Я.Э. Голосовкер.

Сказания о Титанах.

ЧАСТЬ II. СКАЗАНИЕ О СЫНЕ ЗОЛОТОГО ДОЖДЯ.

У ветров много ушей: все слышат. У солнца много глаз: все видят. Разнесли Ветры, дети Эола, по знойной Либии весть.

Шепчут травы пескам, шепчут пески камням, шепчут камни ключам: "Идет сын Золотого Дождя от Красных морей. Ищет Поле Горгон".

Встревожились нереиды, дочери правдолюбивого морского старца Нерея: "У озера Тритона, что близ пределов Атлантовых, у края земли, сама Паллада явилась. Там родил ее Зевс".

Знают нереиды: в подземелье медной башни к смертной Данае золотым, дождем проник Зевс. Знать, титанова племени Даная, раз попала в медную башню. Зачала Даная и родила Персея, полубога-героя -- сына Золотого Дождя. Вот он вырос и идет от Красных морей.

Знают нереиды: ждал Кронид сына титанова племени, избавителя от титановых подземных козней. Хочет вконец истребить титанов титанами.

Заключили смертную Данаю с младенцем в деревянный ларь и бросили в море. Долго носило ларь по волнам, и прибили его нереиды, забавляясь диковинкой, к берегу острова Серафа. Раскрылся ларь, вышли на берег Даная с Персеем. Вот и стал полубогом младенец, бесстрашным героем.

Задумала Паллада грозное дело. Открыты ей тайные думы Кронида. Свою прихоть творит -- его волю вершит. Подсказала Персею желание избавить мир от злого чудовища, чей взор обращает все живое в камень,-- отсечь голову Горгоне Медузе. Ведет тайно бог Гермий героя. Один Гермий не гнушается мира теней. Меж богами и титанами посредник -- бог обманов земных. Вот и сам он, вестник Олимпа, летит к нереидам.

Воззвал к нереидам Гермий:

-- Вы, игралище правды[16], титаниды морей, что есть выше, чем вольность в покорстве? Чем покорнее волна, тем вольнее, чем солонее слеза, тем слаще для правдолюбивого сердца. Или соль моря вам не сладка? Вольно играете вы на волнах, но над вами воля Кронида. По правую руку Кронида Дика-Правда сидит. Что вам говорю, то она говорит. Встретьте героя. Что испросит, исполните. Правда мира в силе богов.

Закрылись валами нереиды. Закутались в пену.

Быть беде! Быть беде!

Не ту правду знают они. У Кронидов их сила -- правда: правда Олимпа. У титанов -- их древняя правда: правда матери-Земли. Но какую правду герой несет?

Уплыли нереиды. Без оков в оковах: скованы правдой, и той и другой. Вольно играют они на волнах, но над ними воля Кронидов.

Подошел к морю сын Золотого Дождя. Стал выкликать нереид, как научил его Гермий:

-- Сестры морские, Немертея правдолюбивая, укажите мне путь к страшным Грайям-Старухам, к полям Горгон! Близ сада Гесперид, Вечерних нимф, те поля. Хочу я услышать чудное пение тех нимф, унести те песни от океана на землю, к живой жизни. Что им за радость петь в жизни мертвой? Какое чудо увижу, то вам принесу. Только не в чем нести мне.

Закачались нереиды на волнах: прав герой -- его правда.

-- Много чудищ на свете. Не страшусь я чудищ. Сражусь с ними. Но оружия нет у меня. Нечем мне биться.

Закружились нереиды на волнах: прав герой -- его правда.

-- Иду я открыто. Иду, но мира не знаю -- не знаю, кто мне враг, кто мне друг. К океану иду, куда смертным нет пути. Перейду океан, вступлю в невидимый, невиданный мир. Всем я виден, а враг невидим.

Заныряли нереиды в волнах: прав герой -- его правда

Вынырнули вольные девы. Говорят ему что-то. Не понять Персею их бурливых речей. Несут ему что-то: большое вдали, малое вблизи, дарят отливом, отнимают приливом. Не взять герою даров.

Говорит Персей нереидам:

-- Сестры морские, что за малое-большое, что за большое-малое в ваших руках? Отнимая -- дарите, даря -- отнимаете. Такова ли правда на свете?

Легли нереиды спиной на волны. Стихли волны, уснули. Стало море как дорога выглаженная. Подплыла к Персею правдолюбивая Немертея, вложила ему в руки три дара: сумку неуемную, серп адамантовый и шапку-невидимку Аидову, и сказала:

-- Первый дар -- сумка малая. Вложишь в нее гору -- войдет и гора: сама сумка растянется с гору. Вложишь в сумку мошку -- и сожмется сумка: сама сумка станет как мошка. Второй дар -- серп: не жатвенный серп -- серп живую бессмертную плоть отсекает живой. Закален в крови Урана. Третий дар -- шапка теней. Под землею Киклопами выкована. Кто наденет ее, невидимкой становится.

И нырнули нереиды в зеленую глубь.

Принял в руки сын Золотого Дождя от Немертеи три дара нереид. А у ног его волны плещутся. Только хотел ступить, как выросли высоко волны, покатились на берег, закружили Персея, заскользили по ногам, по рукам, по глазам -- словно тысячи девичьих стонов льнут к нему и ласкают. И рта не раскрыть -- целуют тысячью губ.

Перевернуло весь свет в глазах: стало небо внизу, а море вверху, и берега нет. Только волны да волны, да смех нереид. А что где, не понять. Будто держит он что-то крепко в руках и вовсе не держит.

Засверкал вдруг серп перед глазами -- не один, а сто тысяч серпов: что ни гребень волны, то серп. А где серп? В руках -- не в руках.

Вот и хитрая сумка! Раздулась, как рыбий пузырь. Раздувается все больше и больше... Уже полморя, полнеба в сумке, уже раздулся пузырь на полмира. Тут и шапка из рук... Иль в руках?.. Мелькнула, накрыла море -- и исчезло все разом: нет ни моря, ни неба, ни даров -- только смех нереид.

Лежит сын Золотого Дождя на берегу. Даль морская синеет, сверкает. Нереиды на волнах качаются и поют:

-- Сам добудь! Сам добудь! Сам добудь!

Задремал Персей под ту песню.

Пробудился сын Золотого Дождя. Смотрит -- далеко в море дельфин колышется. Несут его волны к берегу. Все ближе и ближе. Дремлет, лежа на его чешуе, Немертея. Серебрится тело морской девы, и по серебру играют глаза солнца. Глянул Персей, нырнул в море, подплыл к нереиде, разом обнял -- и влечет деву-добычу к берегу.

Изогнулась рыбой дочь морского старца: ускользнуть бы! Не выскользнешь: крепко держит Персей. Кругом стиснули прибрежные камни.

Что за диво! Смотрит Персей: вьется водоросль у него по груди. Обвилась вокруг шеи -- и уж нет нереиды.

Не размыкает объятий, крепко держит Персей Немертею.

Обернулась водоросль змейкой. Грозит. Вот-вот ужалит...

Крепко держит Персей Немертею.

Обернулась змейка пламенем. Бежит пламя к глазам. Вот обожжет, ослепит... Стало пламя зубастой пастью: когти львицы нависли над плечами -- вот вонзятся...

Крепко держит Персей Немертею.

И не львица -- куст расцветает на груди у героя, и на пышном кусте зреют ягоды, льнут к губам: "Откуси!.."

Крепко держит Персей Немертею.

Ступил герой на берег с кустом на груди. Глядь: ни куста, ни ягод -- только рыбка выскользнула из-под пальцев, в ноги кинулась, в воду: "Поймай!"

Не поддался обману -- крепко держит Персей Немертею.

Истомилась титанида морей. Вновь вернулся к ней образ морской девы. Говорит Немертея Персею:

-- Сам добыл ты то, что хотел. Отпусти меня. Смотрит сын Золотого дождя: перед ним на песке три дара. Разжал руки герой, отпустил нереиду в море.

Задумалась Паллада: не одолеть Персею Медузы. Станет к ней лицом к лицу, взглянет ей в глаза и окаменеет. Тут хитрость нужна. Надо видеть Горгону, не глядя на Горгону.

Понеслась Паллада к краю земли. Замерла в воздухе над озером Тритона. Заглянула в озеро. А из озера на Палладу смотрит сама Паллада. Улыбнулась богиня. Стала выкликать хозяина озера. Не выходит Тритон: не к добру кличет Паллада.

Погрузила богиня в озеро конец копья, обернула воды вокруг острия и стала вертеть копье и воду озера на копье навинчивать. Всполошился Тритон, песком глаза залепил, выплыл по пояс.

-- Дай мне на время Зеркало Вод,-- сказала богиня,-- чтобы смотреть в то зеркало и видеть мир, мира не видя. Верну его тебе и озеру.

Дальнозорок Тритон, знает, зачем нужно Палладе Зеркало Вод. Всегда воды руку титанов держат. Не верит озеро, что в силе правда. А сила-то ум! Закружил Тритон драконьим хвостом под водой, замутил озеро. Утонуло Зеркало Вод в озерной тине.

-- Возьми Зеркало Вод у отца Океана,-- дал совет богине друг титанов.-- Меня муть ослепила. Не промыть мне глаза водой.

Знал Тритон: не пойдет к Океану Паллада по ту сторону живой жизни. Не ходят к Океану боги Крониды.

Снова стала вертеть Паллада копье в озере. Навернула воды озера от самого дна на древко копья, как плющ на ствол дуба. Осел песок. Все выше уходит в небо богиня вместе с копьем. Одна чистая вода вьется по копью до облаков. Сидит Тритон в песке посреди огромной ямы, а над ним вода озера в Небо водяным винтом ввинчивается.

Отдал тут Тритон Палладе Зеркало Вод. И обрамил Гефест то зеркало в хрусталь от небесной дороги.

Шепчут травы пескам, шепчут пески камням, шепчут камни ключам: "Подарил Гермий сыну Золотого Дождя крылатые сандалии. Полетел Персей к Грайям-Старухам. На руке у него щитом -- Зеркало Вод".

Три гусиные шеи качаются в воздухе, три Грайи на страже. Две дремлют качаясь, сквозь дрему слушают. Одна бодрствует. Куда глазом повернет -- туда света сноп: ослепит врага светом. Кого резнет драконьим клыком -- того надвое рассечет.

Пора страже сменяться.

Разбудила сторожевая Грайя двух спящих, вынула глаз из глазницы, передает глаз слепая слепой из руки в руку. Не донесла глаз костяная рука до руки. Чья-то чужая рука протянулась между ними, вырвала глаз -- и нет никого.

Застыли три Грайи.

Говорит Старуха Старухе, Грайя Гране:

-- У тебя глаз, Пемфредо? Говорит Пемфредо:

-- У тебя глаз, Энио? Говорит Энио:

-- У тебя глаз, Дино?

Грозит Дино драконьим зубом -- грозить некому. Научил Гермий Персея, как у Грай глаз похитить.

Забили Грайи руками, шарят по воздуху, щупают: где похититель? Друг с другом их пальцы встречаются: нет никого.

Закричали Старухи, грозно взвыли. Будят сестер Горгон. А их голос относит обратно на землю, к жизни живой, к пещере Эола. Спят сестры Горгоны в логове.

Только незримый свет щекочет глазницы Старух: тут глаз, близко. Вдруг послышался Грайям голос:

-- Сестры Грайи, я -- Персей, титановой крови. У меня ваш глаз Солнца. Не отдам, пока не дойду до Горгон. Укажите мне дорогу, Грайи.

Встревожились Старухи-Грани. Чуют смертного.

Спрашивают Персея Старухи:

-- Кто с тобой из бессмертных?

-- Никого, я один.

Закричали зычнее Грайи. Будят сестер Горгон. Относит их голос обратно на землю, к живой жизни, к пещере Эола. Спят Горгоны.

Снова спрашивают Грайи Персея:

-- Зачем тебе бессмертные сестры?

-- Хочу я узнать: есть ли смерть у бессмертных. Задумались Грайи. Еще пуще встревожились. Чуют хитрость богов Кронидов. Отвечают Персею:

-- Только серп, закаленный в крови Урана, страшен бессмертным: рассекает он бессмертное тело. Но будет каждая отсеченная часть жить сама по себе. У матери-Геи под островом Дрепаной лежит тот серп. Кто смертной рукой резнет тем серпом, тот себя рассечет.

Вдруг огромная черная тень встала за плечами Персея. Сама богиня Паллада явилась в образе Тени. Не видит герой богини. Не видят богини слепые старухи. Протянулась Тень за спиною от ног Персея. Куда он -- туда и Тень. Не ступают боги Крониды по почве отверженных.

Говорит Персей:

-- Хочу взглянуть Медузе в глаза. Посмотрю ей в глаза и верну вам глаз Солнца. Говорят Грайи Персею:

-- Не дойти до Горгон тому, у кого нет шапки-невидимки Аидовой. Спит Медуза с открытыми глазами. Кто увидит ее, тот камнем станет. А шапка Аидова в стране теней. Кто пойдет туда -- не вернется.

Говорит Персей Грайям:

-- Я сын Золотого Дождя. У меня на левом боку адамантовый серп матери-Геи. На мне шапка-невидимка Аидова. А на правом боку у меня то большое, что малое, то малое, что большое. Захочу -- вас вложу. Укажите дорогу к Горгонам -- верну вам глаз Солнца.

Упали три Старухи-Грайи на землю, головами друг к другу. Застонали, как стонут лебеди. Заплелись руками и шеями, расплестись не могут.

Говорят Грайи Персею:

-- До сестер Горгон рукой подать. А дорогой к ним идти -- океан перейти. Спят Горгоны в пещере: во сне не видя -- все видят, не слыша -- все слышат. Только раз в год просыпаются и в мир вылетают, где боги живут. Где пролетят, там столбы каменные. Не буди Горгон!

Но уже ввысь уносят Персея крылатые сандалии. Позади него летит черная тень. Осветил Персей солнечным глазом невиданный мир. Смотрит в свой щит -- в Зеркало Вод: что кругом? -- Океан под ним. Скалы до неба. Толпы Снов проносятся мимо в мир живой жизни: Ночь им открыла ворота. Кругом немота.

Стоит сын Золотого Дождя. Под ним воздух недвижим. Скользит холодный свет солнечного глаза высоко по каменным стенам скал. Вдруг видит Персей: два невиданных змеиных камня, два глаза чудно и люто смотрят в глаза Персею из Зеркала Вод, будто пронизывают его леденящим ветром,-- а ветра нет.

Стынет кровь у Персея. Память уходит. Каменеет мощь полубога, а все же сильна: не дрогнул герой.

Все ближе, лютее, огромнее глаза. Не страшилища -- три девичьи головы на краю щели в скале оперлись на медные руки. На головах клубами змеи: спят. Сплелись змеи над открытыми глазами. Так бы век смотреть в самый ужас тех глаз.

И смотрит Персей -- смотрит в свой щит, в Зеркало Вод. Сами крылья-сандалии несут его к этим лютым глазам. Проносятся Сны, шепчут ему Сны:

-- Обернись! Обернись!

Не обернется -- смотрит в зеркальный щит Персей: три Горгоны пред ним. Три головы рядом. Посредине глаза.

Не поднять Персею руки. А в руке уже серп адамантовый. Светит с шапки-невидимки глаз Грай. Легла черная тень руки под руку Персея. Жаром обдало силу героя. Взлетел серп, сверкнул... Покатились глаза.

Еще не проснулись змеи на голове у Медузы, а уже ухватилась черная тень руки за те змеи, как за волосы, подняла высоко, ликуя, отсеченную голову, и победный клич Кронидов огласил немоту океана.

Победила Паллада.

Вот сама собой раскрылась волшебная сумка на боку у Персея, и исчезла в ней страшная голова с чудо-глазами.

Обезглавлено тело. Но не хлынула кровь -- вспыхнула она вдруг дивным пламенем, и взвился средь пламени из тела Медузы белый крылатый конь, небывалый конь, легкий, как ветер, но с чудо-глазами Медузы, и вовсе иными -- такими, что все мертвое под взглядом тех глаз оживает, и тело, застывшее камнем, заиграет вновь жизнью.

Покосился конь на Персея, взмахнул крыльями и унесся ввысь, к облакам, что плыли к вершинам горы Геликон. И узнали нимфы у Конских Ключей, что родился Пегас, Черногривого сын и Медузы. Да недосмотрели нимфы: унесся Пегас на Олимп.

Не погас еще пламень от горящей крови Горгоны, как брызнул из тела луч, и второй плод Горгоны, Хризаор, титан Лук Золотой, вышел вслед за Пегасом и унесся за океан, на пурпурный остров Заката. Как унесся? Каков он? Кто знает. Будто луч оторвался от солнца и упал на остров великаном.

Пробудились змеи на головах у двух спящих Горгон, стали дыбом, и горестный стон, звонкий плач излился из горла сестры Эвриалы. Унесла тот вопль Паллада в раковине уха для муз на Олимп. Будут мифы на флейте петь стоном горгоновым, услаждая богов-победителей.

Разомкнул каменный сон объятия, пробудились сестры Горгоны, пустились за героем в погоню. Далеко Персей -- он над озером Тритона, а за ним огромная Тень.

Бросил сын Золотого Дождя свой щит, Зеркало Вод, с неба в озеро, вернул его водам.

Не догнали Горгоны Персея.

Поют нимфы о подвигах сына Золотого Дождя. Поют олимпийские музы. Слушают боги: тьмы врагов погружал Персей в каменный сон, обращая к ним лицо Горгоны.

И о грозном Горгоноубийце принесли весть ночные Сны низверженным в тартар титанам. Только Сны проникают через медные стены тартара.

И скорбели титаны.

В думу погрузился Кронид: Персей -- победитель Медузы. Да тот ли он, долгожданный сын Кронида, сокрушитель мира титанов, о котором вещала Зевсу Гея? Еще зреют в чреве Геи потомки титанов -- гиганты. Но тот Сын-Избавитель все свершит без помощи и платы. А Персей? Помогли ему боги -- Паллада и Гермий. Нет, не он Избавитель. Пусть примет Паллада голову Горгоны в свой щит. Еще не родился Сокрушитель гигантов.

Предстал перед Персеем Гермий, передал ему волю богов. И вернул герой-полубог Гермию и дары нереид, и крылатые сандалии, и голову Горгоны Медузы. На щите боевом укрепила тот ужас Паллада. Близки великие битвы. Через четыре поколения героев родится Геракл, и вступят тогда в борьбу гиганты и боги Олимпа.

С той поры не слыхать на земле о Горгонах и Грайях. Спят они в скалах каменным сном.

Шепчут камни пескам, шепчут пески ключам, шепчут ключи ветрам, будто каплет из бессмертной головы Медузы чудесная кровь. Та, что каплет оттуда, где левый глаз,-- во спасение людям. Та, что каплет оттуда, где правый глаз,-- людям на гибель.

Собрала Паллада ту кровь в сосуд. Подарила врачевателю Асклепию, смешав мертвую кровь с живой, как живую и мертвую воду. И нарушил Асклепий закон Ананки-Неотвратимости, стал кровью Горгоны Медузы исцелять мертвых от смерти.

И воскресали герои.

"Кельтская Британия".

На-на-технологии.

Исторические стратеги. Матьяш Корвин.