Московский конкурс артистов балета – одно из любимых детищ советской пропаганды, выставка достижений народного балетного хозяйства, главное балетное событие в СССР и возможность для нескольких поколений советских танцовщиков хоть краем глаза взглянуть на то, а как оно там, за бугром, – в этом году отметил свое сорокалетие и провел одиннадцатый смотр.
Нужно сказать, что ни солидный возраст, ни социальные трансформации не слишком повлияли на формат мероприятия, его организацию и – что самое главное – на самосознание организаторов и иных сопричастных. Конкурс по-прежнему настаивает на своем легендарном статусе и живет химерами прошлого, повторяя безинтонационной скороговоркой "барышников-мухамедов-бокка-малахов" (хотя в этом году список все же благоразумно подкрепили именем Марины Семеновой). Жюри, во главе с неизменным Юрием Григоровичем, по-прежнему входит в зал и выходит из зала первым по настоятельному приказу громкоговорителя, а награждение призеров разбавляется маршем и неустойчивыми арабесками группы каких-то танцующих малышей.
Видимо, исходя из сознания все той же легендарности и значимости, жюри рассыпало награды щедро, поделив большую часть премий на несколько победителей. При этом жюри нисколько не смутило, что получившая бронзу г-жа Олейник (Белоруссия) уже прокатилась по всевозможным конкурсам и собрала гроздочку таких призов. А победивший в мужской сольной категории г-н Писарев (Украина) дважды свалился в вариации все того же Филиппа во втором туре. Да что уж теперь – победителей, как известно, не судят…
Впрочем, на конкурсе всегда кто-нибудь, да, не доволен. Так что лучше оставить перечни призеров (запоминать эти фамилии пока необязательно) на растерзание новостным агентствам и поделиться некоторыми наблюдениями, которые удалось сделать во время просмотров бесконечных вращений-прыжков.
Во-первых, танцевальные конкурсы нынче (и Московский лишь подтвердил тенденцию), конечно же, никакой не смотр достижений, а нормальная ярмарка невест, на которой танцовщики продаются, работают на получение ангажементов от театров. В первую очередь это справедливо для младшей группы, в которой танцовщики либо совсем не трудоустроены, либо танцуют в кордебалете. И именно это обстоятельство объясняет полное отсутствие в этой категории учеников школы Парижской оперы, школы Датского королевского или Академии русского балета, для которых вершиной карьерных мечтаний является распределение в свои же театры. И именно поэтому основная масса конкурсантов – выходцы из школ бывших стран Советского Союза и стран юго-восточной Азии, которым карьера на родине вполне объяснимо не кажется достаточно привлекательной.
На вопросе, зачем в конкурсе участвовать супер-успешному Владимиру Шклярову, мозг безнадежно зависает. Среди подавляющего большинства конкурсантов он выглядел, как столичный хлыщ на провинциальных танцульках. Ну, может, хоть продвижение в Мариинке получит…
Во-вторых, конкурс помог окончательно распроститься с распространенным заблуждением, что танцовщики из Азии (в первую очередь были представлены Япония, Корея и Китай) при достаточно высокой технической оснащенности и выносливости, совершенно не способны танцевать, то есть создавать то самое движение душ и сфер, которое и называется искусством. Так вот, выяснилось, что доля талантливых танцовщиков в Азии ровно та же, что в любой другой стране, включая любимую нами родину классического балета. Среди несбиваемых роботоподобных эсмеральд с бубном и без и филиппов разного роста и комплекции из всех представленных стран обнаруживаются две исключительные пары: японцы Канеко Фуми и Косуке Окумура (с музыкальным и безусильным "Классическим па-де-де" Баланчина) и китайцы Гуан Вентинь и Синь Лянь (легчайшее, хотя и непривычно ориентальное па-де-де из второго акта "Жизели" и сложнейший, очень красивый современный номер "Путешествие в неизвестность" Фей Бо).
В-третьих, еще одним глубочайшим заблуждением оказалось мнение, что на конкурсах представлены лучшие из лучших. Так вот выясняется, что эти самые лучшие из лучших растятся в тепличных условиях, холятся и лелеются в танцевальных классах педагогами и родителями, воспитываются постоянным трудом и полным отсутствием посторонних стрессов. И именно поэтому, выпуск этого года Академии русского балета, например, который по удачному стечению был представлен в Мариинском театре сразу после завершения Московского конкурса, сможет дать участникам Московского конкурса двойную фору. И именно поэтому надеемся, что нынешний конкурс станет последним в карьере Дарьи Бочковой, танцевавшей па-де-де из "Щелкунчика" чисто и с полным пониманием образа, но полностью завалившей "Дон Кихота" – танцовщице с такими данными не стоит по конкурсам мотаться, а стоять бы у станка и вкалывать.
Еще более показательным оказался конкурс хореографов. Но спишем слабость конкурсантов в этой категории на то, что Московский конкурс традиционно котируется именно среди исполнителей и мало известен как конкурс хореографов.
Наконец, конкурс полностью подтвердил мои давнишние догадки - трюк в танце уже не работает. Лишь револьтад или кабриоль, родившийся изнутри тела, как продолжение эмоции, порождает ответную реакцию, а долгая разбежка с размахиванием руками порождает лишь олимпийские ассоциации. И право слово – нужно прекратить думать, что публика дура и схавает. Если это публика всевозможных имперских балетов, заполняющих столицу на время туристического сезона, то может и схавает. Но стоило ли ради внимания такой публики ехать на конкурс?
Ну, а для совсем отчаянных все же ссылка на результаты http://www.bolshoi.ru/ru/season/press-service/news/index.php?id26=1257
