Добрый день, Уважаемые Подписчики! Рад представить Вам очередной - уже шестьдесят пятый выпуск - рассылки.

1. Последние материалы, опубликованные на www.nationalsecurity.ru:

Обращаю Ваше внимание, уважаемые читатели, что Вам не обязательно ждать продолжения заинтересовавшей Вас публикации в рассылке - Вы можете прочитать полную версию заинтересовавшей Вас публикации на сайте www.nationalsecurity.ru, перейдя по ссылке >>> ДАЛEE >>> в конце каждого материала:

∙ Досье "Совет национальной безопасности при Президенте США".

∙ Косолапов Н.А, Андреева Т.Н, "Ядерное сдерживание в условиях глобализации (политико-психологические аспекты проблемы)".

∙ Джин Шарп "От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения".

2. Новые электронные карты и спутниковые фотографии.

Цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Карты и спутниковые фотографии постоянно добавляются, но в рассылке мы будем публиковать только по две или четыре новых карты еженедельно - Вы же не хотите получать мегабайтные выпуски:-) Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.

Публикуемые сегодня карты и схемы ранее публиковались на сайте www.nationalsecurity.ru, но на прошлой неделе статистические данные, сопровождающие карты, были серьезно доработаны и дополнены.

∙ Подробная цифровая (электронная) карта: Система наблюдения за разработкой, производством, испытаниями тактического, оперативного и стратегического ядерного и термоядерного оружия (боеголовками) и средствами его доставки (носителями ядерного оружия). Ядерное и термоядерное оружие и средства доставки оружия массового поражения.

∙ Подробная цифровая (электронная) карта: Режим нераспространения ядерного и термоядерного оружия и его состояние - разработка, производство, испытания тактического, оперативного и стратегического ядерного и термоядерного оружия (боеголовками) и средств его доставки (носителей ядерного оружия) - подробная электронная карта (цифровая карта мира).

3. Мнения экспертов:

В рубрике МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ мы публикуем интервью и авторские материалы ведущих российских экспертов в области международных отношений, безопасности, избирательных технологий и других актуальных сфер общественной и политической жизни современной России.

∙ Александр Шаравин: Новые ракеты - прорыв или PR?.

∙ Александр Храмчихин: Уроки шестидневной войны. Эхо 1967 года оказалось долгим и возвращается, усилившись.

НОВЫЕ АНЕКДОТЫ В РАЗДЕЛЕ ЮМОР!!!

Американская разведка, сообщившая Джорджу Бушу об иракском оружии
массового поражения и связях Хусейна с "Аль-Каидой", проявила полную
некомпетентность. Хорошо, хоть геологи не обманули.

После того как правительство увеличило финансирование Академии наук,
у ученых наконец-то появилось достаточно денег, чтобы купить билеты и
дружно свалить на Запад.

"Полной чушью, бредом и несусветной ахинеей" назвал министр иностранных дел Лавров
заявления некоторых блоггеров о том, что он не знает никаких других
слов, кроме "полная чушь", "бред" и "несусветная ахинея".
>>> ОСТАЛЬНЫЕ АНЕКДОТЫ >>>

Мы продолжаем публикацию в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru досье Совет национальной безопасности США (National Security Council).

Часть 2. Деятельность СНБ в период администрации Эйзенхауэра, 1953-1961гг.

Реорганизация коснулась почти всех сторон деятельности правительственных органов, определявших политику национальной безопасности США или в какой-то степени влиявших на нее. Особое место в реорганизационной деятельности правительства было уделено Совету национальной безопасности. Рекомендации комиссии Гувера по улучшению структуры и работы Совета нашли поддержку у новой администрации.

В правительстве Д. Эйзенхауэра Совет национальной безопасности стал такой силой при определении правительственной политики, какой никогда не был в предшествующей администрации. Президент не принимал никаких решений и не предпринимал важных внутриполитических действий до тех пор, пока они не были обсуждены и одобрены на заседаниях Совета.

В 1953 году был создан пост помощника президента по национальной безопасности. Советник должен был лично докладывать президенту по вопросам, касающимся национальной безопасности. Это усилило роль аппарата Белого дома при принятии президентом внешнеполитических решений и вместе с тем положило начало постепенному ослаблению влияния государственного секретаря.

По распоряжению президента с июля 1953 г. каждое предложение Совета национальной безопасности дополнялось финансовым приложением, определявшим стоимость предложенного курса, чтобы установить "связь между национальной безопасностью и финансовой ответственностью". В связи с этим министр финансов и директор Бюро бюджета были включены в число постоянных членов Совета национальной безопасности. Кроме того, в его состав вошли директор Центрального разведывательного управления, председатель комитета начальников штабов и директор Программы взаимной безопасности.

В период администрации Д, Эйзенхауэра большое развитие получили отделы Совета национальной безопасности. Созданный Г. Трумэном Штат ответственных сотрудников был реорганизован и переименован в Совет по планированию (СП). Каждый член Совета национальной безопасности был представлен в Совете официальным лицом в ранге помощника. Возглавлял СП специальный помощник президента по делам национальной безопасности. Первым председателем Совета был Р. Катлер, затем этот пост занимали Д. Андерсон, Г. Джексон и Г. Грей. Совет по планированию сосредоточил всю работу по подготовке политических обзоров в своих руках.

Основываясь на рекомендациях специальной комиссии сената, президент исполнительным приказом №10483 от 2 сентября 1953 г. преобразовал Бюро психологической стратегии в Совет по координации действий (СКО) в составе помощника государственного секретаря (председатель), помощника министра обороны, директора Центрального разведывательного управления, директора Информационного агентства, директора Администрации международного сотрудничества. В качестве временных членов в его состав входили также представители тех ведомств, которые отвечали за проведение какого-либо мероприятия в области национальной безопасности. 50 межведомственных рабочих групп составляли основной штат сотрудников. Каждая группа была ответственна за отдельную область политики, отдельную страну или проблему.

Главная функция СКО заключалась в детальной разработке той основной линии политики, которая была сформулирована Советом национальной безопасности и одобрена президентом, а также в координации действий министерств и ведомств, призванных проводить эту политику в жизнь. Оно решало задачи претворения политики в формы и методы действий.

Организационная система Совета национальной безопасности при Д. Эйзенхауэре отличалась большой активностью всех его органов. Создав СП и СКО, президент разграничил проблемы разработки политики и ее осуществления. Детализированному процессу принятия политических решений уделялось главное внимание, вопросы же осуществления политики были отодвинуты на второй план. Особенно углубился этот разрыв при последующих администрациях. Концентрация всех вопросов разработки внешнеполитического курса страны в Совете и усиление роли военных ведомств в области внешней политики повлекли за собой определенное ослабление значения государственного департамента.

Главный документ Совета национальной безопасности, который ежегодно тщательно готовили и анализировали на заседаниях, - "Основная политика в области национальной безопасности" - представлял собой глобальный обзор внешнеполитических проблем. Он давал общую политическую директиву всем правительственным учреждениям, связанным с национальной безопасностью.

Документ содержал широкий обзор целей национальной стратегии США, а также подробное изложение военных, политических, экономических и внутриполитических факторов, необходимых для реализации этой стратегии. Несмотря на чрезвычайную важность, его объем не превышал 25 страниц. Все внешнеполитические акции правительства Д. Эйзенхауэра были неразрывно связаны с деятельностью Совета национальной безопасности. С 1953 г. Совет приступил к разработке плана реорганизации Пентагона и вооруженных сил США. Программа реорганизации, получившая позже название "New Look", предусматривала создание таких вооруженных сил страны, которые, по замыслу их авторов, были бы лучшими в мире и включали в себя все достижения науки середины XX в.

В 1954 г. Совет национальной безопасности санкционировал так называемый "банановый переворот" в Гватемале, приведший к свержению правительства Хакобо Арбенса Гусмана, вкотором видную роль играли коммунисты. В 1956 г. англо-франко-израильские агрессоры совершили нападение на Египет, которое произошло незадолго до президентских выборов в США. 24 августа государственный секретарь Даллес сделал сообщение о Суэце на заседании Совета национальной безопасности. Опасение за исход избирательной кампании вынудило Соединенные Штаты воздержаться от поощрения агрессии.

В 1957 г. Советом национальной безопасности был разработан план поддержки мятежников в Индонезии, стремившихся свергнуть правительство Сукарно. В августе 1957 г. была сделана попытка спровоцировать нападение на Сирию. В июле 1958г. пал монархический режим в Ираке, что нанесло серьезный удар по замыслам США.5 апреля 1954г. Совет национальной безопасности рассматривал меморандум Пентагона "О позиции армии", в котором говорилось, что, "если США намерены принять участие в наземных военных действиях для победы в Индокитае - в том случае, если французы уйдут, а китайские коммунисты не станут вмешиваться, - потребуется семь американских дивизий или эквивалентные вооруженные силы с соответствующей поддержкой с моря и с воздуха".

При администрации Эйзенхауэра структура Совета национальной безопасности непомерно усложнилась. Из оперативного органа при президенте, каким он был задуман, Совет превратился в тяжелый и неповоротливый механизм, в некое подобие сверхкабинета, подменявшего до определенной степени деятельность таких ведомств, как госдепартамент, министерство обороны и др. Критика Совета национальной безопасности нашла свое концентрированное выражение в докладе сенатской подкомиссии, занявшейся тщательным расследованием не только механизма принятия и осуществления решений в области внешней политики, но и всей системы национальной безопасности США. Работу подкомиссии возглавил сенатор Г. М. Джексон.

Говоря в целом о работе Совета национальной безопасности, подкомиссия Джексона констатировала, что основная работа Совета национальной безопасности концентрируется скорее вокруг вопросов внешней политики, нежели вокруг проблем национальной безопасности. В меньшей степени Совет помогает принимать решения по наиболее важным проблемам, которые определяют будущий курс внешней политики. ... В целях более плодотворной деятельности Совета национальной безопасности предлагалось: сократить штат Совета национальной безопасности и в дальнейшем подбирать его более тщательно; представлять на рассмотрение президента все возможные точки зрения по обсуждаемому вопросу; использовать СП главным образом для подготовки и комментирования политических документов, предлагаемых учреждениями; расформировать СКО; ответственность за осуществление политики возложить, где это возможно, на определенное ведомство или чиновника, которому может помогать межведомственная группа; согласовывать рекомендации Совета национальной безопасности с решениями бюджетных органов.
>>> ДАЛEE >>>

Мы продолжаем публикацию в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru исследования основателя российской политической психологии, сотрудника Института мировой экономики и международных отношений РАН Николая Алексеевича Косолапова и старшего научного сотрудника ИМЭМО РАН Татьяны Николаевны Андреевой Ядерное сдерживание в условиях глобализации (политико-психологические аспекты проблемы).

Часть 2. Современная среда ядерного сдерживания
(международная безопасность в глобальном мире)

Идея ядерного сдерживания возникла, начала осуществляться и получила развитие в условиях мира, принципиально отличного от той международной системы, которая складывается с начала 2000-х годов. Спецификой мира 1945-1950-х годов были: противостояние рожденных в Европе и принявших крайние формы за ее пределами либерализма и коммунизма - идеологий, в совокупности определивших все мировое развитие второй половины XIX-XX вв.; начатое с 1917 г. противоборство США и Советской России/СССР как государств, воплотивших в себе эти идеологии; неявное, но реальное сотрудничество СССР и США на протяжении первой половины XX в. и особенно в 1940-1950-х гг. в политическом демонтаже тех великих держав Европы - прежде всего Великобритании и Франции, которые веками определяли суть и смысл мирового развития; ракетно-ядерная конфронтация СССР и США уже как сверхдержав в 1960-1980-е годы, но на фоне проблем, поставленных появлением и требованиями стран "третьего мира", а также быстро поднимавшихся Китая и, хотя и в меньшей степени, Индии ("новый мировой экономический порядок", требование развития и др.).

В этих условиях как СССР, так и США были по-разному, но равно глубоко озабочены множеством трудных для себя политико-идеологических и практических проблем, от подходов к которым реально зависело слишком многое не только во внешней политике, но и во внутренней жизни каждого из двух государств. Интервенция США в период гражданской войны в России (1918-1922 годы, Владивосток и Архангельск) показала, что возможность эффективной поддержки действий своих войск на столь значительном удалении от страны крайне проблематична. В этом опыте вплоть до последней трети XX века (появление быстрых и крупнотоннажных десантных судов и самолетов грузоподъемностью в 100 и более тонн) ничего принципиально не изменилось. Такие же ограничения, несомненно, действовали бы и в обратную сторону (в случае необходимости обеспечивать операции советских войск на американском континенте).

Иными словами, война непосредственно между СССР и США была в практическом плане (за исключением гипотетического обмена ракетно-ядерными ударами) предельно затруднена их относительным географическим взаимоположением. Для такой войны у каждого из двух государств недоставало мотивации (взаимных территориальных претензий практически нет; наличие политико-идеологического и военного врага даже удобно, поскольку позволяет решать множество внешне- и внутриполитических задач; ни СССР, ни США не стремились и не могли занять место друг друга в соответствующей системе союзов и государств-клиентов); давление мировых проблем по-разному, но нарастало, ставя в длительной перспективе под вопрос лидерские позиции каждой из двух сверхдержав в своей системе.

При подобном "расположении планет" взаимное ядерное сдерживание (в той мере, в какой оно существовало) и проблемы долговременного обеспечения места государства в соответствующей части мирового развития сплетались в неразделимый клубок, в котором собственно ядерному сдерживанию вряд ли принадлежала лидирующая роль (за исключением тех опасных, но весьма кратких периодов, которые принято называть "международными кризисами").

Глобализация и США-центричность постсоветского мира меняют описанную картину в самых значимых, принципиальных ее чертах и требуют внесения существенных коррективов в понимание международной безопасности, путей и способов ее обеспечения и, как следствие, в оценки роли, места и эффективности различных видов ядерного сдерживания в таком мире. Прежде всего, противоборство между идеологиями либерализма и коммунизма и, шире, между традиционной религиозной и все более научной картиной и пониманием мира, ранее происходившее в рамках еврохристианской цивилизации, начинает принимать межцивилизационные формы. Причем если в политико-идеологической части этого противоборства Западу и США объективно противостоит Китай, то в части мировоззренческой откат к религиозной картине мира сталкивает Запад с историческим оппонентом христианства - исламом.

Логично предположить, что в контексте глобального столкновения религий ядерное сдерживание может оказаться просто недейственным или поддержание его эффективности потребует куда больших, чем в случае СССР и США, императивности потенциальной угрозы, количественных и качественных уровней ее обеспечения. Но только этим различия в международной безопасности и среде ядерного сдерживания между второй половиной XX и началом XXI в. не ограничиваются. В доглобальном мире международная безопасность де-факто означала безопасность в отношениях между государствами независимо от того, имелась ли при этом в виду безопасность отдельного государства, союза государств или коллективная безопасность на региональной основе.

Такая безопасность исторически понималась как более высокая по сравнению с миром/регионом в целом степень политических и военных гарантий против возникновения войны в соответствующем комплексе отношений (в пределах региона, соглашения и т. п.), а также как заранее в принципе согласованные совместные действия, предпринимаемые в ответ на угрозу или начало недружественных действий против участников международного союза или соглашения.

В глобализирующемся мире происходит переход от "безопасности в межгосударственных отношениях" к безопасности системы государств, в совокупности образующих основы глобальных экономики и политики; притом к безопасности глобальной системы, пребывающей в мировой среде, во многом враждебной по отношению к глобализации и главным ее носителям и несущей в себе потенциал многократного возрастания масштабов и/или интенсивности этой враждебности уже в ближайшие годы. Основываясь на историческом опыте макросоциальных процессов любого рода, правомерно ожидать, что динамика глобализации будет отмечена известной (пусть и сложной) цикличностью, наличием в ней периодов, этапов как быстрых продвижений вперед, так и достаточно длительных и/или существенных торможений, откатов (некоторые авторы полагают, что откат глобализации уже начался). В такие периоды роль "безопасности в межгосударственных отношениях" может возрастать (абсолютно и/или относительно) в сравнении с потребностью в системе глобальной безопасности.

Практические последствия изложенного для поддержания и укрепления международной безопасности множественны и включают, как минимум, следующее.

(А) Потребность в "безопасности в межгосударственных отношениях" не отпадает. Переход к глобальной безопасности предполагает ее строительство от достигнутого уровня, а не сброс последнего под предлогом его "устарелости" в изменившемся мире. Нужда в "безопасности в межгосударственных отношениях" может по ряду причин периодически даже заметно усиливаться.

(B) Острота нужды в "безопасности в межгосударственных отношениях" несколько снизилась во взаимоотношениях участников глобального уровня мировой политики (заметно уменьшен риск третьей мировой, ракетно-ядерной, войны), но в целом резко возрастает на локальном и региональном уровнях (в первую очередь на первом и особенно в регионах и проблемных областях, где существуют и активно действуют квазигосударства и негосударственные структуры - non-state actors - асоциального характера; число тех и других в мире увеличивается, и эта тенденция пока не меняется).

(C) Международно-политическое оформление глобального мира (т.е. формирование первого в истории глобального миропорядка, если таковой рано или поздно возникнет) может потребовать - и уже требует - от лидеров глобализации политики превентивных действий (или "разделяй и властвуй") по отношению к тем государствам, потенциал и действия которых могут и/или будут представлять реальную опасность для глобализации и государств и/или групп государств - движущих сил глобализации.

Интересы "безопасности в межгосударственных отношениях" могут и будут в ряде случаев приходить в противоречие с интересами "глобальной международной безопасности", что чревато международно-политическими кризисами в сфере безопасности и последствиями международно-политического, идеологического и иного характера, подрывающими устойчивость и безопасность глобальных экономики и международной системы на достаточно длительную перспективу.

(D) XXI век будет, по-видимому, в целом гораздо более кровавым, чем завершившийся XX: до сих пор в истории практически каждое следующее столетие неизменно сопровождалось ростом объема и масштабов всех видов насилия. Неотъемлемая часть истории на всем известном нам, документированном ее протяжении - развитие насилия как социальной функции и социального института во всех его формах (наряду и параллельно с развитием духовных и материальных достижений). Совершенствовалось, развивалось все: средства и методы войны, преступности, всех видов силового давления на личность, социальные группы и общество. От века к веку росло количество жертв совокупного насилия - легитимного, шедшего от законных государств и их институтов; и нелегитимного, источником которого была и остается преступность. Некоторые исследователи полагают, правда, что росли только абсолютные цифры, а относительное число жертв оставалось одним и тем же, составляя, по разным оценкам, от 1 до 5% общей численности населения. Но даже если соглашаться с такой оценкой и учитывать минимальную величину в 1 процент, то число жертв насилия в XXI веке неминуемо и намного побьет все рекорды века XX уже просто вследствие роста численности населения планеты. Глобальная безопасность не может ставить своей целью слом этой тенденции и должна быть направлена на обеспечение жизнеспособности и надежности основных структур глобального мира в условиях общего роста насилия и угроз безопасности этого мира. (Аналогия: преступность в городе всегда разнообразнее, страшнее и много выше, чем на селе; тем не менее, обеспечиваемый уровень безопасности позволяет городу нормально жить и работать.)

(E) Субъектом безопасности в условиях глобального мира станут не отдельные государства и/или группы государств (это была бы безопасность для избранных, по сути империя, и опасность для других), но система глобального мира в целом и живущие в ней люди. Однако такая система не может механически отождествляться с земным шаром, со всем государствами, с человечеством. Фактически это, скорее всего, будет система повышенной, но совместной и в принципе одинаковой для каждого из ее государств-участников безопасности для тех, кто признает определенные правила (без соблюдения которых обеспечение такой безопасности невозможно или предельно затруднено), принимает на себя и несет определенные обязательства перед другими ее участниками.

(F) Из предыдущего абзаца проистекают два важных вывода. Во-первых, система глобальной безопасности должна быть в принципе номинально открыта для всех государств, желающих к ней присоединиться. Во-вторых, право на место в такой системе должно зарабатываться признанием ее принципов и правил, а также посильным практическим участием в выполнении функций, необходимых для поддержания такой безопасности. "Благотворительность" в этой сфере станет, видимо, редчайшим и особенным исключением из этого правила и в каждом случае должна будет серьезно обосновываться.

(G) Система глобальной безопасности означает и требует определенного самоограничения каждого из ее участников по отношению к другим и к системе в целом (но не обязательно к международной среде, лежащей вне этой системы, находящейся за ее политическими пределами) в обмен на гарантии безопасности участникам со стороны такой системы. В процессе ее создания уже потребовались и получили оправдание превентивные действия против международного терроризма, поддерживающих его стран и сил, иных источников угроз глобальному миру. Критическим испытанием станет, однако, рубеж, за которым такие оправданные превентивные действия смогут превратиться в меры по принуждению участников глобальной системы к определенным выборам и действиям.

Рубеж этот политически уже достигнут при помощи борьбы против "международного терроризма". Всякая борьба есть не только "вещь в себе", но и путь выстраивания определенного - социального, политического и т. п. - процесса, а также способ управления его созданием и самим процессом. Борьба с международным терроризмом, при всей ее необходимости, объективно содействует тенденции к укреплению тоталитаристских начал в современном развитом обществе и мире уже хотя бы потому, что борьба эта вынужденно опирается на достижения информационных технологий, делающие реальным мониторинг каждой личности во всех аспектах ее существования: от распорядка дня и доходов до политической деятельности и отслеживания всего комплекса связей с другими людьми и содержания общения с ними. Создание и распространение информационных технологий впервые в истории переводят тоталитаризм из философской идеи в сферу возможности его осуществления. Поэтому переход к принуждению участников глобальной системы - элит и государств - это объективно решающий шаг к установлению глобального тоталитаризма, который может опираться в том числе и на ядерные средства.

(H) Гарантии безопасности участникам глобальной системы в глобальном мире должны быть рутинными и повседневными. В этом - принципиальное отличие глобальной системы безопасности от международной. Если при возникновении угрозы войн и агрессий в традиционных системах межгосударственных отношений такие гарантии обычно опирались на формулу "нападение на одного из участников союза означало бы нападение на всех его членов", то в глобальном мире безопасность обеспечивается повседневным мониторингом военного, полицейского и частно-охранного характера, осуществляемым через сотрудничество соответствующих национальных структур государств-участников. Глобальная система безопасности не предотвращает войны (это задача "безопасности в межгосударственных отношениях"), но обеспечивает надежность работы ключевых глобальных структур, и прежде всего энергетики.

(I) Одна из трудностей построения такой системы - резкая диспропорция потенциалов и возможностей США, с одной стороны, и других участников глобального мира - с другой. Объективно эта диспропорция действует вопреки интересам удержания международной безопасности. У США она вызывает мощное искушение (подкрепляемое практической необходимостью) полагаться лишь на себя, особенно в вопросах безопасности. У многих других стран - не менее сильное искушение полагаться на мощь и ресурсы США, одновременно уклоняясь от осуществления даже вполне посильных для таких стран действий по поддержанию международной безопасности. У третьих - столь же сильное искушение (и политические и/или идеологические возможности) трактовать подобную систему как колонизацию мира Америкой, Западом и призывать к ее ослаблению, подрыву, слому, т. е. нарушать и разрушать международную безопасность (насколько такие призывы и вытекающие из них действия окажутся осуществимы и эффективны - иной вопрос). Но чем бы он ни вызывался, всякий размыв "безопасности в межгосударственных отношениях" объективно повышает шансы на формирование такой "глобальной системы безопасности", которая в условиях моноцентричности современного мира создавала бы сильные предпосылки к утверждению различных вариантов тоталитаризма на глобальном уровне.

(J) Система "глобальная безопасность для США и их друзей и союзников" (сценарий, к которому все более поворачивает политика США после прихода к власти администрации Дж. Буша-мл.) реализуема на кратко- и среднесрочном горизонтах времени, но в длительной перспективе многократно усиливает будущие угрозы глобальной безопасности. Системный кризис в США и западном мире с конца 1990-х годов выглядит все более неотвратимым, а его приход (если и когда это произойдет) при предложенном выше сценарии может породить в немалой части мира стремление не помочь США и Западу в целом удержать глобальное экономическое и политическое равновесие, но воспользоваться моментом и усугубить течение такого кризиса в интересах самых разных сил (от международной оргпреступности до конфликтующих с Западом группировок).

(K) Сценарий "повышенная безопасность для ответственных участников глобального мира, с опорой на лидерство и возможности США, но при адекватном вкладе самих этих участников" позволит в перспективе более успешно справляться с системным кризисом и его последствиями для международной безопасности. Одновременно такой сценарий лишал бы противников глобализации и/или западного мира значительной части политико-пропагандистских возможностей так или иначе обыгрывать в негативном плане факт особых веса и роли США в современном мире.

Давая проигрыш во времени (из-за необходимости приложения больших усилий на согласования разного рода), этот сценарий выигрывает по критериям долговременного обеспечения эффективной глобальной безопасности в интересах всего международного сообщества. Но его реализация требует опираться на систему "безопасности в межгосударственных отношениях", а не отвергать ее.

(L) Поддержание безопасности не может быть свободно от использования силовых средств и методов ее обеспечения или, как минимум, действенной угрозы возможности их применения. То и другое должно сочетаться с безопасностью в целом, что ставит задачу институционализации войн и конфликтов как одного из средств обеспечения глобальной безопасности и ее легитимности. (Данная тема требует отдельного подробного рассмотрения.)

Можно и необходимо справляться с той немедленной угрозой, какой является международный терроризм. Однако пути его преодоления неясны, а исторический опыт свидетельствует о невозможности решения этой задачи в абсолютных параметрах. В то же время дефицит доверия между участниками международной системы безопасности может ставить ощутимые пределы их взаимному сотрудничеству в борьбе против международного терроризма и даже в построении системы безопасности глобальной.

Но можно и одновременно необходимо видеть и другие вызовы безопасности будущего политически организованного глобального мира, исходящие из постепенно накапливающихся проблем самого этого мира. Такой подход на первый взгляд противоречит привычным логике и традициям политических и бюрократических процессов. Однако опыт истории свидетельствует, что самые серьезные и труднопреодолимые угрозы безопасности могут возникать и обычно возникают внутри системы, безопасность которой обеспечивается прежде всего мерами по отношению к ее внешней среде.

Ключевая проблема глобальной безопасности: будущее ядерного и других видов оружия массового поражения (особенно новых его видов и типов, появление которых, видимо, неизбежно). Логично ожидать, что США и Запад в целом хотели бы сосредоточить у себя само это оружие, а главное, право его разработки, практического создания и применения. Подобный сценарий (аналог запрету владеть огнестрельным оружием) легко представим и менее легко, но осуществим. Его реализация означала бы, однако, создание системы "безопасности для избранных" со всеми ее последствиями; и провоцировала бы будущих "глобальных отморозков" и/или "лидеров международной системы" на более экстравагантные действия, чем те, на которые они были бы готовы решиться при иной формуле интеграции ОМП в систему глобальной безопасности. Такой же эффект имели бы попытки поставить ядерное и другие виды ОМП в мире полностью или частично под контроль США и/или НАТО.

Полная и всеобъемлющая ликвидация ядерного и других видов ОМП также не решала бы задачу глобальной безопасности. Не говоря о политических сложностях ее достижения и практических трудностях обеспечения надежного контроля, ликвидация такого оружия в пяти первоначальных ядерных государствах и особенно прекращение научных исследований по созданию новых видов ОМП грозили бы оставить глобальное сообщество без адекватных средств немедленного ответа в случае создания новых видов и вариантов ОМП странами и силами, ныне таким оружием не владеющими.

(M) Ответ заключается в переводе имеющихся у ядерных держав ядерного оружия и средств его обеспечения под политический и операциональный контроль со стороны легитимных на международном уровне совместных институтов и структур безопасности, создание которых становится все более необходимым. Они же могли бы лицензировать новых обладателей ядерного оружия и иного оружия массового уничтожения (оружия массового поражения) при условии немедленного его перевода под тот же контроль. Потенциально возможные формы, цели и задачи, пределы компетенции таких структур могли бы стать предметом специального прогноза и анализа.

Однако создание подобных совместных институций требует непременного участия в них всех первоначальных ядерных держав и вряд ли возможно, если отношения между хотя бы некоторыми из них будут основываться, пусть даже отчасти, на взаимном ядерном сдерживании. Проблема в том, что в отношениях, основанных на взаимной угрозе, тем более на угрозе ядерного сдерживания, угрозе геноцида, отказ одной из сторон от выдвижения и/или подкрепления такой угрозы вел бы к доминированию другой, а резкий и немедленный взаимный отказ от сдерживания - к нарушению ранее достигнутой стабильности. Иными словами, выходом из взаимного ядерного сдерживания могут быть или война, или тщательно регулируемый переход к отношениям, основанным на более цивилизованных и разделяемых всеми участниками нормах, нежели опора на запредельную максимизацию угрозы силой.
>>> ДАЛEE >>>

Мы начинаем продолжаем в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru книги политолога Джина Шарпа, основателя Института Альберта Эйнштейна, автора теории ненасильственных акций От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения.

1. Реалистичное представление о диктатуре

За последние десятилетия под напором организованного сопротивления народов пали или зашатались многие диктаторские режимы как внутреннего, так и внешнего происхождения. Часто кажущиеся глубоко укоренившимися и непоколебимыми, такие диктатуры оказались неспособными противостоять согласованному политическому, экономическому и социальному неповиновению людей.

С 1980 года пали диктаторские режимы, благодаря в основном ненасильственному неповиновению людей, в Эстонии, Латвии и Литве, Польше, Восточной Германии, Чехословакии и Словении, Мадагаскаре, Мали, Боливии и Филиппинах. Ненасильственное сопротивление приблизило демократизацию в Непале, Замбии, Южной Корее, Чили, Аргентине, Гаити, Бразилии, Уругвае, Малави, Тайланде, Болгарии, Венгрии, Заире, Нигерии и в различных странах бывшего Советского Союза (сыграв важную роль в победе над попыткой переворота сторонников старого режима в августе 1991 г).

Кроме того, за последние годы массовое политическое неповиновение появилось в Чили, Бирме и Тибете. Хотя такая борьба не положила конец правящей диктатуре или оккупации, она показала зверскую природу данных репрессивных режимов мировому сообществу и дала населению ценный опыт этой разновидности борьбы.

Падение диктатуры в вышеназванных странах, естественно, не решило всех остальных проблем общества: нищета, преступность, бюрократическая волокита и разрушение окружающей среды часто являются наследием жестоких режимов. Однако свержение такой диктатуры свело к минимуму страдания жертв гнета и открыло путь к перестройке общества на основе более широкой политической демократии, личных свобод и социальной справедливости.

Постоянная проблема

За последние десятилетия появилась тенденция к расширению демократизации и свободы в мире. По данным организации Фридом хаус, которая составляет ежегодный международный обзор положения с политическими правами и гражданскими свободами; число стран мира, внесенных в список "свободных", за последние десять лет значительно возросло.

Однако данная тенденция уравновешивается большим числом народов, все еще живущих в условиях тирании. На январь 1993 г из 5,45 миллиардов населения земли 31% людей жили в странах и на территориях, классифицируемых в качестве "не свободных" , то есть там, где политические права и гражданские свободы чрезвычайно ограничены. 38 стран и 12 территорий, внесенные в категорию "не свободных", управляются рядом военных диктатур (как в Бирме и Судане), традиционных репрессивных монархий (как в Саудовской Аравии и Бутане), доминирующими политическими партиями (как в Китае, Ираке и Северной Корее) или иностранными оккупантами (как в Тибете и Восточном Тиморе), или же находятся в переходном периоде.

Многие страны в настоящее время находятся в состоянии быстрых экономических, политических и социальных изменений. Хотя за последние десять лет число "свободных" стран увеличилось, остается высокая вероятность того, что многие страны перед лицом таких быстрых фундаментальных изменений двинутся в противоположном направлении и испытают новые формы диктатуры. Военные группировки, честолюбивые личности, избранные деятели, а также догматические партии постоянно пытаются навязать свою волю. Государственные перевороты останутся привычными. Основные права человека и политические права останутся недоступными для огромного числа народов.

К сожалению, прошлое остается с нами. Проблема диктатуры является глубокой проблемой. Народы многих стран испытывали десятилетия или даже столетия гнета, внутреннего происхождения или извне. Зачастую требовалось беспрекословное подчинение государственным лицам и правителям. В экстремальных случаях социальные, политические, экономические и даже религиозные институты общества, независимые от государства, преднамеренно ослаблялись, подчинялись или даже заменялись новыми, послушными режиму, институтами и использовались государством или правящей партией для управления обществом. Люди часто подвергались разобщению (превращались в массу изолированных индивидуумов) и становились не способными совместно добиваться свободы, доверять друг другу или даже совершать поступки по собственной инициативе.

Результат можно предсказать заранее: население становится слабым, теряет уверенность в себе и становится не способным к сопротивлению. Люди часто слишком запуганы, чтобы делиться своей ненавистью к диктатуре и стремлением к свободе даже в семье и с друзьями. Часто люди слишком боятся даже серьезно думать о публичном сопротивлении. В любом случае, какая от этого польза? Вместо этого они бесцельно страдают и имеют безнадежное будущее.

Положение в современных диктатурах может оказаться гораздо хуже, чем ранее. В прошлом некоторые люди могли пытаться оказывать сопротивление. Случались короткие массовые протесты и демонстрации. Появлялись всплески эмоций. В других случаях отдельные лица и небольшие группы могли совершать бессильные поступки, утверждая какой-либо принцип или просто свое неповиновение. Несмотря на благородные мотивы, такие акты сопротивления в прошлом были недостаточными, чтобы преодолеть боязнь людей и их привычку подчиняться, что является необходимым условием разрушения диктатуры. К сожалению, такие действия вместо победы или даже надежды лишь увеличивали страдания и смерть.

Свобода через насилие?

Что же делать в таких обстоятельствах? Наиболее очевидные возможности представляются бесполезными. Конституционные и законодательные барьеры, решения суда и общественное мнение обычно игнорируются диктаторами. Понятно, что в ответ на жестокости, пытки, исчезновения и убийства люди часто приходят к выводу, что положить конец диктатуре может только насилие. Разъяренные жертвы иногда объединялись для борьбы с диктатурой с помощью любых имеющихся средств насилия или войны, несмотря на то, что все шансы были против них. Такие люди часто храбро сражались, ценой страданий и жизни. Они иногда добивались значительных результатов, но редко завоевывали свободу. Яростные восстания могут вызвать жестокие репрессии, которые делают население еще более беспомощным, чем ранее.

Каковы бы ни были достоинства методов насилия, ясно одно. Полагаясь на средства насилия, такие люди выбирают тип борьбы, в котором угнетатели почти всегда имеют преимущество. Диктаторы прекрасно подготовлены к применению насилия. Независимо от продолжительности действий таких сторонников демократии, в конце концов, жестокая военная реальность становится неизбежной. Диктаторы почти всегда имеют преимущество в военной технике, вооружениях, транспорте и вооруженных силах. Несмотря на свою смелость, демократам (почти всегда) противопоставить нечего.

Если обычное вооруженное восстание признается нереальным, некоторые диссиденты склоняются в пользу партизанской войны. Однако партизанская война редко приносит или не приносит никогда пользу угнетенному населению и не обеспечивает демократию. Партизанское движение не является бесспорным решением, в особенности благодаря сильнейшей тенденции огромных потерь среди собственного народа. Данный подход не гарантирует от поражения, несмотря на соответствующую теорию и стратегические анализы, а иногда и на международную поддержку. Партизанская борьба часто длится весьма долго. Часто при этом правящие круги переселяют массы гражданского населения ценой громадных страданий и социальных разрушений.

Даже в случае победы партизанская борьба часто имеет значительные и долговременные отрицательные последствия. Атакуемый режим, благодаря принимаемым мерам противодействия, немедленно становится еще более диктаторским. Если партизаны в конце концов побеждают, новый режим часто еще более диктаторский, чем его предшественник, благодаря централизованному влиянию возросших вооруженных сил и ослаблению или разрушению в ходе борьбы независимых групп и институтов общества, органов, которые являются жизненно важными при построении и поддержании деятельности демократического общества. Противники диктатуры должны рассмотреть другие возможности.

Перевороты, выборы, спасители из-за рубежа?

Военный переворот против диктатуры может показаться сравнительно наиболее легким и быстрым способом устранить особенно отвратительный режим. Однако у такого способа имеются серьезные недостатки. Самое важное то, что он оставляет существующее несправедливое распределение власти между населением и элитой, управляющей правительством и вооруженными силами. Устранение одних лиц и клик с правящих позиций просто дает возможность другой группе занять их место. Теоретически, такая группа может оказаться более терпимой и открытой для ограниченных демократических реформ. Однако может случиться и противоположное.

После укрепления своего положения новая клика может оказаться более беспощадной и более честолюбивой, чем старая. Соответственно, новая клика, на которую возлагаются все надежды, сможет проводить любые действия, не заботясь о демократии и правах человека. Это не является приемлемым решением проблемы диктатуры.

Выборы в качестве инструмента значительных политических изменений при диктатуре непригодны. Некоторые диктаторские режимы, например, в странах восточного блока под господством Советского Союза, разрешали выдвижение кандидатов, чтобы создать впечатление демократичности. Однако такие выборы являлись лишь строго контролируемым плебисцитом, обеспечивающим одобрение народом кандидатов, уже отобранных диктаторами. Под давлением диктаторы могут согласиться на новые выборы, но, манипулируя ими, усаживают гражданских марионеток в правительственные кабинеты. Если кандидаты от оппозиции получают возможность участвовать в выборах и одерживают победу, как это случилось в Бирме в 1990 г и Нигерии в 1993 г, результаты просто игнорируются, а "победители" подвергаются запугиванию, аресту или даже казни. Диктаторы не для того захватывают власть, чтобы позволить выборы, которые могут сбросить их с трона.

Многие люди, в настоящее время страдающие от жестокой диктатуры или отправившиеся в ссылку, чтобы избежать немедленной расправы, не верят, что угнетенные могут освободиться самостоятельно. Они считают, что их народ можно спасти действиями кого-то другого. Такие люди делают ставку на внешние силы. Они считают, что лишь международная помощь может оказаться достаточно мощной, чтобы свергнуть диктатора.

Мнение, что угнетенные не способны эффективно действовать, может быть верным лишь для определенного периода времени. Как отмечалось, угнетенный народ часто не желает и временно является неспособным к борьбе, так как не верит в свою силу противостоять безжалостной диктатуре и не знает путей к спасению. Поэтому понятно, что многие возлагают надежду на свое спасение на других. Такой внешней силой может быть "общественное мнение", Организация Объединенных Наций, определенная страна или же экономические и политические санкции.

Такой сценарий может показаться удобным, но надежда на спасителя извне создает серьезные проблемы. Такая надежда может оказаться совершенно напрасной. Обычно иностранный спаситель не появляется, а если иностранное государство и осуществляет вмешательство, ему обычно не следует доверять.

Здесь уместно подчеркнуть несколько неприятных моментов, связанных со ставкой на иностранное вмешательство:

- Иностранные государства зачастую терпят или даже напрямую помогают диктатуре в целях обеспечить собственные экономические или политические интересы.
- Иностранные государства также могут предать угнетенный народ и не сдержать свои обязательства по оказанию ему помощи в освобождении ради достижения другой цели.
- Некоторые иностранные государства будут предпринимать действия против диктатуры лишь для того, чтобы добиться собственного экономического, политического или военного контроля над страной.
- Иностранные государства могут активно вмешаться в позитивных целях только тогда, когда и если внутреннее движение сопротивления уже начало расшатывать диктатуру, привлекая внимание международной общественности к жестокой природе режима.

Диктатура в основном возникает благодаря распределению власти внутри страны. Население и общество слишком слабы, чтобы создать диктатуре серьезные проблемы, так как богатство и власть сосредоточены в руках слишком небольшого количества людей. Хотя диктатура может выгодно использовать или быть ослабленной действиями международного сообщества, ее падение в основном зависит от внутренних факторов.

Однако давление международного сообщества может оказаться весьма полезным, когда оно поддерживает мощное движение сопротивления внутри страны. В таком случае, например, международный бойкот, эмбарго, разрыв дипломатических отношений, исключение из международных организаций, осуждение со стороны органов ООН и т.д. может оказать большую помощь. Тем не менее, при отсутствии мощного внутреннего движения сопротивления такие действия едва ли будут предприняты.

Перед лицом жестокой истины

Вывод сделать нелегко. Эффективное свержение диктатуры с минимальными жертвами требует выполнения четырех первоочередных задач:

- Необходимо укрепить решимость, уверенность в себе и навыки сопротивления угнетенного населения;
- Необходимо укрепить независимые социальные группы и институты угнетенного народа;
- Необходимо создать мощную силу сопротивления;
- Необходимо разработать мудрый стратегический план освобождения и четко провести его в жизнь.

Борьба за освобождение требует полагаться на самих себя и на укрепление группы борцов внутри страны. Как Чарльз Стьюард Парнелл призывал во время кампании за ограниченное самоопределение Ирландии 1879-1880 гг: "Нет смысла полагаться на правительство… Мы должны полагаться на собственную решимость… Помогайте самим себе совместными усилиями… укрепляйте тех, кто слаб… сплотитесь вместе, организуйте самих себя… и вы должны победить… Когда вашими усилиями проблема созреет для разрешения, тогда и только тогда она может быть разрешена."

Перед лицом самостоятельной силы оппозиции, при наличии мудрой стратегии, дисциплинированных и решительных действий и реальной мощи, диктатура в конце концов рухнет. Однако для этого необходимо выполнить четыре указанных требования.

Как видно из приведенного выше, освобождение от диктатуры в конечном итоге зависит от способности народа освободиться собственными усилиями. Примеры успешного политического неповиновения, то есть ненасильственной борьбы за политические цели, приведенные выше, показывают, что для населения существуют способы добиться освобождения собственными силами, но такие способы надлежащим образом не разработаны. Эти способы мы рассмотрим подробнее в следующих главах. Однако сначала обсудим вопрос переговоров, как средства расшатывания диктатуры.
>>> ДАЛEE >>>

Цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Согласно требованиями российского законодательства, спутниковые фотографии России даны с разрешением 2 метра. Спутниковые фотографии территории иностранных государств даны с более высоким разрешением - до 25 сантиметров.

Цветовой баланс карт и фотографий откалиброван таким образом, что они прекрасно распечатываются на струйных и лазерных принтерах и могут использоваться в качестве приложений к научным трудам, рефератам, курсовым и дипломным работам.

Для того, чтобы узнать, что изображено на карте, не загружая ее - наведите на нее мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки карты нажмите на ее уменьшенное изображение. Карты и спутниковые фотографии снабжены подробными комментариями и разъяснениями.

Карты постоянно добавляются, но в рассылке мы будем публиковать только по две новых карты еженедельно - Вы же не хотите получать мегабайтные выпуски:-) Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.
>>> ПЕРЕЙТИ К РАЗДЕЛУ ЭЛЕКТРОННЫЕ КАРТЫ >>>

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Подробная цифровая (электронная) карта: Система наблюдения за разработкой, производством, испытаниями тактического, оперативного и стратегического ядерного и термоядерного оружия (боеголовками) и средствами его доставки (носителями ядерного оружия). Ядерное и термоядерное оружие и средства доставки оружия массового поражения		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Подробная цифровая (электронная) карта: Режим нераспространения ядерного и термоядерного оружия и его состояние - разработка, производство, испытания тактического, оперативного и стратегического ядерного и термоядерного оружия (боеголовками) и средств его доставки (носителей ядерного оружия) - подробная электронная карта (цифровая карта мира)

Александр Шаравин
директор Института политического и военного анализа

Испытания новых ракет – межконтинентальной баллистической (МБР) РС-24 и крылатой тактической Р-500 – могут стать настоящим прорывом в техническом переоснащении Вооруженных сил (ВС) РФ. Однако прорыв будет возможен лишь при соблюдении ряда условий. Для начала взглянем на таблицу, в которой сведены данные об изменении состава Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) РФ в постсоветский период.

Всего на начало 1992 – 627 МБР с 3727 боевыми частями (БЧ).
На начало 2000 – 756 МБР с 3540 БЧ.
На начало 2007 – 489 МБР с 1788 БЧ.

Применительно к 1991 г. имеется в виду часть РВСН СССР, находившихся на территории РФ. На начало 1992 г. в РФ оставались также 47 РС-16 и 306 РС-10, однако они уже тогда были крайне устаревшими и должны были быть списаны в ближайшие годы.

Таким образом, если в 90-е удалось поддерживать РВСН на уровне, то в 2000-е происходит обвальный спад. УР-100 с 6 БЧ и Р-36 с 10 БЧ выбывают по старости и из-за отсутствия обслуживания (поскольку выпускались в Днепропетровске), «Тополя» поступают на вооружение низким темпом (втрое более низким, чем в 90-е), при этом на них установлено по 1 БЧ. Кроме того, первые «Тополя» производства 80-х уже тоже начали списываться.

Число ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПК СН) сократилось до 12 (по 6 пр. 667БДР и 667БДРМ), на каждой по 16 БРПЛ (Р-29Р с 3 БЧ и Р-29РМ с 4 БЧ соответственно, всего 128 БРПЛ, 768 БЧ). Спуск на воду первого РПК СН пр. 955 («Юрий Долгорукий») и строительство ещё 2 аналогичных лодок видимо, не имеет смысла, поскольку все испытания «Булавы» оказываются неудачными (единственным успешным испытанием было бросковое испытание макета). Таким образом, 3 лодки строятся под несуществующую ракету. Крайне маловероятно, что «Булаву» удастся «довести до ума». Она делается на базе сухопутного «Тополя». Даже американцы никогда не пытались унифицировать морские и наземные ракеты. Московский институт теплотехники (МИТ), создавший «Тополь» и занимающийся теперь «Булавой», не имеет никакого опыта создания морских ракет. При этом лодки пр. 667БДР уже сильно устарели и постепенно списываются (на конец 1999 г. их было 11). Все «Тайфуны» (РПК СН пр. 941) уже списаны, поскольку их БРПЛ выработали ресурс, а новые создать не удалось. Остался только 1 для испытаний «Булавы», но к СЯС он уже не относится.

Авиационная группировка пока стабильна: 15 Ту-160 (по 12 крылатых ракет), 64 Ту-95МС (по 32 с 6 и с 16 КР). Строительство новых самолетов не предусмотрено, постепенно начнется списание Ту-95. К 2015 г. по заявлению С. Иванова останется 50 самолётов.

Таким образом, к 2012 г. может сложить ситуация, при которой мы будем иметь не 1700-2200 зарядов, положенных по договору 2002 г. об ограничении стратегических потенциалов, а менее 1000 зарядов (останется не более 200 «Тополей», 3-4 РПК СН и до 50 бомбардировщиков), т.е. будем уже вполне сравнимы с Китаем, который быстро наращивает свои стратегические силы. В такой ситуации единственный выход – возобновление производства ракет с несколькими БЧ. Надо надеяться, что МИТ сможет хотя бы это. Пока неясно, правда, сколько БЧ сможет нести РС-24, с каким темпом она будет производиться и означает ли это отказ от «Тополя» и «Булавы».

Тактическое ракетное оружие полезно для ВС РФ в первую очередь из-за деградации фронтовой и армейской авиации. Ракета заведомо дешевле самолёта или вертолёта (при том, что в условиях реальной войны и самолет, и вертолет оказываются почти такими же одноразовыми, как и ракета), подготовка личного состава также дешевле, при этом нет риска потери людей в ходе боевого вылета.

Отечественные тактические ракеты обладают достаточно высокой точностью попадания, вполне сравнимой с точностью авиационных боеприпасов, часто даже более высокой. Сам факт наличия технологии ракеты «Ока», незаконно уничтоженной по Договору о сокращении ракет средней и меньшей дальности (РСМД), создает предпосылки для того, чтобы всё-таки реализовать эти технологии.

Поскольку тактические ракеты существуют в обычном снаряжении, они могут широко использоваться в любых войнах, в т.ч. и противопартизанских. Тактическая ракета «Точка» весьма успешно применялась в Чечне. Возможности современной ПВО по поражению ракет, подобных «Искандеру», очень низки, большинство стран просто не имеют таких возможностей (из существующих сегодня ЗРК только обе С-300 и «Пэтриот» имеют шанс сбить ракету с характеристиками «Искандера»). Соответственно, против них «Искандер» можно считать «абсолютным оружием». Отчасти «Искандер» для нас может стать аналогом американских крылатых ракет «Томагавк» - относительно дешевым и эффективным оружием, применить которое достаточно легко психологически из-за отсутствия риска для собственных военнослужащих и ограниченного ущерба для противника (как правило, от таких ракет не бывает больших разрушений и жертв среди мирного населения). Если с «Искандера» кроме баллистических будут применяться и крылатые ракеты, аналогия с «Томагавками» станет ещё более правомерной. При этом, правда, если ракеты запускаются с наземных установок, дальность их полёта по договору об РСМД не может превышать 500 км, т.е. в 5 раз меньше, чем у «Томагавка» в ядерном снаряжении и в 2,5 раза меньше, чем в неядерном. Поэтому «Искандер» может применяться только против тех стран, которые граничат с РФ. Кроме того, об эффективности применения этих ракет можно будет говорить только в том случае, если они будут обеспечены адекватными средствами разведки, к коим, в частности, относятся спутники и беспилотные летательные аппараты.

Впрочем, всё сказанное имеет смысл только в том случае, если мы имеем место с реальностью, а не с пиаром. Можно привести несколько цитат из сообщений СМИ по поводу «Искандера»: 17.2.03. «В конце 2003 г. на вооружение Сухопутных войск России поступит новый оперативно-тактический ракетный комплекс "Искандер". Его поставки, как сообщил заместитель министра обороны Алексей Московский, предусмотрены государственным оборонным заказом на текущий год».
27.8.04. «Испытания новейшего российского оперативно-тактического ракетного комплекса "Искандер" завершены, сообщает РИА "Новости". Об этом заявил на встрече с президентом министр обороны РФ Сергей Иванов. По словам министра, этот комплекс начнут закупать уже в 2005 году».
25.3.05. «В Вооруженных силах России сформирован первый дивизион оперативно-тактических ракетных комплексов (ОТРК) "Искандер". Он будет действовать в одной из частей постоянной готовности на юге страны, сообщил начальник ракетных войск и артиллерии Вооруженных сил РФ генерал-полковник Владимир Зарицкий».
17.11.06. «Первый ракетный дивизион, оснащенный оперативно-тактическими ракетными комплексами "Искандер", будет сформирован к январю 2007 года, сообщает РИА "Новости" со ссылкой на заявление начальника ракетных войск и артиллерии Вооруженных сил России Владимира Зарицкого».

До сих пор, однако, никакого "Искандера" на вооружении ВС РФ, видимо, не поступало. Ни с крылатыми ракетами, ни с баллистическими. Если такая ситуация сохранится и дальше, то все разговоры о прорыве просто не имеют смысла.

Александр Храмчихин
заведующий аналитическим отделом
Института политического и военного анализа

«Шестидневная война» (5–10 июня 1967 г.) на Ближнем Востоке стала в значительной степени именем нарицательным. Этим термином в широком смысле стали обозначать сокрушительный быстрый разгром формально более мощного противника. В узком смысле – успешную реализацию тактики первого обезоруживающего удара по аэродромам противника, обеспечивающего нападающей стороне превосходство в воздухе, ведущее к победе на земле.

Схватка за небо

Надо заметить, что массированный удар по аэродромам противника придумали не израильтяне. За 26 лет до событий на Ближнем Востоке мы сами испытали на себе такой удар со стороны Люфтваффе. Разгром советских ВВС на своих аэродромах 22 июня 1941 г. до сих пор преподносится официальной отечественной историографией в качестве одной из важнейших причин катастрофических неудач первого периода Великой Отечественной. Правда, некоторые современные исследования показывают, что масштаб потерь советской стороны был отнюдь не таким катастрофическим. Каноническая цифра «1200 самолетов», якобы потерянных нашими ВВС в первый день войны, никаких подтверждений не имеет, не исключено, что она преувеличена в 1,5, если не в 2 раза. С другой стороны, немцы 22 июня потеряли более 100 самолетов (это признано ими самими). Поскольку на момент начала боевых действий СССР имел в составе западных округов не менее 9 тыс. самолетов, а немцы и их союзники против нас – немногим более 3 тыс., по состоянию на 23 июня советские ВВС по-прежнему имели существенное количественное превосходство над Люфтваффе. Однако полный развал системы управления и серьезное отставание от противника в летной и технической подготовке привели к тому, что немцы захватили полное господство в воздухе

Похожая ситуация сложилась к вечеру 5 июня 1967 г. на ближневосточном ТВД. Египет, Сирия, Ирак и Иордания к началу войны имели суммарно до 700 боевых самолетов, Израиль – около 300. В первый день войны арабы потеряли на аэродромах и в воздушных боях по различным данным от 360 до 420 самолетов, Израиль (в воздушных боях и от наземной ПВО) – от 18 до 26 самолетов. Разница, разумеется, колоссальная, но все же арабские ВВС не прекратили свое существование. Даже если взять худшие для них значения потерь, к утру второго дня войны в авиации у сторон сложилось примерное количественное равенство. Однако, хотя отдельные воздушные бои имели место до 9 июня, израильтяне завоевали полное господство в воздухе. Это объяснялось гораздо лучшей летной и боевой подготовкой еврейских пилотов, более совершенной системой управления израильской авиацией, а также сильнейшим психологическим шоком арабов от разгрома 5 июня.

Превосходство в воздухе, разумеется, очень сильно способствовало победе израильтян на земле, хотя никакой "легкой прогулки" не было. Египетская 6-я мотопехотная дивизия сумела в течение первых двух дней войны даже вклиниться на 10 км на территорию Израиля. Тем не менее господство в воздухе, более высокий уровень боевой подготовки и инициативы военнослужащих израильских ВС по сравнению с арабскими сделали свое дело. Кроме того, в панику впало египетское руководство, и утром 6 июня главнокомандующий генерал Амер отдал своим войскам на Синае приказ отступать. Естественно, что это отступление в условиях непрерывных атак израильтян с земли и воздуха очень быстро превратилось в бегство и в полную катастрофу.

Бои на Синае завершились утром 9 июня, египтяне потеряли от 10 до 15 тыс. чел. убитыми и до 5 тыс. пленными, до 800 танков, огромное количество другой бронетехники. Причем значительную часть египетских танков и БТР евреи захватили совершенно исправными. Трофеев оказалось так много, что, несмотря на отсутствие советских запчастей, практичные израильтяне приняли их на вооружение, поменяв вооружение и двигатели на западные. Отдельные образцы той техники до сих пор служат Израилю. Сам Израиль потерял здесь 120 танков – меньше, чем захватил.

Параллельно шли бои между Израилем и Иорданией за Иерусалим и Западный берег реки Иордан, причем эти бои отличались исключительным упорством. Так, 6 июня иорданцы даже окружили израильский танковый батальон, но уничтожить его не сумели. Снова взяли верх более высокий уровень подготовки и инициативы израильтян и господство в воздухе. Кроме того, ВС Иордании были самыми маленькими из всех арабских армий, участвовавших в этой войне, поэтому им было наиболее сложно противостоять евреям. Потери сторон в бронетехнике оказались довольно близкими (около 200 танков у Иордании, немногим более 100 у Израиля). Здесь боевые действия закончились 7 июня, арабы были отброшены за Иордан.

Триумф победителя

Сирия философски, т.е. ничего не предпринимая, наблюдала за тем, как евреи громят ее союзников, и, разумеется, дождалась своего часа, который настал 9 июня. В полдень израильские войска начали штурм Голанских высот. Для них эта часть войны стала самой тяжелой, поскольку рельеф местности был на стороне арабов. Даже по собственным данным израильтяне потеряли здесь вдвое больше танков, чем сирийцы, – 160 против 80. Однако евреи шли на штурм высот, уже зная, что победят, сирийцы оборонялись, уже зная, что проиграют. В 18.30 10 июня произошло официальное прекращение огня.

Арабы потеряли не менее 1100 танков, до 450 боевых самолетов, до 40 тыс. чел. убитыми и пленными. Потери Израиля составили около 400 танков, 45 самолетов, до 1 тыс. чел. убитыми.

За 6 дней Израиль сумел радикально изменить расстановку сил на Ближнем Востоке. Он разгромил армии всех трех граничивших с ним арабских стран (четвертую – Ливан – из-за его слабости принимать во внимание не приходилось), особенно тяжелые потери понес его главный противник – Египет. Еще важнее было то, что теперь очень благоприятным стало географическое положение Израиля. По состоянию на утро 5 июня, арабы имели теоретическую возможность разрезать его пополам меньше, чем за час (в самом узком месте от границы с Иорданией до побережья Средиземного моря было всего 15 км израильской территории). Вечером 10 июня еврейское государство с севера было надежно защищено Голанскими высотами, с востока – рекой Иордан, с юго-запада – Суэцким каналом, а также пространством Синайского полуострова и пустыни Негев. Израильское руководство было уверено, что обеспечило безопасность своей стране как минимум на 20–25 лет.

В 1970 г. геополитическая ситуация для него стала еще благоприятнее после того, как из-за конфликта с палестинцами и стоявшей за ними Сирией из антиизраильского фронта де-факто вышла Иордания.

Шестидневная война стала триумфом Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ в еврейской аббревиатуре). До сего дня ЦАХАЛ остается самым лучшим живым опровержением англосаксонского тезиса (который с недавних пор очень полюбился и россиянам) о преимуществах профессиональной, т.е. наемной, армии. Израильская армия – это, можно сказать, самая призывная армия в мире, в нее призывают даже женщин, никакая альтернативная служба не предусмотрена (ее "проходят" в тюрьме). При этом она отличается высочайшим уровнем боевой подготовки, великолепными условиями жизни военнослужащих и, разумеется, полным отсутствием неуставных взаимоотношений. Почему евреи способны сделать такую армию, а мы – нет, отечественные ревнители профессиональной армии ответить не в состоянии. Единственный относительно внятный ответ – "но ведь Израиль окружен врагами". Ответ этот эквивалентен известному выражению "в огороде бузина, а в Киеве дядька". Факт окруженности врагами, безусловно, требует наличия призывной армии (вообще, принцип комплектования ВС любой страны определяется тем, какие задачи перед ними стоят и ничем больше), но он не имеет никакого отношения к внутреннему устройству армии. Каким образом враждебное окружение влияет на отличные бытовые условия в израильских казармах? Почему отсутствие вражеских танков за ближайшей околицей мешает нашей армии "учиться военному делу настоящим образом"? Это особенности нашего национального характера? А при чем тут тогда принцип комплектования? Ведь точно так же можно ничему не учить и "профессионалов".

ЦАХАЛ к тому же нашла золотую середину между полным презрением к собственным потерям и гипертрофированной их боязнью. Наша традиционная готовность завалить врага своими трупами уже, похоже, нанесла непоправимый ущерб генофонду нации. Противоположный вариант демонстрируют многие западные страны: они так боятся потерять хотя бы одного солдата, что армия в результате просто перестает быть армией, превращаясь в совершенно небоеспособного паразита, пожирающего деньги налогоплательщиков (ярким примером этой ситуации является недавняя эпопея 15 британских моряков и морпехов в иранском плену). Для израильтян жизнь своих военнослужащих – это святое, но и выполнение боевой задачи – тоже святое. Они сделают все для того, чтобы потери были как можно ниже, но, если они неизбежны, – на войне, как на войне.

Долгое отступление

С политической точки зрения поведение Израиля в июне 67-го, безусловно, было агрессией. При этом нельзя не отметить, что перед началом войны антиизраильская риторика в арабских странах перешла в стадию откровенной истерии и Тель-Авив мог интерпретировать ее как подготовку к агрессии против него. В условиях значительного военного и географического преимущества арабов она поставила бы Израиль в чрезвычайно тяжелое положение, поэтому ему оставалось только нанести превентивный удар и напомнить, что победителей не судят. Разумеется, истерическая риторика очень часто предназначается только для внутреннего потребления. Например, антиукраинская, антибелорусская, антигрузинская, антиэстонская, антизападная риторика Кремля, воздействию которой мы перманентно подвергаемся в последнее время посредством отечественных СМИ, отнюдь не означает, что Россия собирается на кого-нибудь напасть. Возможно, что и арабы в 67-м ни на кого нападать не собирались. Однако внешние объекты истерической риторики совершенно не обязаны понимать, что это все "понарошку". Вот и Израиль не понял.

Как показали прошедшие 4 десятилетия, Шестидневная война стала высшей точкой израильских успехов. После нее начались отступления. Отчасти их неизбежность была заложена самой этой войной. Арабы, потеряв территории, получили легальное оправдание своего антисемитизма. Израильтяне, захватив Западный берег Иордана, получили внутри страны абсолютно враждебное палестинское население, которое, как сейчас выясняется, благодаря несравненно более высокой рождаемости очень скоро может по численности обойти еврейское население.

"Первый звонок" для Израиля прозвучал в октябре 1973 г., когда он был наказан за самоуспокоенность. Оказалось, что никаких 20 и даже 10 лет спокойствия Шестидневная война Израилю не обеспечила. Благодаря колоссальной помощи СССР ВС Египта и Сирии стремительно возродились и продемонстрировали факт своего возрождения 6 октября. "Октябрьская война" (она же "Война Судного дня") стала для Израиля самой тяжелой с момента обретения страной независимости, впервые за 25 лет под угрозу было поставлено само существование еврейского государства. Египтяне провели выдающуюся операцию по форсированию Суэцкого канала, сирийцы не умением, но числом при явно возросшем за 6 лет боевом мастерстве были в шаге от того, чтобы сбросить израильтян с Голанских высот. По-прежнему очень высокий уровень боевой подготовки и инициативы военнослужащих, отлично отлаженная мобилизационная система, возможность быстрого маневра силами по внутренним коммуникациям, а также политическая разобщенность арабов и на этот раз обеспечили Израилю победу – как никогда дорогой ценой.

После этого ЦАХАЛ обрела репутацию непобедимой и больших "классических" (армия против армии) арабо-израильских войн больше не было. Точнее, был короткий сирийско-израильский конфликт летом 1982 года, который стороны по взаимному согласию провели на нейтральной территории (в Ливане). С военно-технической точки зрения этот конфликт был на редкость поучителен. Разгром израильскими ВВС сирийской системы ПВО (построенной по лучшим советским образцам) в долине Бекаа стал одной из причин тех фундаментальных изменений в СССР, которые известны под названием "перестройка". Советским руководителям стало ясно, что мы начинаем отставать от Запада всерьез и надо что-то делать. Однако для Израиля тот конфликт на фоне предыдущих войн считался не очень значительным. Правда, израильтяне отметили, что сирийцы стали очень сильным и серьезным противником. Однако и эта проблема вскоре почти отпала, поскольку Дамаск лишился спонсора и покровителя в лице Советского Союза, что постепенно привело к существенному снижению боевого потенциала сирийских ВС.

Победив всех, Израиль постепенно начал хотеть мира. Тем более что в стране резко вырос уровень жизни, а это, как показывает мировая практика, всегда ведет к снижению желания воевать. В итоге завоевания Шестидневной войны стали полезным ресурсом для реализации принципа "мир в обмен на территории". Впервые подобный опыт был достигнут в отношениях с Египтом. Каир еще перед Октябрьской войной порвал с Москвой, триумфальное форсирование Суэцкого канала стало для него больше политическим, чем военным мероприятием. Египет, показав свою силу и перейдя из советской в американскую сферу влияния, достаточно быстро договорился с "сионистским врагом". Это, правда, стоило жизни президенту Садату, зато Египет получил назад Синайский полуостров и, соответственно, Суэцкий канал, являющийся одним из важнейших источников пополнения бюджета страны. Израиль отдал свое самое большое по территории завоевание, но получил мир с самым сильным противником и спокойную (по крайней мере – пока) юго-западную границу.

Палестинский вопрос

От второго по размерам завоевания – Западного берега – его бывшая владелица – Иордания – отказалась сама. Однако именно эта территория стала самой большой проблемой для Израиля, своеобразным «чемоданом без ручки». Начавшаяся в конце 80-х палестинская интифада оказалась для Израиля хуже, чем все «нормальные» войны с армиями арабских стран. В очередной раз был подтвержден тот факт, что против партизан воевать гораздо тяжелее, чем против регулярной армии. Применительно к конкретной ситуации проблема усугубилась тем, что противопартизанскую войну евреям пришлось вести в условиях сплошной застройки (городской и сельской), а нет ничего хуже, чем городской бой. Кроме того, очень маленькая территория Израиля автоматически сделала всю страну фронтовой зоной, каждый мирный житель мог стать жертвой палестинских партизан. Мы испытали это в ходе двух чеченских войн, однако понятно, что в гигантской России жертвами террористов могли стать только москвичи и жители Северного Кавказа, на остальное у боевиков просто не хватало ресурсов. А в Израиле погибнуть мог каждый и в любой момент. Благодаря своей высокой квалификации силовые структуры Израиля относительно быстро минимизировали проблему терроризма на территории собственно Израиля, однако снять ее полностью уже вряд ли возможно. В результате израильское общество захотело мира еще сильнее. Отсюда возникли договоренности в Осло, которые тоже стоили жизни подписавшему их лидеру. Судьбу египтянина Садата разделил израильтянин Рабин. Правда, если Кэмп-Дэвид принес Египту совершенно конкретную пользу в виде возвращения территорий и канала, то Осло не принесло Израилю ничего, кроме дальнейшего отступления. Израиль признал право на существование палестинского государства и пути назад у него теперь нет.

Вполне очевидно, что сегодня у Израиля есть только два варианта решения палестинского вопроса. Первый – геноцид в мягкой (депортация) или жесткой (уничтожение) форме палестинцев с Западного берега (сектор Газа изолировать достаточно просто, поэтому он представляет для еврейского государства гораздо меньшую угрозу). Вторая – собственный уход с захваченных территорий и самоизоляция. Совершенно очевидно, что первый путь в сегодняшних условиях невозможен. Поэтому Израиль выбирает второй путь, отдавая палестинцам почти весь Западный берег и отгораживаясь от них «Великой еврейской стеной», которая облегчает задачу борьбы с терроризмом, но совершенно бесполезна в случае войны. Причем, отдав Западный берег, Израиль очень существенно осложняет для себя возможность маневра силами по внутренним коммуникациям в случае войны на несколько фронтов. А ведь именно такие маневры обеспечили ему победы в 1967 и 1973 годах.

При этом нельзя не видеть, что Стена является временным решением. Для целого ряда арабских режимов Палестина – плацдарм для борьбы с Израилем. Поэтому они совершенно не заинтересованы в том, чтобы здесь возникла хоть какая-нибудь мирная экономика, им нужен только инкубатор террористов. Соответственно, изолированный Стеной палестинский «котел» перегреется и взорвется в очень короткий срок. Высочайшая, причем продолжающая расти, плотность населения, почти полное отсутствие возможностей для мирного легального труда в сочетании с радикальной экстремистской пропагандой создают поистине адскую смесь, которую никакая Стена сдержать не сможет. В данном случае не имеет принципиального значения, как будет решен вопрос с возвращением палестинских беженцев. Их возвращение на Западный берег значительно ускорит и усилит взрыв, но их невозвращение отнюдь не предотвратит его.

Новые времена

Достаточно существенно ухудшилась в последние годы для Израиля общая геополитическая ситуация. Европа, где стремительно растет доля арабского населения, уже давно занимает в арабо-израильском противостоянии откровенно проарабскую позицию. Это Израиль еще пережил бы, но меняется и позиция его главного спонсора и покровителя – США. Несмотря на мощнейшее еврейское лобби в США и идеологические симпатии американских неоконсерваторов к Израилю, Вашингтон сегодня настолько испортил отношения с исламским миром, что просто не может портить их еще дальше. Поэтому он вынужден демонстрировать сбалансированность подхода к арабо-израильскому конфликту, регулярно подталкивая Израиль к уступкам. Сильнейшая зависимость еврейского государства от США в вопросах военных поставок не позволяет ему возражать всерьез.

Чрезвычайно неприятным событием для Израиля стало создание Пакистаном ядерного оружия и средств его доставки. Непосредственно между Тель-Авивом и Исламабадом особых проблем нет хотя бы в силу географической удаленности. Однако Пакистан является исламской страной. Наличие у Израиля ядерного оружия (оно формально до сих пор не подтверждено, но никто в этом факте не сомневается) и баллистических ракет наряду с непобедимостью обычных ВС гарантировало его от любой новой крупномасштабной агрессии. Теперь «ядерный козырь» побит. Вряд ли Пакистан захочет воевать с Израилем, но если такую войну развяжут арабы и Израиль нанесет по ним ядерный удар, пакистанское руководство просто не сможет отказать арабским правительствам и собственному населению в том, чтобы нанести ответный удар. Учитывая микроскопические размеры Израиля, даже очень ограниченный ядерный удар уничтожит его полностью и навсегда.

Еще более серьезной проблемой для Израиля становится возможность появления ядерного оружия и средств его доставки у Ирана. Если Пакистан относится к Израилю достаточно индифферентно, иранское руководство уже не раз заявляло о том, что Израиль не имеет права на существование. Появись у Ирана ракеты средней дальности с ядерными зарядами – Израиль может каждый день ждать первого удара, который заведомо станет последним (в силу вышеупомянутой микроскопичности размеров страны). Данная ситуация многократно усугубляется тем, что поражение США в Ираке – уже свершившийся факт, вопрос только в том, когда и каким образом оно будет оформлено. И понятно, что, проиграв войну, Америка как минимум пару десятилетий сюда уже не вернется в качестве военной силы, оставляя Израиль один на один со всем исламским миром, ощущающим себя победителем и желающим новых побед.

Очень сильно подорвала позиции Тель-Авива прошлогодняя ливанская кампания, ставшая, по сути, первым поражением Израиля в войнах с арабами. Хотя Израиль не признал поражения, оно очевидно. ЦАХАЛ не решила ни одной задачи – не вернула пленных, не разгромила "Хезболлах" и даже не лишила ее возможности наносить по Израилю ракетные удары. Более того, некогда лихо громившие многократно превосходящие их количественно регулярные арабские армии, израильтяне в 2006 г. в бою с небольшой по численности партизанской группировкой, не имеющей никакого тяжелого вооружения, умудрились понести потери, сравнимые с потерями противника. Танк "Меркава" всего за месяц утратил репутацию самого защищенного в мире. Полным позором для Израиля стало поражение противокорабельной ракетой китайского производства новейшего и очень мощного корвета «Ханит». Хваленая израильская разведка «Моссад» не сумела выявить наличие у «Хезболлах» таких ракет, а моряки «Ханита» проявили недопустимую беспечность, не подготовившись к отражению ракетных ударов (ПВО корвета, в принципе, имела все возможности сбить ракету, но она просто не была задействована).

Причинами поражения, видимо, стали слишком долгий мирный период, за который военное и политическое руководство страны слишком расслабились (в стране впервые за всю ее историю выросло поколение никогда не воевавших военных), слишком большое увлечение американскими концепциями "бесконтактной войны", а также гораздо более высокая, чем в предыдущих войнах, мотивация противника. Кроме военного Израиль потерпел и психологическое поражение. Если в ходе прежних войн с арабами он (по крайней мере в западном общественном мнении) воспринимался в качестве Давида, то сегодня он превратился в Голиафа. За месяц войны не только "Меркава" лишилась репутации самого защищенного танка, но и вся ЦАХАЛ утратила репутацию непобедимой. Это может очень сильно стимулировать их противников. После неизбежного ухода американцев с Ближнего Востока исламские радикалы справедливо будут чувствовать себя победителями, им захочется продолжить свое победное шествие. Израиль становится естественной его целью.

Более того, атака на Израиль будет очень полезна его исламским соседям по их внутренним соображениям. Разогреваемая радикалами исламская "улица" будет очень активно требовать от властей своих стран крови «сионистов», если власти будут препятствовать этому порыву, то гнев «улицы» может обратиться уже на них. Поэтому даже у умеренных арабских режимов может не остаться выхода. Тем более они будут не без основания рассчитывать на то, что сионисты отправят очень значительную часть радикалов на встречу с гуриями, резко снизив, таким образом, давление на них самих.

На роль руководителя антиизраильской коалиции, безусловно, будет претендовать Иран. Именно он стоит за «Хезболлах», т.е. уже провел успешную репетицию такой войны. Правда, именно иранский фактор может стать спасительным для Израиля. Факт крайней активности иранцев (персов и шиитов) стал все более явно беспокоить большинство их соседей (арабов-суннитов), которые даже стали говорить, что персы не должны вмешиваться в арабо-израильский конфликт. Исключение, пожалуй, составляет лишь Сирия, давний близкий союзник Ирана. Поэтому вполне возможно общее сплочение арабов против Ирана. Если он будет активно пытаться аннексировать шиитский юг Ирака, то это станет прямой угрозой для Саудовской Аравии, на северо-востоке которой живет угнетаемое ваххабитами шиитское меньшинство (а именно этот район наиболее богат нефтью). В антииранский фронт кроме Саудовской Аравии могут войти Иордания, Египет, Пакистан, Турция. Сирия может поддержать Иран, но скорее всего сохранит нейтралитет.

Для Израиля такой вариант, безусловно, был бы наиболее благоприятен, не ввязываясь в войну, он бы решил проблему внешней угрозы очень надолго.

В торге с арабами израильтянам может пригодиться последнее завоевание Шестидневной войны – Голанские высоты. Тель-Авив вполне может сдать их Дамаску в обмен на подписание мирного договора, отказ от союза с Тегераном и от поддержки «Хезболлах» и палестинских вооруженных группировок.

В целом можно констатировать, что по прошествии четырех десятилетий Израиль в значительной степени вернулся к той ситуации, в которой он начал Шестидневную войну. В чем-то ситуация для него лучше, чем тогда (мир с Египтом), но в основном – хуже (положение на Западном берегу Иордана, ослабление США, усиление Ирана, ливанское поражение ЦАХАЛ). И это само по себе создает почву для новой войны, на которую могут пойти как Израиль, так и его противники. Как и в июне 67-го.