элитные группировки) не достигнут, то здесь открывается простор для различных злоупотреблений. Часто в связи с этим пишут об олигархии в России. Действительно, нечто похожее на соревновательную олигархию существовало в ельцинской РФ. Тогда марксистски ориентированные или воспитанные в духе советского обществоведения теоретики и публицисты могли говорить о классе буржуазии, о «новых русских», которые формировались в ходе «дикой» приватизации. Российский капитализм конца ХХ века как будто специально создавался по карикатурным схемам столетия XIX, только «минус» поменялся на «плюс». Но в этом случае стоило бы говорить о государстве как инструменте господствующего класса, подразумевающего явный или скрытый авторитаризм, идею и практику «диктатуры буржуазии». Однако и этого пока нет. Наше государство не успело и (или) не смогло стать «классовым». Ибо вороватые олигархи не перестали быть, по сути, антигосударственными фарцовщиками и спекулянтами, у которых есть все основания бояться человека в форме и стремящиеся купить (запугать) правоохранителя. Если бы наша буржуазия имела бы классовый интерес, она работала бы на перспективу, но ни до революции, ни сейчас она к этому мало способна. У «абрамовичей-березовских» интерес сильнее нажиться и покинуть эту страну. В идеале государство им нужно лишь в сильно ослабленном и коррумпированном состоянии, каковым оно и было в России в 1990-е годы. О демократии в России в тот период рассуждать можно с очень большими оговорками. Хотя выборы и проводились, они были несправедливыми и несвободными. Фальсификация их итогов стала своего рода нормой. О каком-то намеке на полиархию, о мотиве согласования интересов различных групп смешно даже говорить. (Во многом по вине этих самых групп — пресловутая слабость гражданского общества.) Демократические механизмы, политика как публичный торг, устойчивость правовых институтов не прижились и (или) были заблокированы.

Остается из перечисленных выше альтернатив лишь левиафанный вариант в самом неблагоприятном для россиян варианте. Некое относительно многочисленное «сословие» (подходящего термина не придумывается) использует фасад государства и квазигосударственне механизмы (от доступа к «телу» до милицейских облав) в интересах собственной наживы. Может ли такое государство не быть чудовищем и не проводить соответствующую политику? Разумеется, любые из действующих демократических механизмов этому мешают и устраняются. Правда, в случае РФ это произошло не сразу — процесс затянулся более чем на десятилетие.

Популярные после расстрела «Белого дома» в 1993 году представления о том, что в России установился авторитарный режим, довольно быстро уступила место более спокойным рассуждениям, говорящим о гибридности этого режима, сочетании в нем авторитарных и демократических элементов. И для многих исследовательских целей такой подход был вполне оправдан, так как позволял определить многие существенные черты политического взаимодействия в РФ. Но в целом — зададимся вопросом: могла ли оппозиция прийти к власти в «полудемократической России» в результате выборов. В истории ответ на этот вопрос был отрицательным, и если попытаться отправиться в «область возможного», то, боюсь, ответ будет похожим.

Демократия в РФ даже в прошлом десятилетии была какая-то «ненастоящая»; она далеко отстояла от консолидации по западным либеральным образцам, носила управляемый характер, не сопровождалась развитием партий и парламента, вела к расширению коррупции, в том числе и политической, и т. д. Выборы хотя и проводились регулярно, но их результаты подвергались фальсификациям, подчас меняющим результат народного волеизъявления на противоположный.

Последние мероприятия по отмене выборов глав регионов, ситуация со свободой слова, стиль проведения и результаты выборов в ходе третьего электорального цикла — и все это на фоне угроз внутри страны (терроризм) и на международной арене (проблемы во внешней политике РФ) — вообще заставляют серьезно усомниться в том, что на российской почве могут прижиться хоть какие-то демократические ростки. В общем, поставлен вопрос: как Россия не справилась с демократией?* (И могла ли вообще справиться?) В этой неудаче Российская Федерация отнюдь не одинока. Эйфория по поводу транзитов в рамках «третьей волны» демократизации давно прошла. Со времен падения коммунизма во многих странах мира сложились режимы вроде российского, в которых перемешаны выборность и авторитаризм, а именно — «нелиберальные демократии». Переходы к демократии либо не удаются, либо порождают уродливые политические гибриды, которые представляют собой издевательство над демократическими нормами даже в их минималистском (процедурном) понимании. Поэтому вполне объясним скепсис по поводу парадигмы транзита, пользовавшейся немалой популярностью ранее в годы подъема «третьей волны» демократизации.

Этапной в осмыслении трудностей перехода стала работа Т. Карозерса, который пишет что «в странах, политическая жизнь которых отмечена синдромом бесплодного плюрализма (…), обычно существует некоторая политическая свобода, регулярно проводятся выборы и происходит чередование у власти действительно отличающихся друг от друга политических группировок. Несмотря на эти положительные признаки, демократия остается поверхностной и проблематичной. Политическое участие, хотя и достаточно широкое во время выборов, не простирается далеко за пределы голосования. Политические элиты всех главных партий и группировок воспринимаются массовым сознанием как коррумпированные, неэффективные или эгоистичные, глубоко безразличные к судьбе страны. Чередуясь у власти, они только спекулируют на ее проблемах, не решая ни одной из них. Общественное мнение серьезно разочаровано в политике, и, хотя все еще сохраняет приверженность идеалам демократии, чрезвычайно негативно относится к политической жизни. В целом, политика воспринимается как затхлая коррумпированная область господства элиты, от которой страна не видит ничего хорошего…».

Несмотря на типичность подобного синдрома для ряда стран и наличия в них сходных признаков, хотелось бы здесь остановиться именно на российской специфике. Явные неудачи демократизации в России заставляют со всей остротой поставить вопрос о причинах этих неуспехов. Мы считаем, что Россия первоначально имела великолепные шансы на удачный демократический переход. (Частично они даже сохраняются и сейчас!) Не было каких-либо объективных (в смысле непреодолимых) преград для того, чтобы наша страна стала по-настоящему демократической. Такая возможность была открыта в период либерализации советского режима и начала этапа демократизации в конце 1980-х — на- чале 1990-х годов. По крайней мере, оптимизм в вопросе шансов нашей страны на демократизацию был вполне оправданным. Это было государство со средним уровнем развития экономики (а некоторых отраслях занимающее передовые позиции!), с достаточно высоким уровнем дохода (и главное — не имеющее больших контрастов в его распределении), страна была урбанизированной, ее население — хорошо образованным и т. д. Немаловажно, что идеи демократизации встречали в обществе огромный энтузиазм в период так называемой «гласности» и первых демократических выборов. В политическом плане противником демократического режима не удалось оказать эффективного сопротивления курсу на демократизацию. Так называемые консерваторы из КПСС были деморализованы, «путч» провалился за три дня — шансы демократов, повторяю, были очень велики. Наоборот, практика демократизации в России (если она, конечно, была таковой) стремительно ухудшала российские шансы на достижение консолидированной, либеральной демократии. Этот перелом произошел в начале 1990-х, после распада СССР и начала «шоковой терапии».

Разумеется, нельзя было забывать об экономических трудностях, проблемах федерации и т. д. Но эти проблемы были вполне решаемы хотя бы на уровне, необходимом для выживания демократии. (В России или в бывшем СССР в значительно усеченных размерах.) Увы, иметь шансы — это не значит их использовать. Несмотря даже на то, что в условиях специфической практики проведения в нашей стране выборов 1990-х годов большинство россиян позитивно относились к возможности свободных выборов, так называемая демократия себя немало скомпрометировала.

Разве практика последних полутора десятилетий, распад страны, обнищание, деградация — все это не сопровождалось «демократией»? Разве не использовали демократию и демократов наши недоброжелатели? Разве чеченские банды не стали вооружаться оружием Советской армии вскоре после победы над ГКЧП? Время демократической России — это время ее неслыханного национального унижения. Все это так. Демократия в России измеряется двумя президентами. Один скомпрометировал ее как мог своими выходками, а второй фактически демонтирует ее — при пассивной поддержке или отсутствии сопротивления со стороны большинства населения.
>>> ДАЛEE >>>

All the old paranoia would return and civil liberties would be thrown out.

For amateurs, it's an absorbing, if macabre, parlour game. For professionals in politics, diplomacy and the like, it's a routine exercise in thinking the all too thinkable. You take an individual, the more powerful the better, and consider the implications if he, or she, were felled by an assassin's bullet – or, as a softer British version might have it, run over by a No 24 bus.

The trouble with such exercises is that the fatal strike invariably comes out of the blue and the consequences rarely run according to any script: John Smith's heart attack that opened the Labour leadership to Tony Blair; the death of Princess Diana that shook the British monarchy; the murder of Itzhak Rabin which froze the Middle East peace process; the killing of Rafiq Hariri, which precipitated Lebanon's "cedar revolution". And, of course, the assassinations of John F Kennedy and Martin Luther King, which cast their shadow over the United States to this day.

Had we dabbled in this sort of contingency planning in recent weeks, the "favourites" might well have included George Bush, Pervez Musharraf or Robert Mugabe. Yesterday, though, a new and, at first sight, improbable candidate emerged. According to the Russian Interfax news agency, suicide bombers had plotted to kill Vladimir Putin during his visit to Iran.

Quite why President Putin was to be targeted in Iran – presumably, though this is not spelt out, by Iranian assassins – is not easy to divine. The most plausible explanation might be an attempt by Islamic militants to avenge Putin's prosecution of the Chechen war. Or perhaps a section of extreme Iranian opinion believes Putin is deliberately stalling on nuclear co-operation in order to please the Americans. That said, Putin – whose security is nothing like the armoured cocoon of a US President or even a British Prime Minister – would be at least as vulnerable in his own country as visiting Iran.

Whether or not you find the Interfax report credible – and there must be questions about it – it is not hard to imagine the frisson, not least in certain Russian émigré circles, at the prospect of Russia suddenly without Vladimir Putin. Nor is it only his exiled enemies who might think that a well-primed bomb in Tehran would simplify their lives. There is a broad swathe of Western opinion that regards Putin as a malign force in Russia and abroad. They would not go so far as to engineer his departure from this life but, if it were somehow to happen, they would not shed many tears. They would instead hail the bright new future, assuming that without Putin, Russia would be a mere hop, skip and jump away from embracing no-holds-barred democracy, signing up to "universal values" and beaming beatifically on the world.

Such thoughts might be agreeable, but they are utterly delusional. Putin has an approval rating in Russia of 70-80 per cent. He is widely credited with bringing the stability and relative prosperity of recent years. Already, his planned departure from the presidency next March is causing domestic ructions. From the cabinet to the KGB, Putin associates are jockeying apprehensively for their futures. The sense of uncertainty, panic even, if Putin were suddenly out of the equation, can well be imagined. Russia would be fortunate to escape an open power struggle – with predictably adverse consequences for the wellbeing of the country and its people.

Whoever took power, or emerged from that tussle, would show a harsh face to Russians and to the outside world, regardless of personal inclination. Think of the United States after the destruction of the World Trade Centre, and apply that to Russia. All the old paranoia would return. Civil liberties, even in their current imperfect state, would be thrown from the window, and many a Russian would cheer them as they fell. Torn between curling up and lashing out, Russia would not be the compliant neighbour and partner Putin's foreign critics hanker for; it would be nervous and unpredictable for years to come. Any thought that a Russia that had just lost its President to terrorism would immediately make common cause with the US against militant Islam can be discounted. And if it did, would this be such a good idea?

Putin has his faults. He is quick to anger and harbours grudges. His understanding of Western democracy seems imperfect; his concern for Russia's dignity can make him difficult to deal with. But he leads a country that is richer, stronger, and far more at ease with itself than it was when he took office eight years ago. All those tempted to believe, even fleetingly, that a Russia without Putin would be either safer or better, must be more careful about what they wish for.

Вернется вся старая паранойя, а гражданские свободы будут выброшены на свалку.

Для любителя это несколько мрачная, но захватывающая, головоломка. Для профессионалов- политиков, дипломатов и им подобных это рутинное занятие, заключающееся в том, чтобы продумать все возможные и мыслимые варианты. Берем человека - чем влиятельнее, тем лучше, а затем смотрим, какие последствия могут возникнуть, если он или она падут от пули наемного убийцы или, как предлагается в более щадящей британской версии, если его/ее переедет автобус 24-го маршрута.

Такое занятие страдает одним существенным недостатком. В результате фатального удара из ниоткуда внезапно возникают такие последствия, которые редко совпадают с какими бы то ни было прогнозами. Инфаркт Джона Смита (John Smith) открыл дверь в лейбористском руководстве для Тони Блэра (Tony Blair). Смерть принцессы Дианы основательно встряхнула британскую монархию. Убийство Ицхака Рабина (Itzhak Rabin) заморозило ближневосточный процесс мирного урегулирования. Гибель Рафика Харири (Rafiq Hariri) привела к 'кедровой революции' в Ливане. А убийство Джона Кеннеди (John F Kennedy) и Мартина Лютера Кинга (Martin Luther King) до сих пор мрачной тенью висит над Соединенными Штатами.

Начни мы разработку подобных сценариев развития обстановки в последние недели, 'фаворитами' вполне могли стать Джордж Буш, Первез Мушарраф (Pervez Musharraf) или Роберт Мугабе (Robert Mugabe). Однако вчера появился невероятный, на первый взгляд, кандидат. По сообщению российского информационного агентства 'Интерфакс', террористы-смертники готовят покушение на Владимира Путина во время его визита в Иран.

Довольно трудно угадать, почему президент Путин был выбран в качестве мишени в Иране иранскими же (так предполагается, но открыто не говорится) убийцами. Наиболее правдоподобное объяснение может состоять в том, что боевики-исламисты пытаются отомстить Путину за его войну в Чечне. А может быть, какая то экстремистская часть иранского общества считает, что Путин преднамеренно ставит палки в колеса ядерному сотрудничеству, чтобы ублажить американцев. При этом Путин, чья система личной безопасности не идет ни в какое сравнение с бронированным коконом вокруг американского президента или даже британского премьера, уязвим как в своей собственной стране, так и в Иране.

Достоверно сообщение агентства 'Интерфакс' или нет - по этому поводу возникают определенные вопросы. Но нетрудно представить себе дрожь от предвкушаемого удовольствия, которая возникает (не в последнюю очередь, в некоторых русских эмигрантских кругах) при мысли о том, что Россия может внезапно остаться без Путина. И не только враги в изгнании полагают, что вовремя сработавшая бомба в Тегеране способна упростить им жизнь. Значительная часть западной общественности считает Путина враждебной силой как для России, так и для зарубежных стран. Конечно, они не станут заниматься заговорами с целью обеспечения его досрочного ухода из жизни. Но случись такое, слез лить они тоже не станут. Вместо этого они начнут приветствовать новое светлое будущее, полагая, что без Путина Россия просто топнет, прыгнет и легко освободится от антидемократических пут, а затем подпишется под 'всеобщими ценностями' и начнет блаженно взирать на весь мир.

Такие мысли приятны, но они абсолютно бредовые. Рейтинг популярности Путина в России составляет 70-80 процентов. Ему ставят в заслугу обеспечение стабильности и относительного благополучия последних нескольких лет. Его запланированный на март следующего года уход с президентского поста уже начинает вызывать волнение в стране. Соратники Путина как по кабинету министров, так и по КГБ со страхом думают о собственном будущем. Хорошо можно представить себе то чувство неопределенности, даже паники, если Путин внезапно выпадет из уравнения власти. В таком случае России просто повезет, если она сумеет избежать открытой борьбы за власть с вполне предсказуемыми негативными последствиями для благосостояния страны и народа.

Кто бы ни пришел в таких обстоятельствах к власти, кто бы ни одержал верх в этой свалке, этот человек будет суров как к россиянам, так и к внешнему миру, причем независимо от своих личных наклонностей. Вспомните о Соединенных Штатах после разрушения Всемирного торгового центра, а затем перенесите все это на Россию. Вернется старая паранойя. Гражданские свободы, даже те далеко несовершенные, что существуют сегодня, будут выброшены из окна. И многие россияне станут при этом хлопать в ладоши. Не зная, что делать - ласково мурлыкать или грозно рычать, Россия не будет тем податливым соседом и партнером, видеть которого так страстно желают зарубежные критики Путина. На протяжении многих лет она будет раздраженной и непредсказуемой. Следует отказаться от любой мысли о том, что Россия, потеряв своего павшего жертвой терроризма президента, сразу же объединится с США в борьбе с воинствующим исламом. А если и объединится - насколько хороша такая идея?

У Путина есть свои недостатки. Он легко раздражается, он довольно обидчив. Его понимание западной демократии далеко от совершенства, а стремление Путина сохранить достоинство России затрудняет общение с ним. Однако он руководит страной, которая стала гораздо богаче, сильнее и увереннее в себе, чем была восемь лет назад, когда он пришел к власти. И всем, кто испытывает искушение хотя бы мимолетно подумать о том, что Россия без Путина будет более безопасной или хорошей страной, следует осторожнее относиться к своим желаниям.

Паранойя старых времен возродится в полном объеме, а гражданские свободы будут отброшены за ненадобностью.

Для дилетантов это увлекательное, хоть и зловещее салонное развлечение. Для профессиональных политиков, дипломатов и других – рутинное упражнение в размышлении о том, что, увы, легко себе представить. Выбираешь какого-то человека – чем влиятельнее, тем лучше – и анализируешь, каковы будут последствия, если его или ее сразит пуля убийцы (либо, в более мягкой британской версии, его или ее переедет автобус номер 24).

Эти упражнения плохи тем, что фатальный удар обычно бывает неожиданным, точно гром с ясного неба, а последствия редко соответствуют сценариям: вспомним сердечный приступ Джона Смита, открывший путь к лидерству в Лейбористской партии для Тони Блэра; смерть принцессы Дианы, поколебавшую основы британской монархии; убийство Ицхака Рабина, повлекшее за собой "замораживание" мирного урегулирования на Ближнем Востоке; убийство Рафика Харири, за которым последовала "кедровая революция" в Ливане. И, конечно, убийства Джона Ф. Кеннеди и Мартина Лютера Кинга – зловещая тень этих преступлений до сих пор висит над Соединенными Штатами.

Если бы в последние недели мы увлеклись "чрезвычайным планированием" такого рода, в хит-парад наверняка бы попали Джордж Буш, Первез Мушарраф или Роберт Мугабе. Однако вчера появился новый и, на первый взгляд, немыслимый кандидат. По сообщению российского новостного агентства "Интерфакс", террористы-смертники подготовили покушение на Владимира Путина во время его визита в Иран.

Отчего удар по президенту Путину планируется нанести именно в Иране – предположительно, хотя вслух об этом не говорится, руками иранских убийц – вычислить нелегко. Самое правдоподобное объяснение – возможно, покушение осуществят боевики-исламисты в качестве мести за причастность Путина к войне в Чечне. Другой вариант – возможно, некая фракция иранских экстремистов полагает, что Путин в угоду американцам нарочно оттягивает сотрудничество в ядерной сфере. Как бы то ни было, Путин – охраняемый вовсе не так, как американские президенты, окруженные, так сказать, бронированным коконом, и даже не до такой степени, как британские премьер-министры – в собственной стране был бы, как минимум, не менее уязвим, чем при поездке в Иран.

Неважно, находите ли вы сообщение "Интерфакса" правдоподобным – а оно, вероятно, вызывает определенные вопросы – нетрудно вообразить, какое радостное предвкушение – особенно в определенных кругах российских эмигрантов – вызывает перспектива того, что Россия внезапно останется без Владимира Путина. Кстати, не только его враги-изгнанники могут решить, что после своевременного взрыва бомбы в Тегеране жить им станет проще. В западном общественном мнении существует широкая тенденция считать Путина злокозненной силой в России и за рубежом. Эти люди не зайдут настолько далеко, чтобы помочь ему уйти в мир иной, но и оплакивать его не станут. Вместо этого они начнут воспевать светлое будущее, полагая, что без Путина Россия окажется в двух шагах от того, чтобы броситься в объятия неограниченной демократии, принять "общечеловеческие ценности" и благостно улыбнуться миру.

Воображать себе такое, возможно, приятно, но это глубочайшее заблуждение. В России Путин имеет 70-80-процентный рейтинг популярности. Широкие массы считают его заслугой стабильность и относительное благополучие последних лет. Его намеченный уход из президентского кабинета в марте будущего года уже вызывает тревоги внутри страны. Близкие к Путину люди от правительства до КГБ отчаянно борются за свое будущее. Легко себе представить ощущение неопределенности и даже паники в случае внезапного ухода Путина со сцены. России очень повезет, если она избежит открытой схватки за власть – схватки с предсказуемо-негативными последствиями для благополучия страны и ее жителей.

Кто бы ни пришел в таком случае к власти или ни вышел победителем из битвы, он будет смотреть на россиян и внешний мир насупившись, каковы бы ни были его личные предпочтения. Вспомните Соединенные Штаты после уничтожения Всемирного торгового центра и примените этот пример к России. Паранойя старых времен возродится в полном объеме. Гражданские свободы, даже в их нынешнем несовершенном состоянии, будут выброшены на свалку под приветственные крики многих россиян. Не зная, что ей делать – то ли свернуться в позе эмбриона, то ли колотить всех вокруг – Россия не будет уступчивым партнером и соседом, о котором мечтают зарубежные критики Путина; она еще много лет будет вести себя нервозно и непредсказуемо. Любые предположения, что Россия, только что лишившаяся президента по вине террористов, немедленно объединится с США в борьбе против исламизма, беспочвенны. Но если она так поступит, так ли уж хорошо это будет?

Путин не лишен недостатков. Он быстро впадает в гнев и долго не забывает обид. По-видимому, он не до конца понимает, что такое западная демократия; а его забота о достоинстве России может создавать трудности в общении с ним. Но он руководит страной, которая стала богаче и сильнее, а также гораздо лучше воспринимает сама себя с тех пор, как он восемь лет назад пришел к власти. Все, кто поддается искушению предположить, даже мимолетно, что без Путина Россия будет либо безопаснее, либо лучше, должны быть осторожнее в своих желаниях – не дай бог, мечты сбудутся.