Субъектность движет историю, но в бедных обществах нет низовой субъектности, и лишь наверху концентрируется самодостаточная собствененность, являющаяся базисом политической субъектности. Поэтому в бедных обществах, а таковыми до прихода Нового Времени были почти все страны, вершили историю верховые субъектники. Они вели между собой борьбу за ресурсы, и нередко все ресурсы контролировались единственным субъектом в лице того или иного абсолютистского правителя. Однако обычно верховая субъектность не редуцировалась к одному лицу, а распределялась среди семейной или аристократической группы. Причем субъектность не совпадала с суверенностью. Суверенность означала прежде всего экономическую самодостаточность, а если отпрыск знатного рода обделялся наследством и обрекался на несамодостаточность, но сохранял субъектность, то он стремился достичь самодостаточности, обрести богатство и ресурсы.

В одиночку обделенным субъектникам трудно было в прежние скудные времена обрести желанную самодостаточность, и потому приходилось волей-неволей объединяться ради вооруженного (и реже торгового) захвата ресурсов. Самое трудное и тогда, и сейчас для сильных (а субъектник является сильным по определению) – переступить собственную амбицию и сплотиться ради общей цели с себе подобными, такими же сильными. Тут неизбежна острейшая схватка за лидерство в группе, и поэтому так редко сплачивалась «критическая масса» субъектников из десятка-дюжины орговиков. Но уж если такая «критическая масса» возникала, то происходил сверхвзрыв её экспансии, и быстро возникали новые государства и империи. Исторических примеров – не счесть.

Русь, Запад, Восток – не исключение. Везде и всегда одно и то же. Когда сплачивается десяток сильных, то, по словам Владимира Маяковского, – «сегодня приказчик, а завтра царства стираю в карте я». Рыцарские ордена, крестовые походы, сталинская трактовка партии как «ордена меченосцев», дружина Рюрика - из этой оперы. И объединения субъектников тоже всегда вершили историю России. И поскольку в любой стране и в любые века самый большой дефицит – это дефицит субъектников, то есть дефицит саможертвенных пассионариев, то способные к сплочению пассионарии разных стран и народов то и дело объединялись ради вооруженного захвата самодостаточности. И на Руси всегда верхушечная субъектная группировка состояла из разноплеменных бойцов и прежде всего орговиков, как и в других обществах, и лишь в огромном Китае иногда ударная пассионарная группа почти не включала пришлых (вспомним времена Цинь Шихуанди или сменившего его самодостаточного крестьянина Лю Бана, основателя династии Хань). Ввиду естественной дефицитности саможертвенников, а по Гегелю эта способность с полуоборота поставить свою жизнь на кон ради высшей цели или высшего своего достоинства является главным признаком, который отличает господина от раба, - существовал разрыв между господствующими родами знати (благородное, то есть саможертвенное, сословие) и остальными «подлыми» людьми. Поэтому благородные, естественно, роднились с благородными, а их всегда мало, и брачные узы заключались не только с близкими, но и с далекими. Пропуск же в благородное сословие – способность пожертвовать своей жизнью, решимость к подвигу, к смерти. Не каждый добровольно способен пойти на смерть. Неудивительно, что благородные всех стран оказались в конце концов в тесном родстве, достаточно проанализировать этнические компоненты не только российских, но буквально всех мировых династий. И Русь наверху теснейшим образом родственна верхам прежде всего Запада, хотя через Андрея Боголюбского и Александра Невского как анды (кровного побратима) хана Сартака теснейшим образом породнилась с Востоком. Более того – рыцарский сплот Запада вплелся в благородство Рюриковичей.

Об этом – работы Дмитрия Николаевича Зенина, и ниже – продолжение его статьи Andrei von Rostov: Der Grosse Koenig Rossia (http://redpages.newmail.ru/Zenin/V_rostov.htm). Это значит – Андрей Ростовский: Великий конунг России. Эпиграф – “Так или иначе, но всё, что делал князь (Андрей Боголюбский), имело некий таинственный смысл, как и сама его судьба" (Юрий Воробьевский «Путь в Апокалипсис: Точка Омега»). Итак:

«К 1100 году в Иерусалимском государстве крестоносцев установилось соборное управление. На время празднования Светлого Воскресения Господня (Пасхи), в Иерусалиме собиралась вся высшая титулованная знать королевства, а от остальной знати и всех сословий - избранные представители, а кроме того, и знатные паломники.

Сочетая приятное с полезным, духовенство и представительство отмечали праздники и на площади у церкви Воскресения или Гроба Господня на общем совете решали совместные, насущные, вопросы. Паломники - как знать, так и простонародье - принимали точно такое же участие, как и представители на этих соборах-съездах. Король и патриарх не предлагали решений, а ставили перед собранием проблему или вопрос. Когда знать, духовенство, народное представительство и паломники принимали решение, король и патриарх утверждали его, и исполнение было обязательно для всех под страхом церковного и светского наказания.

Установившееся к 1100 году правила рассматривали 80 случаев, разрешающих королю без суда равных отнять вотчину у барона или поместье у рыцаря в случае отказа от службы "словом и делом". Все спорные вопросы должны были решаться в суде равных, утверждаться высшим синьором и иерархом церкви. Несмотря на столь благие начинания, основным средством решения судебной тяжбы, в делах о чести или при отсутствии убедительных свидетельств, остался судебный поединок - суд божий.

В 1105 году в крестоносном королевстве был принят закон, разрешающий вилланам (зависимым земледельцам) свободный переход от одного властителя к любому другому. Мотивировка была простая - "да не радуются враги Христовы нестроению нашему". С тех пор побеги крепостных в Иерусалимском королевстве прекратились. Между 1111 и 1119 годами, когда подрастало второе поколение переселенцев в святую землю, удалось решить и проблему изгойства - лишних людей.

Были созданы Духовно-Рыцарские Братства. Вступающие в эти закрытые конгрегации люди брали на себя три монашеских обета - послушания, бедности и целомудрия. Знать дополнительно клялась не проливать христианской крови, безвозмездно защищать паломников, отказаться от имения и "положить жизнь своя за други своя".

В силу обстоятельств вышло так, что королевство крестоносцев в начале XII века стало
самым устроенным христианским государством. Внешняя опасность заставила выработать в нем механизмы защиты от социального произвола, основанные на добровольном общественном союзе.

Конечно, вся эта идеальная система могла работать только в одном случае: если бы общий интерес постоянно заставлял палестинских христиан отказываться от своих частных, иной раз корыстных, побуждений. В королевстве, созданном участниками Первого Крестового Похода, были заложены новые основы государственного развития, ограничивающие как произвол королевской власти, так и своеволие знати, регламентирующие относительно бесконфликтное социальное бытие сословий.

В Европе же внутридинастийная чехарда продолжалась. Авторитет высшей власти упал до последней крайности. Положение Германии или Франции было не лучше, чем нашего Отечества. Император, Король и наш Великий Киевский Князь обладали в то время самой номинальной властью, отнять вотчину у барона (боярина) - не то что казнить смертью - было сложной проблемой, не говоря уже об управе с ближней и дальней родней.

Нет повести печальнее и нуднее на свете, чем повесть о Европейских делах в первой половине XII века. Русские летописи и Западноевропейские Хроники беспристрастно рассказывают об одних и тех же событиях: как дядя обидел племянника, а тот в ответ начал войну с ним. Локальный конфликт сразу же разрастался, поскольку взгляд на справедливость всегда относителен; в итоге все эти войны завершались ничем. Очередной передел снова плодил недовольных. Так продолжалось до пятидесятых годов XII века.

Вдруг во Франции, Германии, Англии, Византии и на Северо-Востоке Руси появляются государи, которые начинают проводить принципиально одинаковую внутреннюю политику, основное направление которой - укрепление центральной власти.

Кто эти государи?

Франция - Людовик VII, Германия - Фридрих II Барбаросса, Англия - Генрих II, Византия - Мануил I, в России... Андрей Георгиевич, еще при жизни прозванный Боголюбским, сын Ростовско-Суздальского Князя Юрия Владимировича Долгорукого, внук Владимира Мономаха, праправнук Ярослава Мудрого. Самым старшим из них по возрасту был Андрей Георгиевич (1110 г./р.), самым младшим Генрих II, король Английский, герцог Нормандский (1130 г./р.).

То, что все они в той или иной степени были родственничками, дотошные могут проверить сами, конечно, приложив некоторые усилия. Особенно близкие отношения, у Андрея Георгиевича были с Фридрихом Барбароссой и Мануилом I.

В письмах императоры называли Русского князя братом, считали равным себе. Император Фридрих был настолько привязан к Андрею Георгиевичу, что распространял эту привязанность не только на Всеволода Георгиевича, наследовавшего Владимирское Княжество после него, но и на любого из его родственников. Так, стоило ему узнать, что объявившейся при его дворе Владимир Ярославич, изгнанный из отечества и бежавший из венгерского плена, - племянник Всеволода Георгиевича, как он выдал ему 2000 марок серебра и приказал польскому королю, тогда вассалу империи, вернуть бедолаге отнятое наследство.

Сын Барбароссы Конрад Швабский покровительствовал сыну Андрея Георгию после его развода с грузинской царицей Тамарой.

Георгий Андреевич получил один из имперских ленов в Штирии, основал род фон Рюстовых. Но это маленькие частности.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Юрий (Георгий) Андреевич Боголюбский, который после убийства отца бежал из Новгорода Великого на Терек к родичам по бабушке и там возглавил местных боевиков, после развода с грузинской царицей Тамар ушел воевать к своим родственникам крестоносцам в Сирию, и там я его следы потерял. Насчет Штирии – надо проверить/

Главное то, что между этими пятью государями существовала какая-то незримая связь, и все они, кроме Людовика VII, завершили свои дни трагически. Беспристрастный взгляд легко обнаруживает, что одновременная столь идентичная деятельность в одном направлении внутригосударственного строительства исключает случайное совпадение и не может не иметь общего первоисточника. Жизненные пути государей не могли не пересекаться в каком-то одном общем месте и не быть связанными каким-то одним общим делом.

Исключая Андрея Георгиевича Боголюбского, об оставшихся ни тайн, ни загадок нет.

Государи встречались в Константинополе во время Второго Крестового Похода 1147 - 1149 гг. И Фридрих, и Людовик, и Генрих Анжуйский по нескольку месяцев жили при дворе Мануила и общались с ним. С нашим князем намного сложнее, про него вроде бы известно все, а как до дела доходит... ничего! Также как и об отце его, младшем сыне Владимира Мономаха, Георгии, прозванном Долгорукий еще при жизни.

Андрей Георгиевич родился в 1110 году в Ростове Великом. О том, чем он занимался до 1150 года, в наших летописях данных нет. С этого года начинается его нелегкая и бурная деятельность в водовороте внутридинастийной войны за попранную справедливость. Андрей показывает в бесчисленных битвах чудеса храбрости, врываясь в самую гущу противников, но уже в первые сражения он вступает неохотно, предлагая лучше решить дело миром и пощадить кровь христианскую.

Отец Ростовского князя Георгий (Юрий) Долгорукий начал свою войну в союзе со Святославом Ольговичем Черниговским против племянника Изяслава Мстиславича Черниговского еще в 1147 году. Георгий I , или Юрий Владимирович Долгие Руки, был младшим сыном Владимира Мономаха от его второй жены, германской принцессы.

Он также был трижды женат. О первой его жене сведений не сохранилось. Вторая жена его (1107-1115 гг.), ставшая матерью Андрея Боголюбского, была половчанкой, дочерью хана Алепы. Третья, Елена, Византийская принцесса, сестра Мануила II, дочь Иоанна Комнина, мать Всеволода Большого Гнезда (1125 - 1170 гг.).

Разборке, начавшейся в 1147 года, предшествовали печальные события: жители Киева совершили страшное преступление - нарушили клятву, низложили Великого князя Игоря Ольговича. Спустя несколько месяцев, он будет убит озверевшими фанатиками у алтаря в церкви.

Сын старшего сына Владимира Мономаха Изяслав Мстиславич, по приглашению киевлян, короновался в Киеве Великокняжеским венцом. Избранный Киевский Великий князь начал боевые действия против брата низложенного Игоря, Святослава. Имевшему ограниченные возможности Черниговскому князю после ряда поражений пришлось обратиться к Юрию Долгорукому просить управы на племянничка. Ростовско-Суздальский князь сразу откликнулся на зов пострадавшего и объявил мобилизацию.

Юрий Долгорукий отправил к Святославу Черниговскому довольно ограниченный контингент войск под предводительством своего сына Иоанна. Сам Ростовско-Суздальский князь напал на союзника Изяслава Киевского Владимира Рязанского, разбил его и выгнал к половцам. Этим он заранее обезопасил свой тыл в предвидении затяжной войны.

Подавляющему большинству наших современником средневековая война представляется как сражение противоборствующих войск на пространстве чуть больше футбольного поля. Боевое соприкосновение действительно было таким, если дело до него доходило. Война же - это не только сражение. Война и в то время, если в нее не влезали "на хапок", была очень серьезным предприятием. Политические цели, которые ставили перед собой государи, вошедшие на скрижали истории, требовали всестороннего обеспечения: обоснованного повода к войне (сasus belli); количественного и качественного состояния войск; условий для бесперебойного снабжения и восполнения потерь действующих войск; обеспечения безопасности тыла. Не имея и не видя оснований для расхваливания Юрия Долгорукого, следует отметить, что всестороннее обеспечение своей войны с Изяславом Мстиславичем он провел очень успешно. Если князю Киевскому пришлось испытать и отложение Киевлян, и измену союзников, и бегство на чужбину, то для Долгорукого даже военные неудачи проходили безболезненно. Чем больше поражений он терпел, тем больше и лучше оснащенные войска выставлял в следующую кампанию и тем хуже шли дела у его победителей.

Низложили, посадили в темницу и постригли Игоря в январе. Весь февраль великокняжеские рати гоняли Святослава, пока к нему на помощь не подошло ополчение Ивана Георгиевича. Иван заболел и умер. Святослав Черниговский был в отчаянии. Тогда-то Долгорукий и позвал его в свои владения в административный центр Москву. Где союзники встретились 28 марта 1147 года и где до конца апреля того же года сосредотачивались войска. Ополчение, основную силу которого составляли половцы и бродники (бродити - "плавать"), нанесло первый удар по родственникам Святослава, союзникам Киевского князя. После ряда неудач те запросили мира у Долгорукого и Святослава. Эта была первая неудача Изяслава.

Очередным сюрпризом для него стал церковный раскол. Против избранного собором русских епископов митрополитом Климента Смолятича решительно выступил Новгородский архиепископ Нифонт, проклял собор и нового митрополита.

В результате военных неудач и церковного нестроения 18 июня в Киеве в самый час Божественной Литургии озверевшая толпа фанатиков в церкви святого Федора у алтаря убила Игоря Ольговича. Его обнаженный труп бросили на торговой площади. В том же году он был канонизирован Русской Православной Церковью. Изяслав оставил виновных без наказания и расследования дела не провел. В глазах современников это преступление выглядело, по меньшей мере, как попустительство.

На Киевском князе уже было две вины, - он не по праву короновался и убил святого человека. С 18 июня 1147 года война Долгорукого и Святослава Черниговского против Киевского князя окончательно приобрела видимость справедливой. Однако действия велись вяло. К исходу 1148 года Святослав Черниговский заключил мир с Киевским князем. Изяслав Мстиславич, которого поддерживали новгородцы, в конце 1149 года перенес боевые действия на территорию Юрия Долгорукого. Боевые действия длились до таяния снегов (конец апреля - март 1150 года), киевляне и новгородцы доходили до Углича и окрестностей Ярославля. Долгорукий не удосужился дать им ни одного сражения.

Не взяв ни одного города, ограничившись грабежом и разорением окрестностей, союзники разбрелись по домам. В июне 1150 года Юрий Долгорукий повел свое воинство к Киеву. На этот раз Андрей Георгиевич был с ним. Святослав Черниговский со своим ополчением сразу же присоединился к Ростовско-Суздальской рати. Простояв около месяца под Белой Вежей в надежде, что Изяслав испугается и бежит из Киева, союзники двинулись к Переяславлю и осадили его. Великий Киевский князь прибыл на выручку и вошел в осажденный город. 23 августа произошла Переяславская битва.

Войска стояли напротив друг друга, и бой с той и другой стороны вели только стрелки. На закате Андрей Георгиевич предложил отцу отвести войска в лагерь. По предложению Андрея, войска отводились не сразу, а поэшелонно и по рубежам. Одни прикрывают других поочередно. Киевский князь не понял замысла противника, решил, что союзники бегут, и бросился на противника, за ним вся его рать. В результате задерживающиеся эшелоны и отошедшие одновременно с трех сторон атаковали великокняжеские войска. Переяславцы и черниговцы перешли на сторону Долгорукого, киевляне, Берендеи и Черные клобуки вместе с Великим князем сбежали с поля боя. Победа, была полной, союзники вошли в Переяславль, а через три дня Киев распахнул перед ними Золотые Ворота.

Изяслав удалился во Владимир Волынский. Не рассчитывая на свои силы, он позвал себе на помощь короля Венгрии Гейзу, герцога Богемии Владислава и короля Польши Болеслава Кудрявого, с которыми находился в родстве. Однако до решительного столкновения дело не дошло. Два короля и герцог отправили послов к Долгорукому со словами: "вы нам еста в отца место... а мы есмы по Бозе все Христиане". Переговоры завершились успешно, союзники удалились, но Долгорукий решил отнять все города у строптивого племянника. Изяслав предпочитал смерть позорному миру, и война вспыхнула с новой силой.

Боевые действия начались осадой Луцка. Первым под его стены подошел Андрей Георгиевич со своими отрядами и союзными половцами. 8 февраля ночью, во время очередного приступа, половцы во главе со своим воеводою Жирославом бежали, оставив Андрея одного с двумя оруженосцами. Андрей, увидев знамена своего отца, приближавшиеся к городу с другой стороны и сильную вылазку неприятеля, пришпорил коня и устремился в самую гущу нападающих. На мосту он был окружен ими. Князь уже изломал копье, камни сыпались со стен как дождь. Конь Андрея был ранен, и исходил кровью, пика пехотинца проткнула ему живот и застряла в седельной луке. Ростовский князь, призвав на помощь святого Федора Стратилата, изрубил нескольких нападавших, готовых поднять его на копья, и конь вынес его к своим. Через несколько мгновений конь пал и умер от ран. Благодарный Андрей похоронил коня на берегу реки Стырь и поставил ему памятник.

Осада продолжалась три недели. Но до решительного сражения не дошло. Андрей и Владимирко Галицкий склонили Долгорукого к миру. Изяслав признал себя виновным и сложил с себя великокняжеское достоинство. Долгорукий обещал отдать Киев и великокняжеский венец своему старшему брату Вячеславу. Но сделать это он не торопился и Киев оставил за собой. Война вспыхнула с новою силой.

Уверенный в доброхотстве киевлян, Изяслав с малочисленным отрядом пришел к берегам Днепра. Долгорукий, для которого появление неприятеля оказалось полной неожиданностью, бежал в Городец. Изяслав опять вошел в Киев. Торжество его было не долгим. Попытка выбить детей Долгорукого из Переяславля провалилась. К Долгорукому подошли верные вассалы и его постоянный союзник Галицкий князь. Под звуки воинских труб Изяслав бодро выступил из столицы. Военное счастье и на этот раз изменило ему. Завидев, воинство Долгорукого и его союзника, изяславово ополчение разбежалось. Он бросил Киев, ускакал в Волынскую область и стал готовиться к обороне. Союзники вошли в Киев, и Долгорукий опять уселся на великокняжеском престоле и для безопасности велел Андрею занять Волынскую область. Изяслав не рискнул вступить в бой с Андреем и запросил через него мира. Ростовский князь охотно принял его предложения и обратился к отцу. Тот не хотел слышать о мире. Расчет Долгорукого был прост: братец его женушки, император Византии Мануил, вел боевые действия против венгерского короля Гейзы, зятя Изяслава.

Долгорукий ошибся в расчетах. В конце 1151 года Изяслав с венгерским ополчением перешел Карпаты и, обходя укрепленные города, где сидели верные вассалы или союзники Долгорукого, пошел на Киев. Ополчение Галицкого князя и Андрея Георгиевича шло за ним следом. Бывший великий князь обогнал противников всего на одну ночь. Этого оказалось достаточно, чтобы без боя взять Переяславль и беспрепятственно войти в Киев. Долгорукий, услышав о приближении противника, бросился в лодку и уплыл в Остер. Раздосадованный столь глупым положением Галицкий князь сказал Андрею: " Когда Вы так правите землею (беспечно), я Вам не товарищ... Иду в область свою ". Андрей отправился, как говорит летописец, с печальным сердцем к отцу в Остер, а Галицкий князь в свою землю, по пути ограбив все города, монастыри и церкви.

Пока Изяслав пировал в Киеве по случаю бескровной победы, Долгорукий собирал под свои знамена вассалов, союзников и недовольных, коих во все времена хватало. Летом 1152 года рати Долгорукого встали на левом берегу Днепра напротив Киева. Несмотря на все усилия Изяслава, союзники форсировали Днепр, и началась битва за Киев, завершившаяся сражением на реке Руть. В этом бою Андрей встретился лицом к лицу с Изяславом. Оба сломали копья, у Андрея слетел с головы шлем и оторвался щит, Изяслав был ранен в бедро и руку, упал с коня и лежал в луже крови. Несмотря на это, победа досталась воинству Изяслава. Первыми из союзников Долгорукого побежали половцы, за ними Ольговичи, наконец, сам Суздальский князь. Отряды Андрея Георгиевича Ростовского отступили последними, сохраняя порядок и отбивая преследователей. Разбитое ополчение собралось у Переяславля. Изяславовы рати осадили его, но, избегая "лишней крови", через посредство Андрея предложили мир Долгорукому. Тот принял условия снисходительных победителей.

После заключения мира Андрей сразу же отправился в Ростовско-Суздальскую землю. Отец его упорно тянул время, надеясь на своих дальних и ближних доброхотов. Ожидания его остались напрасными: через несколько месяцев Изяслав выгнал его из Остера и стер этот уникальный город с лица земли.

Долгорукий еще более возненавидел Мстиславичей за разрушение городца Остерского. В 1153 году его рати подошли к Чернигову, однако города взять не смогли и, несмотря на подвиги Андрея, при приближении войск Киевского князя отступили. В конце того же года скоропостижно умер верный союзник Долгорукого Владимирко Галицкий. Тогда Изяслав попытался отнять у него наследство. Вторжение в Галицкую землю завершилось битвой на Серете с ничейным результатом. Изяслав вернулся в Киев.

В январе 1154 года Изяслав женился на Абхазской княжне. 13 ноября того же года скоропостижно скончался. Тело его было погребено в монастыре святого Федора.

Пока происходили эти события, а Долгорукий в Суздале горько переживал превратности судьбы, Андрей Георгиевич развил бурную строительную деятельность в Ростовско-Суздальской Руси. В 1152 году он перенес Плещеевск на другой берег Плещеевского озера и переименовал его в Переяславль-Залеский.

В городе был заложен собор покрова Богородицы, один к одному повторяющий пропорции Соломонова Храма, описанные в Библии. В 1154 году, по случаю рождения у Долгорукого младшего сына Всеволода (Дмитрия), Андрей основывает на реке Яхроме город Дмитров. Тогда же укрепляет Москву. Отстраивает Юрьев-Польский. Самое большое усердие он показывает в строительстве Владимира на реке Клязьме.

Фридрих Барбаросса присылает Андрею архитекторов, которые строят во Владимире Золотые и Серебряные ворота. Летописец о деятельности благочестивого князя Андрея в те годы 1152 - 1155 писал: "Изукраси землю залесскую храмами божьими, монастырями спасеными, городами крепкими, палатами белокаменными".

Церковное и градское строительство Андрея имело некоторое отличие от аналогичной деятельности его предшественников. Если до начала его строительной деятельности кафедральные соборы городов посвящались Софии (Премудрости Божией), то Андрей Георгиевич строил храмы, посвященные исключительно Богородице.

Алтари всех храмов, воздвигнутых этим князем, украшала одна и та же символика -Якорь. Скорее всего эта символика означала, что от начала до конца путь уже пройден, а здесь в Залеской земле - постоянная остановка и спасение. Так прошло первое пятилетие Андрея Георгиевича, известное из летописей.

Пока, пользуясь короткой передышкой, старший сын создавал всемирные шедевры архитектуры середины XII века, Долгорукий ждал своего часа. Старший брат Долгорукого, Вячеслав Владимирович, не долго пожил после смерти Изяслава Мстиславича. В феврале 1155 года после пира с боярами он лег спать, а утром не проснулся. 20 марта того же года Юрий Долгорукий с сильными полками суздальскими и от всех стран и языцев вошел в Киев. На следующий день, с общего одобрения, возвел на себя великокняжеское достоинство в третий раз.

По старинному обычаю великих князей, Долгорукий перевел Андрея в Вышгород, чтобы был постоянно поближе. По всем известным описаниям князь тяготился и Киевом, и Вышгородом, и вообще всей Южной Русью. Через месяц Андрей самовольно оставил отца и уехал в Ростовско-Суздальскую землю - и вот по какой причине.

В начале апреля 1155 года в Ростове состоялся представительный собор всех сословий и духовенства, на котором было принято решение просить Андрея Георгиевича, для недопущения оскудения и разорения земли Ростовской, взять княжество под свою руку на всей его воле. Как говорит летописец, князь некоторое время колебался, но сама Богородица определила его решения и дальнейшую судьбу. В Вышгородской церкви стали происходить чудесные вещи. Ночью икона Богоматери, написанная евангелистом Лукой на доске стола, за которым Иисус Христос проводил Тайную Вечерю, стала сходить со своего места и стоять по середине храма. Андрей Георгиевич остался молиться у этой иконы на всю ночь. На его глазах икона сошла со своего места и проплыла в воздухе, не касаясь пола, на середину храма. Князь обратился к ней и спросил, что все это означает.

Богородица ответила Андрею: "Возлюбленный слуга мой Андрей, раб сына моего. Возьми образ мой и уезжай в землю Залескую, там скажу тебе службу твою".

Услышав указания Богородицы, князь быстро собрался и в ту же ночь отправился в пределы Ростовско-Суздальского княжества. В пути настала ночь, князь, свита, толпы народа собрались заночевать, но тут к ним в облаке явилась Богородица с хартией (список, в данном случае текст молитвы) в руке. Она сказала, что домом себе избирает Владимир и берет его под омофор свой (покрывало). А на месте стояния велела
почтить ее. По тем временам это означало поставить имени Богородицы церковь и основать монастырь /ныне Боголюбово под Владимиром/. Андрей выполнил все пожелания Богородицы. С той поры и на все оставшиеся времена, столицей края стал Владимир.

Долгорукий не стал спорить с сыном и относительно спокойно просидел в "матери городов русских" Киеве. 15 мая 1157 года, после очередного застолья у некоего боярина Петрила, Юрий Долгорукий почувствовал себя плохо и через пять дней умер. Если вспомнить картину смерти его предшественников (с вечера пировали, утром не встали), диагноз летального исхода не вызывает сомнений. Не было окна в Европу, а прямо как в Италии в эпоху Возрождения. Юрия Долгорукого погребли не в Киеве, а в церкви Спаса в Берестове. Кончина великого князя стала сигналом к антисуздальскому выступлению. Имущество Долгорукого было разграблено, многие суздальские бояре убиты. В Киеве опять началась чехарда соискателей великого княженья.

Андрей Георгиевич меж тем занимался градостроительством, киевские дела, казалось, были ему глубоко безразличны. В конце мая 1157 года весть о смерти Юрия Владимировича Долгорукого и событиях в Киеве достигла Ростовско-Суздальской Земли. В Ростове состоялся очередной представительный собор. Избранные представители от всех сословий и духовенства решали, как жить дальше. Через неделю прений было принято единогласное решение:

"Ростовци и Суждальци, здумавши вси, пояша Андрея, сына (Юрия Долгорукого) его старейшаго, и посадиша и в Ростове на отни столе, зане же любим всеми за премногую его добродетель, юже имяще прежде к Богу и ко всем сущим под ним".

Соборное решение упразднило уделы в Ростовско-Суздальской Земле и объявило всех владельцев - под рукою Андрея. Иными словами, для всех социальных звеньев населения, включая Рюриковичей, в объединенном княжестве вассально-служебные отношения устанавливались как обязательные. Самое замечательное, что всеобщий вассалитет был установлен не единоличным решением святого князя, а приговором всей земли. В том же году Андрей переносит столицу объединенного княжества окончательно во Владимир и завершает постройку своей резиденции в Боголюбове.

Окончание строительных работ завершилось установлением кивория, каменной чаши с выбитым на дне восьмиконечным крестом. Такая же чаша стояла в Иерусалиме, напротив храма Святая Святых - Гроба Господня и означала пуп Земли (центр мира). Удивительное дело, но Боголюбово ориентированно к Владимиру так же, как и Иерусалим к Риму.

Через пять лет, в 1162 году, Андрей якобы изгнал братьев, сына Мстислава и отцовских бояр в Константинополь - Царьград. По летописцу, прибыв в Царьград, те получили: "дасть Царь Василькови Дунайские 4 города, а Мстиславу дасть волость от Аскалана". Известие заставляет усомниться в том, что братья и бояре Андреем были именно изгнаны; скорее всего, он отправил всех их в далекие края учиться уму-разуму. Тем более что через семь лет все они благополучно вернулись и были наделены Андреем "землей и водой".

Пока Южно-Русские князья упорно воевали друг с другом и влезали во все конфликты соседей, Андрей Георгиевич в июле 1164 года, собрав довольно значительное ополчение (к нему присоединились, кроме Рязанских князей, рати из Полоцка и Новгорода), провел крестовый поход в глубину Волжской Булгарии, государства мусульманского, беспокоившего пределы христианского мира, промышлявшего работорговлей христианскими младенцами, из которых выращивались мамелюки на Арабском Востоке. Крестоносное войско Андрея 1 августа 1164 года нанесло сокрушительное поражение мусульманам, взяло город Бряхимов (Ибрагимов - Гаврилов?) на берегу Камы. Следствием победы был почетный мир, обеспечивающий христиан от злоупотреблений и преследований мусульман в Волжской Булгарии.

Сразу же после жаркого боя Андрей со своими крестоносцами молился перед чудотворной иконой Богородицы, которую брал с собою в поход.

С тех пор Православная Церковь чтит 1 августа как праздник Спаса, или Изнесение честных Древ Животворящего Креста Господня. Кроме нашей церкви, этот праздник чтит и Иерусалимская церковь.

Оказывается, 1 августа 1164 года объединенные войска Иерусалимского королевства и императора Византии Мануила I нанесли поражение полководцу султана Нуреддина Ширку и выгнали его из Египта.

В самом начале 1169 года братья Андрея, умудренные полученным опытом, вернулись из заморских земель. Вне пределов державы Андрея межкняжеская грызня не затихала. Даже совместные предприятия, вроде бы направленные к общей пользе, не обходились без обманов и ссор. Так весною 1168 года, во время общего похода на половцев, киевский князь, тайно, посылал ночью дружину свою вслед за бегущими половцами, чтобы не делиться ни с кем добычею! Такие проявления не способствовали укреплению взаимного уважения и доверия среди многочисленного потомства Рюрика.

Андрей Георгиевич занимался внутренними делами своей державы, переписывался с императорами Византии и Священной Римской Империи Германской нации, патриархами Константинополя и Иерусалима, папой Александром III и епископом Кириллом Туровским, выдающимся русским литератором того времени. Все абоненты, в один голос, просили Андрея взять всю Русь под Державу свою. Но он не торопился и ждал. Нет, не коварный удар готовил Владимиро-Суздальский князь братии своей; он знал, что нестроения, неизбежные при неопределенности межкняжеских отношений, неизбежно приведут к тому, что большинство князей обратиться к нему с просьбой взять их под свою защиту.

В конце января - начале февраля 1169 года час Андрея пробил. К нему прибыла депутация из четырех князей и представителей 50 городов с просьбой защитить их от произвола киевского хищника. Андрей созвал собор во Владимире, который приговорил, что надо спасти Русь от пленения и разорения, для чего своих хищников укротить. Сам князь, признанный депутацией истинно Великим, в поход не пошел. Во главе ополчения он поставил своего сына Мстислава, геройствовавшего в волости Аскаланской.

Удивительной чертой этого похода был сбор войск. В отличие от аналогичных предприятий, когда войска сначала собирались в назначенном пункте, затем выступали на встречу с противником, на этот раз войска выступили самостоятельно из различных районов и одновременно встретились под Киевом 5 марта того же года.

Два дня ополчение одиннадцати князей-подручников (русский эквивалент вассалов) штурмовало Киев. На третий день 8 марта 1169 года ополчение взяло "мать городов Русских" приступом.

Впервые за 289 лет Киев был взят внешней силой - до этого рокового дня еще никому не удалось так войти в него. Киев подвергся той же участи, что и все русские города в аналогичных обстоятельствах до него. Победители три дня грабили древнюю столицу. Однако не все "собирали богатства земные".

В составе ополчения оказались организованные и дисциплинированные отряды, которые, опережая других, вошли в город, не задерживаясь у домов граждан, торговых лавок, брали под свой контроль церкви, монастыри и реликварии - под угрозой оружия, не допуская туда никого из посторонних. В результате штурма и захвата из Киева были вывезены все чудотворные и драгоценные иконы, мощи святых, книги, ризы и все колокола. Все священное имущество было доставлено во Владимир и встречено с ликованием народом высшим духовенством и князем.

Летописец свидетельствует, что Киев был наказан за грехи жителей и ересь тогдашнего митрополита Константина.

С тех пор Киев навсегда утратил право называться столицею Руси. Его князья, лишенные прежнего материального могущества и покровительства чудотворных икон и мощей, уже зависели от воли Владимирских держателей и утратили самостоятельность. Андрей не переехал в Киев и не стал удерживать его за собой лично, как удержал Ростов, Суздаль, Переяславль, Ярославль помимо Владимира, а посадил в нем брата Глеба, поцеловавшего ему крест на всей его воле (принесшего клятву вассальной верности - оманж).

Андрей Георгиевич стал истинным Великим Князем России по праву и по достоинству. Город Владимир, новый и совсем недавно бедный по сравнению с древней столицей, заступил ее место, получив материальные и духовные средства к своему величию".