Дача моя - на Москва-реке выше Тучково, по утрам иду купаться, никого кругом нет, тишина, ныряю в прозрачные струи, глаз ублажают прибрежные лесистые холмы и увалы, и синие дали и красота, как будто нахожусь в раю или на реке, за которой рай – на реке За-Быть (забвения), на реке Лете (от этого корня – «летальный исход», а также греческо-хайдеггеровская А-летейя = Не-потаенное = Истина). Чтобы достичь рая или ада, душа смертного должна пересечь её. Жаль, нет под рукой книги Александра Боброва «Москва-река: от истока до устья» (Жуковский: Кучково поле, 2006. – 311 стр.) – на нашу встречу у отца Климента он принес сигнальный экземпляр и подарил хозяину, а в магазине я её ещё не купил. Посмертную и в то же время предвечную реку Лете (Стикс) ярко запечатлели-изобразили художники Joachim Patenier, Arnold Boecklin, Elsie Russel, Jamie Ellis, Hal Hirshorn и другие, и мои восприятия-впечатления верховьев Москва-реки рифмуются с их картинами.

Почему река, а не море? Потому что море – это бездна, а река – это брод? Или потому, что море – вечность, а река – время? Море – простор-пространство, а река – поток-движение от Альфа до Омега, от Первого до Последнего, от Начала до Конца?

И плыть-переплыть, и утопить-утопиться можно и на реке и на море, ведь вода там и там примордиальна, хотя, возможно, и в разных состояниях. Я думаю, для человека важно, что море – это маняще-пугающий бескрайний горизонт, а река – это видимый край досягаемо-обнадеживающего другого берега.

Задача политика – соблазнить надеждой иных миров-берегов, и если воля у него добрая-милостивая, то постараться переплыть воды вместе с доверившимися и сопутствующими, а если воля злая-обманная – утопить обманутых.

В 1979 году, когда писал книгу «Молодежь и прогресс: Философские размышления о драме Свободы, Любви и Измены в истории» (её опубликовало издательство «Молодая гвардия» в 1980 году), перечитывал поэму Марины Цветаевой «Крысолов. Лирическая сатира» (1925) и отрывок из неё поставил эпиграфом к Главе V «Хитрость крысолова» (стр. 79). Согласно средневековой легенде, в городе Гаммельне на реке Везер развелось много крыс, и бюргеры-буржуи в 1284 году пригласили некоего Крысолова, который заиграл на волшебной флейте и вывел крыс и повел их в реку и утопил, но горожане обманули Крысолова и не заплатили ему, и тогда Он снова заиграл на флейте и вывел из города детей и увел их в рай Утопии:

- Зарастай,
След от ног наших. Спросят – в Китай.
Враний грай,
Голоса и шаги заглушай…
Без следа!
Говорят, что сегодня среда:
День труда.
В том краю воскресенье всегда.
Жить – стареть,
Неуклонно стареть и сереть.
Жить – врагу!
Все, что вечно, - на том берегу!
В царстве моем – ни тюрем, ни боен, -
Одно ледяное! одно голубое…
В царстве моем – ни свинки, ни кори,
Ни высших материй, ни средних историй,
Ни расовой розни, ни Гусовой казни,
Ни детских болезней, ни детских боязней…
- Вечные сны, бесследные чащи…
А сердце все тише, а флейта все слаще…
- Не думай, а следуй, не думай, а слушай…
А флейта все слаще, а сердце все глуше…

Почему у Марины Цветаевой возникла такая ассоциация – «Спросят – в Китай»? Китай как рай, куда соблазняет Крысолов? Река и Китай, гимн пассионарности-авантюрности в классическом китайском романе «Речные заводи» (14-ый век)? Утонуть в Утопии? Но в 1925 году в Китае ещё не было коммунистической утопии. Интуиция нашего гениального поэта сопрягается с репортажем журналиста Андрея Федорова, который ныне заканчивает автопробег по Китаю. Читаю его материал «Жемчужина Поднебесной» (Московская правда, 16 июня 2007 года, № 128 /25714/, стр. 7) с редакционным пояснением - «Лучше гор могут быть только горы Гуйлинь. К такому выводу пришел корреспондент «МП» Андрей Федоров, пройдя на катере по реке Лицзян около ста километров». Он пишет:

«Китайцы очень любят свою страну. Дом, в котором родились. Родителей. Первую школьную учительницу. Они не стесняются постоянно повторять: «О, моя прекрасная страна! Мой самый красивый город и дом! Наши самые красивые в мире горы и реки!»

Признаюсь, слушая подобные восторженные рассказы, относил их на счет чисто азиатского мировосприятия. У которого масса плюсов. Китайцы, например, ни на что не ропщут и рады всему, что происходит вокруг. Светит солнце - хорошо! Пошел дождь - хорошо, не так жарко стало. Выпал снег - как стало вокруг красиво!

Примерно такие же восторженные рассказы я слышал от /сопровождающего китайца/ Васи, когда мы подъезжали к реке Лицзян, что протекает через провинцию Гуйлинь. Горы действительно были красивые. Очень необычные. Таких мне еще не доводилось видеть.

Это даже не горы, а то, что от них осталось в результате естественного геологического старения. До самого горизонта тянутся бесконечной грядой остроконечные столбы, сплошь поросшие густым кустарником с более пологой стороны. Их отвесные стены представляют несомненный интерес для любителей скалолазания.

Но одно дело наблюдать их издалека и совсем другое - находиться в непосредственной близости, видеть десятки маленьких и больших причудливых гротов. Входы в некоторые загорожены невысокими каменными стенками.

- Кто построил эти оградки на практически отвесных стенах? И для чего? - спросил я Василия. - Неужели там кто-то живет?

- Это могилы, - ответил мой драйвер, - сейчас так уже не хоронят. А раньше одна крестьянская семья или целый род сооружали в горах, в какой-нибудь небольшой пещере семейную усыпальницу. Считается, что чем выше будет находиться могила, тем ближе к богу будет душа умершего.

/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Сразу вспоминаю знаменитую картину «Остров мертвых» (1880) швейцарского художника Арнольда Бёклина. Берега реки Лицзян напоминают утёсы, к которым направляется челн с душой усопшего. Сравните фото китайского рая с картиной мистического живописца. Китайцы пересекали реку Лицзин, чтобы схоронить в пещерах над ней своих покойников. Срабатывает примордиальный общечеловеческий архетип. Возможно, Бёклин в предшествующих существованиях был китайцем и тоже странствовал в этих райских местах, и образ прибрежных скал с могильными гротами впечатался в нетленный код его души/




Сравните картину Арнольда Бёклина "Остров мертвых" (1880) и фото реки Лицзян в ущелье Хуаннися - рифмуются, не правда ли?

За разговором подъехали к берегу реки. Китайские коллеги, чтобы мы смогли насладиться красотой самой красивой реки Китая, предложили проделать часть маршрута по воде на небольшом прогулочном катере. Всего 83 километра. Конечно, грех было упускать такую возможность.

Небольшой плоскодонный катер чем-то смахивал на наши прогулочные речные трамвайчики типа «Москва». В свое время ваш покорный слуга профессионально занимался водным туризмом, побывал на многих горных и равнинных реках не только у нас в стране, но и за рубежом, но такой чудно красивой реки еще не видел. Поистине она - настоящая жемчужина Поднебесной. Если и существует на земле рай, то по нему протекает река Лицзян.

Участок, по которому мы шли, довольно широкий. По обоим его берегам - красивейшие карстовые горы. С зеленых скал длинными искрящимися струями низвергаются тонны воды. В зарослях по берегам реки на разные голоса щебечут птицы. Над головой голубое небо, а впереди теряющаяся в туманной дымке бесконечная вереница гор. Ветер и вода тысячелетиями трудились над этим чудом природы.

Однако гид с сожалением сказала, что мы не смогли увидеть настоящую Лицзянь, ее прозрачные чистые воды, в которых, как в зеркале, отражаются горы и облака. Накануне в горах прошли ливневые дожди, и грязевые потоки испортили всю красоту реки.

Ежегодно Гуйлинь посещает около двух миллионов туристов, в основном из США, Англии и Германии. Наших соотечественников на берегу Лицзянь мы не встретили, но они есть. В среднем за год Гуйлинь посещает около 5 тысяч россиян.

Кроме потрясающей природы, в Гуйлине понравилось отношение населения к своей истории и вечная благодарность тем, кто сражался и погиб за независимость Китая.

Наша экспедиция не смогла не заехать в гуйлиньский парк отдыха «Сишань» и не посетить мемориал, поставленный в 1955 году советскому военному добровольцу Ивану Бабошкину, умершему здесь 16 сентября 1940 года. Ему установлен большой каменный памятник. В верхней его части красная звезда, а ниже надпись на русском и китайском языках: «Вечная память советнику Бабошкину».

На другой стороне монумента на китайском языке высечено: «Полковник Бабошкин Иван Михайлович родился в 1905 году в селе Головишино Пензенской области. Русский, из крестьян, член КПСС. В сентябре 1939 года направлен в город Гуйлинь на должность советника 5-й армии. На работе показал себя дисциплинированным командиром. Участвовал в Нанкинской операции, где проявил мужество и отвагу в боях с японскими захватчиками. Умер 16 сентября 1940 года в городе Гуйлине».

Мемориал содержится в хорошем состоянии. Здесь принимают в пионеры гуйлиньских школьников. Перед мемориалом советскому офицеру они клянутся любить и защищать свою родину, как защищал их прекрасный и любимый Китай товарищ Бабошкин.

Надо отметить, что подобных памятников советским офицерам и летчикам, защищавшим в 1938 - 1940 годах небо Китая от японских истребителей, в Китае немало.

Возложив к мемориалу живые цветы и помянув по русскому обычаю стопкой водки память Ивана Михайловича, мы продолжили наше путешествие.

Нами уже пройдено 3550 километров. Больше трети пути».

А для меня китайская река Лицзян схожа по духовно-эмоциональному воздействию с родной Москвой-рекой. Родовые воды всего сущего, от звезд до людей, - одинаково примордиальны. Рай - сотворенный мир, и поэтому он везде. Он – красота. «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы» (Бытие 1:3-4). И далее по ходу творения сущего раз за разом повторяется в Книге Бытия – «И увидел Бог, что это хорошо» (Бытие 1:8, 10, 12, 18, 21, 25). «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Бытие 1:31). Космос и косметика – от корня «красота». По образу и подобию Божьему сотворен человек, и если тварный мир хорош для Бога, то и для человека он хорош и красив и райский, если его воля божественна. И человек доброй воли из помойки сотворит рай, а если воля сатанинская – то она рай превратит в помойку. Одно дело – «Таинственный остров» живых, описанный в утопии Жюля Верна, и совсем другое – превращающийся в ад остров «Повелителя мух» Уильяма Голдинга. Прекрасна Москва-река от истока до центра Москвы, но в столице РФ она отравляется человеком и далее до устья тщетно стремится самовозродиться. Взгляните на её приток Сетунь – что за мерзость! Когда в конце 1980-х годов мы в потоке нашей жизни увидели берег надежды, то первым делом решили стать рачительными хозяевами своей земли и своей воды и отправились в Измайловский парк и стали вручную очищать речку Серебрянку. Однако не стали мы хозяевами, ибо к власти пришли шкурники и мародеры, и ад шествовал за ними.

Отчужденным ощущаю себя от своего родного, между мной и родным – «чудище обло, озорно, стозевно и лаяй». Как от него избавиться?! Пока нет сил. А душа сопряжена с красотой родной земли со времен «Слова о полку Игореве» - «О, светло светлая и красно украшенная земля русская!». Земля наша велика и обильна, да наряда в ней нет, ибо нет хозяина. В просторах своих ищем то райское место, «где оскорбленному есть сердцу уголок». Неужто уезжать в Китай? Своим хочу владеть, а не чужим прихлебательствовать. Вот правоверно говорит охотник и «колдун воды» Леонтий Моисеевич Бакланов из очень мудрого рассказа Вячеслава Яковлевича Шишкова «Таежный волк» -

«- Я над всем этим краем властитель. Не в похвальбу, а так оно и есть. И глянь, ты только глянь, какая красота кругом, премудрая красота, великая красота! От этой красоты господней, от природы - вот взглянешь - замрет, замрет сердце, и слезы потекут. Я тридцать два года здесь, в горах, в тайге. Да пусть скажут мне короли земные, вельможные правители: "Бакланов, владей всем нашим богачеством, дворцами, городами, пей, гуляй, писаных рас-красавиц хороводь, спускайся с гор. иди к нам, властвуй!" - "Нет, - скажу я, - нет, ваши царские величества, покорнище вас благодарим: околдовала меня мать-природа, угрела, осветила солнцем, обвеяла белыми туманами: здесь родилась новая душа моя, некуда отсель идти и незачем. Здесь смерть приму. Аминь!» (http://www.asu.ru/~sokol/altai/literature/shishkov/stories/45d.html).

И само название великого романа Вячеслава Шишкова «Угрюм-река» говорит о порче жизни нашей и окружающей природы теми сатанинскими силами, которые из-за нашей слабости утверждаются властителями мира сего.

А Ефим Николаевич Пермитин, писательский «посол Сибири в Москве»! Сколько строк и страниц посвятил он воспеванию райского русского Китежа, утонувшего в вещих водах народа. Вот его признание в любви к родным усть-каменогорским местам, к прекрасным многоводным рекам Иртышу и Ульбе (рассказ «Охотничье сердце»):

«И какая же сверкающая даль! Сколь же прекрасна и светла наша страна! Величайший в мире народ выбрал, обжил, немеркнущей в веках драгоценной кровью своей отстоял в годины лихолетий, кровью и потом удобрил тебя, родная моя земля.
Горы, леса, ширь степная - конца-краю нет.
Кому непонятна гордость тобою и нежная сыновняя любовь к тебе?
Какой лютый враг может выжечь любовь к тебе? Скорей темные леса твои опрокинутся корневищами в небо, а вершинами врастут в землю, чем выжгут из сердца твоих сынов вечную, неискоренимую любовь к тебе…
Родина! Теплый полынный ветер тихих осенних твоих полей. Синее небо с венцами журавлиных стай! Необъятна ты и величественна, как океан.
Зеленые уремы с пленительными раскатами соловьев...
Безбрежные просторы весенних половодий, засеянные птицей разных пород...
Кто из охотников не вспоминает родные поймы, озера, топи и бочаги - пристанища дичи, от дымчато-белесого, верткого бекаса до сторожкого гуменника и легкоперой крикливой казары!
Такими родными просторами для меня, тогда еще только начинавшего «охотничью путину», были знаменитые Шиловские луга в окрестностях Усть-Каменогорска».

Но нашлись злые силы, совратили наш народ, выжгли у сынов России любовь к ней, обрекли на самопредательство и на уход из истории. И Усть-Каменогорск, и Иртыш – чьи они сейчас? Какая катастрофа! И предавшим самих себя и своих предков – не до рая. Нам бы кровью искупить свою вину, чтобы расступились воды Светлояра и открылся град Китежем, чтобы освободить свою Родину. Как признавался Сергей Есенин – «Если крикнет рать святая: "Кинь ты Русь, живи в раю!" Я скажу: " Не надо рая, Дайте родину мою".

Переплываю Москву-реку, поднимаюсь на откос правобережья, вижу запустение и сорняки там, где года два назад колосилась пшеница (земельный рейдер Василий Бойко обманом завладел 400 кв км благословенной подмосковной земли под новорусский проект «Рузская Швейцария», и поля забросили, скот забили). Так что решающая схватка за наш рай – впереди, а пока читаю Сергея Есенина «Несказанное, синее, нежное», душа моя вся откликается на эти строки, но я помню и понимаю, что великий поэт, когда их написал, искал в 1925 году берег надежды, но к концу года нашел смерть в гостинице «Англетер»:

Несказанное, синее, нежное…
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя - поле безбрежное -
Дышит запахом меда и роз.

Я утих. Годы сделали дело,
Но того, что прошло, не кляну.
Словно тройка коней оголтелая
Прокатилась во всю страну.

Напылили кругом. Накопытили.
И пропали под дьявольский свист.
А теперь вот в лесной обители
Даже слышно, как падает лист.

Колокольчик ли, дальнее эхо ли,-
Все спокойно впивает грудь.
Стой, душа! Мы с тобой проехали
Через бурный положенный путь.

Разберемся во всем, что видели,
Что случилось, что сталось в стране,
И простим, где нас горько обидели
По чужой и по нашей вине.