К вопросу об отношениях государства и Церкви в России после 1917 года: этические аспекты

http://ethics.narod.ru/articles1/state_church.htm

Дмитрий ХАБАРОВ,

Московский Государственный Университет

От редакции: Мы предлагаем вниманию читателей доклад Д.Хабарова на конференции «Живая Этика и наука будущего», состоявшейся в г.Ярославле 30 марта – 1 апреля 2001 года.  

 ***

I. 1. Особенность взаимоотношений государства и Церкви в дореволюционной России определялись реформой начала 18 века, которая упразднила патриаршество и установила государственную церковность в лице Православия. Церковь была лишена самостоятельности и превратилась в одно из учреждений государственного управления. В последующие за реформой два столетия она обожествляла царскую власть, признавая царя верховным правителем Церкви через Синод, находящийся под контролем и руководством обер-прокурора, назначаемого царём. Император российский провозглашался «помазанником Божиим», который есть «высочайший пастырь». Будучи частью государственного аппарата, Православная Церковь находилась под опекой государства, но на деле эту опеку можно было приравнять к оковам, так как она не имела своего голоса. Неудивительно поэтому, что в 19 веке по мере роста антикрепостнических и народнических настроений в Церкви и духовенстве видят только полицейский институт подавления народных чаяний и поддержания монархии. Интеллигенция не замечала и не хотела замечать, что в тесных объятиях самодержавия, как выражался Карташев, нежные косточки Церкви ох как похрустывали! В результате на рубеже века последняя остаётся в одиночестве в своих попытках восстановить соборность, добиться некоторой автономии от царской власти, и особенно её бюрократии, восстановить патриаршество. А революционная пропаганда и до 1917 года и после акцентирует внимание, прежде всего, на внешнем блеске и союзе Церкви с самодержавным государством, в своей антицерковной агитации науськивая массы против Церкви.  

2. Этические основы марксизма (основное этическое противоречие учения). Есть интересная мифологическая картина: Земля стоит на трёх слонах, слоны на огромной черепахе, а черепаха лежит на поверхности моря. Если применить эту конструкцию к марксизму, то получим великолепную иллюстрацию его корней: три слона суть английская политэкономия, немецкая философия и французский социализм - большая же черепаха - христианское мироощущение, отложившее неизгладимый отпечаток на европейскую культуру и мышление. В основе любой культурной конструкции, любого человеческого понимания лежит миф. Именно предельный миф задает аксиоматику культуры, заключая в себе потенцию ее развития и неизбежную ограниченность этого развития. В европейской культуре это христианский миф. К нему восходят современное понимание истории, идеи прогресса, идеи личности как цели, а не средства. Из него выросли гуманистические ценности, ставшие основными ценностями современного секулярного общества. Создатель марксизма, будучи атеистом, называя религию «опиумом для народа», по своему мироощущению оставался христианином до мозга костей. Созданная им концепция представляет собой христианский эсхаталогизм, одетый в светские одежды сциентизма и отрекшийся от идеи Бога. Из отсутствия Бога и получился тот печально знаменитый исторический детерминизм, отрицаемый современной наукой (в частности, синергетикой). Ведь, говоря словами Пастернака: «Чудо есть чудо, и чудо есть Бог; когда мы в смятеньи, тогда средь разброда оно настигает мгновенно, врасплох!» Здесь речь идёт о точках бифуркации и роли случайных факторов при переходе системы в новое состояние. А у Маркса об этом речи нет. Схематично его концепцию можно представить следующим образом: появление эксплуатации как грехопадение человека, но человеческая природа требует справедливости и производит скачкообразное движение истории, в ходе которого постепенно получает откровение коммунизма, и после классового армагеддона история прекращается, а человечество вступает в царство свободы. При всём этом нравственный идеал Маркса остаётся вполне христианским - и, действительно, что можно противопоставить заповедям «не убий», «не укради» и т.д. Но, и в этом заключается несовместимость марксизма и христианства, свобода дается не как благодать, а как результат нравственного преображения, а жёстко устанавливается средствами, исключающими достижение цели, покуда они применяются - речь идет о насилии революции и диктатуре. Насилие, революция, диктатура - магический мост в царство свободы, но ведь, пока мы идём по нему, мы неспособны достичь берега и получаем царство вечного становления диктатуры, как предпосылки будущего счастья. Таким образом, этический идеал Маркса совпадает с этическим идеалом Христа, но, вводя максиму «цель оправдывает средства», марксизм превращается в Ахиллеса, который никогда не догонит черепаху, ведь для него средство на каждом новом отрезке воспроизводится как тактическая цель, уводя его в дурную бесконечность борьбы. 

II. 1. Церковь и становление советского государства 

После падения самодержавия Церковь предпринимает ряд мер по укреплению своей системы управления. С этой целью 15 августа 1917 года собрался Поместный собор, который восстановил патриаршество. 18 ноября 1917 года патриархом был избран московский митрополит Тихон (Белавин) ( 1865-1925). Еще до прихода к власти большевиков Собор решает не участвовать в сиюминутной политической борьбе, отказавшись 30 сентября (13 октября) послать делегатов на петроградский «Предпарламент», созванный Керенским. 8 (21) октября Собор выпускает послание "против разграбления чужих, в т.ч. церковных имуществ". 19 января 1918 года вышло послание Тихона, которое часто выдают за анафему большевикам и советской власти. Но в этом послании нет ни единого слово ни о большевиках , ни о советской власти. Вот главные места из него: Ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чём не повинных ... людей... Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы... Властью, данною нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафемствуем вас, если только... хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной... Далее, это же послание обращалось к верующим - встать на защиту Церкви, но не при помощи оружия, а покаянием: ...спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей...устрояйте духовные союзы...которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления... На другой день в «Известиях» был напечатан Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. Декрет не был, как это принято считать, ответом на патриаршее анафемствование, так как тезисы его были опубликованы 24 днями раньше.

В гражданской войне Церковь сохраняла полный нейтралитет. Он выражался, прежде всего, в повторных призывах ко всем сторонам к милосердию, прекращению братоубийственной войны. В эти же дни патриарх категорически отказывает тайному посланцу белых генералов князю Григорию Трубецкому дать даже тайное благословение белой борьбе, даже благословение лично белым генералам. Патриарх отказался благословлять братоубийство, от кого бы оно ни исходило, разделять паству, которая была в рядах всех воюющих сторон. 8 октября н.ст. 1919 года в патриаршем послании заявляется о лояльности к советской власти, запрещается духовенству показывать свое предпочтение той или иной из борющихся сторон.

Позиция Церкви: «несть власти, аще не от Бога», с одной стороны, а с другой - «Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительно историческое значение». Сразу с приходом к власти большевики развернули кампанию борьбы с Церковью. Первые декреты советской власти кардинально изменили положение Православной Церкви и других религиозных организаций. Документом обобщившим законотворчество республики в области свободы совести и отношений государства с религиозными организациями стал декрет СНК «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» принятый в конце января 1918 г. Появилось право не неисповедание религии, действия государства и др. общественно-правовых объединений отныне не сопровождались религиозными обрядами, преподавание религиозных вероучений в школах не допускалось, из ведения церкви была изъята регистрация актов гражданского состояния, религиозные организации не имели права владеть собственностью, лишались прав юридического лица и т.д. 

Вообще, с 1917 г. по 1923 г. было проведено 4 крупных кампании против Церкви, характеризующейся бескомпромиссной борьбой и жесточайшим террором. И все же в 1923 г. Тихон обратился с заявлением к духовенству в котором писал о необходимости «... работать на общее благо, осуждая всякую агитацию, явную или тайную, против нового государственного строя». В июле 1927 г. местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий (Старогородский) подписал декларацию, в которой призвал верующих и духовенство активно поддерживать советскую власть. Государство предприняло попытку взорвать патриаршество изнутри в связи с обновленческим расколом 1922-46 гг. Оно всячески поддерживало обновленцев, но их не поддержал народ, т.к. агитаторы в рясах - это симбиоз невозможного, а, следовательно, неубедительно. Этот раскол постепенно изжил себя и затух со смертью Введенского (одного из главных его лиц). Постепенно все дела Церкви сосредоточились в руках НКВД. В результате такого беспрецедентного террора Церковь, едва живая, оказалась снова послушной в руках государства, но в отличие от императорской России, это государство объявляло себя безбожным и доказывало это своими действиями. До августа 1945 г. Церковь не могла добиться легализации. 

2. Построение советского мифа, коммунистическая нравственность 

Начиная с реформ Петра I в России произошел цивилизационный раскол. Европейское влияние на культуру высшего слоя в России стало поистине огромным. Страна оказалась как бы разорванной на два мира: малочисленный, но власть и богатство имущий класс аристократии, во всём своём жизненном укладе подражавший модным течениям Европы, и многочисленную, но абсолютно бесправную народную крестьянскую массу, сохраняющую свою самобытность, но замороженную в своем культурном развитии крепостничеством. Дворянство даже выражаться предпочитало на иностранных (в особенности - на французском) языках, дабы максимально отделить себя от черни. Безусловно, что диалог культур нёс в себе и позитивный заряд, но в целом способствовал утрате взаимопонимания и отчуждению сословий друг от друга. И сверху, и снизу росло понимание необходимости перемен, но пропасть была так велика, что в результате социального взрыва произошел распад страны и пересоздание её новой революционной властью. В любом социальном движении нельзя говорить об инициативе снизу, она всегда принадлежит контрэлите, а низами может быть лишь подхвачена как знамя; поэтому стоит вести речь о духовной ситуации в высших сословиях как об определяющей веер альтернативных проектов общественного переустройства. Особенность ситуации заключалась в том, что спасения искали где угодно, только не у себя. Русская интеллигенция, по выражению Франка, абсолютно некритически глотала учения позитивистов и социалистов всех мастей. И прочнее всего закрепилось в умах светское евангелие Маркса. Мы уже обсуждали этическое противоречие марксизма, теперь надлежит проследить как оно дало о себе знать в практике советского государственного строительства.

На третьем съезде комсомола В.И.Ленин, говоря о задачах союзов молодежи, очень популярно разъяснил этическую доктрину коммунизма. Суть его речи сводилась к следующим тезисам:

·        Мы отрицаем нравственность, выводимую из велений бога... Всякую нравственность, взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия, мы отрицаем.

·        Мы в вечную нравственность не верим.

·        Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата ... для коммуниста нравственность вся в сплоченной солидарной дисциплине и сознательной массовой борьбе против эксплуататоров.

По сути нравственности здесь нет никакой, так как ни на какие нравы, обычаи, заповеди подобная проповедь не опирается, есть только голый маккиавеллизм, где цель оправдывает средства. Нравственность вполне можно отождествить с эффективностью, но и эта эффективность очень относительна, ведь, по сути, это эффективность шулера, которая основана на нарушении правил игры. Если все станут руководствоваться подобной максимой, то очень скоро это приводит к войне всех против всех, где человек человеку волк, что и произошло во время гражданской войны.

Таким образом, насаждая «коммунистическую нравственность» власть разрушала нравственность народную, обрубала корни массовой культуры, противопоставляла живой народности механическую партийность. Особенно это проявилось в попытках создать новую советскую культуру. Но новое не строится на отрицании, на пустоте, и затея эта для многих оказалась трагедией (Есенин, Маяковский, Фадеев, Цветаева и др.). Культура превращалась в средство, а взамен - воспевайте общество - фабрику.

Сталин, не будучи сам нравственным, никогда не верил в человеческую неподкупность. Напротив, он часто указывал сотрудникам НКВД, что в своей деятельности они должны исходить из того, что неподкупных людей не существует вообще. Просто у каждого своя цена. Однако, именно при нём утверждается советский миф простой и понятный, а советское государство превращается в замкнутую секту. СССР - секта-империя, где критерий идентичности и нравственности - это «Служу Советскому Союзу!». 

III. 1. Государство и Церковь в Великой Отечественной войне и до Хрущёва 

Великая Отечественная война пробудила высокие патриотические чувства советских людей, в том числе и верующих. Многие под влиянием тягот военного времени потянулись к Церкви. С первых дней войны многие главы Церквей выступили с осуждением варварского нападения фашистов на нашу страну, с призывом встать на защиту Родины, организовать сбор средств в фонд обороны страны и в фонд раненых (фашисты, надеясь на поддержку, открыли все храмы на оккупированных территориях, кроме обновленческих). Правительство предприняло ряд мер по расширению прав религиозных организаций. Но коренной поворот в деле нормализации государственно-церковных отношений наступил лишь в 1943 году, после встречи Сталина с руководством Русской Православной Церкви. Принятые на ней решения стали быстро претворяться в жизнь. Так 08.09.1943 года на Архирейском соборе был избран патриарх Московский и Всея Руси. Был создан Совет по делам Русской Православной Церкви, открыт Православный богословский институт, богословско-пастырские курсы, предусмотрен порядок возобновления функционирования церквей. Упорядочение государственно-церковных отношений распространялось и на другие религиозные организации, действующие в стране. Важны и другие причины поворота к Церкви, помимо подъёма религиозного сознания, - это:

·        желание Сталина выглядеть респектабельно в глазах западных союзников на Тегеранской конференции;

·        замыслы о послевоенном переделе мира; постановление «Об утверждении мероприятий по улучшению зарубежной работы развед. Органов СССР» отнесло религиозные организации к сфере интересов советской военной разведки.

В мае 1944 года Сергий скончался. Согласно его завещанию патриархом избран Алексий. Был ликвидирован раскол Русской Православной Церкви (почти все без исключения покаялись). Сразу после войны начинается борьба за имущество Зарубежной Церкви, многие приходы вернулись в лоно Московской патриархии. В августе 1945 года СНК СССР предоставил религиозным организациям права юридического лица в части аренды, строительства, покупки в собственность для церковных нужд домов, транспорта и утвари. Но потепление было недолгим. В конце 40-х годов этот процесс приостановился.  

Как услуга за услугу во время двух встреч со Сталиным в 1943 и 1945 годах Церковь взамен относительной литургической свободы и некоторой терпимости государства обязалась служить государственным интересам в области внешней политики и пропаганды. И митрополит Николай, как глава Отдела внешних сношений Церкви, становится главным действующим лицом в этой постановке, хотя и патриарх Алексий был вынужден в ней участвовать. 1948 год стал поворотной точкой во внешней политике Сталина. Начиналась «холодная война», а патриаршья Церковь потерпела провал своей попытки стать во главе мирового православия. Политическая целесообразность Русской Православной Церкви таяла. Над Восточной Европой успешно устанавливался советский контроль; влияние Московской патриархии могло быть полезно, но теперь уже не было так важно. Период использования Русской Православной Церкви в интересах сталинской внешней политики подошел к концу. 

2. Этические аспекты государственно-церковных отношений этого периода 

Военное время - это время пробуждения национального сознания, не имперского, а именно национального. «Родина-мать зовет», а не «Партия приняла постановление», не «Служу Советскому Союзу» (хотя и это тоже), а «Спасаю Отечество» - честь отцов, т.е. культуру и традицию. А культура и традиция основаны на предельном мифе, который транслируется от поколения к поколению через религию посредством деятельности Церкви. Таким образом, подъём национального сознания есть в частности подъём сознания религиозного. И это сознание одержало победу, а, значит, оно истинно, и никакими идеологическими построениями понимание этого из души не вытравить.

Безусловно, победа - это победа советского народа, а значит и советского мифа. Но уже не того мифа, который конструировался архитекторами советского общества. Он претерпел значительные изменения, можно сказать, переродился. Характерно обращение Сталина к народу перед битвой за Москву, оно началось с обращения «Братья и сестры», и эти слова ключевые для понимания сдвига в народном сознании. Отныне не может быть речи об обществе как большой фабрике, но лишь о народе как живом организме, который дышит традицией, культурой и веками истории, а не идеологией и революционной надеждой. Государство обратилось к вечной нравственности, взятой из внеклассового понятия, и этот призыв возымел силу. Проснулось национальное сознание, а значит прахом пошли все старания по борьбе с "антикультурой" и бесповоротному обращению народа в идеологическое сектантство.

Итак, нравственный подъём народа случился, а в политике (не мог же Сталин себя переродить) главный критерий, по-прежнему, эффективность, а нравственный идеал - власть. Окончательно сложилась и функционировала советская обрядность (в документах по её внедрению используется именно этот термин) - это пик советского мифа и начало конца. СССР начал повторять судьбу Российской империи, когда разрыв между внешним блеском, провозглашаемыми нравами и реальной жизнью стал очевиден, а стена между «классом» партийных функционеров и народом - непреодолимой. 

IV. 1. От Хрущёва и до перестройки 

Этот период характеризуется возобновлением гонений. С 1948 по 1971 годы количество религиозных организаций сократилось почти вдвое (с 20459 до 11749). Вскоре после падения Хрущёва советские профессиональные атеисты начали осторожную переоценку преследований. По общему мнению, суровые преследования не оправдались. Церковь, уходя в подполье, становилась неконтролируемой и более активной, да ещё вызывала «нездоровые» симпатии со стороны тех, кто иначе бы остался вне религиозной сферы. В целом же с падением Хрущёва кампания преследования Церкви прекратилась, хотя очень немногие из закрытых церквей были тогда открыты вновь (это было сделано лишь после 1987 г.).

В 1970 году в возрасте 92 лет умер патриарх Алексий и на Поместном соборе (30 мая - 2 июня 1971 г.) следующим патриархом был избран митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен (Извеков). По общему мнению русских церковных деятелей, в послехрущёвскую эпоху усиливался маразм партийных и государственных вождей, застой, развитие «неофициальной децентрализации». Именно эти факторы обусловили более либеральное отношение советской администрации к Церкви. Попытки поприжать Церковь предпринимались, но к серьёзным результатам они не приводили. Общая тенденция сохранялась: происходил неуклонный подъём религиозности населения, пропорционально нарастающему идеологическому кризису. 

2. Смерть советского мифа, этический вакуум 

Несмотря, на то, что при Хрущёве был написан «Моральный кодекс строителя коммунизма», желающих строить становилось всё меньше. Партийная демагогия, абсолютно оторванная от реальной жизни, серьёзно не воспринималась. Партия всё более теряла авторитет, да и люди, составляющие её, если во что-то и верили, то во что-то другое. Антирелигиозная пропаганда глохла. С каких оснований критиковать религию, если в марксистские и ленинские основы веры уже нет? Исходя из псевдонаучного вранья критиковать враньё религиозное? Но в том, что идеология - враньё, сомнений нет, а враньё ли религия с почти тысячелетней историей? Рост религиозности не прекращается, но не охватывает большинства населения. Это большинство, не укоренённое ни в одной из традиций, и станет потом легковерным поглотителем западных истин, родства непомнящим массовым Фомой. 

V. 1. А) Перестройка 

Перестройка сначала рассматривалась как усиление атеистической пропаганды. Но рубеж 1986 - 1987 годов можно считать поворотным моментом в положении религии и верующих в СССР. И действительно, в 1987 году атеизм уже не наступает, а, скорее, обороняется (речь идёт, конечно, только о печати). Упраздняются ограничения на деятельность религиозных организаций, действовавшие в течение многих лет. В 1988 году очень торжественно прошёл Собор и празднование 1000-летия крещения Руси. Верховными Советами СССР от 01.10.1990 г. и РСФСР от 25.10.1990 г. принимаются Законы соответственно «О свободе совести и религиозных организациях» и «О свободе вероисповеданий». В результате Церковь - юридическое лицо с правами любой общественной организации. 

Б). Развал Союза. Ельцинский период 

В принятой конституции РФ 1993 года свободе совести отводится важное место в системе гражданских прав и свобод. Российская Федерация провозглашается светским государством. Конституционные нормы получили дальнейшее развитие и конкретизацию в Федеральном Законе РФ «О свободе совести и религиозных объединениях», принятом Государственной Думой 19 сентября 1997 года. Этот Закон отражает борьбу Русской Православной Церкви за приближение к государству. 

2. Итак, коммунизм потерпел полный крах, коммунистическая этика осталась уделом учебников истории и некоторых специальных докладов и обсуждений. Но свято место пусто не бывает. Так что же произошло за эти годы в массовом сознании? Как похоже было падение обеих империй (Российской и Советской), и как похожи пути по которым идут реформаторы. Как по мановению волшебной палочки наши вчерашние коммунисты перекрасились в демократов. Новый проект снова был некритически воспринят с запада и стал упорно внедряться государственной машиной. Вопрос в том, почему этот либеральный проект так легко был освоен коммунистическими деятелями. В качестве ответа можно проследить пересечения коммунистического и либерального сознания:

·        Во-первых: коммунизм отрицает этнос, отечества в нём нет; бизнес тоже не имеет отечества (где служба, там и родина).

·        Во-вторых: «да здравствуют все честные люди планеты» и др. Под этим подпишется и любой либерал. Оказалось, что коммунизм - провинция общечеловеческих ценностей. И коммунизм, и либерализм ставят во главу всего универсального человека. Космополитизм - это главное.

·        В-третьих: и то и другое - великое учение (коммунисты верят в «царство свободы», а либералы - в конец истории и либеральный рай - а ведь это одно и то же).

Итак, выходит, что новый проект - демократический либеральный миф лишь по названию отличается от предыдущего. Но как предыдущий проект был чужим для культуры России, так и этот родным не стал. В октябре 1993 года демократический миф был расстрелян из танков, когда он сидел в Белом Доме. Можно отметить закономерность - любой социальный проект взятый с Запада в России подвергается деформации и деградирует. Эти проекты: демократизация общества начала века (за полгода власть самоуничтожилась, и пришли большевики); коммунистический проект (Ленин ультрарадикальный западник) направлен на обгон Запада по западной логике прогресса и во имя запада, тоже сам себя съел без остатка; либерально-демократический проект 90-х годов тоже западнический, находится сейчас в серьезнейшем кризисе и народом не принимается. Схема деградации этих проектов одна - цель оправдывает средства, а средства разрушают цель. 

VI. Современная ситуация в России 

Сейчас в России нет национальной идеи и своего социального проекта. Мы продолжаем идти в фарватере Запада под знаменем догоняющего развития. И это несмотря на то, что большинство населения в России не хочет копировать западную цивилизацию. Мы живём в эпоху межмифья, по инерции делая то, во что не верим. Современную власть можно определить как безнравственную и безыдейную, т.к. её главные черты этический релятивизм и прагматизм.

Повальное увлечение верой православной прошло, ведь вызвано оно было не личным обращением, а противостоянием коммунизму. Ажиотаж в церквях - лишь торжество освобождения от идеологических оков. Необходимо время и активная работа, чтобы возродить православную культуру России. Церковь стабильна в своем вероучении, а стабильная нравственность - залог возрождения государства и гарант от новых метаний без руля и без ветрил из крайности в крайность.

Если власть не хочет распада страны, проект цивилизации, который она поддержит, должен определяться простым постулатом - не закладывать в основу идеологии то, что не отвечает культуре народов, живущих в государстве.