1030 читателей
Автор выпуска Ольга Данилова

Этот выпуск посвящен памяти Аллы Александровны Андреевой, жены Даниила Андреева, русского философа, поэта и духовидца, главному произведению которого, "Розе Мира", и посвящена эта рассылка.
Этот выпуск не является биографическим, скорее, это выдержки из воспоминаний о ней различных людей, которым выпало счастье быть знакомым с этой замечательной женщиной. Наверное, это будет лучшей данью памяти Алле Александровне – описать ее такой, какой она была и какой осталась в сердцах людей.

Специальный выпуск, посвященный Алле Александровне Андреевой

(Часть 1)

Двадцать девятого апреля 2005 года погибла Алла Александровна Андреева, вдова Даниила Андреева, русского поэта и духовидца, автора "Розы Мира". В ее квартире начался пожар, и рядом с ней, девяностолетней слепой женщиной, в тот момент никого не оказалось. Пятого мая ее похоронили на Новодевичьем кладбище рядом с Даниилом Леонидовичем.

Когда говорят о жене великого человека, часто называют ее живой памятью о муже. Но Алла Александровна была не только живой памятью о Данииле Андрееве. Ее по праву можно назвать соавтором "Розы Мира", и не только потому, что она сохранила и донесла до нас творческое наследие своего мужа. Вот что говорил Даниил Андреев в "Розе Мира":
"В областях высшего творчества совершается нечто обратное тому, что мы видим в мире физическом: там оплодотворяющее начало – женщина, оформляющее и воплощающее – мужчина. "Божественная комедия" есть плод двоих, и без Беатриче она так же не появилась бы на свет, как и без Данте".

Надо ли говорить, что без Аллы Александровны Андреевой не появилось бы "Розы Мира", "Железной мистерии", "Русских богов" и целого созвездия лирических стихотворений? Жестокий век распорядился так, что десять лет оказались вырваны из их жизни: Даниил Леонидович провел их в тюрьме, Алла Александровна – в лагере. Когда они оба были освобождены, Даниилу Леонидовичу оставалось жить два года. За это время он успел отредактировать написанные еще в тюрьме черновики и умер вскоре после того, как завершил книгу, которую считал своим главным трудом – "Розу Мира".

Алла Александровна говорила, что после смерти Даниила видела его во сне, как он обувает ее, словно бы провожая в дальнюю дорогу. Сон оказался вещим. Ей предстоял долгий одинокий путь, прежде чем настало время, когда возможно стало говорить о Данииле Андрееве как о поэте и духовидце. Она нередко повторяла, что Даниил рядом, и действительно, словно бы это он посылал ей помощников – появлялись люди, готовые помочь с организацией поэтических вечеров и изданием книг. "Розу Мира" начали переводить на иностранные языки.

В "Плавании к Небесному Кремлю" Алла Александровна рассказывала, как на выставке ее работ в Музее народов Востока одна женщина, увидев ее пейзаж, рядом с которым висела табличка "Место на Кавказе, где зарыт экземпляр "Розы Мира", подошла к ней и сказала: "Алла Александровна, Вы зарыли "Розу Мира", зарыли так, что найти ее, оказывается, уже нельзя. Так это Вы зарыли семя, а смотрите, "Роза Мира" пробивается везде"...

"Возможно, я сделала на Земле все, что сумела, на что хватило сил" – пишет Алла Александровна в эпилоге к книге своих воспоминаний. Трудно представить, что большее можно сделать помимо того, что она уже сделала, сохранив творчество Даниила Андреева и открыв ему дорогу к людям.

Те, кому посчастливилось лично встретиться с Аллой Александровной, запомнили ее как человека высочайшей культуры, чрезвычайно интересного и тонкого собеседника с живым, ясным умом и необыкновенным личным обаянием. В этом выпуске рассылки мы предлагаем вашему вниманию несколько очерков об А.А. Андреевой, написанных с 1998-го по 2005-й год.

Полина Смирнова
Воспоминания о встрече с А.А. Андреевой

С Аллой Александровной Андреевой я познакомилась 9 апреля, за три недели до ее гибели. Ее имя до нашей встречи я связывала исключительно с именем Даниила Андреева, ее мужа, русского религиозного философа и духовидца, написавшего поразившую и изменившую меня книгу “Роза Мира”.

Алла Александровна произвела на меня неизгладимое впечатление. Первое – она совершенно не выглядит на свои 90 лет! Она встречала нас у двери, когда мы вышли из лифта – и так нетерпеливо говорила: “Ну, это вы?” (она не могла нас видеть, только слышала звук открывающегося лифта – она слепая). Нет, степенной женщиной в летах ее никак нельзя было назвать. Она очень живая, энергичная, часто улыбается и шутит. Я тогда подумала, что я тоже хотела бы быть такой в 90 лет – веселой и добродушной, в абсолютно здравом рассудке.

В таком возрасте человек обычно выглядит не так – под грузом лет и проблем, чувствует себя зависимым, слабым, становится апатичным и начинает “брюзжать”. По крайней мере, я чаще всего вижу таких стариков. Мало кому удается настолько сохранить в себе тот заряд энергии, ту молодость души, которая так и исходила от Аллы Александровны, когда она беседовала с нами, поила нас чаем с печеньем.

Она общалась с нами очень легко, как будто и не было между нами 65 лет разницы. Только чувствовалось, во всех ее высказываниях проглядывалось, что она действительно, по-настоящему очень мудрый человек. Человек, который, понимая, что обладает огромным жизненным опытом, никогда не навяжет свое мнение, не даст понять, что действительно понимает и знает больше тебя.

Потом, когда мы уже ушли от нее, я еще долго находилась в особенном расположении духа, под влиянием той атмосферы, которая царила в квартире Аллы Александровны. Эту атмосферу очень сложно описать – наверное, это то, что называется святостью, мудростью и добротой. То, что приносит в душу свет и тепло, что дарит сердцу радость и ощущение благости.

И, хотя я видела Аллу Александровну всего один раз, она навсегда останется в моем сердце как идеал человека, прожившего очень тяжелую и сложную жизнь, но сумевшего сохранить молодость, тепло и доброту в сердце и дарящего их другим.

Ольга Данилова.
Мои встречи с Аллой Александровной Андреевой (начало).

Встреча первая. Петербург, здание Двенадцати коллегий

Это было, по-моему, в 1993-м году. Годом раньше мне случайно (именно случайно!) попала в руки "Роза Мира". Нет, эта книга не перевернула мое представление о мире. Скорее, было ощущение, что она выразила в словах и образах то, что я уже когда-то знала или чувствовала где-то глубоко внутри.

В то время я была враждебно настроена по отношению к религии. Это отношение было усугублено встречей с людьми из ортодоксальных кругов Русской Православной Церкви – встречей, оставившей очень тягостное впечатление. Помню, открывала "Розу Мира" с мыслью – ну-ну, посмотрим, что там еще скажут в защиту религиозных предрассудков. Однако с первых страниц у меня возникло чувство, что разговариваю с давним и близким другом, и мы спокойно разбираем все то, что вызывало у меня сомнения или даже неприятие.

Вскоре после этого я приняла Святое Крещение в соборе Петра и Павла в Гатчине (он был тогда единственным в городе), потом мы с мужем там же венчались. К тому времени у нас уже был свой экземпляр "Розы Мира" – крупноформатное издание в зеленой обложке, выпущенное издательством "Прометей". Думаю, многие его помнят. Разделы (или "книги", как называл их сам Даниил Андреев), посвященные метаистории России, я читала накануне венчания, ночью, при свете настольной лампы. Эти последние шесть разделов поразили меня сильнее всего, не столько масштабностью и размахом действия, сколько захватывающим дух сиянием высшей Правды...

Конечно, мне хотелось узнать больше о человеке, которому Господь дал такое удивительно яркое и чистое откровение. Но о Данииле Андрееве в то время почти не было публикаций. Единственное, чем я могла располагать – это предисловие вдовы поэта, Аллы Александровны Андреевой, в том же "прометеевском" издании.

Потом мне попалось в одной из газет интервью с Аллой Александровной. Самый близкий Даниилу Андрееву человек, его хранительница и муза – она была жива и ездила по России, рассказывая о Данииле Леонидовиче, читая его стихи! Конечно, нам очень хотелось попасть на встречу с ней. И вот мы с Димой узнали, что встреча с Аллой Александровной Андреевой состоится в Санкт-Петербурге, в Петровском зале Главного здания СПбГУ.

Был холодный зимний вечер. Народу собралось немного – человек тридцать или сорок. Аллу Александровну мы узнали сразу, хотя до этого ни разу ее не видели. Она как-то сразу выделялась из всех – пожилая дама (язык не поворачивался назвать ее "старушкой") в элегантном черном платье, с прямой благородной осанкой. Я помню, как она встала (она всегда читала стихи стоя), и в зале зазвучал ее голос – голос старой женщины, но наполненный удивительной силой и музыкой:

Этот голос подхватил нас и увлек за собой, и ведомые им, мы словно прорвались сквозь глухие стены телесной и духовной тюрьмы туда, где "волны вольные", ощущая уносящее ввысь дыхание Божественной свободы, - эта удивительно верная ассоциация с влажным и свежим ветром, наполненным солоноватым запахом моря... Казалось, в голосе Аллы Александровны звучали гул ветра и раскаты прибоя, когда она произносила "волны вольные"... Это стихотворение было одним из моих любимых, я знала его наизусть, но голос Аллы Александровны открыл в нем новые измерения, краски и звуки.

Сейчас я не могу вспомнить все вопросы, задававшиеся присутствующими. Когда речь зашла о сопоставлении "Розы Мира" с трудами Блаватской и Еленой Рерих, Алла Александровна резко возразила. Отношение к рериховцам ("рерихнутым", как она их называла) у нее было негативным, как и ко многим другим неорелигиозным течениям, - впрочем, основания на это у нее были. Творчество Даниила Андреева, утверждала Алла Александровна, это, прежде всего, культурное явление, и нельзя его ставить на место Евангелия. Правоту ее слов я поняла только потом, несколько лет спустя...

Кто-то спросил, не пробовала ли Алла Александровна делать иллюстрации к "Розе Мира" (по профессии она художник). Она ответила - да, пробовала делать эскизы эмблематических образов метакультур (они описаны в главе "Затомисы" третьей книги "Розы Мира"). Но получались, как выразилась сама Алла Александровна, "винные этикетки". Потому что, она считала, невозможно вместить многомерную, динамичную реальность в двухмерную картинку. (Хотя с этим, пожалуй, можно поспорить - эмблематический образ есть не попытка выразить иноматериальное через цвет и форму, а знак, символ).

И еще меня поразило особое отношение Аллы Александровны к Николаю Гумилеву. Он был не просто одним из ее любимых поэтов. Он был таинственно связан с Даниилом Андреевым. "Они там (в Небесной России - примечание О.Д.) вместе", - примерно так прозвучали ее слова. И в голосе ее были отзвуки стальных клинков, когда она читала стихи Даниила Андреева, посвященные Гумилеву.

          ...Ах, зачем эти старые сны:
          Бури, плаванья, пальмы, надежды,
          Львиный голос далекой страны,
          Люди черные в белых одеждах...
          Там со мною, как с другом, в шатре
          Говорил про убитого сына,
          Полулежа на старом ковре,
          Император с лицом бедуина...

          Позабыть.
          Отогнать. У ручья
          Все равно никогда не склониться,
          Не почувствовать, как горяча
          Плоть песка, и воды не напиться...
          Слышу подвига тяжкую власть
          И душа тяжелеет, как колос:
          За Тебя - моя ревность и страсть,
          За Тебя - моя кровь и мой голос.

          Разве душу не Ты опалил
          Жгучим ветром страны полуденной,
          Мое сердце не Ты ль закалил
          На дороге, никем не пройденной?

          Смертной болью томлюсь и грущу,
          Вижу свет на бесплотном Фаворе,
          Но не смею простить, не прощу
          Моей Родины грешное горе.
          Да, одно лишь сокровище есть
          У поэта и у человека –
          Белой шпагой скрестить свою честь
          С черным дулом бесчестного века.

          Лишь последняя ночь тяжела:
          Слишком грузно течение крови,
          Слишком помнится дальняя мгла
          Над кострами свободных становий...
          Будь спокоен, мой вождь, господин,
          Ангел, друг моих дум, будь спокоен:
          Я сумею скончаться один,
          Как поэт, как мужчина, как воин.

Но, наверное, ярче всего мне запомнился удивительный свет на лице Аллы Александровны, тепло в ее голосе при упоминании Навны - условного имени Идеальной Соборной Души России. Я не помню, читала ли в тот вечер Алла Александровна начало поэмы "Навна" или это было уже потом, во время другой встречи, но я словно слышу ее голос, звучавший певуче и проникновенно - а как еще можно было читать эти строки?

          Если бы даже кудесник премудрый
          Тогда погрузил, размышляя про явь или небыль,
          Пронзительный взор в синекудрое небо -
          Он бы Ее не заметил. Прозрачен и светел
          Был синий простор Ее глаз
          И с синью сливался небесной...

Вечер закончился, мы начали расходиться. Алле Александровне поднесли цветы (если не ошибаюсь, это были красные розы). Какая-то женщина из организаторов встречи, видимо, хорошая знакомая, смешно обратилась к ней "Аллочка Александровна". Я уходила со странным чувством - будто повстречала еще одного старого и близкого друга. И я знала - благодаря Алле Александровне Даниил Андреев в тот вечер незримо был с нами.

Тогда я не смела думать, что Господь сведет нас с Аллой Александровной еще несколько раз.

********************

(продолжение в следующем выпуске рассылки)

© Ольга Данилова