Сегодня, когда слова неолиберализм и глобализация вошли в повседневную речь стоит бросить взгляд назад и посмотреть, как неолиберальная идеология превратилась в господствующую экономическую, политическую и социальную практику. Хрестоматийными примерами этого стала деятельность Рейгана ("рейганомика") в США и Тэтчер ("тэтчиризм") в Великобритании. Однако не столь успешной оказалась атака немецких консерваторов на социальное государство. Ниже приведенная статья не только подробно рассматривает идеологические и практические предпосылки перехода к неолиберальной экономике, но и причины того, почему этот переход не был доведен до конца еще в 80-е годы. Основным препятствием здесь было наличие профсоюзов, которые не удалось сломить. Только предательство СДПГ в 90-е, позволило неолиберализму в Германии наверстать упущенное.

Пролог
Чтобы понять явление "консервативного поворота" в Германии 80-х гг., прежде всего, необходимо обратиться к тем процессам, которые протекали в послевоенной Западной Европе.

В 1950- 60-е гг. происходит окончательное становление так называемого "государства всеобщего благоденствия" (Welfare State), которое гарантирует своим гражданам достаточно высокий уровень социального обеспечения и защищенности при сохранении рыночной экономики. Социальные расходы становятся самой крупной статьей государственных расходов, доходя до 60% бюджета. Согласно теории американского экономиста Дж. М. Кейнса, государство взяло на себя заботу об ускорении и стабилизации экономического развития. Многим начало казаться, что наступил "золотой век". Но это не означало устойчивого положения дел. Как пишет профессор политической философии Йоркского университета Алекс Каллиникос: "Столкнувшись с кризисом прибыльности, наступившем в конце 60-х, ведущие капиталистические классы стали освобождаться от ограничений, которые казались не такими обременительными в эпоху высоких прибылей и быстрого роста после Второй мировой войны. В итоге на Севере произошел частичный демонтаж систем социальной защиты, которые помогли сделать капитализм более цивилизованным…" (1). В 1973 г. арабские страны начали увеличивать цену на нефть, и к концу 70-х она выросла в 10 раз. Повышение цены на нефть привело к подорожанию всех товаров и услуг. Главной экономической проблемой становится инфляция. На рынке труда появилось многочисленное послевоенное поколение. Экономика Запада уже не могла поглотить всех ищущих работу. Стала расти безработица, достигнув к концу 70-х 16,8 миллионов человек. Таким образом, в конце 70-х начале 80-х экономическая обстановка меняется. Заметно удлинились фазы кризиса и депрессии, сократились фазы оживления и подъема. В результате краха Бреттон-Вудской системы золотодевизного стандарта значительно усилилась неустойчивость сферы валютно-кредитных отношений. Кроме того, структуры социального регулирования, созданные с появлением Welfare State, становятся слишком влиятельными, "но это ведет не к "плавному перерастанию" капитализма в социализм, а к буржуазной реакции, к неизбежному и закономерному контрнаступлению капитала" (2). "Государство благоденствия" превращается на Западе в объект критики. Нарастает консервативная волна, что знаменуется появлением "тэтчеризма" и "рейганомики".


Распад коалиции
В Германии, где в начале 80-х гг. у власти находилась социал-либеральная коалиция (СДПГ-СвДП), назревал политический кризис. Социал-демократы были сторонниками вмешательства государства в экономику, а свободные демократы - расширения рыночных отношений, что впрочем, не помешало им проработать вместе 13 лет. Так почему же произошел раскол, столь долго пребывавшей у власти коалиции? Чтобы понять его причину придется обратиться к процессам, протекавшим в экономике Германии и мире, поскольку "экономическая структура оказывает решающее влияние на структурирование социального строя и на его политические формы" (3). То, что происходило в начале 80-х в ФРГ, советские авторы называли циклическим или структурным кризисом капитализма (4). Этот кризис имел следующие причины: 1. конфликтный характер НТР; 2. погоня монополистов за сверхприбылью; 3. ограничение реальных доходов населения; 4. анархия капиталистического производства; 5. конкуренция; 6. межимпериалистические противоречия. Другое дело, что и СССР "также как и страны Восточной и Центральной Европы, начал испытывать экономические трудности в 70-х и 80-х гг.,…Конечно, это был период, когда почти весь мир также переживал экономический спад, и многое из того, что произошло в этих странах, было частью общей экономической ситуации" (5). К концу 70-х г. вера бизнеса и общества в способность германского правительства справляться с кризисными явлениями почти угасла. Социал-демократические эксперименты с глобальным регулированием и программированием стали терять сторонников. "Недовольство бизнеса привело социал-либеральную коалицию к краху осенью 1982 года, когда из нее ушли свободные демократы" (6). Видный представитель СвДП, Ганс-Дитрих Геншер провозгласил: "Основная тенденция в нашем обществе - не полагаться более на государство" (7).

Повсеместно начало утверждаться мнение, будто инфляция стала итогом чрезмерных расходов на социальные нужды. Социальное государство начали откровенно критиковать: "анонимное государство жизнеобеспечения(…)парализует собственную инициативу и готовность за себя и остальных нести ответственность" (8). Обанкротившемуся социальному государству стали противопоставлять "общество индивидуального успеха" (Leistungsgesellschaft). "Не государственный дирижизм, государственные программы по обеспечению работы, ограничение рабочего дня или государственный инвестиционный акционизм, который в прошлом часто приводил только к переинвестированию и плачевным результатам, а частные инновации и инвестиции являются ключом правильной политики",- возвестил один из идеологов неолиберализма О.Г.Ламбсдорфф (9). Интересно, что Ламбсдорфф, министр экономики ФРГ, был генеральным уполномоченным дюссельдорфского "Тринкхаус-банка", членом правления страховой компании "Виктория-ферзищерунг АГ" и входил в наблюдательные советы других монополистических предприятий.

В конце своего канцлерства Гельмут Шмидт все-таки пошел на более жесткий курс экономии в сфере социальных расходов для преодоления экономического кризиса, но далее определенных рамок социал-демократы просто не могли пойти. В этой ситуации правое крыло СвДП дало понять, что не имеет ничего общего с "социальным либерализмом". "Понятие социал-либеральный уже создало для меня проблему. Для меня СвДП - либеральная партия, и любое прибавление означает ограничение. Действительно, по началу была попытка, образовать коалицию СДПГ-СвДП на основе понятия социал-либеральный в качестве некоего идеологического образования (или под одним идеологическим сводом), что уже было бессмысленным, так как коалиция, при своем образовании, вовсе не нуждалась в этом" (10). Анализ заявлений лидеров буржуазных партий, прессы ФРГ показывает, что крупный капитал хотел бы полного отказа СДПГ даже от остатков прежней социальной политики. Политика правительства продолжала вызывать бурю нападок со стороны финансовых кругов. Одновременно усилилось давление на свободных демократов, чьей социальной базой был средний класс. "Партией запрограммированной безработицы" назвал СвДП член правления ИГ-металл Г. Янсен (11). Раскол произошел, прежде всего, по экономическим мотивам, а не по каким иным вроде отстаивания "либеральной идентичности". Также не вызывает сомнения роль финансовых кругов в крахе коалиции СДПГ-СвДП. Ульрих Бек, профессор социологии Мюнхенского университета, писал: "Внутри себя социальное государство - чем более успешно оно развивалось, тем заметнее - наталкивалось на сопротивление частных инвесторов, которые отвечают на рост прямых и побочных расходов по заработной плате уменьшением инвестиционной готовности или же рационализациями, которые интенсивно высвобождают рабочую силу" (12).


Консервативный поворот
Так или иначе, летом 1982 г. к власти пришла новая коалиция ХДС/ХСС-СвДП. Совершился тот поворот в германской политике, которого ждали финансовые круги и оппозиционные христианские партии во главе с Г.Колем. Как отмечает Зонтхаймер, в этом проявилась всеобщая тенденция ведущих демократий западного мира приводить к власти консервативные правительства и по частям разрушать столь долго эффективно действовавший "социально-демократический консенсус" развитого демократичного индустриального общества. Действительно, пришедшие к власти новые консервативные правительства все менее нуждались в социальном консенсусе. Госпожа М.Тэтчер со всей ясностью заявила: "Если бы ветхозаветные пророки, пришедши к людям, заявили бы, "Люди, мы хотим консенсус", то тогда они наверняка не далеко бы ушли". Влиятельный американский политик Г.Харт, последовательно выступавший в 80-х гг. с острой критикой внутренней политики Рейгана, выразил мнение, что консервативный курс способствует тому, что впервые за 50 лет могут возродиться классовые конфликты. "Госпожа Тэтчер, также как и президент, Рейган в США и Ширак во Франции, не желают более консенсуса. Для них социал-демократическая концепция всего лишь отговорка для ничегонеделания",- с горечью пишет в это время либеральный философ Ральф Дарендорф (13).

В условиях усиления инфляции и консервативной волны происходит отказ от идей Кейнса, широкое признание в научных и правительственных кругах получает экономическая доктрина монетаризма. Термин "монетаризм" был введен еще в 1968 г. американским экономистом Карлом Бруннером, и означает подход, выделяющий денежную массу в качестве ключевого фактора, определяющего экономическую конъюнктуру. Отечественные авторы оценивали формирование и развитие кейнсианства, как проявление реформизма, с одной стороны, и антикейнсианства в лице монетаризма, как проявление политического консерватизма с другой. Идеологическим оформлением монетаризма и его социальной основой стал неолиберализм. К числу сторонников неолиберализма, по мнению известного представителя монетаризма 80-х Л. Йегера, следует причислять всех, кто считает ограничение деятельности правительства необходимым условием для свободного общества, а также необходимым создание независимого центрального банка (14). Неолиберализм можно определить и как современную политическую философию, которая ставит в центр индивидуальную свободу и право частной собственности (15). Некоторые авторы рассматривают неолиберализм как ответную реакцию не только на рост социальной сферы и госсектора, но и на потрясения 60-х начала 70-х годов. В частности Зонтхаймер утверждает, что "консервативному политическому" повороту 1982 года предшествовал "поворот тенденций", направленный против того антиавторитарного критического потенциала, который развился во время студенческого движения и проявился, прежде всего, в политической культуре.

Итак, в результате кризиса 80-х возникли сомнения в устойчивости модели социального рыночного хозяйства. Возникла необходимость трансформации теоретической и методологической части официальной доктрины, наполнения ее новым содержанием, отвечающим создавшейся обстановке в стране. Известный неолиберальный теоретик Ф. Хайек еще в 1979 г. указал, что его кредо - "пуристический капитализм". Для него социальное рыночное хозяйство не является рыночным хозяйством, "социальная демократия - это уже не демократия", "социальная справедливость не может быть справедливостью" и вообще "все социальное подозрительно". Антидемократическими оказались не только социалистические, но и социал-реформистские идеи, они были объявлены "прямой дорогой к тоталитаризму".


Все социальное подозрительно
Неолиберальный подход нашел свое воплощение в политике новой коалиции. В социальной сфере правительство Коля-Геншера без колебаний пошло на сокращение социальных программ, там, где это казалось ему более приемлемым. Государство теперь стало вольно изменить и даже отменить систему перераспределения рыночных доходов из кармана капиталиста в карман наемного работника, безработного, бедствующих слоев населения. Президент США Р.Рейган, доказывал, что государственная помощь матерям-одиночкам разрушает семьи: отцы легче покидают семью, зная, что государство придет на помощь покинутым детям. Он также доказывал, что помощь малообеспеченным и бедным атрофирует у них способность к "самовыживанию". Государству стало не до филантропии, кейнсианство натолкнулось на монетаризм. Так, например, в 1985 г. расходы федерального бюджета были урезаны почти на 6 миллиардов марок. В 1987 г. бундестагом была одобрена реформа социального обеспечения. Она предусматривала снижение уровня пенсий после 45 лет отчислений с 70% до 64% от среднего чистого дохода. Кроме того, были урезаны пенсии инвалидов, снизились расходы на строительство больниц, сократилась помощь вдовам и сиротам, уменьшились компенсации за неполный рабочий день. Рабочие места на всю жизнь превратились в недостижимую роскошь. Молодежь, стремясь избежать стрессов, связанных с профессиональной деятельностью уходит в учебу. "С 1980 по 1988 гг. число студентов в ФРГ вновь выросло в 1,5 раза, но огромные затраты в рамках реформы образования оказались не слишком эффективными. В отличие от первых послевоенных 10 лет высшее образование перестало быть гарантией социального успеха, все большее количество "академиков" было вынуждено забыть о карьере и работать таксистами и секретаршами (16)". Однако же, полностью ликвидировать социальное государство было делом самоубийственным, консервативно-либеральная коалиция просто не удержалась бы у власти.


Деньги не пахнут
Государственная служба превращается в самый успешный бизнес, а коррупция чиновничества стала надежным инструментом наживы. Сплошь и рядом вспыхивают скандальные истории с первыми лицами государства, погрязшими в коррупции. Политический скандал вокруг предвыборных пожертвований со стороны концерна Фликка в партийные кассы ведущих партий страны начался еще в конце социал-либеральной эры. В 1981 г. журнал "Шпигель" опубликовал разоблачительные документы, которые свидетельствовали, что эти пожертвования не были оформлены в соответствии с законом, а поступали в "черную кассу" партий. В 1987 г. проходило очередное слушание по делу о "деньгах Фликка", в котором фигурировали имена Ламбсдорфа, Фридрихса, фон Браухича и функционеров ведущих политических партий ФРГ, а также сумма в размере 2-х миллиардов марок. Оказалось, политики покупаются монаполистами оптом и в розницу. Отметим, что Фридрих Фликк - крупный промышленник, одним из первых начал финансировать Гитлера; личный друг Гиммлера и финансист СС; в 1947 году признан военным преступником, осужден на 7 лет заключения, досрочно освобожден, возглавлял промышленную империю. Как пишет скандинавский исследователь Гуннар Фредрикссон: "Крупные предприятия, такие как ИГ Фарбен, Крупп, АЕГ/Телефункен, Сименс и Хальске, Рейнметал и Фликк жертвовали деньги на консерваторов, также как и во времена Веймарской республики, затем - нацистам и теперь вот политикам из ХДС, ХСС и СвДП (17)". Известный немецкий философ К.Ясперс еще в 1969 г. справедливо отметил, что политическое устройство ФРГ - это не демократия, а олигархия партий.

Следующим новшеством в экономической области стал поворот от "экономики спроса" к "экономике предложения". Экономика спроса имела своей целью предотвращать кризисы перепроизводства, путем мер направленных на расширение покупательной способности большинства граждан. Экономика предложения направлена на стимулирование конкурентоспособных и производственных мощностей капитализма. Взятие на вооружение экономики предложения произошло под влиянием радикальных сдвигов к новым моделям государственного воздействия, произошедшим в США и Великобритании. Хотя Бонн и был экономическим конкурентом США, но все-таки оставался в политической зависимости от Штатов, главным образом из-за военной защиты. К тому же, как отмечает Зонтхаймер, новое правительство все заметнее стало приспосабливаться к своему мощному партнеру, нежели "вести себя по отношению к нему критически конструктивно". Отечественный исследователь истории немецкой экономики и экономических моделей Сорвиров, пишет, что вся система доводов и теоретических положений, выдвигаемых сторонниками стимулирования производства на стороне предложения "призвана, как отмечают представители профсоюзов в ФРГ, не взирая ни на какие социально-экономические последствия, добиваться первостепенной ориентации государственной политики повышения эффективности капитала. Поэтому представители крупного бизнеса и все консервативные силы ФРГ выступают столь активно на стороне предложения" (18). Таким образом, концепция предложения, так же, как и монетаризм относится к фундаментальным основам консервативной экономической политики. В эпоху "всеобщего благоденствия" государство выполняло стабилизирующую функцию, управляя платежеспособным спросом для поддержания полной занятости и перераспределяя налогообложение в пользу социальных нужд. Социальные институты, созданные в рамках этого государства, сыграли свою роль, стабилизировав капитализм в ХХ веке. Теперь в них более не нуждались. Государственную экономическую деятельность, "которая не могла быть обоснована задачами суверенитета" (19), следовало приватизировать. Одной из важнейших составляющих нового экономического курса стала приватизация госсектора. Приватизация рассматривалась неолиберальными теоретиками как политика действенного ограничения чрезмерно разросшейся "авторитарной предпринимательской деятельности государства", как радикальное средство против "худших форм бюрократизма" и ограничения конкурентных отношений в экономике. При осуществлении распродажи акций прибыльных конкурентоспособных государственных и смешанных компаний в ряде случаев сохранялось государственное участие, прежде всего там, где затрагивались общие экономические интересы. Сам процесс приватизации шел под непосредственным контролем финансового капитала. Министр экономики Ламбсдорфф много говорил о государственном протекционизме, который был им назван "неомеркантилизмом" и "смертным грехом", а также о государственных инвестициях, делающих "невыносимым" частное предпринимательство. Но на практике мало что изменилось, и правительство в условиях "однозначного поворота" к рыночным методам хозяйствования под давлением мощных компаний, господствующих в некогда процветающих, а ныне охваченных глубоким структурным кризисом отраслях экономики, продолжало увеличивать объем прямой помощи частному бизнесу в виде субсидий. Здесь нет ничего удивительного, ведь невозможно же представить себе стабильное развитие американской экономики, на протяжении почти 70 лет после запуска рузвельтовского курса, без самого активного государственного регулирования. "Поддержание и развитие конкурентоспособности американской экономики, поддержка тех отраслей, которые в первую очередь обеспечивают ведущую позицию и прибыли на мировом рынке, составляли приоритет американского правительства на протяжении всей современной истории" (20). Итак, госсектор в экономике ФРГ не был полностью ликвидированным, он оставался представленным объектами инфраструктуры, промышленными и энергетическими предприятиями, а также собственностью государства на часть национального дохода - госбюджетом.

Важной частью нового курса неоконсервативной политики в 80-е гг. стала налоговая реформа, ведь Германия оставалась страной с крайне высоким уровнем налогов по сравнению с другими промышленно развитыми странами. Ее целью было освобождение предприятий от "социальных перегрузок" и восстановление конкурентоспособности западногерманских фирм на мировом рынке. Для содействия производству, правительство решило стимулировать инвестиционную и инновационную активность фирм, проводя менее жесткую налоговую политику. В 1983-84 гг. были снижены промысловый и имущественный налоги, а также прямые налоги на прибыль компаний и на доходы граждан, облегчена процедура основания личных фирм. Также было разрешено ускоренное списание капитала для малого бизнеса и инвестиций в НИОКР (научные исследования и опытно-конструктивные разработки). В 1986-88гг процесс снижения налоговой нагрузки продолжался, но весьма скромно. Снижение максимальной савки корпоративного или подоходного налога с 56% до 53% носило скорее символический характер. Послабления оказались едва ощутимым, поскольку возросли косвенные налоги. Если в конце 60-х гг. доля прямых налогов составила 59,4%, а косвенных - 40,6%, то в 90-х их доля составляла 47,2% и 53,8% соответственно. Лозунг "Меньше государства, больше рынка", выдвинутый в 1982 г. с приходом к власти новой коалиции, так и не был выполнен. Государство никуда не устранилось, наоборот, его роль в экономическом процессе стала даже более заметной. Просто теперь это была забота об интересах финансового капитала, а не всего населения. Неолибералы по-прежнему предлагали для расширения рыночных отношений передавать в руки предпринимателей производительную госсобственность. Они выступали за приватизацию музеев, театров, городского транспорта, спортивных сооружений, коммунальных услуг, здравоохранения, сферы образования и т.д.

Не смотря на все обвинения государства и требования сократить его деятельность в экономической сфере, в политической сфере неолибералы хотят видеть сильное государство. Оно нужно, чтобы поддерживать "порядок в обществе", создавать предпосылки для развития рыночных отношений и защищать интересы "общего блага". Невидимая рука рынка никогда не будет действовать без вполне наглядной работы государственного кулака. Государство может сокращать социальные расходы, но как "гарант права" не в коем случае не тронет бюджет армии. А это еще один вид поддержки консерваторов и монополистов.

Инфляция и сопряженная с ней массовая безработица в 80-х и 90-х были во многом обусловлены обострением социально-экономических противоречий из-за самого механизма осуществления научно-технической революции (НТР) в условиях капитализма. В условиях необходимости обновления основного капитала, предприниматели стали уделять повышенное внимание снижению издержек производства путем его рационализации. На место защищенности рабочих мест встало "высвобождение творческих сил индивидуума". И в самом деле! Рыночная экономика - это не мероприятие по выдавливанию заработной платы и социальной защиты (по словам О.Г.Ламбсдорффа). Очень характерно высказываниепредставителя ИГ-Металл Е.Лодерера: "Не надо пугаться НТП, он не является убийцей рабочих мест (Jobkiller). Мы не должны испытывать страх, если рабочие места падут жертвой рационализации. При этом в другом месте мы сотворим новые. Только идиоты стали бы пытаться задержать прогресс (21)". Однако уровень безработицы на протяжении 1980-х гг. оставался на уровне 7-9% , то есть в стране было более 2-х миллионов официально зарегистрированных безработных. В 90-х гг. число безработных достигло рекордной отметки в 4,4 миллиона человек, или 11,4% трудоспособного населения. При этом скрытая безработица составляла еще не менее 2-х миллионов.

В ходе ликвидации социального государства и прав наемных работников, сопровождаемой технической модернизацией экономики, произошел общественный сдвиг доселе невиданного размаха и динамизма в сторону индивидуализации. Это означало, что люди начинают в большей мере зависеть от самих себя и своей индивидуальной судьбы на рынке труда с его рисками, шансами и противоречиями. Вступление на рынок труда инициирует освобождение от устоявшихся форм отношений в семье, с соседями, с коллегами, а также от привязанности к региональной культуре и ландшафту. Профессиональная деятельность дает возможность выступать в качестве самостоятельного потребителя. В мире, в котором ценность человека измеряется уровнем его доходов, такая потребительская самостоятельность становится наивысшей ценностью. Свободный индивид становится зависим: от рынка, от системы образования, правового регулирования, потребительских товаров, от модных течений в медицинском, психологическом и педагогическом обслуживании. Все вместе это создает новые возможности для политического воздействия и регулирования.


Консервативное наступление на культуру
В 80-е гг. новая правительственная коалиция прилагала все усилия чтобы "ограничить духовное засилье" (Зонтхаймер) левой реформистской интеллигенции в области культуры и добиться усиления консервативных элементов. Правительство желало повысить значение тех ценностей политической культуры, которые преобладали до студенческого бунта 1968 года, то есть вернуться к временам К. Аденауэра, 14 лет правления которого "превратили 55 миллионов немцев - в народ полуинформаторов и полуинформируемых, из которых первые говорят только половину того, что знают, а вторые получают только половину того, что должны знать. Народ, отягощенный предрассудками, окруженный разными табу, затянутый в корсет иллюзий так, что он уже не способен ни верно оценивать свои выгоды и преимущества, ни трезво осознавать, в чем его интересы (22)". Упомянутое Ю.Хабермасом "нерушимое историческое сознание" стало существенной частью неоконсерватизма боннской демократии. Новая коалиция выдвинула национально-традиционные ценности; многие политики начали ссылаться на "добродетели пруссачества" и подчеркивать, что немцы должны "выйти из тени Гитлера", они снова должны "стать нормальными". Этот лозунг - обрести "национальную идентичность", исходил не только от политиков из ХДС\ХСС, но и от сил располагавшихся значительно правее философски и публицистически ангажированных "новых правых". Ключевым для 80-х гг. стало слово "немецкий императив". Политический поворот 1982 года начал расцениваться как духовный поворот, ведущий к национальным ценностям и идентичности. В этой оценке оказались едины, казалось бы, непримиримые соперники Г.-Д. Геншер (СвДП) и Ф.Й.Штраус (ХСС).


Пирова победа
Не смотря на отдельные успехи, правительству не удалось в полной мере реализовать стратегию "неоконсервативного поворота". Налоги не были так радикально сокращены, как в Великобритании и США. Не смотря на сокращение госсектора, субсидии некоторым отраслям промышленности и сельского хозяйства не были отменены, и продолжали расти. Не удалось добиться и полного контроля за изменением денежной массы, как того требуют монетарные рецепты. Поощрение производства на стороне предложения оказалось не столь эффективным. Не была достигнута такая важная цель как ослабление профсоюзов. Процент юнионизации увеличился с 40,4% в 1980г. до 52% в 90-х. С 1982 года по настоящее время в Германии проводятся ежегодные конгрессы безработных с массовым участием общественности. Рост стачечной борьбы, несмотря на рецессии и локауты, заставлял правительство идти на определенные уступки. Однако в 80-е годы произошел отказ от кейнсианской экономической модели капитализма, бывшей результатом двух мировых войн, русской революции и последовавшего вслед за ней установления сталинизма, крупнейшего мирового экономического кризиса и фашизма. Идея консенсуса и социального либерализма были отвергнуты. Совершился переход к наступлению на социально-экономические завоевания трудящихся, проявившийся как нарастание консервативных тенденций в социальной политике.


Примечания
1. Каллиникос А. Антикапиталистический манифест. М.,2005. С.133.
2. Кагарлицкий Б. Марксизм: не рекомендовано для обучения. М.,2005. С.213.
3. Зонтхаймер К. Федеративная Республика Германия сегодня. М.,1996. С.88.
4. См. напр. Семенов С.И. Инфляция в условиях экономического кризиса (на материалах ФРГ). Автореф. М.,1984. Паньков В.С. ФРГ в экономике современного капитализма. Изд-во Моск. Ун-та, 1984.
5. Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология ХХI века. М.,2004. С.24.
6. Социальное рыночное хозяйство в Германии: истоки, концепция, практика. Под ред. А.Ю.Чепуренко. М.,2001. С.163.
7. Gеnscher H-D. Erinnerungen. Munchen,1997. S.447.
8. Hofmann R. Geschichte der deutschen Parteien. Von der Kaiserzeit bis zur Gegenwart. Munchen,1993. S.243.
9. Lambsdorff O-G. Frische Luft fur Bonn. Eine liberale Politik mit mehr Markt als Staat. Stuttgart,1987. S.13.
10. Gеnscher H-D. Erinnerungen. Munchen,1997. S.446.
11. Das Parlament.1982. №7-8.
12. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.,2000. С.287.
13. Dahrendorf R. Die Chancen der Krise. Uber die Zukunft des Liberalismus. Stuttgart, 1983. S.53.
14. Воронин А.В. Критика социально-политической доктрины монетаризма. Гомель, 1987. С.6.
15. Blomgren A-M. Nyliberal politisk filosofi. En kritisk analys av Milton Friedman, Robert Nozick och F.A.Hayek. Lund,1997. S.11.
16. Ватлин А. Германия в ХХ веке. М.,2002. С.245.
17. Fredriksson G. Konserwativa ideer. Om pessimismens politiska filosofi. Stockholm,1986. S. 272.
18. Сорвиров Б.В. Модели социального и экономического пространства в экономических концепциях Германии. М.,2002. С.46.
19. Das Liberale Manifest. Bonn, 1985. S.17.
20. Согрин В.В. Политическая история США ХVII-ХХ вв. М.,2001. С.226.
21. Lambsdorff O-G. Frische Luft fur Bonn. Eine liberale Politik mit mehr Markt als Staat. Stuttgart,1987. S.20.
22. Майнхоф У. От протеста к сопротивлению. М.,2004. С.86.

Михаил Кербиков, vpered.org.ru